***
В двери больницы он буквально влетел, чуть не снося в приёмной людей, что пришли каждый из-за какой-то болячки. Карл не обращал внимание и на разгневанную Кэрол, предпочитая просто игнорировать её. День не задался с самого утра, лучше он не станет, парень был в этом уверен, а хуже для него сейчас мало что могло быть. Он спешил, стаскивая на ходу, в этот раз, плащ, словно его пациент мог встать и уйти. Или умереть во второй раз. И как бы Карл не спешил, внизу больницы его все равно никто не ждал. Граймс расстроился. Скучный день на скучной работе в скучной больнице со скучными людьми. Хуже мало что могло быть. Граймс только успел переодеться в халат и убрать верхнюю одежду, как его телефон в кармане брюк беззвучно завибрировал, на экране высветился неопределённый номер, и юноша его сбросил, не имея в привычке отвечать на неизвестные номера. Обычно это была реклама, иногда мошенники, реже — ошибившиеся. Он ждал звонка, но от определённого человека — Мэгги. Мэгги должна была ему позвонить ещё как только прочитала сообщение. Она не могла его проигнорировать после того, как Карл согласился предать свои принципы и изменить свою жизнь на 180 градусов. Но Мэгги не звонила и не отвечала на сообщения. Она не позвонила ни утром, ни днем и ни вечером. Карл был разочарован. Стоило ему согласиться на авантюру, что она сама и предлагала, как Ри взяла и пропала. К вечеру в Карле закрались сомнения. Что, если с подругой что-то случилось? Что, если Ниган сделал с ней что-тот за отказ Карла? Что, если пострадал её муж? Теперь Карлу было не до разочарования или злости. Он нервничал, тысячи раз сожалея, что вообще написал ей то сообщение ночью. Сейчас новый день, и проблемы «вчера» больше не казались ему такими страшными и непоправимыми, да и жизнь его в целом устраивала: тихая, размеренная, спокойная. Он знал, что будет завтра, через неделю и месяц, так зачем что-то вообще менять? В туалете Карл вновь столкнулся со своим отражением: бледным, измотанным, с тёмными кругами под глазами. И от чего он так устает, раз трупов практически нет? Работа найдется всегда. Карл перестал справлять с усталостью от дороги, с общением с людьми. Он перестал справляться с любой деятельностью, которая требовала сил. Ему нужен был отдых. Перезагрузка. Смена обстановки, деятельности или окружения. Но заниматься этим у него тоже не было сил. Целый день ему звонил неизвестный номер и, после четвёртой попытки дозвониться Граймс его заблокировал. Нечего отвлекать и мешать. За день не произошло ничего, что могло составить хоть какое-то впечатление о дне, кроме того, что он провалился просто по умолчанию. А сообщение Мэгги к обеду было и вовсе им удалено. — Нечего мне мутить воду. Надо жить так, как жил до этого. Так посчитал Карл. Этому принципу решил придерживаться. Одной ошибки ему хватило и урок был усвоен на всю оставшуюся жизнь.***
Вечер был сухой и, на удивление, тёплый, ни намека на дождь и лишь тихий ветер едва тревожил листья на деревьях. Погода в Атланте удивительна, жаль, что люди на странность скучны. Лето невыносимо жаркое, дождливое. Практически треть лета идут дожди, но ветра почти нет. Для Карла это слишком влажный период, когда волосы живут своей жизнью, сводя своего хозяина с ума. Но дождь остужал. Летом под ним не страшно было пройти ни один квартал, не рискуя заболеть, а погода в это время была особенно прекрасна, только днём долго на улице было тяжело находиться из-за 30-градусной жары. Зато после четырёх, когда солнце начинало садиться и воздух остывал вместе с землёй, Карл обожал после работы зайти в парк, взять по пути в магазине фруктов и, устроившись на лавочке, а иногда и под деревом, отдать час времени себе любимому и природе за чтением книги. Обычно это была медицинская литература, иногда романы. Повезёт найти тихое местечко без посторонних, чтобы полностью погрузиться в свои мысли, не отвлекаясь на посторонний шум, но даже если вокруг него гуляли парочки, семьи или дети, они всё равно не могли нарушить то чувство восторга и отдыха, что он испытывал наедине с собой, книгой и природой. Главное выбрать действительно хороший день. Погода осенью Карла убивала, как убивала и красота города в этот сезон года. Сентябрь был очень жарким, практически ничем не отличающийся от лета, только температура ночью пониже, как и поменьше дождливых дней. Природа ещё жила, едва-едва, практически незаметно, начинала засыпать. Но приятные вечера в парке ещё можно было проводить, не боясь заболеть или переохладиться. В октябре осень чувствовалась уже привычней: Карл уже не мог позволить себе посидеть в парке, прогуляться пешком лишний квартал — ветер набирал силу, благо дождей практически не было. Деревья начинали желтеть, краснеть, а затем и вовсе теряли листву, оставляя лишь голые ветки. Природа завядала. Или, как говорил Граймс, умирала. Ноябрь становился для Карла концом тепла и радости. Ветер усиливался, градус уменьшался, а количество трупов в больнице увеличивалось. Люди: загулявшие, выпившие, заснувшие — замерзали насмерть, обманутые сезоном года. И как же это было глупо, прожить довольно хорошую жизнь, чтобы напиться и замерзнуть во сне на скамейке парка. Глупо и тупо, как говорил Граймс, каждый раз поражаясь чужому идиотизму. Карл не любил осень за многое, но за настроение, которое она приносила, не любил ещё больше. Ему казалось, что вместе с природой умирал и он сам. Бесконечная усталость, сонливость, апатия. У него не было сил совершенно и абсолютно ни на что. В сентябре и октябре Карл при любой возможности старался выбираться на выставки, в музеи, реже — в театры, но в ноябре у него едва хватало сил добраться до дома. Не было никакого желание ни читать книги, ни смотреть фильмы, ни общаться с людьми. Карл завядал подобно природе. Зима стала для Граймса самым ненавистным временем года. Для всех это период праздников, ожиданий и надежд. Все с трепетом готовились к Рождеству, мечтая собраться в праздник огромной семьёй в роскошном доме, где в обеденной на большом столе, что ломился от явств, стояла сочная индейка, в углу — пышная ёлка, украшенная блестящими и звенящими игрушками, а над камином, который непременно должен быть, висели носки. Это классическое рождество в Америке, каким его любили показывать в фильмах и сериалах. Рождество, к которому стремились все жители Америки. А если на праздник в Атланте ещё и снег пойдёт, который растает на следующее же утро — Рождество удалось, а маленькая ежегодная мечта — сбылась. Карл не мечтал о таком Рождестве ещё с ухода матери, когда понял, что она не вернётся, когда на первый же зимний праздник без неё получил подарок и открытку, которую Лори даже не стала подписывать. Потом скрупулезная учёба и экзамены — Карлу совершенно было не до праздников. Первый и последний парень, оказавшийся мудаком, и по которому Карл не слишком сильно и горевал, потом практика и грандиозный скандал на работе и с отцом. Теперь он будет праздновать Рождество один. Впервые. Это удручало сильней всего. Не будет ни мамы, ни папы, ни друзей. Не будет елки, шикарного ужина, снега и настроения. Карл уже представлял, как заберётся под одеяло, включит ситком и уснёт под него же, не дождавшись полуночи. Это был расклад на самый удачный вариант справления праздника. Хуже было бы провести его на работе, во время смены, разбираясь с поступившими трупами, число которых в праздники увеличивалось в геометрической прогрессии. Карл поклялся, что, если ему поставят рабочий день, он повесится. Хотя… Парень ещё даже представить не мог, что хуже: быть в Рождество совершенно одному или работать. Оба варианта ему не нравились от слова совсем. Поэтому Карл не любил зиму. За праздник, и за каникулы, что следовали после него. У Карла их не было. Не было отпуска и денег, чтобы отдохнуть, не было друзей, с которыми можно было куда-нибудь съездить. Но зато были книги. Много удивительных и прекрасных книг, которые погружали его в увлекательные миры, которые рисовали перед ним 3Д модель человеческого организма, позволяя копаться в нём и изучать, пока за окном бушевал ветер, что возрастал в зимний период. Снега в Атланде за всю зиму практически не бывает, но иногда, раз или два, происходит настоящая сказка. Раньше закрываются офисы, не работают школы, а жители стараются не выходить лишний раз из дома, избегая скользких дорог. Асфальт покрывается корочкой льда, что прячется под пятисантиметровым слоем снега. Жизнь в Атланте замирает. Карлу она напоминает город из фильма про апокалипсис. На улице и правда практически не встретить людей. Взрослых. Детвора же бросает уроки и бежит копошиться в снегу. Они строят снеговиков, бросают друг в друга снежки, резвятся и наслаждаются жизнью. Их визги и крики слышны даже в домах и квартирах. Снег пушистым одеялом ложится на деревья, ёлки, машины, крыши домов и магазинов, и Карлу кажется, что мир на день или два становится прекрасней обычного. И этого он отрицать не может. Однако ночью, когда солнце опускается, принося с собой темноту и холод, вся эта красота становится жуткой и пугающей. Настолько, что напоминает детскую страшилку про Крампуса, злого двойника Санты, который уничтожает Рождество и утаскивает с собой детей. Граймс с детства боялся этой страшилки и с возрастном пугаться меньше не стал. Вот только кошмары стали более реальными, как реальны окоченевшие трупы, что доставляют ему в морг. Синющие, холодные, в снегу или инеем на ресницах и бровях. Словно спящие. Кажется, что стоит их отогреть, так они проснутся, зевнут и в недоумении станут осматриваться. Но нет. Они не спали. Они замерзали насмерть. Карл не любил зиму. Практически никогда. За исключением пары тройки часов. Но… Карл не любил зиму и всё, что она с собой приносила. Весна приходила в Атланту плавно, словно по волнам из облаков по небу приплывало солнце, радость и прилив сил. Начиная с марта, воздух с каждым днём становился всё теплее, природа начинала пробуждаться и оживать. На деревьях появлялись почки, зацветали растения, наполняя мир своей непередаваемой и неповторимой красотой. В это время года Карла не беспокоили ни дожди, ни ветра. Он любил весну. Искренне любил её с самого первого её дня. Словно сам факт приближения тепла возвращал Граймсу силы жить дальше. Карл, подобно всему живому, оживал, просыпался. Весной в парне проявлялась именно жажда жить. Он бежал куда-то, не в силах просидеть дома ни минуты. Он ходил по выставкам, просто гулял, слушая в наушниках классику, зачитывался романами и засиживался на форумах, обсуждая их. В нём кипела жизнь. Он был готов заводить новые знакомства, общаться, социализироваться. Карл готов был жить. Но сейчас была не весна, а поздняя осень. Осень в том проявлении, когда начинало холодать, когда природа засыпала, и Карл засыпал вместе с ней. Он не хотел общаться, не хотел заводить знакомства, не хотел вообще ничего менять. Граймс вышел из здания больницы, вдыхая прохладу с примесью грязи и пыли. Атланту осенью он не любил. Вчерашние дождливые лужи ещё не высохли и машины, что то и дело проезжали по дороге, гоняли грязную воду, изредка обрызгивая прохожих. Карл вздохнул. Надо добраться до остановки, дождаться автобуса, что должен прийти чётко по расписанию, заплатить за проезд 1,70$, выйти у метро, проехать в душном вагоне три станции и пешком дойти до дома. Миссия казалась ему невыполнимой. И ещё сложнее её делал час-пик, когда народу было столько много, что свободных сидячих мест не будет. Солнце быстро садилось, опуская на город сумерки, а затем и темноту. Вдоль дороги уже горели фонари, освещая путь всем затерявшимся душам. Спускаясь по лестнице, смотря себе под ноги, чтобы не скатиться прямо в лужу, Граймс не сразу заметил чёрный джип с затонированными окнами и лобовым стеклом. Машина блестела, очевидно только после мойки, красивая, большая, вероятно довольно дорогая, современная. Авто стояло напротив больницы, наверняка мешая проезду, но хозяина такого роскошного джипа это волновала в последнюю очередь. Граймс удивленно уставился на машину со странными номерами, которые обычно покупают, не представляя за кем могли приехать. В течении всего времени, что Карл работал в этой больнице, он ни за кем из сотрудников не замечал никого, кто мог бы не то, что владеть такой машины, но и иметь соответствующих друзей. Дверь черного джипа открылась и с водительского места вышел мужчина. Красивый, как тогда показалось Карлу, мужчина, статный, в чистой обуви, тёмно-синих джинсах, белой рубашке и пиджаке. Карлу он показался очень красивым. Ровно до тех пор, пока Граймс не узнал того, кого гуглил ещё вчера. Ниган Морган, владелец крупного игорного бизнеса, вокруг которого, как и вокруг самого его хозяина, вертелось слишком много слухов, слишком много грязи и тайн. Ниган Морган, в отлично сочетающейся простой одежде, вышел из шикарной машины и смотрел на него, на Карла, с неким раздражением и… Предвкушением. Высокий, как Граймсу показалось ещё тогда в гараже, он сунул руки в плечи, словно стараясь сделать плечи уже. Но у него не получалось, Морган всё равно выглядел крупно и громоздко, именно так, как и должны выглядеть мужчины в триллерах, боевиках или женских мелодрамах. Кончики сомкнутых в линию губ были едва приподняты — подобие улыбки, которой Карл не верил ни на грамм. Ухоженная борода, чуть длиннее щетины, придавала ему явно не свойственных годов. Глаза выглядели моложе, лишь мелкие морщинки выдавали его возраст. Граймс замер, не шевелясь и не дыша. Перед глазами вновь возникла мигающая красным вывеска «опасно». Казалось, что приехали по его душу и та канава у злосчастного гаража всё же станет его вечным пристанищем. Навсегда. — А вот и Карл, которого, видимо, не учили брать трубку! — беззлобно воскликнул мужчина, деланно откидываясь на пятках назад, прогибаясь в пояснице в каком-то импульсивном жесте. Парень опасливо обернулся назад, косясь на двери больницы, прикидывая, сколько времени у него займёт, чтобы сорваться с места и забежать обратно в здание, где окажется, как он надеялся, в безопасности. — И не думай о побеге, парень, — словно читая его мысли, Ниган сделал шаг навстречу пугливому патологоанатому. — Мэгги передала мне, что ты хотел поговорить со мной лично. И, учитывая, что ты не только не стал брать трубку, но и заблокировал меня, я решил встретить тебя после твой супер-пупер-стрёмной работы лично. Что, Карл, разрезал сегодня кого-нибудь? Странный юмор, в котором читалась издёвка. Граймс отступал пропорционально тому, как на него наступали, пока не споткнулся о ступеньку, едва не падая назад. — Ну-ну, прошлой ночью ты был не настолько пугливым. Так что же случилось? Неужто чувство самосохранения вернулось, а, док? — вновь злая насмешка. Карл молчал, что начинало выводить Морган. — Ка-а-арл, я с кем тут разговариваю? Будь так любезен вести со мной диалог, а то мне надоело говорить в пустоту, — в грубоватом голосе Моргана слышалось ничем не прикрытое раздражение, которое, как казалось Граймсу, вот-вот грозилось перерасти в агрессию. — Откуда ты узнал, где я работаю? Ниган удивлённо уставился на него, словно он ожидал услышать всё что угодно, но не этот тупой, по его мнению, вопрос. — У меня есть в подчинении люди, которые всё о тебе разузнали и доложили. И нет, опережая твой очередной идиотский вопрос, это не Мэгги. Карл опять молчал, не понимая, что вообще надо говорить в ситуации, когда к тебе приезжает глава подпольной нелегальной организации. Но, вероятно, он был согласен с нелепостью заданного вопроса. Ниган Морган был, судя по всему, достаточно влиятельным и богатым, чтобы иметь в своём распоряжении все ресурсы для выяснения такой мелочи, как где он, Карл, мог работать. — И что теперь?.. Ты меня убьёшь, потому что я слишком много знаю? — Карл, чёрт возьми! — воскликнул Ниган, в разочаровании вскидывая руки и тыча в него указательным пальцем. — Вроде умный малый. Медицинский закончил, работаешь вот. В школе круглый отличник, а выводы делаешь наитупейшие! Сэр, вы меня разочаровали. Значит так, проясняем, есть разговор, но не для улицы. Садись в машину, — на этих словах Ниган открыл дверь джипа с пассажирского переднего места, настойчиво приглашая Карла сесть. Но Карл и не двигался с места. — Молодой человек! — повысил Морган голос. — Садитесь немедленно. Можешь мне поверить, что в противном случае разговаривать я буду совсем иначе. А сейчас, пока я добрый и крайне заинтересован в тебе, хочу просто прояснить некоторые вещи. Карлу не дали время продумать все риски и просчитать все «за» и «против», и хоть всё его нутро вопило, что надо было срочно уходить, бежать со всех ног, что-то всё же заставило его сдвинуться с места и сесть в роскошный джип к мужчине, который определённо вызывал у него смешанные чувства. В любом случае, выбора у него особо не было. Граймс сел, пристёгивая ремень, не смотря на Нигана, который оказался рядом, по другую сторону. — Куда мы поедем? — парень держал себя в руках, не позволяя голосу сорваться. — В ресторан. Предпочитаю решать все дела за едой, к тому же, что-то мне подсказывает, что ты и сам голоден, — Морган мягко нажал на газ и машина тронулась, унося Граймса от привычной ему жизни.***
Ниган вёл мягко, плавно, машина практически плыла по дороге, спокойно обгоняя движущихся как черепахи авто перед ними. Он складно нажимал на тормоз, прибавлял газу, переключал ручник, и Карлу казалось, что вот-вот он заснёт от того спокойствия, что царила в салоне. По радио фоном играла какая-то музыка, современная, но не раздражающая, убаюкивающая. И Морган, видя, что его пассажир вот-вот склонит голову к стеклу и провалится в сон, окликнул его. Граймс встрепенулся, кашляя и выпрямляясь, всем своим видом показывая, что он не спит. — Тяжёлая ночка? Или день? — Плохо спал… Слишком насыщенные сутки были. После того… Что я сделал, заснуть было сложно, — тихий голос юноши тонул в звуке песни и Нигану пришлось выключить радио, чтобы расслышать слова своего пассажира. — Испугался? Ну, тогда, в гараже? — голос Моргана приятно ложился на слух, и Граймс всё же посмотрел на мужчину, на его руки, уверенно держащие руль. Аккуратно подстриженные ногти с подрезанной кутикулой — Карл такие мелочи замечал — длинные не тонкие, но худые пальцы с утолщенными фалангами. Сухая кожа. Настолько, что мужчина явно нуждался в увлажняющем креме. Взгляд Граймса плавно скользил выше по руке, к тыльной стороне ладони, на которой проступали вены, но не просвечивались. Карл любил такой тип рук — венозные. Выше начинался рукав рубашки и пиджака, но парень смог заметить тонкую проступающую полоску волосяного покрова. Тёмные частые волоски наверняка тянулись вдоль всей руки, переходя на грудь, спускаясь вниз от пупка и ниже в джинсы. — Тогда были смешанные чувства, и после тоже. Да и сейчас. Тогда, в гараже, был интерес, азарт, раздражение из-за тебя. Потом прошло время, и я начал осознавать произошедшее во всей красе и понял во что я ввязался. Это пугает… — запоздало ответил Карл, отводя взгляд от чужих рук. — И во что же вы, молодой человек, ввязались? — широкая улыбка Нигана обескураживала. Мужчина смеялся над ним, забавлялся. Играл. И Карл фыркнул, хмуря брови и морща нос. Его подначивали. — Вот в это всё! — воскликнул Карл, теряя самообладание. — Мне привезли труп с вашей перестрелки! Я проводил операции в каком-то грязном гараже, хотя не имел никакого права! А ещё мне пришлось разговаривать с копами и… Машина резко затормозила на светофоре и Карл поморщился от боли в груди из-за ремня, что не позволил выбросить его в лобовое стекло. Воображение парня красочно рисовало ему иную картину, где его голова пробивает стекло и тело на половину вылетает на капот. Жуткое и мерзкое зрелиже. Будет много крови и сколков. И скорее всего такой исход был бы летальный. — Копы? Что они спрашивали? Что ты говорил? — тон в голосе Моргана изменился. Мужчина требовал от парня незамедлительных ответов и чистейшей правды. Он выжидающе смотрел на Карла своими карими глазами, до побеления костяшек сжимая руль и Граймсу этот взгляд не нравился совершенно. — Мы вроде хотели обсудить всё в ресторане? — Карл вскинул бровь, словно бросая Моргану вызов. Ставя свои правила. Давал понять, что не потерпит к себе потребительского отношения, не позволит запугивать ещё больше. Карл дал ему отпор и Ниган, который требовательно-сурово взирал на Граймса, улыбнулся, расслабляясь всем телом и издавая подобие смешка. — Вот такой ты мне нравишься ещё больше, мистер Граймс! Обсудим всё за ужином. Светофор переключился на зелёный и джип тронулся вперёд.***
Они въехали на подземную парковку модного торгового центра, в который Карл не зашёл бы даже просто в туалет. Это место представляло собой сборище самых модных брендовых магазинов, бутиков одежды, обуви, аксессуаров и косметики: Dior, Versace, Gucci, Louis Vutton, Chanel. На первом и втором этажах богатые и обязательные влиятельные люди, непременно сливки общества прямиком из Атланты, а реже — приезжие, неспешно разгуливали по магазинам, скупая предметы новых коллекций, чтобы вернуться сюда же через пару месяцев за новинками и потратить лишние сотни или тысячи долларов. Взрослые мужчины в серьёзных костюмах вместе с роскошными молодыми женщинами, чаще всего блондинками с пышным бюстом и надутыми губами, возрастные дамы в мехах и бриллиантах, иногда с маленькой собачкой в сумке, юные мажоры, которым досталась папина платиновая карточка, девушки-подружки, что вместе выбирают нижнее белье и фотографируются в зеркале примерочной — всё это люди, которых Карл никогда бы не смог увидеть в настоящей жизни, и к жизни которых не стремился, но в тайне надеялся вкусить. Просто попробовать. На третьем этаже центрального бутика Атланты располагались самые дорогие рестораны, предлагающие своим посетителям мясо, рыбу, итальянскую кухню, турецкую, французскую. Каждый из ресторанов имел неповторимую обстановку: дизайнерские стулья и столы, удивительные лампы и люстры, непередаваемый вид из окон и самых обходительных официантов, в каждом зале царила своя уникальная атмосфера, а блюда настолько изысканные и вкусные, что определённо стоили своих цен. Ниган вышел из припаркованного у самого входа черного джипа — в будние дни посетителей было немного — и, поправляя пиджак, принялся обходить машину, когда Карл распахнул свою дверь с намерением выйти. — Ну нет, — Морган поспешил захлопнуть дверь Карла и, кашлянув, открыл сам, подавая Граймсу руку. Парень, определённо не оценив странный жест, проигнорировал манеры Моргана, вываливаясь из машины самостоятельно. — И что это было? — хмурив брови, Карл возмущенно сложил руки на груди. — Я открыл перед тобой дверь, что тебе не понравилось? — Что я её открыл сам, а ты захлопнул её перед моим носом! Ниган цокнул, закатывая глаза: — Я джентльмен, между прочим, а ты бесишься с ничего, парень. Идём, — махнув рукой, мужчина закрыл машину и широким шагом направился ко входу. Карл, что-то недовольно бурча себе под нос, поспешил за ним, едва нагоняя. Стеклянный лифт внутри аквариума с различными цветастыми рыбками, черепахами и маленькими акулами был неповторимой фишкой торгового центра «Aquamarine», и Карл, до этого не видя ничего подобного, с восторгом наблюдал за искусственным подводным миром, пока лифт поднимал их на третий этаж. Восхищение юноши было непередаваемым и Ниган, всё это время наблюдающий за ним, не мог не улыбаться, поражаясь той простоте, что хранил в себе этот молодой человек. — Ты ни разу не видел ничего подобного? Только не говори, что не был в океанариуме. — Был один раз, но в детстве, и это и правда потрясающе. Столько разных рыб живут на виду у сотни посетителей, а ведь никто этого и не замечает. А это и правда потрясающе — создан целый мир, свой уникальный, неповторимый, со своей иерархией и отбором. Ты чего улыбаешься? Ниган и правда улыбался. Улыбался той искренностью и очарованием, которым умел только он: — Ты очень живо умеешь описывать для патологоанатома. Двери лифта открылись и Морган, пропуская Карла вперёд, вышел за ним следом, тут же нагоняя и указывая, куда идти. Ресторан итальянской кухни был в «Aquamarine» его любимым. Отличная балансировка вкуса еды, атмосферы и подачи не могла не подкупать. А большие деревянные столы с уютными диванами добавляли того уюта, которого не хватало в других заведениях. Тёплый свет от редких люстр, что каплями свисали с высоких потолков, не резали глаза, а создавали атмосферу романтики, что в совокупности с видом ночного города из окна навеивала чувство спокойствия. Официант, на вид симпатичный молодой человек в униформе ресторана провёл гостей к столу, и Карл, на миг замерев, уставился на вид из окна, что притягивал его и восхищал не меньше аквариума 3 минуты назад. А Ниган смотрел на него и улыбался, не в силах оторвать взор. — Садись и выбирай, — окликнул Граймса мужчина, подталкивая в его сторону меню. Карл сел напротив Морган, мягко проваливаясь в обивку дивана и стоило ему открыть меню в кожаном переплете, как голубые глаза юноши округлились как монеты — цены в ресторане были явно ему не по карману. — Я угощаю. Сам же пригласил. Так что выбирай всё, что хочешь, — усмехнулся Ниган, заметив лёгкую панику патологоанатома. — Очень роскошно для простой деловой встречи. — Док, мы же ещё в прошлый раз решили, что период ухаживаний начнётся раньше. Или ты забыл? — наглая ухмылка, похожая на оскал, растянулась на щетинистом лице мужчины. Карл всё никак не мог понять его возраст: седина в волосах и бороде сбивали его. — Ты такой похабщиной занимаешься с каждым своим подчиненным? И вообще, — Карл отложил меню и навалился на стол, складывая на нём локти. — С чего ты решил, что я гей? Так похож? — Обожаю откровенные разговоры! — Ниган веселился. Он хлопнул ладонью по тёмному дереву и отклонился на спинку дивана. — В гараже я просто понадеялся, что ты по парням, а потом Мэгги рассказала, что я не ошибся. Ну разве не замечательно? — оскал сменился широкой довольной улыбкой, которая всплывала на фотографии с того аукционного сайта. — И никакой похабщиной ни с кем я не занимаюсь. Особенно со своими подчинёнными. Простая симпатия. — Значит, это свидание? — парень вскинул бровью, фыркая, разочаровываясь всё больше и больше. — Это может быть свиданием, а может быть просто деловой встречей. Всё зависит от твоего настроя, док. — Не называй меня так. Я потерял лицензию, — лёгкая дрожь пробежалась по спине и затылку Карла, стоило ему только вновь услышать обращение, которое отныне не имело к нему никакого отношения. — И вообще, в машине ты так рьяно желал выведать у меня про тех копов, а сейчас сидишь и лыбишься, как идиот. Это нормально? — Воу-воу! Полегче! — Ниган вытянул в примирительном жесте руки. — То со страху трясёшься, то нападаешь. Кому-то надо выпить. Официант! — возвал Морган паренька, что их обслуживал. — Мы сделаем заказ. — Я не пью. — Лечишься? — Не нравится вкус. — Тогда я выберу на своё усмотрение. Как только с выбором еды и напитков было решено, Ниган подался вперёд, вгрызаясь взглядом карих глаз в лицо Карла: — Так что по копам? Его тихий, едва рычащий голос вызвал у Карла новую волну мурашек: — Приходило двое, спросили про поступивший труп. Мужчина средних лет, непримечательная, но ухоженная внешность. Опрятная одежда. Брендовая, между прочим. Вроде с первого взгляда и кажется, что из масс-маркета, но шмотки реально дорогие. На запястье татуировка жар-птицы. Поступил он в ночь вашей перестрелки с пулевым ранением в шею. От этого и умер. Я сделал вскрытие, написал отчет и… — Ты прям в его органах копошился? — прервал его Ниган, задавая слишком тупой вопрос, от которого у Грамса задергался глаз. — …отправил его копам. Да. Копошился, — он даже не скрывал раздражение в голосе. Это походило на те тупые подкаты, которые вирусятся в интернете и все массово считают их веселыми и остроумными, но Карл давно себе поклялся, что, услышав что-то из серии «Твои родители случайно не шахтеры? Тогда откуда у них такое золото?», даст этому человеку в глаз. Сейчас Нигану повезло, что он просто тупо пошутил. Однако менее раздражительным Граймс от этого не стал. Ниган Морган, крупный бизнесмен, гангстер, мафия, назови как хочешь, одним словом «серьезный дядя», юмор у которого на уровне 15-летки в период пубертата. — Ахуеть! — громкое восклицание в тихом заведении резануло по ушам. Ниган вновь веселился. — Прошу прощения, продолжай, парень. Граймс тяжело вздохнул, предвкушая очень, очень долгий вечер и не менее долгий разговор: — Нечего продолжать. Меня они не допрашивали. Спросили про характер ранения и на этом всё. Отправил отчёт. Больше ничего. Карл рассказал сущую правду, практически ни о чем не умолчав. Лишь не стал упоминать, что один из копов друг его отца. — Ты можешь этот отчёт переслать мне или Мэгги? Было бы просто ахуенно. Мат в речи выбивал Карла из колеи. Он морщился, отстранялся от неприятной слуху речи, но замечание делать не решился. В конце концов, Ниган вряд ли станет вообще его слушать. В лучшем случае проигнорирует, в худшем — так осадит, что Карл запрётся в своей маленькой квартирке до конца своих дней, боявшись даже нос показать из своего хиленького убежища. — А я разве уже работаю на тебя, чтобы конфиденциальными отчётами разбрасываться? — Вот это устроить сложнее, чем мне бы хотелось. Твой отец — Рик Граймс, коп, который копает под меня уже с десяток лет. И, блять, ты прикинь, как я ахуел, когда выяснил, что парниша, то есть ты, который зашивал моих ребят, его чертов сын. В тот момент я конкретно обосрался, если честно. Карл затих, слушая Моргана, который словно винил его в кровном родстве с тем, кого не хотел не то что знать, а даже слышать. Тем не менее, в его голосе Граймс улавливал нотки сарказма. Словно Ниган смеялся не то над ним самим, не то над собой, этого Карл так и не понял. Парень вообще не понимал этого мужчину и его истинных эмоций, слишком быстро они менялись. — Нам даже пришлось срочно вычищать гараж и давать оттуда по съебам, а потом мои ребята пробили тебя по всем возможным связям, и всплыло такое дерьмо, которое в резюме не напишешь. — Это ты говоришь о смерти сына мэра? Ниган кивнул. — Это был несчастный случай. Просто не повезло. Всё равно что если бы тромб оторвался. — Значит ты пиздец какой невезучий, Граймс. Официант принёс бокалы и вино. Разливая светлую жидкость по вытянутым бокалам, оппоненты не сводили друг с друга глаз. Отчего-то теперь Карлу яростно хотелось заполучить ранее предложенное место в банде Нигана. — Что за вино? — Граймс не разбирался в алкоголе, потому что практически его не употреблял. Ему не нравилось горькое послевкусие, которое всегда оставалось на языке. Что в школьные года, что в студенческие, хорошей или плохой выпивке он предпочитал содовую, которая более чем удовлетворяла его вкусовые предпочтения. Сейчас же, видя средний ценник за бутылку вина, Граймсу просто хотелось вкусить так называемой богатой, дорогой жизни, особенно за чужой счёт. — Чёрный ящик Шардоне. Белое вино. Попробуй. Оно отлично будет сочетаться с салатом, что ты заказал, и пастой, — Морган сделал первый глоток, безэмоционально ставя бокал обратно на деревянный стол. — Обычно я предпочитаю выпивать бурбон или виски, но сегодня же у нас свидание. Надо что-то более изысканное и классическое. Граймсу казалось, что это очередной сарказм, но точно определить это он не мог. — Всё же свидание? — Карл скептично посмотрел на Нигана через бокал вина. — Ну я же заказал вино — значит свидание, — улыбка мужчины во все 32 начинала порядком бесить. Хотя самого Нигана всё более чем устраивало. Граймс сделал глоток. Насыщенный вкус с нотками тропического манго. Зелёный виноград, свежий аромат цитруса и ананаса, а послевкусие поразило Карла в самое сердце — долгое, тёплое. Граймс не чувствовал горечи, от которой хотелось морщить нос, цитрусы его перебивали, отчего вино казалось невероятно вкусным, и парню чудилось, что он смог бы выпить всю бутылку. Чёрный ящик Шардоне отныне его любимое вино. И по выражению лица Карла Ниган понял, что с выпивкой он угадал, отчего эго его поднялось и утвердилось ещё больше. В конце концов, подобрать выпивку для того, кто пить не любит — целое искусство. — Понравилось? — Очень! — слишком резво отозвался Граймс, на миг потеряв самообладание. Быстро взяв себя в руки, он кашлянул, отставляя бокал и вновь серьёзно смотря на собеседника. — Калифорнийское производство. — А я думал, что ресторан итальянский, — Карл хмыкнул, чувствуя, как алкоголь начинает его согревать. — А вино решил взять калифорнийское, — в этот раз улыбка была другой — едва заметной, почти что ласковой и нежной, тёплой и искренней, как на том фото с аукциона. Ниган имел дюжину разных улыбок на каждый случай и для каждого человека. Практически персонализируя их. — Хорошее вино, — Карл кивнул. — И всё же, возвращаясь к… Моей работе… — Ответь мне на один вопрос, Граймс, — Ниган подался вперёд, прищуривая глаза и заглядывая Карлу в самое сердце. — Почему ты передумал? Ты ведь сначала отказался, но неожиданно решил согласиться. Так что тебя заставило? И Карл замер, словно кролик перед огромным питоном. Казалось, что это вопрос жизни и смерти. Что он самым важным образом повлияет на его дальнейшую судьбу. —Я устал от этой жизни. Нелюбимая работа, маленькая зарплата, презрение окружающих. Устал. Мне не нравится такая жизнь. Я застрял в каком-то дне сурка. А… Работа на тебя… Я не знаю, как это будет, не знаю, понравится ли мне, но я хотя бы буду больше получать. — Так всё из-за денег? — Нет! Боже… — Карл с трудом формировал мысль. Этот разговор требовал от него окончательного решения хочет ли он поменять свою жизнь. Хочет ли адреналина, хочет ли оперировать, хочет ли наперекор отцу связать свою жизнь с тем, которого Рик так отчаянно пытается посадить вот уже лет 10. Принесли салаты и Карл тупо уставился в тарелку, полную зелени и овощей. — Я устал от той простой жизни, которая мне не принадлежит. Это… Не моё. Я хочу чего-то другого. Да. Я хочу изменить свою жизнь хоть в какую-то сторону. Я не знаю, правильно ли поступаю… Тот ли выбор делаю. Но я хочу вновь ощутить то чувство, что испытывал тогда в гараже. Хочу быть частью команды, хочу спасать жизни, хочу, чтоб меня ценили и уважали, чтоб достойно платили и ставили во внимание. — Ты хочешь человеческого отношения к себе. И решил, что найдешь его в моей команде? — Нигану нравился такой искрений Карл. Нравился чувственный Карл. Нравился Карл, который хочет от жизни большего, который хочет получить от неё максимум. — Думаю, у тебя мне будет лучше. Ты беспокоишься о своих людях, ты открыт к диалогу, обсуждению. Судя по всему, ты не оставишь просто так тот факт, что твоих людей ранили, — Карл не знал о Нигане практически ничего. Он не смог нарыть про него информацию в интернете, он не слышал о нем по радио или телевизору, но он урывками улавливал его отношение к своим людям. В конце концов Мэгги работала на него не один год и, судя по всему, девушка останется в его банде до самого конца вопреки всему не из-за денег, а из уважения к человеку, который не предаст и не оставит. По крайней мере, Карлу очень хотелось в это верить. — Я сделаю всё, чтобы защитить свою команду, — и Морган подтвердил догадку Карла. Мужчина в миг посерьёзнел, приобретая ту ответственность и авторитетность, которая должна была быть ему свойственна. Теперь Карл видел в нём бизнесмена и гангстера, серьёзного взрослого человека. — Именно. Этого хочу и я. Главврач моей больницы не защитил меня тогда, когда погиб сын мэра. Но я не подумал об отце и том, как его профессия может повлиять на меня. Он коп… А тебе наверняка не нужен тот, кто так тесно связан с полицией, да и смысла доверять мне у тебя нет. Именно здесь и сейчас, сидя в шикарном ресторане, попивая вкусное вино и смотря на ночную Атланту, сейчас, перебрав в голове кусочки своей жизни, Карл понял, что искренне хочет попробовать ту жизнь, которую предлагал ему Ниган, и которая начала от него ускользать, сыпаться, как песок сквозь пальцы. Салаты были съедены, и официант резво подал им горячее. Карлу — пасту Альфредо, а Нигану — стейк мачете. И Карл чувствовал себя глупо, очень глупо. — Как я уже сказал, мои ребята пробили тебя и выяснили, что с отцом ты не общаешься уже около года. Конечно, первое время я не буду посвящать тебя во все наши, скажем, серьёзные дела, но, думаю, доверять вполне могу. Иначе те копы уже давно на нас вышли, — снова широкая улыбка-оскал. Ниган резал мясо. При поедании стейка люди делятся на два типа: кто отрезают по кусочку, и кто режет всё мясо сразу, а потом его ест. Морган относился ко второму. И глядя на то, как сок вытекает из хорошо прожаренного стейка, Карл вдруг понял, что он хочет мясо. Паста отныне была ему не интересна. И видя этот жадный и голодный взгляд, Морган слишком гордо растянул губы в ухмылке, без лишних слов меняясь с парнем тарелками, а Карл, не противясь жесту доброй воли, удовлетворенный исходом, принялся за мясо, жмуря от удовольствия глаза. — Вкусно? — Ниган смеялся. Искренний Карл был прекрасен. — Вкусно! — Не стыдно? — Ни капельки. И оба засмеялись. В конце концов, оба получили то, чего так хотели: Карл — вкусный и сытный ужин, а Ниган — статус героя в его глазах, ведь кто как не герой будет делиться своей едой. — Так значит ты меня берёшь? — Карл ждал ответа. Он одновременно жаждал его услышать, а с другой стороны, страшно боялся. Если Ниган ему откажет, Карл не выдержит. Его долго штормило: отрицание — когда в гараже Морган сделал столь неприличное для него предложение о работе, гнев — когда пришлось пояснять копам за итог их перестрелки, торг — этой ночью, в ужасном настроении, когда Карл столько долго ворочался в кровати, пока не решил написать Мэгги сообщение, депрессия — весь этот день, за который парень извелся до такого, что пришлось пить успокоительное и последнее, принятие. Здесь и сейчас. Карл ждал своего приговора. — Однозначно беру, док. Док. Потому что отныне ты наш врач. И с этими словами Граймс почувствовал, как внутри него что-то переворачивается, расцветает, подобно природе весной, к нему вернулись силы. Парень выпрямил осанку, расправил плечи и тихо улыбнулся, делая успокаивающий глоток вкусного вина, предвкушая те приключения, что принесёт ему его новая жизнь в совершенно новой для него Атланте с совершенно новыми для него людьми. Ниган же лишь подмигнул, но столь обворожительно, как умели делать только мужчины в кино.