Ангел, демон, ведьма и я

Природа тут удивительная, на самом деле. Очень красивая. Шестикрылые бабочки, и яркие цветы у дороги, и необычные деревья, где изумруды листвы перемешиваются с рубинами и сапфирами – и такое встречается, хоть и реже. А я всегда наивно думала, что листья только зелёные, у них же это… фотофильтр… или фотосинтез? И ещё хлоропласты, кажется… Эх, надо было лучше ботанику учить. Горы на горизонте не приближались, да мы и не к ним ехали, а они просто в стороне маячили. Ну и пусть их… Остановились на привал у какого-то очень и очень красивого озера. Большое, круглое, вода тёплая, и рыбы много – Альфард наловила. А чистить меня заставила… Мол, хоть какая-то помощь. Хе… Можно подумать, я против. И рыбу я люблю, больше жареную, правда, но сковороды у нас не было. А уха получилась весьма наваристая… да и на уху не сильно похожая, если честно. Попутно демоница моя травила байки об этом самом озере. Якобы когда-то давно тут обитал водный змей, который весьма лихо кушал уставших путников, правда, потом его прибил кто-то из магов, эдак лет двадцать назад, по слухам. Кирхе что-то поколдовала над костром, и теперь ее раны затягивались, стоило только дыму попасть на них. Шрамов почти не осталось. - Спасибо, родная, - произнесла она, плеснув вино в огонь. Как давно мы перестали это замечать: вино в огонь, тарелка на пол, молоко в миске в углу… Альфард раз ночью попалась… Наверное, не просто жить с ведьмой. Особенно бедным демонам, которые невовремя пошли… в кустики, гм. Я, подумав, подошла к вышеупомянутой ведьме. Ну вроде настроение у неё сейчас нормальное… - Слушай, я тут у Ариэль про мир спрашивала… - Хочешь узнать, как был создан мир? – я кивнула, заметив, что и Ариэль подсела поближе. – Ну, как говорила мне Магда, когда-то в мире было всего три Человека. Человеками она называет достойных живых существ, не важно, кем они были: люди, животные, сверхсущества, вроде Ариэль и Альфард, - я понимающе кивнула. – И вот, когда эта троица сильнейших попала в наш мир, они увидели лишь бездну, черную и страшную. Первой подала голос та, кого я зову Мамой: «Здесь не на что даже опереться» - сказала она, и появились планеты… Ариэль хмыкнула. - Прости, дорогая, мы признаем, что Земля вращается вокруг Солнца, все восемь планет и два пояса астероидов… - Сколько планет? Сколько поясов? Зачем планетам пояса? - Ты… а, да, в школе иначе рассказывают. Не важно, сколько и чего. Важно вот что: когда появились планеты, вмешался мужчина. У него много имен, наша Ариэль зовет его Двуликим. - Как? Он? – удивленная Ариэль подалась вперед. - Да, именно он. «Я ничего не вижу» - сказал он, и на небе появилось солнце, а на только что созданной Мамой земле, отогретой солнцем, выросли первые растения. «Здесь скучно!» - добавила третья, как только не называли ее, но чаще всего – Любовь. Она была супругой Двуликого и всегда следовала за ним. Она и создала животных, которые позже стали людьми. Не теми, что сейчас: этих людей спасла Мама, когда Двуликий потопил мир и выжило лишь двое. Мы – совсем другие. В те же времена каждый был Человеком, настоящим, с большой буквы. Шло время, миром надо было управлять, и тут Мама и Двуликий разошлись во взглядах. Никто не знает, о чем они спорили, но известно одно: начался бой. Как известно, мужчина сильнее… Кирхе вздохнула. - Он убил ее? – спросила Ариэль. - Да. В каком-то смысле. Она – и есть ваш падший ангел, только разве монахи признают, что такой силой была наделена женщина? А мир в то время развивался, люди строили первые города, боги – первые пантеоны... Да, эти боги были слабее троицы создателей, но они были богами. И однажды богиня родила совсем не обычную девочку… она и стала новым воплощением Мамы. Да, я забыла: пока миром, фактически, управляли двое, Двуликий разозлился и хотел уничтожить всех, но Любовь не дала ему сделать этого. По правилам же решить, выживет мир или нет, могут двое из троих: теперь же это решение осталось за Мамой. Она не сказала нет, но и никто не знает, когда скажет «да»… Но вот: поняв, кто вернулся, Двуликий разозлился и передал мир Маме, на время уйдя от дел. С тех пор так и повелось: все трое меняются, у каждого – свой период. Мама любит, когда мир развивается, Двуликий – подчинение, Любовь – мир и смирение. У каждого из них – своя религия, и то, какая побеждает… - Постой-ка, - вмешалась я. – Про Двуликого я поняла, твоя – язычество, - Кирхе кивнула. – А Любовь – это… Буддизм? - Верно. Это как родители: Любовь будет говорить ребенку, что он ей нужен любым, она позволит не делать ничего, она скажет, что главное – спокойствие внутри него. Двуликий – это строгий отец, как из анекдота, в котором «гинекологу два года, а юристу - четыре»: он с рождения детей строит на них планы, он любит подчинение… Мама – третий тип, такие родители позволят все, даже если дочь побреется налысо а сын отрастит волосы и покрасит их в синий, условие одно: они думают и отвечают за поступки. Ранняя беременность? Отлично, но ребенка будут содержать родители. Она любит прогресс, любит развитие… Ты понимаешь? Я кивнула. - Так и повелось: мир цикличен, три правителя сменяются, меняются и нравы. Когда же придет время миру быть убитым, первой придет любовь, прекрасная всадница на белом коне. Она напомнит, как надо любить. Вторым будет Двуликий и его огненный конь, он устроит последнюю войну. Третьим же всадником станет Мама, она и решит, выживет мир, или же нет. Кстати, ее конь – черный. - Всадники апокалипсиса? – догадалась я. - Да, Библия в чистом виде. - А… всадник на бледном коне? - Неизвестно. Может быть, его и вовсе нет. А, может, если Мама решит убить мир, придет тот, кто и отдал наш мир Троице «на растерзание». Никто не знает. Мы все замолчали. Я смотрела, как не принимавшая в разговоре участия Альфард разводит костер. Она сыпанула туда какую-то противно пахнущую гадость, которая отпугивала крылатых кровососов. Интересно, а на вампиров оно действует, если они тут есть? - Кирхе, как думаешь, почему мы встретили Карен в городе, она же собиралась в Дархан, – заметила ангел. - Я не знаю. Сама над этим думаю. Кажется мне, кто-то фокусник. Кстати, она направилась скорее всего на самом деле в Нейху, и мы туда же едем. Чувствую, встретимся там. Хорошо ей, она не ранена, - заметила Кирхе, раны которой, с тех пор, как мы приготовили лекарство, да плюс она с дымом наколдовала, заживали быстро: она уже могла ехать на лошади, пусть и не очень долго. И большую часть пути – в седле Альфард… я почти ревную. Нда…