Глава 3: «Цитадель»
Вновь Солас бодрствовал посреди ночи. Пускай первопричиной такого его состояния были уже вовсе не кошмары, но легче от этого едва ли становилось. И так, и сяк пытался заснуть, пробовал перевернуться на каждый бок и уже весь извертелся как израненная змея, но, судя по всему, обрести покой и отправиться в царство Морфея в эту ночь ему было не суждено. И даже приятная сумеречная прохлада и сопящая под боком прекрасная Ангани не способствовали смыканию его усталых век. А всё потому, что разум его был всецело поглощён тяжелыми думами. Соласа крайне беспокоило стремительно нарастающее отягощение окружающей его действительности, то, что прямо в этот момент, когда он мучается от бессонницы, где-то в Нивене творятся ужасные вещи, на которые он никак не может повлиять. Проблема заключалась в том, что, пускай Солас и являлся признанным своими братьями по оружию сильным бойцом авангарда, текущее положение его было таково, что Светлый моки находился в запасе, чему он явно не был рад. Логическое объяснение есть всему, и причиной, по которой Соласа отстранили от участия в выполнении особых боевых задач за барьером Края Ивы, является то, что он физически не способен протянуть в Тёмных зонах даже с относительно слабой интенсивностью чумного излучения дольше десяти минут. Разумеется, при постановке «эксперимента» никто не принуждал этого моки до посинения находиться в опасной зоне. Для вычисления этого параметра был использован уже ранее изобретённый защитный амулет, способный в реальном времени отслеживать состояние своего носителя и эффективность сопротивления его организма чумному веществу. Достаточно было измерить время, за которое этот показатель снижался на удобное для дальнейших расчётов значение, к примеру, на пять или десять процентов, а дальше дело было за малым. Так и была рассчитана эта злополучная отметка приблизительно в десять минут, что явно не добавляло Соласу оптимизма. Вдобавок к этому, Солас, как достаточно важная персона в обществе воинов Края Ивы, регулярно получал неутешительную информацию о текущем положении дел в Нивене. Каждый божий день сообщалось о потерях личного состава как среди духов-защитников, так и разведчиков. Основных объяснений этому было выделено три. Во-первых, скорость продвижения фронта Тёмных зон хоть и снижалась ровно с тем, как он всё ближе подходил к Барьеру, но всё ещё оставалась пугающе высокой, заставляя всех причастных к стратегической обороне Края Ивы, к примеру, искать более эффективные методики подготовки новых воинов. Во-вторых, мощность чумного вещества этих зон на уже охваченных ими территориях неуклонно росла, что в зародыше подавляло все идеи рисковых вылазок вглубь для сбора более подробной информации. И в-третьих, существа, что скрываются во тьме этих опасных территорий, становятся лишь сильнее, хитрее и проворнее, отчего прямые стычки с ними всё чаще заканчиваются плачевно для воинов Барьера. А самое трагичное в этой ситуации — то, что Солас, вынужденный смириться со своей никчёмностью, физически не способен оказать отрядам вылазки поддержку оружием. Он может разве что сопроводить отряд до ближайшей Тёмной зоны, а затем просто оставить их на произвол судьбы и молиться, что хоть кто-то из этих смертников вернётся живым. И если бы этого всего было мало, но больше всего Соласа пугала неизвестность. Ни одна живая душа в Краю Ивы не имела и малейшего понятия о том, что стало с Веррадером после практически полного уничтожения отряда Освободителей, какие он обрёл способности и тому подобное. Уже имея опыт боестолкновения с этим демоном, Светлый моки мог с уверенностью заявить, что его заклятый враг никогда просто так не отойдёт от дела и не поручит своим прихвостням воплощение всех своих планов. Особенно теперь, когда он наверняка получил свободу, выбравшись из купола-ловушки. Именно это более всего приводило Соласа в ужас — далеко не нулевая вероятность вновь столкнуться с предателем жизни лицом к лицу. — Солас, что с тобой? Почему не спишь? — раздался под боком мягкий женский шёпот. Проклятье! Моки не желал этого, но каким-то образом умудрился разбудить Ангани, которой по большому счёту не была свойственна чуткость сна. Вполне возможно, всему виной было его прерывистое томное дыхание, постоянно изменяющаяся поза в попытках заснуть или тому подобные вещи. Тем не менее, Солас видел, что его любимая уже успела продрать оба глаза и привыкнуть к темноте, видимо, серьёзно настроившись узнать правду о состоянии своего белого пушистика. Само собой, ему было, что рассказать, вот только как разобрать всю творящуюся в его голове кашу и собрать её во вполне себе конкретный ответ? Тяжело становится, когда собственный разум вставляет палки в колёса. — Мне страшно, — наконец выдавил он из себя хоть какое-то пояснение. — Вражеская сила волной движется по Нивену, а мы ничего не можем с этим сделать. И мне противно лишь от одной мысли, что я никак не могу помочь своим братьям по оружию, что вынужден сидеть здесь сложа руки и ждать, пока противник сам нагрянет к нам. И тогда мы будем ждать своей участи, словно слепые котята, приговорённые к утоплению… — Эй-эй, не говори так! — прервала Ангани жалобную тираду своего любимого. — Ты не виноват в том, что оказался не готов к той действительности, которая, словно снег на голову, свалилась на каждого из нас. Мы не должны жертвовать своими жизнями ради потворства нашему эго. Ангани, не прекращая своих сладострастных речей, принялась аккуратно, нежно и с особой заботой кончиками пальцев поглаживать мягкую белую шёрстку на груди любимого, словно опасаясь своим вмешательством нарушить её блеск. Она продолжала: — Мы не должны слепо бросаться в бой в надежде изменить мир вокруг нас. Мы сильны только тогда, когда вместе, и мы должны помнить, что стоит на кону, когда решаем в очередной раз бросить вызов обстоятельствам. Особенно, когда наша оплошность может стоить жизни верных друзей, — дух приподнялась с лежанки, нависла над Соласом, но по-прежнему стремилась закончить мысль. — И любимых… Я не хочу потерять тебя из-за твоих же ложных домыслов о собственной беспомощности. Ты принёс в мою жизнь огонь любви и страсти, и даже не думай отбирать его у меня! — Не буду… — с лёгким покалыванием в висках от возросшего пульса прошептал Светлый моки и заключил любимую в страстный поцелуй, такой, словно бы он только что впервые признался ей в любви, а она ответила взаимностью. — И никогда не планировал этого делать. — Она просто развила твою мысль, якобы ты можешь броситься в бой, совсем забыв о нас. Мам, опять ты к нему пристаёшь? Заканчивайте уже и ложитесь спать! Это была Гайра, удобно перевернувшаяся в теперь уже своём гамаке на живот для созерцания происходящего. Уже будучи подростком, она любила пародировать шуточные колкости своих родителей, адаптировать их под себя, а затем отвечать их же монетой. Она никогда не имела цели нагрубить родным, желая лишь разрядить обстановку и в опять же шуточной форме выяснить, на что годилась сама в подобных этой ситуациях. — Так-так, и давно ты не спишь и вот так наблюдаешь за нами? — деликатно спихнув с себя любимую задал вопрос моки, на что Ангани, развернувшись лицом к ухмыляющейся дочери, кивнула в знак поддержки сказанного. — Вам честно или вежливо? По правде говоря, я нахожусь в таком положении от силы минуту-две. Продолжали бы говорить шёпотом, я, быть может, просто бы перевернулась на другой бок и продолжила спать. Но к чему это всё теперь? — И ты ещё упрекаешь меня в том, что я «пристаю» к твоему отцу, хотя имею на это полное право, когда ты сама встреваешь и не можешь сказать ничего полезного делу? — Ангани хоть и слегка присела от наигранной наглости дочери, однако не спешила переходить на повышенный тон. — Я вообще-то и собиралась, да только меня перебили, — гибрид укоризненно взглянула на мать, стремясь охладить её пыл и сказать хоть слово в свою защиту несмотря на то, что считала себя полностью правой в этом споре. — К чему я это всё? Я отчасти могу понять твою тягу вновь бросится вперёд с оружием наперевес, пап, да вот толку с этого, если ты, даже зная о своей уязвимости, отправишься туда неподготовленным! Ты же сам мне рассказывал о Веррадере, о том, чего может стоить неподготовленность и недооценка противника! Гайра тихонько спрыгнула со своего гамака и аккуратной поступью стала приближаться к Соласу, как будто опасаясь ненароком спугнуть его или же вызвать в нём чувство гнева. Ангани поняла намерения дочери, а потому на полшага отползла в сторону, предоставляя ей возможность выговориться и поддержать отца. — Я это всё говорю не с целью найти изъян в твоих намерениях и желаниях. Я также хочу уберечь тебя! Я люблю тебя, папа. Твоя доброта, ответственность… Искренность и сила… В моих глазах ты самый настоящий наставник! Я хочу равняться на тебя, быть похожей на тебя. И я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то… Непоправимое. — Я понял вас, — едва вымолвил Солас, охватив взглядом семью и словно в ожидании разведя руками. — Ну что, мир? — Ещё спрашиваешь! — в голос крикнули Гайра и Ангани, без секунды промедления бросившись в объятия Светлого моки. — Вы — самое светлое, что есть сейчас в моей жизни. И мне не хватит слов, чтобы высказать вам обеим, как сильно вы мне дороги и как много значите для меня! Обещаю вам — я никогда не поставлю на кон свою жизнь вне зависимости от того, чего может потребовать от меня великая Ива. Я люблю вас…***
Казалось, что сами небеса услышали причитания Светлого моки о своей беспомощности, ибо буквально через сутки с того эпизода бессонницы его бывший наставник, могучий воин по имени Нибеки, пригласил Соласа присоединиться к небольшому отряду и оказать им поддержку в совершении небольшого обхода по всё ещё доступным территориям в окрестностях Края Ивы. Задача была поставлена простая: удостовериться в безопасности тех районов, до которых ещё не добрался фронт Тёмных зон, и по возможности собрать немного информации о том, что происходит на его границе — спокойна ли она, или же враг поджидает прямо на линии раздела двух противоположных друг другу сред. Наставник, по совместительству ещё и командир отряда, предусмотрел также случай прямого контакта с противником — он строго запретил вступать в бой во избежание потерь или даже простых ранений, если есть хоть малейшая возможность избежать столкновения. Как никак, этот отряд был сформирован не с целью истребления всех встреченных на пути созданий тьмы — ещё успеется. — Если подытожить, нашей задачей является выяснение того, в насколько глубокой жопе мы оказались, — не стал скрывать своего мрачного настроя Нибеки, проводя своему отряду краткий экскурс в ситуацию. — Как будто до этого не было понятно, — съязвил какой-то дух, чьим основным оружием на всеобщее удивление являлось Постоянное энергетическое копьё. — Командир, да ты просто оглядись. Совсем скоро любая операция, которая подразумевает выход за Барьер, станет известной народу как приключение смертников! И тем не менее, выбора не было — приказ свыше требовал от добровольцев проведения обхода и, в частности, разведки. Как только духи покинули периметр Края Ивы, повисло гробовое молчание, исчезли малейшие признаки оптимизма, да и в целом ощущалась гнетущая атмосфера местности — здесь, вне прямого воздействия мощнейшего на десятки километров источника света, они не могли чувствовать себя в полной безопасности. Существовала далеко не нулевая вероятность того, что они в любой момент могут быть атакованы, и там уже от их умений и способностей будет зависеть, останутся ли они в живых по итогу боестолкновения. Они не поднимутся до уровня своих ожиданий, но упадут до уровня своей подготовленности. В то время, как вперёд остальных были отправлены самые быстрые и проворные духи-разведчики их гвардии, Солас, дабы хоть как-то разбавить пожирающую его рассудок тишину, решил перекинуться парой слов с наставником. И первым же, что пришло в его дурную голову, стал вопрос о текущем статусе продвижения фронта Тёмных зон, о том, что известно Нибеки и что действительно может помочь в дальнейшем планировании их похода. Тот сперва ответил неопределённо, якобы положение дел весьма удручающее, а затем решил привести показательный пример, чтобы уже сам моки осознал всю плачевность ситуации. И этим примером стал бывший дом Соласа, могила его семьи, которую чума прошла уже больше недели назад и к которой впредь подобраться было просто невозможно. Казалось, словно после услышанного яркий свет от белой шёрстки моки на мгновение пошатнулся, как и сознание самого Соласа. Ему было известно, что происходит на подконтрольных чуме территориях, и он чудом умудрялся сохранять самообладание, осознав, что полянка ярких белых цветочков — последний дар памяти его сгинувшей во тьме семье — определённо была навсегда утрачена. Как и уже тогда полуразрушенный домик, который отец его семейства с такой любовью и заботой выстраивал столько времени и от которого уже едва ли что-то осталось. В момент стало понятно — последним, что осталось от его родных, теперь являются его собственные воспоминания о них. И больше ничего. — Прости меня, Солас. Я не должен был этого говорить… — начал извиняться наставник, осознав, какую ошибку совершил, непреднамеренно травмировав и без того расшатанную психику своего подопечного. — Не нужно извинений. Ты поступил правильно, и я в любом случае должен был узнать правду о том, что там происходит… Лучше скажи: есть ли ещё что-то, о чём я должен знать? — О том, что происходит по всему Нивену, мне кажется, ты уже и сам всё знаешь. Никто не располагает более конкретной информацией, ибо пробиться вглубь территории противника сейчас не представляется возможным. Наш враг день за днём расширяет границы своих владений — это единственное, что нам известно наверняка. Однако мне действительно есть что сказать тебе. По идее, Ива хочет, чтобы я не распространялся об этом и чтобы это пока что оставалось секретом… Но я так не могу! — Не томи же, ну! — весь извёлся Солас, стараясь выпытать из наставника хоть какие-то крупицы полезных сведений. — У меня есть опасения, что чума косвенным путём уже проникла за Барьер, — с ноткой параноидальной осторожности высказал тезис Белый Защитник. — Тебе наверняка известно, что едва ли не каждый день к нам в Край Ивы с разных областей Нивена сбегаются те же моки, и это меня беспокоит — их состояние. Я не знаю, как бы тебе это объяснить, но я вижу, что с ними что-то не так. Они ведут себя очень странно, словно бы то, что произошло с ними там, откуда, собственно, они и сбежали, частично или полностью лишило их рассудка. Я видел их пустые и даже дикие взгляды, их обширные раны по всему телу и даже в единичных случаях сочащиеся слюной рты… Мне казалось, что за свою долгую жизнь воина передовой я успел повидать всё в этом мире. — Не кажется ли тебе, что всё… Это… Может быть обусловлено, скажем так, тяжёлым случаем психологической травмы после невольного лицезрения смерти своих друзей или близких? — Я тоже думал об этом, вот только, как мне кажется, ты забываешь текущие правила игры и наказание за их нарушение. Тёмные зоны и их чумное вещество теперь в первую очередь атакуют рассудок своей жертвы, а уже потом стремятся уничтожить их телесные оболочки, если ничего другого не остаётся. Соласу ничего не оставалось, кроме как мысленно принять позицию наставника и уже молча продолжить путь. Отряд уходил всё дальше от Барьера и его защитного света, но никаких признаков противника поблизости не наблюдалось. То тут, то там духи лицезрели последние клочки уцелевшей земли и пышных зелёных лугов, всё ещё не подвергшихся воздействию проклятия. Правы были матёрые исследователи при Крае Ивы, вполне себе точно определив, что темп продвижения Тёмных зон вглубь Нивена постепенно снижается. Складывалось ощущение, что чем ближе чума подходила к Иве, тем активнее сопротивляется её окружающая среда и всячески сдерживает натиск враждебного вещества. И если сделать предположение навскидку, приняв во внимание неполноту информации, то могучему фронту чумного вещества высшего порядка потребуется по меньшей мере неделя или даже две, чтобы наконец прорвать оборону этого последнего оплота зелени, что находился в нескольких километрах от Барьера и явно простирался вдаль на пару-тройку таких же километров. По крайней мере, так отряду экстремалов и казалось… Да только на этот раз убежавшие вперёд остальных духи-разведчики доложили о контакте с противником, который станет виден всем членам отряда сразу после преодоления небольшого холма, что возвышался прямо перед воинами и за которым они решили устроить временный привал на обдумывание дальнейшей стратегии и просто на отдых. Усталость как рукой сняло, и отряд, мгновенно подорвавшись с нагретого местечка, тут же ринулся проверять слова своих быстроногих коллег. И действительно! Как только возвышенность была занята, духам открылся вид на маленьких и юрких тёмных существ, издалека напоминающих моки и то ли играющих друг с другом, то ли выискивающих кого-то. — Твою мать! Это ещё кто такие?! — вырвалось у всё того же воина с энергетическим копьём, который щурился как мог, дабы разглядеть хоть что-то с такой дистанции. — Понятия не имею… Эти твари явно не смахивают на тех, кто должен сломя голову спасаться бегством, — настороженно ответил командир отряда. — Выходит, правду сказали наши разведчики. Словно бы этого было мало, так буквально в этот же момент сигнал тревоги подал защитный амулет Нибеки, призванный обнаруживать Тёмные зоны ещё задолго до подхода к ним. И для отряда не стало большим откровением то, что реликвия стала указывать именно в том направлении, где резвилось скопление противника. Угловой размер обнаруженной Тёмной зоны составлял всего единицы градусов, то есть она находилась очень далеко от детектора — на предельном расстоянии, на котором он был способен хоть что-то обнаружить. К тому же, приблизительно вычисленная мощность чумного вещества этой зоны была совсем небольшой… Но от этого совершенно не становилось легче. Получается так, что духи недооценили войско тьмы и способности его разведчиков, возможности существования которых ничто не препятствовало. Враг уже добрался сюда… — Что будем делать, командир? — приглушённо задал закономерный вопрос Солас. — Отступать. Мы и понятия не имеем, сколько там этих уродцев притаилось. Вполне может статься, что эта стайка является простой приманкой, когда за их плечами вполне себе может оказаться какой-нибудь бугай, который за секунды порвёт нас на части. Валим отсюда… Но было уже поздно метаться. Глазастые «тёмные моки» аналогично обнаружили своих притаившихся за холмом наблюдателей и, собравшись в кучку приблизительно в дюжину единиц, тут же без малейшей боязни за собственную жизнь ринулись по полю, что отделяло две группы воинов противоположных друг другу сторон. — Выбора нет, придётся принять бой! — властно крикнул Белый Защитник. — Я и Солас — авангард. Мы берём основной удар на себя, стараемся разбить их большой силой и по возможности прикрываем вас своими энергетическими щитами. Разведчики, старайтесь вскружить им головы! Постоянно двигайтесь и наказывайте отбившихся от ударной группы. Остальные два — ведите бой с некоторой дистанции, отбегите чуть дальше! Атакуйте заклинаниями по крупным скоплениям противника и прикрывайте остальных. Если дела будут плохи и они возьмут нас в кольцо — возвращайтесь к нам. Времени на подготовку плана и распределение имеющихся сил хватило впритык перед тем, как стайка «тёмных моки» оказалась в прямой видимости и вот-вот будет готова нанести первый удар. Солас последовал примеру своего наставника, мгновенно вскинув тяжёлое двуручное оружие на изготовку и призвав мощный личный щит. Решив не терять время зря, он заранее зарядил свой клинок дополнительной порцией энергии света духов и мгновенно точным выверенным движением по горизонтали разрубил пополам пару самых неосторожных и нетерпеливых представителей фауны Тёмных зон. Нибеки тоже не отставал, и сыграв на своей мнимой медлительности и глупости противника, резкими, отточенными до автоматизма движениями снёс особо агрессивной особи голову, из места крепления которой к туловищу тут же гейзером брызнуло чёрное как сама ночь подобие крови. Остальные же, особо шустрые тёмные моки принялись наворачивать круги с центром в точке нахождения двух бойцов авангарда, периодически плюясь в них из своих сочащихся горячей слюной пастей сгустками дымящейся на воздухе чёрной жижи, которая с пронзающим уши шипением бесследно сгорала на поверхности энергетических щитов. В этот же момент на помощь пришли быстроногие разведчики, которые доселе выискивали окно для нанесения кинжального удара с фланга. В мгновение перерубив неприятелю нижние конечности и оставив на добивание братьям по оружию, они поспешили покинуть опасную зону для поисков новой возможности для атаки. Так была уничтожена ещё одна тройка моки. Воины дальнего боя зря времени не теряли, своевременно срезав одну особо хитрую тварь, решившую под прикрытием общей суеты обойти Соласа сзади. Аналогичным образом с дистанции была ликвидирована ещё парочка особей, видимо, от отчаяния решившихся взять их штурмом. Впредь единственным, что могло доказать существование этих троих в прошлом, были разбросанные по всей поляне ошмётки оторванных мощными залпами куски прогнившей плоти, что окропили когда-то пышную зелень этого места своей густой как смоль кровью, что также принялась дымиться и кипеть, видимо, под воздействием света духов. Оставшуюся же троицу «тёмных моки» уничтожить особого труда не составило, разве что под конец энергетический щит Соласа всё-таки вышел из строя под натиском противника, так что уже Светлому моки пришлось отступить за спины более крепких товарищей. На удивление всему отряду, те совершенно не спешили отступать к своим угодьям Тёмных зон и старались биться до конца, совершенно не заботясь о сохранении своих проклятых душонок. Боестолкновение было выиграно без потерь среди воинов света, и как только отряд едва успел перевести дух после напряжённого боя, Нибеки во всеуслышание крикнул: — Валим нахер отсюда, пока ещё все живы-здоровы! Идём домой, пока не явилось подкрепление и пока есть, кому возвращаться…