Я никому не нужен.

- Это Ритон, мой младший брат… Эштан охнул: - Как? Ведь твой отец считается уважаемым человеком, разве кто-то мог выставить его сына на торги? - Считается, – горько повторил юноша. Он еще немного помолчал и стал рассказывать, останавливаясь и замолкая на несколько минут. Барон слушал, время от времени переглядываясь с Радиком, не перебивая, не подгоняя младшего. - Мы с Ритоном незаконнорожденные, маму мы не помним почти, просто однажды ее не стало… - Умерла? - Не знаю. Мне не позволяли называть ее мамой, говорили, что это моя кормилица. Я узнал правду случайно, услышал разговор отца и…баронессы. Она требовала у отца, чтобы нас отдали младшими, говорила, что не даст тухлого кредита на выкуп мужей для нас и не позволит выделить средства на собственное дело. - Таааак, а почему она должна дать деньги? – удивился Эштан. - Когда женщина выходит замуж, за ней дают приданное, и чем благороднее семья, тем оно должно быть солиднее. Все эти деньги личная собственность супруги, ее капитал, которым распоряжается только она. Из этих средств потом выплатят выкуп для сыновей, на них она живет, когда овдовеет, плюс к ним добавляются деньги после замужества младших сыновей. Считается, что это своеобразная компенсация за перенесенные роды. - Вот как! Значит то, что отдал за тебя твой первый муж пошло баронессе? Не рожала, но поимела… - ехидно заметил барон. - Да, – бесстрастно проговорил Лагрин. - Почему тогда твой брат оказался в таком положении? - Наверное, из-за обвинения в убийстве, если бы отец принял меня под опеку, пришлось бы вернуть выкуп. - А баронесса не захотела. - Возможно. И после этого… скандала брать младшим брата убийцы… видимо охотников не нашлось. А так, хоть деньги получат… - Но ведь нельзя выставить на торги сына барона? Или можно? – недоуменно спросил Радик. - Можно, если отречься от него официально. - Мда… благородство так и прет, – фыркнул Эштан, – сколько ему хоть лет-то? - Теперь уже восемнадцать, он на год младше меня. - Что теперь делать? Я ведь тебе, Радик, его хотел в мужья отдать, а теперь и не знаю даже. - А и возьму. Если он вполовину так же хорош, как твой муж, я не прогадаю. - Вот и славно, – Эштан хлопнул друга по плечу, - как выспится, так и свадьбу сыграем. - Эй, у меня денег на это нет! – возмутился Радик, - я только работу нашел! Даже жалованье не получал еще! - Ничего, свадьба будет скромная, я сам лично сделаю запись о браке, а ты пока браслеты купи. На это у тебя денег, надеюсь, хватит? - Хватит, – буркнул Радик, он совсем был не против взять в дом и в постель молоденького мальчика. Ну и пусть не девственника, зажиматься будет меньше. А воспитание у него должно быть хорошим, изменять он точно не будет. Ритон проснулся от голода. Вообще-то это состояние было уже давно привычным, и потому мальчик постарался снова заснуть, зная по опыту, что раз его купили, отдыхать не придется. И вдруг резко сел, он вспомнил, что вчера на торгах видел своего брата. Старшего, единственного, кто его действительно любил и кого уже оплакал. Ведь отец сказал, что Лагрина казнили по приговору суда за убийство старшего мужа. Дверь скрипнула, и Ритон увидел полненькую девушку в передничке. - Доброе утро, эри Ритон, – присела она в поклоне, – вас уже ждут. Позвольте, я помогу вам одеться. Обращение «эри» выбило мальчика из привычного уже состояния страха. Так его не называли уже больше года, с тех пор, как отец официально отказался от него и Ритона переселили сначала к слугам, а потом вообще продали какому-то старику. Первому в череде желающих взять его тело. Но заставлять хозяина ждать не следовало, и мальчик торопливо умылся, надел легкие штаны, рубашку и жилет с меховой опушкой, чуть недоумевая скромному виду одежды. Раньше хозяева предпочитали что-то прозрачное, или вообще не давали ничего. В кабинете его уже ждал вчерашний строгий барон с сурово поджатыми губами, бледный и вполне живой Лагрин, и еще один мужчина. Он то и подошел к Ритону, взял его за руку и встал напротив барона. - Ну что ж… я барон Эштан Лирн, своей властью скрепляю брак между Радиком Сенковицем, моим сенешалем и Ритоном Нангом. Готов ли ты взять в свою волю и на свое ложе этого мужчину, беречь его и заботится? - Да. - Готов ли ты, Ритон Нанг, вступить в волю Радика Сенковица, подчиняться ему, принять его заботу и лечь на его ложе? - Я… вступаю в волю старшего мужа и прошу позаботиться обо мне, – губы прыгали и Ритон еле выговорил ритуальные слова, надеясь, что уж старший брат не позволит смеяться над ним. Он был готов на все, лишь бы не возвращаться обратно, на торг. На тонкой руке защелкнулся обруч браслета, и губы теперь уже старшего мужа властно накрыли его рот. - Ну что, мы с тобой Радик выпьем за вас, а наши мужья пока пообщаются. Думаю, им есть, что сказать друг другу. Ритон стоял, замерев, пока старшие не вышли и только тогда качнулся к брату. - Лагрин… ты жив… отец сказал, тебя казнили. - Почти. Эр Эштан взял меня под опеку, а потом и мужем. И он доказал, что я был невиновен, мне даже компенсацию выдали. За нанесенный урон. Но ты? Как ты стал… ведь ты был помолвлен? - Отец сказал, что мой жених отказался меня брать и разорвал соглашение. И теперь я никому не нужен. И тогда он официально отказался от меня, сначала к слугам отправил, а потом… - Давно? - Наверное, сразу как тебя… или почти. - Разве он не знал, что меня оправдали? - Может и знал. Мне не говорили. Со мной вообще не разговаривали, – горько усмехнулся Ритон. - Теперь ты в безопасности, – провел рукой по тугим кудрям брата Лагрин. - А… мой муж… он какой? - Он хороший человек, кажется. Мне он нравится, спокойный и зря не ругает и не наказывает. Радик иномирянин, как и мой супруг, тебе придется помогать ему во многом, но ты справишься, я знаю. - Я буду стараться! Не хочу обратно, не хочу! – с отчаянием проговорил мальчик. - Тише, все уже закончилось. Лагрин с тревогой вскинулся на вошедших барона и Радика и развернул к ним брата лицом. - Наобнимались? – поинтересовался Эштан и, получив кивок, продолжил, – тогда Ритона забирает его муж, а ты и сам знаешь, что тебе делать. Лагрин вышел, оглянувшись напоследок, и заметил, как взял за руку Ритона его старший и властно притянул к себе. Юноша искренне надеялся, что Радик не будет обижать его брата. Сенешаль распахнул дверь небольшого домика у края сада и подтолкнул внутрь мужа. - Вот тут мы и будем жить. Он окинул взглядом захламленную комнату и смущенно добавил: - Я тут почти не бывал, только ночевать приходил. Так что, сам видишь… - Это ничего, эр Радик, – тихо ответил мальчик, – я все сделаю, я умею… - Ну и ладненько, ты тут пока… а у меня еще дел полно. И сенешаль выскочил за двери. Мальчик вздохнул с облегчением и осмотрелся вокруг, работы было много и следовало все успеть сделать. И не обращая внимания на голод, принялся за дело. Чуть позже в домик заглянул Лагрин, принесший с собой корзинку с обедом и продуктами к ужину и немного помог, велев подойти к нему завтра с утра и получить список положенных запасов. Ритон проводил брата и сразу принялся за готовку. Хотелось встретить старшего мужа вкусным ужином и чистым домом. Радик пришел поздно, дела затянулись и он вспомнил о том, что теперь не один только когда уже село солнце. Торопливо собрал бумаги, простился с Эштаном и поспешил домой, где впервые его кто-то ждал. Дома было тихо и чисто. Чуть светилась полоса под дверью кухни, и Радик сразу направился туда. Мальчик сидел за столом, и спал, положив на него голову. Из сковородки на плите вкусно пахло, светильник отбрасывал тень на лицо мужа, и Сенковец впервые подумал, что его муж, в сущности, еще ребенок. «Ему бы во дворе играть, а он уже хлебнул полной ложкой». - Эй… просыпайся! Ужинать пора, я, между прочим, голодный. Ритон вскинул голову, глядя на супруга сонными глазами. Потом в них мелькнул испуг, и мальчик соскочил со стула, торопливо накрывая на стол и приговаривая: - Сейчас, все будет… я уже приготовил. - Не суетись, успеем. Радик смотрел, как аккуратно зачерпывает рагу его младший и, испуганно поглядывая на него, подносит ко рту. - Ты ешь, ешь. Вон, какой худой, одни кости. Я люблю, чтобы мой партнер был мягким. После ужина Ритон убрал со стола, стараясь сделать все тщательно, оттягивая тот миг, когда ему придется принять мужа. Но сколько не тяни, а идти надо. И мальчик робко зашел в супружескую спальню, медленно снял с себя всю одежду и лег лицом вниз. В ту ночь Радик понял что, несмотря на весь «опыт», его муж такой же невинный, как и в день своего рождения. И приучать его к наслаждению близостью придется не один день. Вернее ночь. *** Тихо потрескивал огонь в камине, Эштан и Радик сидели у огня и неторопливо беседовали, попивая вино из высоких бокалов. Рядом с ними на скамеечках сидели их младшие и занимались странным для их мужей делом – наматыванием нити в клубок. Ритон держал руки с надетой на них связкой нитей, а Лагрин сматывал их. Прошло уже больше месяца со дня свадьбы сенешаля и Эштан, наконец, решил спросить, доволен ли он своим мужем. - Вполне… Радик вспомнил уют в домике, вкусные обеды и ужины, ранние сытные завтраки. Теперь его одежда была всегда чистой и целой, а обувь сухой. Мальчик вел себя тихо, почти незаметно, передвигался по дому бесшумно, но все еще вздрагивал от громких звуков и прикосновений. - Боится меня только, – добавил сенешаль и вздохнул, хотелось большего в постели, а не просто разрядки после тяжелого дня. - Потерпи, - хмыкнул Лирн, – не торопись только, мой тоже зажимался. - Я не тороплюсь, пусть привыкнет сначала. Только… еще бы и ребенка хотелось, нет, я понимаю, что мне не дождаться, но… у тебя-то есть… Последние слова сенешаля услышал подошедший с новой бутылкой вина, Лагрин и несмело произнес. - Можно купить рабыню-иномирянку. И она родит ребенка. Так делают. - Ну-ка, поясни, – заинтересовался Эштан. - Иногда привозят рабов, раз в год или два. Они очень дорогие, ведь официально местных сделать рабами нельзя… - Ага, зато можно продавать мальчиков раз за разом, – проворчал Радик. - Да, это можно, – кивнул Лагрин и продолжил, – иномиряне очень дорогие, но на женщин всегда есть спрос, их покупают и заставляют рожать, пока не становятся бесплодными. Чаще всего от разных мужчин. - Кошмар! А искусственное оплодотворение нельзя? – поинтересовался Радик, поймавший испуганный взгляд своего мальчика, – или это по каким-то религиозным соображениям запрещено? - Нет, не запрещается, просто дорого очень. - Понятно, – кивнул Эштан, – нужно будет так и сделать купить пару-тройку рабынь на первое время и пусть рожают, штук пять ребятишек родят, и отдадим замуж. А за это будем брать небольшие денежки, те, кто хочет ребенка, пусть платит. Это и тебя касается, Радик, так что копи… - Накоплю, а мы с Ритоном воспитаем, как малыш, справишься? Мальчик закивал головой, готовый на все, лишь бы не вернуться назад на торги. - Вот и славненько, – подытожил разговор Эштан и снова уставился на огонь, размышляя о том, сколько он еще не знает об этом мире. Вечером, перебирая прядки волос мужа, Эштан спросил его: - Как думаешь, твой брат оттает? Или так и будет шарахаться от мужа? - Не знаю, эр Эштан. Ему плохо совсем жилось. Если эри Радик не будет спешить. А с Ритоном я поговорю, нужно начинать жить заново, прошлое уже не вернется. - Поговори. Тебя он послушает, ты как я понял у него любимый брат. - Мы просто всегда были вместе. Я поздно понял, почему остальные братья нас не любят. А когда понял, просто ушел в сторону. И увел Ри. Ни я, ни брат никому никогда не были нужны. - Понятно, мне и впрямь повезло с тобой. Ты мне нужен. От этих слов старшего, в груди юноши разлилось тепло, и он сморгнул непрошеные слезы, подступившие к его глазам. Жизнь, сделав головокружительный виток среди бурь, пришла к тихой и уютной гавани. И Лагрин твердо собирался все так и оставить.