Я никому не нужен.

Лагрин гибко нагнулся, уклоняясь от распрямившейся ветки. Иней с нее осыпался, и она выглядела еще по-зимнему голой. Весна уже почти наступила, на полях снег местами почернел и осел, а кое-где виднелись проталины с первой зеленой травкой. Дороги раскисли, и приходилось передвигаться осторожно, следя за тем, как ставили верховые ящеры ноги. Если оглянуться, то можно заметить, как быстро наполняются талой водой трехпалые следы. В ярком, после зимнего блеклого неба, метались первые летучие ящерки. А солнце уже пригревало так, что хотелось скинуть шубку. Но тут в глубине леса, все еще была зима. Мрачные скины, покрытые темными с фиолетовым отливом иглами, медленно качали тяжелыми лапами, стряхивая липкий снег, когда их задевали всадники. Через дорогу мелькнул пушистый зверек, пугливо прячась под деревьями. Эштан уже в который раз удивился причудливой смеси животного мира планеты, где мирно уживались ящеры и млекопитающие. Пусть и примитивные, по сравнению с другими мирами. Он придержал очередную ветку, решив немного подшутить над младшим. И отпустил ее в самый последний момент, осыпав того пушистым инеем. Рассмеялся на возмущенный взгляд мальчишки и озорно подмигнул. За зиму Лагрин почти совсем оттаял. Научился спорить и настаивать на своем. Вот и сейчас они отправились с объездом владений по его настоятельной просьбе. Под конец зимы младший добился, чтобы Эштан запланировал на следующий год строительство новой усадьбы, более подобающей для владетеля поместья. Лагрин настаивал, чтобы дом поставили на пригорке, в красивом месте, недалеко от реки. Они уже присмотрели пару хороших мест и сейчас возвращались домой, чтобы решить окончательно. Особенно всем понравился холм недалеко от изгиба Астурис, с его вершины открывался отличный вид на заливные луга, далекий лес и широкую гладь реки. Поверхность была достаточно большой для размещения усадьбы и дополнительных построек, а пологие склоны позволяли расположить там сад, парк и беговые дорожки для ящеров. Все больше баронов стали увлекаться разведением ездовых ящеров и устраивать с ними соревнования. Вот так и вышло, что в облюбованном обоими супругами месте ранней весной появились люди, сначала выравнивающие поверхность, а потом и начавшие строительство. Раз в неделю Эштан или Лагрин, а то и оба вместе, приезжали проверить, как идет стройка. Одновременно закладывались дорожки и тропинки, сажались деревья и кустарники, устраивали каскады и фонтаны. А в середине весны, на празднике Наречения была заключена предварительная помолвка между Дорисом Самайном и Танитой Лирн. Жених подарил невесте украшения, сладости и маленького ездового ящера. Решено было оставить девочку в доме отца до шестнадцати лет. Маленькая Танита с этого дня гордо говорила подружкам, что теперь она настоящая невеста. Дорис не хотел, чтобы его будущая жена была только домашней клушей и, внимательно посмотрев планы по ее обучению, составленные Лагрином, добавил несколько важных пунктов. Эштан поднял бокал и торжественно сказал: - Ну, Дор. За то, что мы вернулись. - За тех, кто остался жить, – подхватил Самайн. Друзья хорошо отметили праздник, и потому на следующее утро Лагрин поехал проверить стройку один. В этот день он собирался посмотреть, как идут дела на третьем этаже. Юноша осторожно пробирался по лесам, когда под ногой что-то хрустнуло и он рухнул вниз вперемешку с досками и балками. Удар о землю и сверху посыпались обломки. Последнее, что Лагрин увидел, это балка падающая прямо на него. И наступила темнота. Эштан проснулся ближе к полудню, голова болела, глаза резало даже от неяркого приглушенного шторами света, хотелось пить и не хотелось вставать. Он с трудом принял вертикальное положение, вспоминая, сколько же они вчера выпили. Не вспомнил. Посидел на кровати, раздумывая лечь снова или сначала прогуляться до туалета и попытаться встать окончательно. Проковылял к ванной, поплескал в лицо водой и, уже выходя из нее, услышал странный шум в коридоре. Кто-то бегал, топал, кричал. Голова от этого заболела еще больше, и он с досадой распахнул двери, намереваясь устроить грандиозные разборки. Там обнаружился слуга с перекошенным от ужаса лицом, он бессвязно что-то выкрикнул и схватил барона за руку. - Ну что ты бормочешь? - Там…там! - Что там? - Ваша милость…его милость…там… - Говори четко! – рявкнул разъяренный Эштан, испытывающий желание вытрясти хоть что-то из слуги. - Ваш супруг… баронет… он расшибся. - Что?! – взревел барон, отпихивая слугу в сторону, – где? Эштан бегом спустился по лестнице и сразу увидел бледное запрокинутое лицо мужа, струйку крови, стекающую по щеке, неловко вывернутую руку. - Рин! Барон рухнул на колени рядом с носилками, торопливо ощупывая лицо мужа. - Он без сознания, – пояснил стражник, – лекарь уже идет. - Что произошло? – Эштан выпрямился, снова становясь командиром и владельцем поместья, – доложите! - Обрушились леса на стройке. Я проверил, крепления ослаблены так, чтобы при малейшем увеличении нагрузки все развалилось. Вчера они были в порядке. Я взял под стражу всю ночную смену. Арестованные доставлены в поместье и закрыты в подвале. Эштан смотрел, как спокойно действует Харвут, отдавая приказы помощнику негромко и без паники. Старый армейский опыт позволял надеяться на хороший исход, иначе лекарь уже готовил бы операционную. - Что? Харвут выпрямился и глянул на барона: - Перелом руки, множественные ушибы, сотрясение мозга, это уж точно. Судя по всему, ваш муж легко отделался. Эштан выдохнул, чувствуя поднимавшуюся волну злости. На его младшего начата охота, а он не знает, как его уберечь. Лагрин медленно открыл глаза, если честно, делать этого не хотелось. Вообще ничего не хотелось, даже шевелиться. Ныла рука и ребра. Стоило чуть повернуть голову, как накатила тошнота, и он замычал сквозь зубы, стараясь утишить ее. На шорох рядом кто-то шевельнулся и Лагрин увидел обеспокоенное лицо мужа. Он чуть улыбнулся и проговорил: - Тише, Рин, тише. Сейчас я дам тебе отвар и станет легче. - Что… случилось? Горло пересохло, и слова цеплялись. - Леса обрушились. Я нашел, кто это сделал, пока закрыл у нас в поместье. - Пока? - Я подал жалобу на покушение. Приплюсовали тот выстрел и еще это. Ищут, кто заказчик. Непонятно, кому ты перешел дорогу? Вдовью долю тебе уже выплатили, компенсацию тоже, не вижу смысла в покушениях. Лагрин закрыл глаза, себя было жалко, но еще больше хотелось просто жить с мужем и радовать его. - Если только кому-то понадобилось мое поместье, – вдруг задумчиво сказал Эштан, – если убрать тебя, я могу снова начать совершать ошибки, и лишить владения будет проще. - Нет, это имело бы смысл, если бы вы по-прежнему не слушали советов. Если я…умру…вы же теперь сами начнете выяснять про местные обычаи. - Ну, это мы знаем. Они могут и не знать. Так что после выздоровления, один ты ходить не будешь, только с охраной. Даже дома. - Хорошо, эр Эштан… можно я посплю? - Конечно. Лирн заботливо подоткнул одеяло и чуть коснулся лба супруга поцелуем. - Спи… В следующий раз Лагрин проснулся, когда в окна било яркое солнце. У кровати в кресле сидел Айин с книгой и читал, стараясь как можно тише переворачивать страницы. Увидев открытые глаза юноши, он просиял улыбкой и, соскочив с кресла, заботливо поднес стакан с питьем. - Вот, папа сказал сначала дать вам это, а потом позвать его. Внимание мальчика, с которым до сих пор отношения были прохладными, удивило и обрадовало Лагрина. - Спасибо, эр Айин. - Как вы? Сильно болит? - Болит, но терпеть можно, – бледно улыбнулся Лагрин. - Папа сказал, что вы сильный и еще что нам всем повезло, что не очень расшиблись. - А как это, не очень? - Ну, там рука сломалась, ребра. А еще вы голову ударили. Потому и тошнит. Вот и тазик есть, если надо, я подам. Лагрин прислушался к себе. Состояние было сносным, и он решил отказаться. И даже рискнул немного сесть. Переждав головокружение, он ободряюще улыбнулся мальчику и чуть поерзал, устраиваясь. - Хотите есть? Я могу принести. Юноша подумал, желудок был явно пуст и недовольно ворчал. - Да, пожалуйста, только… - Что-нибудь легкое, – важно проговорил мальчик, – на кухне уже подготовили, я быстро! Лагрин стал потихоньку выполнять свою работу уже через неделю, твердо заявив мужу, что сваливать столько обязанностей на сенешаля нельзя. А он напрягаться не будет, потихоньку начнет. К его удивлению огрехов было намного меньше, чем еще год назад, когда он только взялся за свои обязанности. И после нескольких дней, юноша осмелился похвалить перед мужем Радика Сенковица, прекрасно понимая, как важно поддержать человека никогда раньше не занимавшегося гражданскими делами. - Правда? – обрадовано проговорил Эштан. – Я боялся, что мы напортачим, пока ты болеешь. - Ну огрехи есть, но немного, – улыбнулся Лагрин. - Эх, премию бы ему или еще как отблагодарить за всю работу. Он ведь и за тебя все делал. - Я видел, – кивнул юноша, – он старался. - Ага, значит у тебя не все гладко? - Ну…его же не учили так, как меня. Все исправимо. - Это радует. И все же, как поощрить? И не только его? - Позволь купить ему мужа. Или купи сам. - То есть, как купить? Как тебя? - Нет, - поморщился Лагрин, – я был отдан замуж. А вы можете купить на аукционе. Там продают временных мужей или девственников. - Кто продает? – не понял Эштан. - Часто бедняки выставляют мальчиков вошедших в возраст на аукцион. Если он красив, да еще и невинен, его могут купить за приличную сумму, гораздо большую, чем дали бы выкупом за младшего. Обычно контракт заключат ненадолго, такие мальчики малообразованны и как младшие не очень подходят. - А на пару ночей поиметь самое то, – криво усмехнулся Эштан. - Ну да… кроме того, покупатель вернет часть денег, если выставит его снова на продажу. Пока он молод, это может происходить много раз. А в конце его продадут совсем недорого, и кто-нибудь купит как постоянного мужа. Или продадут в бордель. - Несладкая жизнь получается. Лагрин пожал плечами. Для него это было неприятно, но привычно. - Ну что ж, где проходят такие аукционы? - В Агулоне есть, вообще во всех городах имеется. - Вот соберем урожай и купим кого-нибудь, – решил Эштан, – и может не только Радику. Лирн шел между рядами, разглядывая выставленных на продажу кандидатов в мужья. Лагрин кутался в курточку, ему было не по себе, уж он-то прекрасно понимал, что от такой участи его спасло только состояние отца, пусть не очень большое, оно позволяло устроить официальные браки своим сыновьям. - Вот смотри, этот выглядит симпатичным и скромным, – оглянулся на младшего Эштан и осекся, заметив, каким напряженным взглядом тот смотрит на одного из мальчишек, – что случилось, Рин? Ты его знаешь? Лагрин глянул на мужа и вдруг рухнул на колени, цепляясь за его ноги. - Прошу вас, купите его…я все, что хотите сделаю. Умоляю вас, купите! Эштан отцепил руки мужа и вздернул его вверх. - Что на тебя нашло? Посреди улицы? - Купите, прошу вас! - Да кого же? - Его… - Лагрин скосил глаза и назвал номер лота. Эштан оглянулся и, заметил с каким интересом, наблюдает за ними распорядитель торгов. Решив, что не стоит переплачивать за потрепанный товар, он отодвинул мужа, скривил губы в неприятной усмешке и громко, так чтобы торговец услышал, сказал: - Сядь тут! Я еще ничего не решил, может, и заменю тебя на сладкого мальчика! Эй, ты! Подойди! Окинул взглядом кланяющегося распорядителя и спросил, показывая на совершенно другого мальчишку: - Сколько стоит? Мммм… а этот? – постепенно выяснив стоимость нужного лота, он ткнул в него пальцем, – пожалуй, возьму. Этого… Спустя полцикла, купленного мальчишку, уже везли в городской дом барона. Там его сразу отправили в ванную, накормили и, напоив сонным отваром, уложили спать. - А теперь говори, кто это и зачем я потратил на него столько денег? Лагрин смотрел на старшего больными глазами, облизнул сухие губы и выдавил: - Это Ритон, мой младший брат…