Я никому не нужен.

Наше время.       На полу клетки, стоявшей на помосте одной из площадей города Агулона, лежал, свернувшись в комок, молодой парень: собственно говоря, что он был парнем, да еще молодым ни на первый, ни на второй взгляд было не понять. Слишком худым и замученным юноша выглядел. Зато на табличке рядом был его портрет, с указанием имени и возраста. Там же крупно было написано, в чем его обвиняют и что за это будет. Юноша лежал с закрытыми глазами, смотреть ему не хотелось. Он и так знал, что уже завтра по приговору суда, состоится казнь. Его просто закопают живым в землю и забудут, что 18 лет назад, в семье небогатого дворянина Югана Нанга родился на свет мальчик, которого назвали Лагрин. А поскольку он был уже четвертым сыном, то ребенка сразу стали готовить в младшие мужья. Вот в убийстве старшего супруга юношу и обвиняли, за это была назначена такая страшная казнь. И что до того, что ее уже лет сто как не применяли? Закон никто не отменял.       Эштан шел в порт, куда должны были придти заказанные еще зимой товары. Но весенние бури задержали корабли и сообщение, что «Звезда морей» уже здесь, поступило только сегодня. Он равнодушно скользнул взглядом по клетке, преступники ему были не интересны, лишь на миг задержавшись на портрете. «Симпатичный парень. Или вор, или шлюха, с такой-то мордашкой» - подумал он. И прошел бы мимо, если бы судьба в виде лопнувшего некстати ремня не задержала его на несколько минут. Мешочек с монетами соскочил с пояса и покатился под уклон, прямо под ноги двум стражам, караулившим клетку.       - Почтенный! – окликнул Эштана один из них. – Вы уронили кошель!       - Да, спасибо. – Лирн подошел к ним, забрал мешочек и развязал горловину, выискивая пару серебряных монет: стражей полагалось отблагодарить. И снова, глянув на портрет, неожиданно даже для себя спросил, – что, убийцу охраняете?       - Да какой там убивец, – отмахнулся второй стражник, невысокий усатый толстяк, – попал парень под раздачу. Его старший с лестницы слетел, а наследник тут же обвинил в его смерти младшего мужа.       - Зачем? – удивился Эштан.       - Да там поместье богатое, пришлось бы парню вдовий кусок отрезать, на прокорм. Наверно жадность заела. А так, закопают в землю и все, делиться не надо.       - А что, судья не знал?       - Знал, судья - родной брат покойника. Говорят, они там против были, что барон молоденького взял в мужья. Вот и воспользовались моментом, чтобы избавиться.       - Вот как.       - Ага, – поддакнул стражник. – Если его никто под опеку не возьмет, завтра и закопают. Да кто ж возьмет, с таким – то обвинением.       Лирн кивнул ему и пошел дальше. В конце концов, что ему до этого мальчишки? Он уже принял товар, отправил его на подводах домой, а сам решил задержаться в городе на пару дней. Все равно дома его никто не ждал. Жена умерла еще три года назад, успев, правда родить ему сына и дочь. Брать младшего он пока не хотел, обжегшийся на первом неудачном опыте. Нильда, привлекшая Эштана веселым нравом и яркой красотой, в жизни оказалось ленивой, капризной и вздорной особой. От их ссор летели искры, а лень и любовь к сладкому привели молодую и привлекательную женщину к виду раскормленной хрюшки. В последнее время Лирн ее даже ночами не навещал, предпочитая перетерпеть возбуждение.       Он вернулся в гостиницу уже ближе к вечеру, как раз на ужин. Заказал бараньи ребрышки под острым соусом, летнее вино к нему и расположился у камина, собираясь провести так весь вечер. Все бы ничего, и огонь жаркий и ужин отличный, у себя он такого и не ел, то ли повара нерадивые, то ли бараны другие, то ли еще что, но мальчишка из клетки все не шел из головы. Было жаль, что из-за жадности оборвется чья-то жизнь. Потрескивали дрова в очаге, постукивали каблучками подавальщицы, слышался чей-то смех, голоса. Обычный вечер. До него донеслись обрывки разговора.       - Слышал, младшего сына Нанга завтра казнят?       - Слышал. А почему отец его под опеку не взял?       - А зачем? Теперь его никто замуж не возьмет, а кормить до старости нахлебника кто будет? Вот он и отказался от парня.       - Понятно, пойдешь на казнь?       - Нет, что я там не видел? Как его живьем зароют? Чтобы потом ночами кошмары снились? Не пойду.       - А я схожу. И младшего сына своего возьму. Пусть посмотрит, что бывает со строптивыми. А то говорить много стал.       - Так не воспитаешь.       - Все равно.       Собеседники попрощались и разошлись. А Эштан остался раздумывать над услышанным. Шансов у парня не было, но и допустить, чтобы из-за алчности он умер, Лирн почему-то не мог. И решил завтра рискнуть и остановить казнь. Может, удастся отсрочить приговор, а потом и обжаловать. С этими мыслями Эштан и отправился спать, завтра встать придется рано, казнят обычно по утрам и он боялся опоздать. И чуть не опоздал. Когда Лирн пришел на площадь, там уже собралась небольшая толпа, из клетки вытащили парня и вели к узкому переулку, в конце которого на специальном месте уже стояла открытой глубокая яма. Рядом ждали судья, палач и мужчина лет пятидесяти одетый в траур, судя по всему, это и был наследник погибшего. Помощник судьи скороговоркой зачитал обвинение и приговор, закончив словами:       - … и если никто не возьмет преступника под опеку, казнить его немедля.       Толпа молчала, осужденный, запрокинув голову, смотрел в серое весеннее небо и только мелко дрожал.       - А скажите, уважаемый судья, проводилась ли экспертиза смерти его супруга? – спросил Эштан.       - Да. Стражи осмотрели место происшествия и вынесли вердикт, что младший супруг мог столкнуть старшего с лестницы. И если это все, что вы хотели узнать, то отойдите в сторону и не мешайте вершить правосудие!       - Нет, не все, – Лирн набрал больше воздуха и громко, так чтобы слышали все, проговорил, – я хочу взять этого человека под свою опеку.       Наступила тишина. Вязкая, будто осязаемая, люди молча стали отодвигаться в сторону от Эштана.       - Имеете ли вы право на опеку? – задал вопрос помощник судьи, ему уж точно было все равно. Ну не умрет мальчишка сегодня, прав на вдовью долю осужденный преступник все равно не имеет.       - Я барон Эштан Лирн, ветеран Последней войны, получил поместье согласно имперскому закону. Я имею такое право.       - Ну что ж, – судья кивнул помощнику, – составь договор на опеку. Вы можете забрать осужденного.       Эштан снял плащ и накинул на плечи обнаженного парня, оглянулся, подзывая городскую повозку, и усадил его туда, закрыв за ним дверку. Толпа все еще не расходилась, обсуждая увиденное, Лирну на нее было плевать. Сейчас его интересовал только договор на опеку, и Эштан подошел ближе, собираясь поторопить помощника, проигнорировал злобный взгляд наследника и кивнул в ответ вчерашним стражникам. Следовало быстрее забрать кристалл с договором и увезти парня в теплое место, на улице все же ранняя весна и еще холодно, а он и так намерзся за эти три дня. В гостиницу они приехали уже почти в полдень. Эштан провел в комнату подопечного, задержавшись на минуту возле слуги, приказав принести в номер горячей еды и недорогую одежду.       - Ванная там, – Эштан показал на неприметную дверь в углу номера, – вымойся, потом поешь и отдохнешь. Мы уедем завтра утром.       Лагрин нерешительно снял плащ, положил его на кресло и закрыл за собой дверь, механически пустил горячую воду и только когда по заледеневшему телу побежали обжигающие струи, затрясся от пережитого смертного ужаса, сполз по стене, зажимая руками рот, чтобы не вырвался крик. Он не верил, до сих пор не верил, что все позади. Что он жив, и будет жить, пусть и на положении раба. Ведь подопечный не младший муж, прав у него еще меньше. Эштан подождал некоторое время, не беспокоя мальчишку, понимая, что тому нужно дать время привыкнуть к изменениям в жизни и только спустя четверть часа постучался в дверь.       - Ты скоро?       - Я уже все, господин, – Лагрин открыл дверь, стыдливо прикрываясь рукой. Сейчас ему было очень неловко и за худобу и за нагое тело.       - Проходи. Там тебе принесли одежду, возьми. Потом будем обедать. Ты ведь наверняка голодный.       Лагрин кивнул и натянул на себя простые брюки и теплую тунику. Потом нагнулся, собираясь надеть носки, и вдруг его повело в сторону, он пошатнулся и упал бы, не подхвати его сильные руки.       - Осторожно, ты так упадешь.       - Простите, господин.       - Не называй меня так, – велел Эштан, которого просто передергивало от такого обращения.       - А как называть?       - Ну… ты вообще что умеешь делать? Тебя же младшим воспитывали, верно?       - Да, госп… я умею вести хозяйство, смотреть за детьми, ухаживать за садом, многое умею. Я хорошо учился, – сказал юноша и осекся, выходило, будто он убеждал опекуна, что достоин своего спасения.       - Понятно, – Лирн потер подбородок, машинально отметив, что пора бы и побриться, и проговорил, – я вдовец. Давно собирался взять младшего мужа, да все недосуг было.       Он встал, вышел в коридор и спустя несколько минут уже привел владельца гостиницы и его жену.       - Уважаемые мет и мета Фризо, я хочу пригласить вас в свидетели для заключения брака между мной и этим юношей.       Хозяин глянул на постояльца и перевел взгляд на Лагрина. Он слишком хорошо знал, кто это и откуда он взялся. Но спорить не стал. Хочет барон взять мужем преступника – его дело. Эштан между тем, продолжал:       - Я, барон Лирн беру в мужья своего подопечного, Лагрина Тэллагана и обещаю заботиться о нем до самой смерти.       Лагрин сглотнул, ему полагалось ответить, но он медлил, опасаясь, что все это злая шутка, и стоит ему проговорить ритуальную фразу, как этот странный барон засмеется и скажет, что самое лучшее, что ждет убийцу, это быть рабом, пока не умрет.       - Ну? – поторопил его Эштан, не понимая причины задержки.       - Я, Лагрин Тэллаган вхожу в волю барона Лирна, старшего супруга, прошу заботиться обо мне.       - Мы подтверждаем законность брака, – прозвучали в унисон слова свидетелей.       Лирн проводил их, дав на счастье две золотые монеты, и повернулся к теперь уже мужу, успев только снова поймать теряющего сознание парня. И лишь уложив его на кровать, барон заметил, насколько тот горячий. Глаза лихорадочно блестели, губы обметало сухой коркой, тело билось в ознобе. Эштан досадливо нахмурился. Видимо неопределенность в будущем отпустила Лагрина, и теперь организм расслабился и выпустил, наконец, лихорадку от проведенных трех дней на холоде. Юноша метался в бреду до самого утра, отталкивая питье, принесенное лекарем и руки, ухаживающего за ним мужа. Лагрин смутно ощущал, что его держат, поднимают. Вот губ коснулось что-то холодное, и голос властно произнес:       - Пей, хочешь жить – пей!       Привычка младшего повиноваться приказам сработала и тут, и юноша покорно выпил горькое питье, погрузившее его в тяжелый сон.       Лагрин проснулся от жары. Тело было неприятно липким, постель влажной. Юноша открыл глаза, моргнул несколько раз, прогоняя с глаз муть и резь от яркого солнца. Осторожно осмотрелся. Комната была небольшая, и какая-то безликая. Из-за приоткрытой двери слышалось звяканье, шаги и шорох. Хотелось пить и в туалет. Он попытался встать и обнаружил, что лежит без одежды. Сел на кровати, спустил ноги и уцепился за спинку, стараясь удержаться на ногах. От слабости дрожали колени, а руки еле держали еще больше исхудавшее тело.       - Ох! – незнакомый мужчина в светло-зеленой форме с эмблемой медика над карманом подхватил юношу и посадил обратно, – вам еще нельзя вставать, баронет. Господин барон очень настоятельно указал, что пока вы не поправитесь, не выпускать вас из лазарета.       - Я уже….       - Нет! Я медик и лучше вас знаю. В постель немедленно!       - Она… влажная, – нерешительно проговорил Лагрин, – и мне нужно…       - Сейчас все будет, – заверил лекарь и, выглянув в коридор, громко крикнул - Тор, Лина! Идите сюда!       Спустя уже пару минут невысокая пожилая женщина уже перестилала постель, а высокий мощный мужчина осторожно вносил в туалет Лагрина. Юноша досадливо махнул рукой на слугу и тот понятливо вышел. Очень быстро Лагрин убедился, что поспешил выставить здоровяка. Ноги тряслись так, что он еле стоял, но упорно полз до унитаза и, только упав на него, перевел дух. Слуга вскоре заглянул и, хмыкнув, поднял парня на руки. Лагрин с облегчением растянулся на кровати, шевелиться вообще не хотелось. Лекарь, приговаривая, принес несколько отваров, инъектор и пару порошков. И пока хлопотал вокруг парня, вернулась Лина с небольшим подносом, где стояла чаша с ароматным бульоном, яйцо и небольшая булочка. Вскоре Лагрин уже снова засыпал, видимо среди лекарств было снотворное.       Проснулся он вечером, полежал, прислушиваясь. Окно было приоткрыто, давая ток свежему воздуху, а где-то внизу слышались голоса. Двое, мужчины.       - Зачем ты это сделал, Эштан?       - Сначала стало жалко парня, не хотелось, чтобы его убили из-за денег…       - А замуж взял зачем?       - Я проверил принцип опеки. Понимаешь, он теперь никто. Отец отказался, семья мужа обвинила в смерти старшего. Он мог жить только на положении раба.       - Ну и пусть бы жил.       - Я мог заставить его делать все, даже передать в аренду в бордель и стричь денежки. А хотелось все по-человечески. Секса-то у меня не было с тех пор, как умерла Нильда. Да и до этого редко, сам же помнишь, какой она стала в последнее время.       - Тебе проще, дети есть, я вот даже младшего взять не могу.       - А у парня воспитание младшего, может хоть немного порядка будет.       - Может и будет.       В комнату заглянула Лина и, обнаружив, что парень проснулся, выкатилась колобком за дверь. Вскоре пришел прежний слуга, подхватил завернутого в покрывало Лагрина и понес сначала по коридорам, а потом по лестнице вниз. Новая комната была больше и богаче обставленной, а по оставленным вещам, можно было догадаться, что здесь живет Эштан. Хотя до спальни первого мужа ей было далеко, не такая роскошная, не такая огромная и, вдобавок, порядком запущенная. Тор усадил юношу в кресло и вышел. Лагрин осмотрелся, отметив и пятна на покрывале, и паутину по углам, и пыль на полках. Было непонятно, почему эконом не следит за порядком. Стукнула дверь и юноша постарался слиться с креслом: вошел старший муж.       Эштан покосился на младшего, стоило ему сразу дать понять, какие правила в этом доме, вот только бледный, до синевы вид и общая заморенность не располагала к строгости. Стараясь потянуть время, он подошел к камину, положил пару поленьев и несколько минут смотрел на огонь.       - Тут такое дело… теперь ты младший муж, баронет Лирн. Завтра я представлю тебя моим детям и слугам. Мне нужно будет скоро уехать, ты по закону останешься за меня. Надеюсь, не разнесешь дом.       - Нет, – прошептал Лагрин.       - Послушай, Рин, – Эштан потер подбородок, царапая ладонь щетиной, - я понимаю, что для тебя все это слишком, но постарайся хотя бы принять. Я не прошу ничего лишнего. От тебя будет требоваться вести хозяйство, воспитывать моих детей и не отказывать в близости.       - Я постараюсь… как мне вас называть?       - Эр Эштан.       - Хорошо, эр Эштан.       - Теперь такой вопрос, – Лирн отвел глаза, – как давно у тебя не было секса?       Юноша покраснел и зарылся в покрывало еще глубже.       - У меня… я никогда… не было…       - Ты девственник? – удивлению старшего не было предела. – Ты же был замужем?       - Мой старший супруг… он не мог… я совсем, – Лагрин совсем смешался, не зная, как сказать, что у него так ничего и не было. А от суррогата близости осталось только отвращение.       Юноша вспомнил, как тыкал ему в рот вялым членом муж, вспомнил ощущение грязного отростка, который он инстинктивно пытался вытолкать, руки, притягивающие голову прямо к жестким волосам в паху, запах старческого немытого тела и свою реакцию, когда это что-то стало немного увеличиваться, заполняя рот. И как вырвало его на ковер.       - Он не мог, – повторил Лагрин, – я только руками и то… не часто. Всего несколько раз.       - Муж бил тебя?       - Да. Старший всегда был недоволен мной и мог ударить в любое время.       - На спине шрамы – заметил Эштан.       - Это от субботних наказаний, – кивнул юноша, - мой супруг сказал, что нерадивых мужей и слуг нужно регулярно наказывать и приказал пороть меня со всеми по субботам. Десять плетей.       - Это много.       - Я привык, – пожал плечами Рин.       - Отвыкай. И иди в постель. Брак нужно подтвердить. Я буду осторожен.       Лагрин сполз с кресла и подобрался к кровати. Нужно было лечь, убрать покрывало, но пальцы, будто судорогой свело.       Руки мужа опустились на плечи и тихий голос произнес:       - Не бойся, больно не будет.       Забрал покрывало и мягко подтолкнул юношу на постель. Следующие несколько минут ушли на то, чтобы успокоить и хоть немного расслабить закаменевшее тело мальчишки. И только когда мышцы хоть немного обмякли, Эштан перевернул мужа на живот, огладил плечи, спину, поцеловал вдоль позвоночника, прошептал, чуть касаясь губами ушка:       - Расслабься.       В ответ Эштан услышал только всхлип.       - Так дело не пойдет, – Лирн встал и налил в бокал крепкое вино, – пей!       Перепуганный мальчишка выхлебал все и ощутил, как повело с непривычки.       - Ну вот, уже лучше, – заметил барон, глядя на осоловелые глаза младшего.       Следующие минуты слились в сознании юноши в бесконечные касания, пальцы мужа кружили вокруг запретного, проникали по-хозяйски, внутрь, гладили и сжимали его член, добиваясь стойкой эрекции, и наконец, Рин ощутил, как в него входит что-то намного большее, чем два пальца. Парень застонал от непривычных ощущений, пополз вперед, стараясь уйти от этого, но крепкие руки жестко зафиксировали его в нужном положении, и супруг успокаивающе проговорил:       - Потерпи, еще немного…       Лагрин скулил, уходя от неприятного жжения, мечтая, чтобы все уже закончилось.       «Я не выдержу, пусть он уйдет! Я не могу…»       - Тихо! – супруг звонко шлепнул по ягодицам, и мальчишка всхлипнул, – сейчас, я только найду…       «Ну что он там ищет? Хватит уже!» - паника возрастала, Рин боялся, что еще немного, и он закричит, станет вырываться, причиняя себе еще больше боли и вдруг, муж странно зарычал и обмяк. Скатился в сторону и виновато глянул на младшего:       - Ты извини, что тебе не получилось кончить. У меня слишком долго этого не было. Ты как?       - Ничего… эр Эштан, я в порядке.       Лагрин отполз от мужа, схватил какую-то тряпку, вытирая себя от неприятной влаги, текущей по ногам, и замер, когда старший перевернул его и раздвинул половинки.       - Все хорошо, не порвал. Теперь спи.       Юноша укутался в покрывало и свернулся клубком. Спать не очень хотелось, и он еще долго лежал, слушая мерное дыхание старшего. Сейчас он понимал, что тот был действительно осторожен, и если бы его покойный супруг не был несостоятельным, первая ночь могла принести куда больше повреждений. Пока он чувствовал, только неприятное жжение да немного болела спина. А с этим можно было мириться.       Утро началось с похлопывания по плечу. Рин от неожиданности шарахнулся, чуть не слетел с кровати и испуганно уставился на мужчину рядом. Только спустя некоторое время, он вспомнил, кто это и смущенно пробормотал:       - Доброго утра вам, эр Эштан.       - И тебе тоже, вставай. Сегодня я познакомлю тебя с детьми и представлю слугам. Мне скоро нужно будет уехать.       - Надолго?       - На месяц, полтора. Слишком много дел накопилось за зиму. Все, подъем!       В небольшой по местным обычаям, столовой барона с супругом уже ждали слуги, выстроившиеся в ряд и двое детей в сопровождении толстой неопрятной старухи.       - Мой сын, Айин, ему 7 лет и моя дочь Танита, пять лет и их няня Арыса. Дети, это мой младший супруг, он станет вам вторым отцом.       Лагрин улыбнулся детям, настороженно смотрящим на него. Барон представил ему эконома, худощавого мужчину лет сорока.       - Черьшор, мой супруг обладает такой же властью, как и я, все приказы, касающиеся его обязанностей должны выполняться как мои, – и Эштан повернулся к лекарю, добавив для мужа, – с нашим целителем ты уже знаком, его зовут Харвут. Остальных слуг ты узнаешь позже, а пока прошу за стол. У меня изменились планы, и я уеду сегодня, сразу после завтрака.       Лагрин стоял на крыльце, держа за руку Таниту, и провожал старшего супруга. Уже запрягли ящеров в повозку, сложили заранее приготовленные вещи, возница устроился на козлах, а слуга рядом с ним. У дверцы стоял эконом, кланяясь и почтительно пытаясь придержать барона под локоть. Эштан досадливо отмахнулся, оглянулся на супруга и детей, оставлять их не хотелось, но дела требовали немедленного присутствия. Он еще раз оглянулся и сел в повозку. Вскоре только пыль говорила о том, что кто-то только что проехал по дороге.       Лагрин выпрямился. Может он недавно стал баронетом, может он и молод и недостоин вести хозяйство, но он готов сделать все, чтобы изменить здесь к лучшему. И юноша властным жестом остановил пытающегося уйти эконома.       - Черьшор, я хочу, чтобы вы показали мне хозяйство и дом, – и повернулся к няне, – а вы, Арыса приведите себя в порядок, что это за внешний вид? Вы же няня детей господина! Немедленно примите ванну и наденьте чистую одежду. Если я еще раз увижу вас в таком виде, вы не будете работать с детьми моего супруга. Пока вы будете заняты, дети пойдут со мной. А начнем мы с хозяйственных построек. И юноша решительно спустился во двор. Предстояло много работы, доверие старшего супруга следовало оправдать.