***
Уже третья выкуренная сигарета, упокоенная в пепельнице, произвела успокаивающий эффект. Неизвестно, почему, но вдохновение приходит к девушке с началом рассвета. Видимо, Бог настолько её обделил, что даже в этом вопросе сделал одолжение. Сигаретный дым растворился в карандашном наброске очертания знакомого лица, никак не вылетающего из головы. Ей казалось, что образ любимого человека невозможно стереть или устранить, как ластиком или тряпкой. Оно навсегда запечатлелось в памяти, точно самая знаменитая книга писателя. В искусстве Тихомирова искала успокоения. Она старалась не обращать внимания на небольшие шрамы на руках, оставленные совсем недавно с желанием раствориться, исчезнуть в этом мире и больше здесь не появляться. Аккуратные и тихие движения вытесняли негативные мысли, ставя на пьедестал собственное благополучие. Возможно, в душе Катя – ещё маленький ребёнок. И если бы люди выглядели в соответствии со своим биологическим возрастом, то Тихомирова была бы маленькой девчонкой, обрадованной неожиданному подарку на день рождения. Тихомирова размышляла, чтобы бы случилось, не будь Бакурина рядом в момент попытки суицида. Может быть, она уже лежала на линолеуме с запечатленной эмоцией страха и отчаяния, утопая в собственной крови. Ей было все равно на себя, но на близких нет, ведь они – её единственные светлые лучики в этой мрачной жизни. Эти месяцы прошли так же быстро, как и слезы девушки. Ей надоело плакаться в рубашку другим и жаловаться на жизнь. Тихомирова почему-то была уверена, что в глазах Романа она выглядит жалко, и он тщательно скрывает свое презрение за маской радушия. Знала бы она, как ошибалась… Набросок постепенно превращался в того, о ком Тихомирова думала с тех пор, как хлопнула той злосчастной дверью. Вот серьёзно, такое ощущение, тот хлопок отделил ее от последней толики чего-то хорошего. Эта красная нить порвалась на запястье, и надежда рухнула так же своевременно, как и у больного на последней стадии рака. Шансов нет. Столько слов было на языке, когда она представляла себе долгожданную встречу с Космосом. И радость, что он придёт в себя, и будущие планы на жизнь, которые Тихомирова надеялась встретить в счастливом расположении духа. Надоело барахтаться в проблемах, как сардина в ведре. Она хотела взглянуть в синие глаза и сказать три заветных слова – я тебя ждала… Катя и сама не понимала, с чего вдруг решила взобраться на подоконник и рисовать карандашом портрет Космоса. В голову приходила только её мать, которая могла находиться в своей мастерской часами, забывая о базовых человеческих потребностях. Для неё главным являлось благополучие дочери, которое она не растеряла, даже когда пробили последние секунды жизни. Эта любовь после смерти будто передалась Космосу – осторожная и трепетная. Последние штрихи… девушка немного прошлась карандашом по шевелюре нарисованного Космоса и, глубоко вздохнув, завершила свою работу. Придирчиво рассматривая портрет со всех сторон, Тихомирова пыталась найти хоть какой-то изъян, маломальскую ошибку. Но её не существовало. Катя вскоре ступила на пол босыми ступнями, почувствовав холод линолеума. Укутавшись в безразмерную кофту, девушка быстро сиганула под плед, включила телевизор на минимальную громкость. Не хотелось нарушать чужой сон. В Романе она нашла ту недостающую поддержку и внимание, которого ей не доставало в детстве. Именно он научил её, что самоубийство – не выход из положения, Бакурин уверял, что нужно двигаться вперёд, или хотя бы попытаться. Истории из его жизни потихоньку приводили чувства, хорошенько встряхнули её. Мужчина снял розовые очки и с особым удовольствием разбил их. Девушке нужно понять, что если умрёт, то разрушит жизнь Космоса ещё больше. Конечно, мысли о собственном разрушении никуда не уйдут по щелчку пальца, но Бакурин верил, что она выберется из этого капкана. Будет жить дальше и привыкать к её новому укладу. Но как можно оставить свои переживания, запереть их глубоко внутри, когда голодные церберы, находящиеся в Москве, могут проникнуть и сюда?***
Стрелка на настенных часах медленно приближалась к отметке «12». Артём сосредоточенным взглядом изучал их механизм, пытаясь найти выход из затруднительной ситуации, нависшей над ним, как палач с топором. Деньги требовалось найти в короткие сроки. И с каждой прожитой им секундой опасность приближалась ближе. Ему казалось, что где-то рядом уже находится Терентьев, со своей противной улыбочкой выдвигая новые условия сделки. Игра в русскую рулетку, не иначе. После того кровавого случая, Белов и Филатов залегли на дно. Бригадиры решили, что лучше действовать исподтишка, неожиданно вонзив нож в спину врага как можно быстрее. Они уверяли, что минуты Зиновьева сочтены. Как бы не так… Осипов, родившийся в бедной семье, которой еле хватало денег на одежду, понимал Катерину. Тирания отца, отчуждение от общества и множество других негативных факторов могут привести к подобному исходу. И никто не застрахован от тех последствий, в котором сейчас живёт его подруга. Легло говорить о чужих ошибках, когда сам эти ошибки не совершал… Артём, кажется, с первых пяти минут их встречи понял, что психика Марка сломана. А какой адекватный человек будет радоваться тому, что те люди, которым он самолично продавал наркотики, умирали от передозировки? Это точно сбой в огромной системе, называемой разумом. Он не представлял, что власть и деньги могут настолько испортить человека. Теперь Артём понял, что именно влияние в обществе, хоть и самое маломальское, рано или поздно влияет на того, кому эта должность передана. Власть показывает истинную натуру человека, в чем Осипов убедился окончательно. Дверь приоткрылась с коротким скрипом. Виноградова, щурясь от света, прошептала: - Почему не спишь? - Прости, задумался, – неловко улыбнулся Артём и вошёл в спальню, устроившись на кровати и притягивая ближе Лизу, что устроилась на крепкой груди парня. Девушка водила пальчиками по белой футболке Осипова, блаженно улыбаясь. Спустя некоторое время послышалось тихое сопение девушки. Осипов не знал почему, но своим видом она напоминала котёнка – такого же хрупкого и беззащитного. Молодой человек же долго не мог уснуть. Мысли о предстоящей встрече не давали успокоиться, сконцентрироваться на чем-то отдалённо важном. Прикрыв глаза, Осипов детально продумывал, что делать дальше, уснув только под утро. Несколько часов спустя. Дорогущий чёрный автомобиль остановился около подъезда, где жил Осипов. Тяжело вздохнув, Артём приоткрыл дверцу автомобиля и уселся рядом с Терентьевым, снова курившим сигарету. Ему казалось, что он специально это делал, дабы действовать на нервы. - Бабки нашел? - Да, – Артём сглотнул вязкую слюну, пытаясь унять напавшую суетливость. – Только надо в одно место заехать. Закатив глаза, Терентьев нажал на газ, так резко, что Осипов дернулся. Дорога к концу города была тернистой, но с помощью пары купюр, вложенных в милицейский карман, молодые люди добрались практически без приключений. - Больничка? Серьёзно? – улыбнулся в своей привычной манере Терентьев, дожидаясь ответа. - Я у одного знакомого врача занял, но немного, – слегка замялся Артём, – он как раз деньги и отдаст. - Лучше это, чем ничего, правда? – хитро рассмеялся Марк, бросив сигарету через окно. Осипов на его очередную выходку никак не отреагировал. Они, минуя главный вход, направились по лестнице наверх, не обмолвившись ни словом. Второй этаж встретил их громкими криками измученных пациентов. Душевнобольные, одетые в смирительные рубашки, неторопливо ступали по коридору, бормоча что-то себе под нос. - Ты занял деньги у психиатра? – скривился в презрении Терентьев, пряча взгляд от так называемых узников психбольницы. - Ага. А вот и он кстати! – недалеко от них находился пожилой мужчина с ярко выраженной залысиной. Он, увидев долгожданных гостей, одним жестом руки велел подойти Осипову. Как только Артём оказался в поле зрения психиатра, молодой человек, тихонько наклонившись, поведал: - Это он, Валентин Валентинович. Тот кротко кивнул. Терентьев, смотря на медиков, не мог не улыбаться. Он, в свои годы уже имеет столько, сколько они не в состоянии заработать за всю жизнь. Как только Марк решил пойти вперёд, так тут же был схвачен двумя крепкими санитарами. Всякие попытки выбраться оказались тщетными. - Я не понял, это что за херня?! Психиатр, находясь недалеко от пациента, ответил: - Не волнуйтесь, все хорошо. За вами здесь будут ухаживать. - Да что ты несёшь?! Я здоров! - Все так говорят. Уведите его в свободную палату. – безымоционально произнёс Валентин Валентинович, жестом показывая санитарам приступить к действиям. Крепкие санитары тут же исполнили поручение врача, услышав напоследок отборный мат Терентьева, направленный на друга Катерины: - Сука, я тебя из-под земли достану! У меня батя помощник депутата, вас всех порешают! Осипов злорадно усмехнулся. Он надеялся, что судьба Марка будет поломана ещё сильнее и хуже, чем у Катерины. Пора получать по заслугам.***
Над городом медленно сгустились сумерки. Катя всегда завороженно смотрела на вечернее небо. Бакурин, увлеченный разгадыванием кроссворда, не сразу услышал тихо доносящейся телефонный звонок. Подняв трубку и бросив несколько дежурных фраз, мужчина перевел взгляд на Катю: - Я сейчас вернусь. Отойду максимум на десять минут. Сразу спрашивай, кто за дверью. Ты же меня понимаешь? – лицо Бакурина приобрело некоторый строгий вид. - Понимаю, понимаю, – вздохнула Тихомирова, услышав хлопок двери. По телевизору вовсе не было ничего интересного. Погода, очередной сериал с миллиардом серий, новости об ужасном положении в стране совершенно не прельщали девушку. Хотелось прилечь, отдохнуть, попусту забыться во сне. Нажав на красную кнопку, Катя расположилась на диване. Закрыв глаза, девушка попыталась уснуть, но не успела. Стук двери вывел её из этого состояния. Тихомирова подумала, что Рома явился. Тихонько подходя к двери, Катя молвила: - Кто? - Свои. Аккуратно расправившись с замком и открыв дверь, она увидела его. Самого любимого человека в своей жизни. Он, пройдясь по ней взглядом и усмехнувшись, сказал, пряча руки в глубоких карманах пальто: - Ну здравствуй, Катенька.