Стрит

Машина Мэгги свернула к гаражам, явно большинство из которых заброшены. Грязь, слякоть и лужи, в которых, как думал Карл, можно утонуть. — Тут твои люди? — он опасливо вглядывается в темноту, сжимая и разжимая ткань рюкзака. Ему кажется, что он совершает ошибку. Не слишком ли опрометчиво бросаться в омут с головой и ввязываться в то, о чем он ничего не знал и мог запросто пожалеть? Он, как и прежде, может оперировать трупы. Неопределённость и собственная слабость его злили. «Карл! Решай скорее! То ты хочешь, то не хочешь», — это были поступки слабого человека, которым Граймс не хотел быть. Заброшенный пустырь с такими же заброшенными гаражами. Его тело здесь не найдут. Да и искать не станут. Карл был невидимкой. Его не видели, пока он не заговорит, о нем не помнили, пока не потребуется его работа. Не он, а работа. И Карла это более чем устраивало до этого момента. Он достал из рюкзака телефон и открыл список контактов. «Папа». Карл не помнил, когда звонил или писал этому абоненту в последний раз, не помнил, когда разговаривал с ним вживую. Но отчего-то сейчас ему чертовски сильно хотелось отправить смс-ку, написать свой адрес и, возможно, слово «привет». Никаких предложений о любви и сожалении. Никогда и ни за что. Их ссора — вина отца, и сейчас, вспоминая тот день, когда Карлу пришлось уйти из дома, злость внутри заставила его выключить мобильник и глупо пялиться в темный экран старенького смартфона с разбитым экраном на свое отражение. Злость в крови закипала. Злость на себя. На отца. На мэра и на главу больницы. Злость на саму жизнь. Тем временем Мэгги уже заглушила мотор. — Те люди — они не мои. Они моего босса, но они моя семья. Тебя не тронут, и ты не обязан будешь всегда помогать, но сейчас… — Идём! — Карл решительно вышел из машины, тут же втягивая шею в плечи от ветра и дождя. «Решился!» Холодно. Мокро. Грязно. Карл опять оглянулся: всё та же пустошь и всё те же гаражи. Ни деревьев, ни даже травы, лишь какие-то иссохшие огрызки. Он прищурился, и заметил на том самом пустыре несколько валяющихся шприцов. «Наркотики», — Карл вздрогнул. С таким дело иметь он не хотел. Совершенно точно не хотел! Он успокаивался лишь от мысли, что скорее всего это какая-то молодёжь оставила, а не те, к кому он сейчас направляется. Страх оказаться мертвым в канаве усилился, однако на его бледном лице всё равно была едкая улыбка. Карл думал о том, как будет забавно, если в конце концов найдут его труп и после всех экспертиз выяснится, что он накачен наркотиками. «Отец с ума сойдет. Или застрелится», — подумал юноша, нервно хмыкнув. Пальцы окоченели и дрожали, но он не мог и пошевелиться, смотря на эти грязные шприцы. Слишком жутко они выглядели. Намного хуже, чем вся эта история, в которую он угодил, в целом. Граймс обернулся, стоило только Ри открыть заветную металлическую скрипящую дверь, как все чувство страха и холода прошло, оставляя вместо себя лишь жгучий восторг. Он не спеша прошёл внутрь, оглядывая железные стены, покрытые ржавчиной, надеясь, что ему придётся резать людей не в этой помойке. Глупо будет провести идеальную операцию, а потом выяснить, что пациент умер от заражения крови этой самой ржавчиной. Очень глупо. Тогда его точно найдут в той канаве. Если найдут вообще. Затхлый запах спёртого воздуха и плесени. Карлу казалось это отвратительным и мерзким. Зато теперь он с чувством полного удовлетворения и гордости мог смело заявить, что в его морге не так уж и плохо. Почти что уютно. А что намного важнее — чисто. Кристально чисто. И даже трупный запах не всегда чувствуется за литрами хлорки и моющих средств. Для Карла это была гордость. Здесь же, в гараже было слишком мерзко. Граймс тут же скривил лицо, брезгливо осматривая пол. Переступая с ноги на ногу, его передернуло от омерзения — пол грязный, липкий, обувь приклеивалась с отвратительным чавкающим звуком, отлипая, если поднять ногу. В свете холодных жёлтых ламп голубые глаза впились в передвижные столы, на которых лежали тела, ещё живые тела, кричащие и дёргающиеся от боли и агонии. В нос ударил запах свежей крови, и Граймс ощутил вкус меди во рту на каком-то новом чувствительном уровне. Его губы сами растянулись в улыбку, а руки нервозно зачесались друг о друга. Ему не терпелось приступить. Пять пострадавших. Пять жизней. Пять операций. И Карл далеко не сразу обратил внимание на тех, кто не лежал, а стоял. Люди, ещё с две дюжины крепких парней и коренастых девушек стояли у стен гаража, у столов своих друзей, держа их за руки и что-то успокаивающе говоря. Чужие взгляды уставились на Карла и руки их потянулись к поясам, на которых висели пистолеты. Карл замер. Казалось, он стал ещё бледнее обычного. Перед глазами отчаянно мигала красная табличка «ОПАСНО». — Тихо, он свой. Это мой хороший друг и врач. Он поможет, — спохватилась Мэгги, выныривая из-за спины Граймса и, проталкивая его внутрь, закрыла за собой скрипучую дверь. Граймс тупо упирался, нехотя двигаясь вперёд под пристальным прищуром чужаков. Он тяжело находил общий язык с новыми людьми и тяжело заводил знакомства, в целом, сейчас ситуация не требовала от него ни одного, ни другого, вот только ему от этого проще не было. Карлу казалось, что на него направлены десятки красных точек, которые вот-вот обратятся в пули и выстрелят в него. «Карл, уймись!», — ругал он себя, глубоко дыша и всё же проходя вперёд. Он старался сосредоточиться на так называемых пациентах. Первых живых пациентах за последний год. Не важно, где он и на сколько это опасно, перед ним лежали умирающие и он обязан их спасти. Так называемые Спасители молчали, оценивающе смотря на Граймса, анализируя каждый шаг, каждое движение, взгляд и вздох. Они ему не верили, но Карлу этого и не надо было. Ему было достаточно чтобы они не мешали и помогали, если того потребуется. — Мне нужны марля, тампоны, вата, спирт, зажимы, щипцы, скальпель… — начал перечислять Карл, бросая рюкзак на пол куда-то в угол и смело проходя к пострадавшим. — А еще перчатки и помощники. Он смотрел на кровоточащие раны, забавно наклоняя голову. То на один бок, то на другой. На губах играла странная улыбка, которую Мэгги могла окрестить как предвкушение. Она не застала Карла за работой хирурга. Он перешёл к ним из другого, соседнего, корпуса уже после ошибки, однако она успела слишком хорошо узнать самого Граймса, чтобы доверить ему своего мужа и тайну, не только её, но и всей группировки. — Это инструменты нашего прошлого врача, — темнокожий высокий мужчина с басистым голосом пододвинул к Карлу передвижной стол со всем необходимым и Граймс диковато накинулся на них, испытывая какое-то странное маниакальное желание поскорей приступить к своей задаче. Его не интересовало, что стало с прошлым врачом и почему он решил оставить свои инструменты, сейчас Карла интересовало сколько каждый из пострадавших потерял крови, как давно они здесь лежат и сколько морфия им вкололи. Хорошо, что на эти вопросы ему дали вполне четкие ответы. Граймс надел перчатки и взялся за скальпель. Холодный, лёгкий, так комфортно лежащий в руке. В его морге инструменты хуже. И здесь, в условиях полной антисанитарии, инструменты бывшего врача выглядели чистыми. Это вызывало мурашки восторга и восхищения по спине. Он начал с Гленна. Пуля угодила в селезёнку, большая потеря крови и слишком большое количество морфия. «О! Какая удача! Первый пациент и сразу удаление!» — селезёнку было не спасти. — Из-за того, что ему ввели слишком много морфия усыплять нельзя, иначе может впасть в кому или же сердце остановится. Он и так без сознания, так что буду резать. Мне нужно здесь пять человек: каждый держи по конечности и один голову на случай, если он станет дергаться. Я установлю трубку для поступления воздуха. Остальные пусть зажмут раны у других пострадавших. Если ранение в ноге или руке, выше пулевого затяните жгуты, но каждые 50 минут развязывайте их на пару минут, чтобы поступал кровоток и конечность не пришлось ампутировать. Если будут ухудшения, сразу сообщить мне. За работу! — раздавал он указания, и, полив скальпель спиртом для профилактики, лучшее, чем можно продезинфицировать в данных условиях, поднёс к тёплой коже и надавил, чётко и точно совершая неглубокий порез. Из раны тут же выступила кровь. Карл успел за два года ординатуры побывать на операциях: начиная с грязной работы и заканчивая собственной операцией, однако ни на одной из них он никогда не был единственным врачом. Всегда была команда, за ним всегда наблюдали руководители, рядом с ним всегда были опытные медсёстры, которые подавали инструменты. У него всегда была подстраховка. Однако она же ему тогда, в последний раз, не помогла. Сейчас же он был один. Он мог рассчитывать только на свои знания и опыт и надеяться на эрудированность тех, кого окрестил помощниками. Из пореза выступила кровь. Горячая и темная. — Тампон, —Граймс собирался вырезать орган. — Расширитель. Однако ему никто ничего не подал. Карл уставился на крайнего от него, требуя расторопности, но столкнулся с почти что тупым взглядом. — Боже, вата и та раздвижная железная штука, — указал он одним только взглядом. Следовало изъясняться более просто и понятно. Это раздражало и утомляло. «Неужели они не смотрели никакие сериалы про клинику?! «Анатомия страсти»? «Клиника»? «Доктор Хаус»?!». Все были уставшие, а Карл, которому придётся работать всю ночь на повышенной внимательности, особенно. Наконец ему подали инструменты. Можно было приступать к удалению. Селезёнка отвечает за поставку лейкоцитов, которые в свою очередь были ответственными за иммунную защиту организма. И хоть этот орган нельзя было назвать лишним, без него вполне можно было счастливо жить. Именно поэтому Карл, без зазрения совести, вопреки слезам Мэгги, хладнокровно принялся за удаление, не видя перед собой никого и ничего кроме пульсирующих внутренностей. Не слыша ничего, кроме стабильного и размеренного писка приборов, подключённых к Гленну. Граймс не слышал шепота со всех сторон, не видел лица бандитов, не видел их не доверяющих перекошенных гримас. И он не видел человека в красном шарфе, что стоял совсем неподалеку, у стенки, не сдвинувшись со своего места с самого прихода Карла. Он стоял, сложа руки на груди и жадно наблюдая за ним, ловя каждое движение, каждое его слово и каждый взгляд. Следил за его указаниями и чёткими взмахами рук, так точно порхающими над раненным, представляя, с какой точностью и быстротою Карл может убить человека. «Всего одним взмахом руки», — думал мужчина в красном шарфе.

***

Часы шли, а работы меньше не становилось. Карл разрывался, бегая от одного раненого к другому, отдавая указания всем, кто попадался под руку и за кого цеплялись глаза. Самочувствие пациентов, которым Карл не успевал помочь, ухудшалось. Граймс начал терять контроль — слишком много раненых, слишком мало его и времени. Он не мог допустить смерти хоть одного. Не мог не из-за страха перед возможной расправой, а перед страхом самого себя. Ему словно выпал второй шанс. Маленькая возможность доказать себе, что годы обучения не прошли впустую. Что он хороший хирург. — Я сказал держать раствор! — Граймс рычал. Он был слишком уставшим, чтобы повторять одно и тоже по несколько раз. Карл не знал сколько прошло времени, но точно знал, что прошло много. Возможно, время близится к рассвету или утро уже наступило. И он не хотел об этом думать. Сил хватало только на беспокойство о раненых. Из-за нехватки штативов капельницу приходилось держать вручную. И Граймс знал, на сколько это простое занятие на самом деле тяжёлое. Стоять, вытянув руки, не шевелясь и не опуская её. Конечность начинала ныть спустя 3-4 минуты, а стоять так надо было часами. Карл командовал, не глядя, к кому именно обращался. Однако его приказы, а иначе этот тон не назвать, проигнорировали. — Ты! — Карл видел наглую ухмылку и смеющиеся глаза, что не отрывались от него с того самого момента, как Граймс зашел в гараж. Красный шарф. —Ты! Я не понятно выразился? Я сказал держать грёбанную капельницу! В один момент все затихло, даже раненые стали тише стонать. Мужчина в красном шарфе опустил руки и, предвкушающее усмехаясь, сделал шаг вперед, ближе к свету, и Граймс наконец смог разглядеть его, не имея никаких сил заострять своё внимание на чертах лица, карих глаз, легкой седине в темного цвета волосах и мелких смеющихся морщинок у глаз. — Парень, ты ничего не перепутал? — голос мужчины, грубый и немного хрипящий, не вызывал ничего кроме раздражения и лёгкой злости. — А ты? — в такт ему ответил Карл, не спуская с лица медицинскую маску, но имея огромное желание запустить ножницы ему прямо в грудь. Мужчина молчал, требуя от Граймса какого-то пояснения, на которое Карл совсем не располагал. Парень раздраженно закатил глаза и поднял обе руки. — Что это? Глупый вопрос заставил мужчину в красном шарфе улыбнуться. Ему начала нравиться игра с этим парнем. — Руки. — Отлично! А сколько их? — скрипел зубами Карл, глубоко дыша в попытке унять своё раздражение. — Две. — Бинго! — голос Карла заставил некоторых из присутствующих вздрогнуть. — А теперь заткнись и помогай, если не хочешь, чтоб кто-то из твоих друзей подох в грязном гараже. Мужчина в красном шарфе самодовольно хмыкнул, но всё же принялся за работу, смиренно поднимая раствор и вытягивая руку, всё не сводя взгляд карих глаз с закрытого маской молодого лица врача. Звенящая тишина исчезла, вновь наполняя комнату тихим шепотом, перерастающий в гул саранчи. «Красный шарф» выцепил взглядом Мэгги, держащую спящего после операции мужа за руку и, сделав какой-то странный, напоминающий одобрительный жест свободной рукой, принялся дальше наблюдать за врачом, которого послала им сама судьба. Никак иначе. Такое чудо могла преподнести ему только судьба. Он был в восторге. В восторге от его точных движений, от холода в голосе и проницательности в глазах. От того сильного характера, что таился в столь миниатюрном теле и вырывался подробно огромной волне. Он был в восторге от того, как сверкали глаза хирурга. Сверкали наслаждением. Сверкали удовольствием. Такие глаза принадлежат человеку, приверженному своей работе, кто кладёт за неё жизнь, кто отдает всего себя и кто будет работать до такого изнеможения, получая чистый кайф сродни оргазму. Это как зависимость. Когда ты откладываешь свои личные дела и мчишься не зная куда ради призрачной возможности вернуться к любимому делу. И этот новый врач был именно таким. Улыбка мужчины стала шире.

***

Наконец, изморённые часы долгой и кропотливой работы позади. Можно было выдохнуть, сесть на жёсткий крутящийся стул, снять перчатки и маску и, наконец, распустить волосы, которые так противно, до тупой боли, стягивала резинка. Давно не было у Карла такой суматохи. По правде говоря, такого никогда не было. Ему одновременно не поступало столько пациентов в критичном состоянии, которым незамедлительно требовалась помощь. Пулевые ранения, порванные связки, задетые артерии. Карл скучал по этой работе, но он совершенно точно забыл, как сложно это бывает. Однако адреналин, что гонял кровь и качал сердце, не позволял ему хоть на миг задуматься об усталости и сне. И только сейчас, когда всем оказали помощь, только сейчас, когда он наконец смог присесть, Карл ощутил всю тяжесть этой ночи. Ощутил голод и невероятную усталость, напряжение в ногах, но губы его все равно были растянуты в довольной улыбке. Он прикрыл глаза и опустил голову, касаясь подбородком груди, мокрые от пота волосы упали на лицо. Граймс был готов покляться, что он мог прям так и заснуть. Внезапно, юноша почувствовал горячие руки на своих опустившихся плечах, почувствовал силу, с которой эти руки начали мять эти самые плечи, и почувствовал дыхание у своего уха. К его холодной спине прижалось тёплое чужое живое тело. — Устал, док? Вам бы поспать… Карл вздрогнул, едва не падая с крутящегося стула, как эти самые сильные руки уверенной хваткой вернули его в статичное положение, вновь прижимаясь корпусом к спине Граймса. Юноша передернул плечами, отталкиваясь от незнакомца, разворачиваясь к нему лицом в недовольном возгласе, когда столкнулся с уже знакомыми карими глазами. — Да что ты позволяешь! — вопреки усталости, силы на крики и возмущения у Граймса были. Карл не любил прикосновения. Особенно чужие. Особенно того, кто состоит в бандитской группировке. Чужие карие глаза смеялись, а губы растянулись в чересчур довольной улыбке. Сейчас Граймс позволил себе минутку, чтоб наконец вглядеться в наглую рожу. Седина и морщины никак не вязались с общими чертами лица. Он не выглядел старым, где-то до 40, вот только преждевременные признаки старения путали. Его широкая открытая улыбка могла обескураживать и вызывать доверие, но у уставшего Карла она вызывает только раздражение и злость. Красный шарф с засохшими каплями крови, которые, несомненно, в процессе самой перестрелки попали и на лицо, но позднее были стерты, черная кожаная куртка-косуха и слишком зализанные назад волосы — он следил за своим внешним видом. Уделял большое внимание бритью, выравниванию короткой белой щетины. Этот вид раздражал Карла ещё больше поведения незнакомца. Но он не мог оторваться от его глаз. Было в них что-то притягательное. Простой карий цвет. Ничего особенного. Совершенно, но, вероятней всего, в совокупности с улыбкой творили волшебство. Но Карл всё равно злился. — Док не любит массаж? — мужчина смеялся, даже не пытаясь соблюдать личные границы. — От первых встречных точно нет, — Граймс сложил руки на груди, сощурил голубые как небо глаза и внимательно впился ими в наглую мину незнакомца. — Ты кто такой вообще, что позволяешь себе руки распускать? — Я Ниган Морган, глава «Спасителей», и тот, кому принадлежит этот город. И Ниган ждал. Ждал реакции. Абсолютно любой реакции: страха, удивления, отчаянье. Но точно не равнодушие, что в полной мере демонстрировал ему Карл. Ни единый мускул на его лице с острыми чертами не дернулся от произнесённого имени. Он продолжал стоять на месте, сложа руки на едва вздымающейся груди и смотря так холодно, почти пренебрежительно, что по спине мужчины прошлись мурашки. — А я Карл Граймс, тот, кто спас их задницы, — парень кивнул на койки пациентов. — И что дальше? Будь ты хоть Екатериной Великой, мне всё равно. Будешь лапать, получишь по яйцам. Нигана знали все. Вернее, Нигана Моргана, владельца казино «Святилище». Его имя было на каждом углу, в каждом магазине или кафетерии. Иногда Карлу казалось, что только благодаря Моргану город и живёт. Он часто появлялся в новостях на каких-то вечерах в окружении чиновников и друзей мэра, но Граймс никогда бы не подумал, что именно Морган является предводителем Спасителей. Это было странно. Карл бы сказал, что он точно замешан в чём-то противозаконном: наркотиках, взятничестве или проституции, и только. «Он владеет целым казино и устаивает перестрелки с какими-то бандами? Что за бредятина», — парень определённо об этом ещё хотел бы подумать, но в одиночестве, после заслуженного отдыха, и точно не сейчас на милость самому Нигану, который только и ждал его бурной реакции, а получил вполне себе сносную угрозу. Но, кажется, его устроило и это. — Охо-хох! — воскликнул Ниган, хлопая в ладоши, чувствуя возрастающее перевозбуждение. По всему телу пробежал заряд энергии как от тока. Морган едва не подпрыгнул от восторга. Давно у него не было таких интересных собеседников. — Какие мы смелые! А, док. А ты ведь такой худенький. И сможешь оказать сопротивление, да? — И это не помешает мне кастрировать тебя или кого-то другого, кто ко мне сунется одним движением. Мэгги обещала мне безопасность, — Карл диковато озирался на подругу, что очень странно на него смотрела, словно прося его замолчать немедленно. Но молчать Карл не мог. Или не хотел. Он хотел спать и есть. Хотел покоя, а не вынужденной необходимости объяснять какому-то типу, который явно его старше минимум на десяток, почему это вдруг нельзя трогать незнакомых людей. Однако оскал Нигана вновь пробудил красную мигающую табличку «ОПАСНО». — Ну раз Мэгги обещала, значит так и будет, — оскал Ниган так и не убрал. — А вообще, ты пиздец какой молодец! Так ахуенно справился, что я просто поражен! А поразить меня чертовски, чертовски сложно, парень! Знаешь, тебе не надо меня бояться. Я ценю людей. Ведь люди — такой ценный ресурс, что нельзя упускать таких кадров как ты. Сядь, — Ниган надавил на острые плечи, заставляя опуститься на крутящийся стул. Лёгким движением, Морган развернул парня спиной к себе и вновь положил руки на его плечи, неприятно массируя. — У меня раньше был врач. Ну, знаешь, наш супер-пупер-ахуенный врач, который… не важно почему, но, скажем, исчез. А как ты можешь заметить, врач нам просто необходим. И мне понравилось, как ты справился. Не хочешь ли остаться в нашей дружной семейке на постоянке? Знаешь, для тебя, только для тебя, любые привилегии. Что думаешь? Карл поморщился. Он словно попал в какую-то глупую ловушку. Грязный вонючий гараж с лужами крови на полу. Банда головорезов во главе с гиперактивном психом, и он в центре всего этого бедлама. Граймс вновь одернул плечами и встал. — Я думаю, что ты слишком наглеешь. И ещё я думаю, что мне пора обратно. Я здесь только ради подруги, — Карл бросил на неё глубоко преданный, обиженный взгляд. — Она просила помочь, и я помог, а теперь мне надо вернуться. — О! Так вот что произошло! Надо же! Мне, ты не представляешь, никто ничего толком не сказал. Мой химик-аналитик просто сорвалась с места, бросила своего муженька и рванула в закат. Я уж напридумывал себе такие события, что, ух, поверь, Голливуд позавидовал бы таким сценариям! — Ниган разыгрывал какую-то театральную сцену точно не на радость зрителям, но ради своего удовольствия. Он ходил вокруг Карла, как акула, что выслеживает свою жертву, активно взмахивая руками. Карл опасливо озирался на Моргана, не зная, что от него ожидать. — Но ладно! — продолжал Ниган, остановившись напротив Граймса и подойдя вплотную. — Как я уже сказал, ты огромный молодец сегодня! И знаешь, раз уж тебе надо домой, и раз уж ты мне та-а-ак понравился, чёрт возьми, я оставлю своих ребят и подвезу тебя. Что скажешь, парень? А по дороге мы с тобой ещё поговорим. Ты уж извини, но я ведь теперь не засну! От одного твоего взгляда у меня, ну, знаешь, встает, — его смеющиеся глаза оглядели Карла с ног до головы оценивающим взглядом. — Ты уж не суди меня строго. Обычно я не позволяю себе такой, как ты сказал, наглости. Просто случай особенный, — Ниган смеялся над ним. Карл был в этом уверен. Он отступал назад, тогда как Морган наступал на него, пока мужчина не прижал к одному из железных столов с раненным, убирая прядь распущенных волос Граймсу за ухо. Карл вздрогнул. Почти не дышал, но взгляд не отвел, продолжая сверлить им Нигана. — В мире животных это называется брачный период, вот только обычно он начинается весной. А сейчас осень, — холодный голос Граймса будоражил. — Что ж! До весны тогда? Я более чем могу подождать, — Ниган отступил, невзначай коснувшись костяшками пальцев его бедра. — Так тебя подвезти? — А сейчас разве весна? Мы договорились подождать, — Карл вскинул бровь, складывая уставшие руки на груди. Ситуация до безумия абсурдная. — Я решил, что период ухаживания можно начать заранее, док, — и вновь та широкая улыбка, при виде которой Карлу хотелось выбить ему все зубы. Ниган играл с ним, смеялся. — Ну так что, подвезти? — Пусть Мэгги мне вызовет такси. Она меня сюда привезла и, судя по всему, отвезти не сможет. Но её обязанность доставить меня обратно, — Карл говорил сухо, закатывая глаза. Ниган с ним играл. Он не собирался вредить ему, по крайней мере пока, сейчас он просто забавлялся как кошка с мышкой и Карл решил относиться к Моргану так же пренебрежительно, как это делал он по отношению к нему. Ниган хмыкнул, вскидывая голову и всё также продолжая улыбаться. Карл не смотрел на него. — Мэгги, — напомнил Граймс. — А? Да, сейчас, — всхлипнула девушка, выпуская руку мужа из своих и залезая в карман джинс за телефоном. — Тебе домой или на работу? — Работу. У меня дневная смена ещё, — Карл сел на стул. Его плечи опустились, а спина сгорбилась. Он смертельно хотел спать. — Ого, док, а вы работяга, — теперь Ниган смотрел на него изучающе. Без усмешки и оскала. Он видел действительно уставшего человека. И скорее всего не только физически. Такому человеку требовался отдых, поддержка и забота. Как минимум просто сутки отлежаться в постели с вкусной готовой едой. Но, судя по всему, такую роскошь он себе не скоро сможет позволить. — Я Карл, — голос уставшего Карла был лишён той стали, что стала его оттенком. — Карл, так Карл. Красивое имя. С северогерманского означает как свободный или смелый человек, тебе подходит, — Морган вновь оказался сзади, однако вместо того, чтоб варварски мять его плечи, он просто помог снять грязный хирургический халат. Граймс хмыкнул, едва заметно улыбаясь. Нелепый флирт всё же поднимал настроение. Такси подъехало и парень, подхватив свой рюкзак, поспешил выйти на воздух, не удосужившись ни с кем попрощаться. Уже рассвело. Пустырь не казался больше таким страшным как ночью, как и шприцы, потерявшие свой ужас. Карл встряхнул волосами, начиная подрагивать от утреннего холода. Дождь закончился и теперь под ногами булькала вода и грязь, размокшая земля. Он выдохнул, выпуская изо рта белый пар и глупо улыбаясь этому. Он преодолел себя и свой страх. Случилось кое-что интересное, странное и необычное. И, Карл был уверен, ещё случится. Машина подъехала чётко к гаражу. Желтое простое такси с мягкими, самими мягкими в мире, Граймс был в этом уверен, сиденьями. И пока он не приехал на работу, у него было около часа сна.

***

Ниган проводил нового знакомого пристальным взглядом, отмечая на сколько тот медленно двигался — вся ночь на ногах, трудился не покладая рук и не позволяя мозгу отдохнуть ни на минутку. Он тоже устал. Его рука, что держала капельницу, нещадно болела, как и всё тело, по которому, по ощущениям, словно мусоровоз проехался. Мышцы ныли, а усталость придавливала к земле, заставляя плечи опуститься — ночка выдалась сложной с самого её наступления, но с этим он хотел разобраться потом. Вернее, с теми, кто на них напал. Сейчас были другие дела, требующие его прямого присутствия. Ниган Морган. Официальный миллионер и не официальный миллиардер, владелец единственного в Атланте и близлежащих городов казино. Лидер «Спасителей». Он сделал так, что его имя у всех на слуху, все его знают, но никто не видит, чем он занимается в ночи, никто не знает, что происходит в казино. Никому и не надо знать. Пусть мирные граждане живут, думая, как дотянуть до зарплаты и как весело и недорого провести выходные. Им не надо знать, сколько грязи стекается в Атланту, сколько тёмных людей в неё приезжает, желая отхватить лакомый кусочек, и сколько всего страшного происходит в ночи. Все жители Атланты считают, что кроме «Спасителей» в их городе никого нет. Они и не догадываются, сколько группировок каждый месяц приезжает в их любимую Атланту, либо подписывая сотруднический с Ниганом договор, либо тихо и мирно пропадая навсегда. Они не знают, какие махинации проворачиваются через казино, как там отмывают деньги, как одна банда платит, а другая получает зелёные шуршащие купюры. Чисто. Без подозрений их любимой полиции. Они не знают, как Ниган защищает их город от торговцев наркотиками и людьми, от проституции. Им и не надо знать. Пусть люди живут под присмотром Нигана, который позаботится о всём сам, главное чтоб они ему не мешали. — Карл Граймс? — уточнил Морган, следя, как его раненых людей рассаживают по машинам, чтобы каждого доставить домой. Морозное утро сгоняло пелену сна, что так и норовила окутать собою. Имя мальчишки казалось мужчине знакомым. Очень знакомым, но Ниган не мог припомнить, где именно его слышал. — Да, Карл. Он хороший, просто тяжело сходится с людьми, — Ри была готова уезжать на своей машине с мужем домой, как её застал босс на улице. Её руки все ещё трясло, пожалуй, от крови на них, что вновь и вновь отталкивала девушку в момент, когда Гленна подстрелили и когда он упал без чувств на землю мешком. Она зажмурилась, выдыхая и успокаивая себя. Сейчас всё было хорошо. Её муж жив, вот-вот очнётся и должен оказаться дома. В безопасности и уюте. Тепле, рядом с ней. Надо было взять себя в руки. — У него есть кто-то? — Ниган облокотился о железный косяк, по привычке складывая руки на груди. — И вообще, за какую он команду, если ты понимаешь, о чем речь? Глупо будет играть с ним в футбол, когда он поклонник волейбола. Мэгги вымученно улыбнулась. Ей был знаком этот огонёк в глазах Нигана. Очень хорошо знаком, и вместе с этим неизвестен. Было что-то новое. Какой-то особый интерес. — Мне можно бросать работу аналитика и становиться свахой? — голос её оживился. Намечается что-то чрезмерно хорошее. Этот нелепый разговор отвлекал её от переживаний. — Химик-аналитик, — поправил её Ниган, вновь растягивая губы в довольной улыбке. — Так значит никого нет и команда в цвет его глаз? — Карл ни с кем не встречается и, сколько я его знаю, не встречался. Но да, он явно по парням. — Отлично! — Морган отлипнул от косяка, раскачиваясь на мысках. — Это меня зна-а-ачительно обрадовало! Парни, — Ниган похлопал в ладоши, привлекая всеобщее внимание, — валите все сегодня домой и приходите в себя, позже я разошлю всем информацию и выплаты пострадавшим за сегодняшний неприятный инцидент. Всё. Пиздуйте отдыхать! Машины, что стояли за гаражом или в нескольких от него кварталах, начали стремительно разъезжаться в разные стороны, оставляя Нигана в полном одиночестве. Он выдохнул, растирая переносицу носа, голова начинала болеть. Нужен был отдых. Всем. Он закрыл гараж и сел в черный джип, снял красный шарф, расстегнул куртку, снимая её и оставаясь в белой футболке с мелкими брызгами крови. Он бы предпочёл поехать домой, как все, и хорошенько выспаться, но день уготовил ему совсем иные планы. Необходимо ехать в казино и заниматься теми делами, что не противозаконно вписывать в налоговую. Необходимо было выяснить, кто на них напал. Эта банда была Нигану не знакома, и Нигану это очень не нравилось. Ему казалось, словно он что-то упускает, теряет что-то очень и очень важное. Такой инцидент можно смело принимать за развязывание войны и Морган этого точно не хотел. Он устал. Какая-то вечная гонка, что начинает выжимать из него силы. Моргану не сложно было вести свои дела так, как это обычно происходит: указывать людям их место, избавляться от тех, кто слишком мешает, откатывать взятку или наоборот принимать, брать под себя крупные предприятия и обеспечивать безопасность своим людям. Но как только в этой отработанной схеме появляется лишний элемент, Ниган начинал слишком уставать. Голова очень болела. Телефон запиликал и Морган достал из бардачка сотовый, пришла смс-ка об очередной деловой встрече с «каким-то смазливым уродом, решившим, что мы с ним похожи», как называл их всех Ниган. Тех, кто хвастался своими деньгами, своим положением. Нигана это раздражало. Вести две жизни сложно. И не то чтобы это его утомляло. Нет. Морган любил их обеих, что столь тесно переплетались между собой. И точкой сплетения стало казино. Место, что покрывало бандитов, место, через которые отмывались деньги, место, что уберегало и защищало всех, кто работал на Нигана. «Святилище» было убежищем. Туда приходили миллионеры, богатенькие сынки известных писателей, кинорежиссеров и владельцев ресторанов и отелей. Они спускали там свои деньги, напивались в хламину и лезли к симпатичным девчонкам, щипая их за задницы. Ниган видел это всё, а ещё он видел, как эти сынки садились в свои дорогущие тачки и уезжали, гоняя по дорогам и заканчивая свой путь в аварии со столбом, машиной или пешеходом. И Ниган видел, как отцы этих сынков бежали к нему с просьбой отмазать. Иногда он помогал в зависимости от ситуации. Выборочно. Не потому, что его связи и возможности были ограничены, а потому что иногда эти несчастные случаи выходили за рамки дозволенного. А Морган не позволит какому-то богатому сопляку бесчинствовать в его городе. Он отодвигает кресло, снимая с крючка на заднем сиденьи свежую рубашку и надевая ее прям поверх футболки, не беспокоясь, что следы крови могут проступить. Они уже засохли. Там же на крючке висел пиджак. Хотелось в душ. Освежиться и проснуться окончательно, но вместо холодной или горячей, Ниган ещё не решил, что предпочёл бы, он ограничится чёрным кофе с молоком и без сахара. «Карл Граймс», — всплыло это имя в его голове и губы сами растянулись в улыбке. Он взял телефон, зашел в гугл и вбил имя, и первая ссылка называлась «Сын полицейского Рика Граймса убил сына мэра Атланты». — Что ж, это многое усложняет, — процедил Морган, прежде чем повернуть ключ зажигания и нажать на газ, срываясь с места и составляя на размокшей земле следы от шин.