***
Время остановилось. Дождь за окном перестал плясать свой дурацкий танец, барабаня по окнам и крышам зданий. Если бы можно было влиять как-нибудь на погоду, то наверняка в мире существовал пульт с сотнями кнопок, чтобы солнце светило ярче или радуга искрилась всем своим разнообразием. Но радуга больше никогда не расцветет в сердце, и на сцену все-таки выйдет каменное равнодушие, за которым кроются невыраженные эмоции… Осипов слышал только обречённый голос Тихомировой - Лиза умерла. Нет, блять. Это не правда. Это злая шутка или дурной сон – осталось только проснуться. - Я не верю… - только и мог промолвить Артём, лихорадочно пытаясь собрать мысли во что-то цельное. - Артём… - Ты врешь! Она жива! Жива, ясно тебе?! – он кричал так громко, что ещё немного – и ваза, находящаяся на столе, треснула бы к чёртовой матери. В голове что-то щёлкнуло. Он потихоньку начал понимать, что это – реальность. Суровая, мать его, реальность. Все мы рано или поздно умрём, и наш конец неизбежен… Холмогоров, не спеша поднявшийся с места, моментально привлёк внимание находящегося на грани жизни и смерти человека. Ему ничего сейчас не стоило схватить нож и засадить его себе в сердце, чтобы увидеться с Лизой и Аннушкой на небесах… Каждый шаг Космоса звучал ещё громче, чем крики Артема, жаждущего теперь отправиться в мир иной. А какой теперь смысл в жизни, если любимые тебе люди погибают? Кому он теперь будет говорить, что бесконечно любит и хочет провести свою старость в спокойствии и уединении? Зачем тогда вообще существовать в этой вселенной, если судьба убивает даже микрочастицы хорошего? Ноги тряслись, как у обдолбанного наркомана, переборщившего с дозой. Осипов встал как вкопанный, управляемый лишь руками, успевшими ухватиться за дверной косяк. Дыхание почти покинуло тело, осталось только вздохнуть в последний раз… - Тема… - слышал он бархатный голос Холмогорова, но вовсе на него не реагировал. Комната плыла перед глазами. Он слышал только голоса, произносящие его имя, пытающиеся успокоить, понять и поддержать. Но в голове поселился только голос Лизы, твердивший громче всех, что она всегда будет его любить, несмотря ни на что…***
Нелепые и немного смешные очки придавали ей особенного шарма. Сосредоточенное лицо, изучающее новое литературное произведение вызывало желание смотреть на неё, не отрываясь. Ласковый свет настольной лампы озарял небольшое помещение, наполненное запахом цветочных духов Виноградовой. Прядка блондинистых волос небрежно упала на лицо. Увлечённая чтением книги, Лиза даже не заметила этого, но Осипов, мягко улыбнувшись, заправил прядку за ухо, обратив на себя внимание. - Ты такая милая, когда читаешь, – поцелуй в щеку не заставил себя долго ждать. Бережное прикосновение губ вызвало трепетную реакцию в животе, отдающую приятными покалываниями. Хотелось забыться. Разговаривать с Артёмом часами о всякой бесполезной ерунде, а после лежать вместе в обнимку, под теплым одеялом, понимая, что он не испарится, не исчезнет, не будет сыпать тоннами обещаний, а после найдёт себе другую, как Никита. Он другой. Совершенно другой… - Интересно, а какими мы будем в старости? – вдруг задумалась Виноградова, положив очки на стол. Этот вопрос немного вогнал в ступор. Призадумавшись, Осипов представил, как по двору бегают детишки со счастливыми выражениями лиц, а старшее поколение любуется ими, с гордостью рассказывая, как соседский сын выиграл в каких-нибудь соревнованиях и получил призовую медаль. Но молодой человек понимал, что такое может быть только в кино. Жизнь куда суровее и несправедливее, чем детская сказка. - Рядом с тобой мне стареть не страшно, – он переплел с ней пальцы, распространяя тепло между ладонями. – Мы всегда будем вместе. Если бы он только знал, что их линии судьбы никогда теперь не пересекутся… Смерть в этом помещении, где холод проникал будто под кожу, никуда не уходила. Она здесь жила. Ледяная луна, ставшая свидетельницей ночных убийств, изнасилований и грабежей, вышла на стражу после горделивого, оранжевого солнца. Тело было накрыто белой тканью. Никто не решался заговорить первым – давящая атмосфера никуда не улетучилась, а вернулась с удвоенной силой. Психолог, находящийся рядом с Артемом, не отрывал от него взгляд, детально изучая малейшие изменения в его лице. Павел Андреевич медленно стянул ткань с жертвы. Тело Виноградовой, лежавшее на прозекторском столе, представляло собой изуродованный макет девушки со множеством огнестрельных ранений. На ней буквально не было живого места. Казалось, что каждый сантиметр кожи обезображен ранами. - Вам знаком этот человек? – мужской голос, отдающий басом, эхом раздался в тишине помещения. Осипов ответил не сразу. В горле моментально пересохло, и голова закружилась от осознания ситуации. Его единственная любовь теперь мертва. - Да, знаком. – едва слышно ответил Осипов, почувствовав лёгкие поглаживания Тихомировой по плечу. А кто вообще сможет такое выдержать? Конечно, Артём видел в своей жизни десятки трупов, попавших к ним в бюро судебно-медицинской экспертизы, но видеть сейчас на их месте ту, которой клялся в вечной любви, оберегал, заботился и видел в ней жену и мать его возможных будущих детей, являлось невыносимой пыткой. Что может быть хуже того, что любимый тебе человек никогда больше не улыбнётся, не обнимет, не скажет тёплых слов, греющих душу? Этого не будет. Будет только холодное тело, лежавшее теперь в сырой земле… Венки с разноцветными искусственными цветами стояли возле новой могилы, затерявшихся среди сотен похожих между собой серых памятников. Небольшая фотография в рамочке, находящаяся меж траурных подаяний, демонстрировала, что Лиза никогда не будет забыта… Артём, ведомый порывом, упал перед могилой своей умершей невесты на колени. Слезы, ужасным потоком лившиеся из глаз, скатывались по щекам будто ему в наказание. Грудная клетка засаднила адским, мучительным пеклом, грозящим скорой остановкой дыхания. Его сломали ещё больше. Напрочь. В клочья. Осталась только тревожная, всепоглощающая пустота в сердце… Пронзительный, убийственный крик раздался в тишине кладбища. Душевная боль, ещё хуже физической, вскрыла все самое нужное и важное в человеческой жизни, где никогда не будет радости, счастья, или даже улыбки на лице. Теперь есть только отчаяние. Разъедающее душу как раковая опухоль отчаяние.***
Свеча догорела. Расплавленный воск так и остался на старенькой тарелочке, исписанной узорами. Это действо схоже с такой короткой жизнью, которую мы тратим непонятно на что, а после, не преодолев своих пороков, сгораем окончательно. Артём не обращал совершенно никакого внимания на посуду, лежавшую на столе после поминок. Перед глазами постоянно витал образ Лизы, улыбающейся ему, словно она никогда и не умирала. Белые локоны развевались от дуновения ветерка, нахально нагрянувшего в квартиру, словно гость, которого никогда не рады видеть. Катя, переглянувшаяся с Романом, не могла не сочувствовать другу. Она на собственной шкуре прочувствовала, что потерять близкого человека – это лишиться частички себя. - Помню, после смерти родителей я не мог прийти в себя… – вдруг начал Роман. – Полгода пил. Это было единственным выходом для меня на тот момент. Однажды так напился, что чуть не замёрз насмерть, хорошо, что люди скорую вызвали. - К чему ты это сказал? Хочешь, чтобы я к бутылке приложился? – слегка усмехнулся уголками губ Артём, но быстро вернулся в прежнее, отчаянное положение. - Это я к тому, что у тебя всегда есть поддержка и опора в нашем лице. Катька чуть вены не вскрыла, и если бы я не услышал ничего, то обнаружил труп с утра. Осипов перевёл шокированный взгляд на Тихомирову. Карие глаза паренька округлились от ужаса ситуации, в которой прибывала подруга недавно. А ведь она могла тоже умереть, только не руками абсолютно поехавших людей, а от своих собственных. От этого факта становилось жутко. Бакурин предпочёл проигнорировать недовольное лицо подруги и продолжил рассказывать о том, что самый ценный дар – это люди, для которых мы дороги. И даже если они умерли, то навсегда останутся на устах, словах и в мыслях… Тем временем в квартире Беловых. Ольга, сидевшая рядом с сыновьей кроватью, мягко поглаживала волосы Ванечки, чтобы добиться для него долгожданного сна. Почувствовав лёгкий холодок, пробравший худую спину, Белова аккуратно, не торопясь прикрыла окно, чтобы сына не продуло. Муж, все время пропадающий на работе, стал появляться только в выходные, да и то для того, чтобы отоспаться после тяжёлой трудовой недели. Он в своей привычной манере отмахивался от всяких скандалов и разбирательств, ища успокоение в бокале горячительного напитка. Она и не замечала, как все это время на них смотрел Карельский, презрительным взором изучая такую по сути тёплую, семейную картину. Дверь негромко закрылась, и недовольная гримаса не сошла с лица. Эмоции вдруг вмиг переменились – хитрая, победоносная улыбка озарила губы. Первую часть своего плана он выполнил. А что будет дальше?