💊💊💊
Менеджер Ким был знаком или общался лично со многими в компании. Это была часть его работы, к которой он подходил с полной самоотдачей. Намного проще работать с тем, от кого ты знаешь, чего ожидать. Тэхён был осторожен и не любил сюрпризы. В шоу-бизнесе вся команда должна работать слаженно и быть уверенной друг в друге. Сон Юн появился в агентстве полтора года назад как стажёр. Отработав шесть месяцев на побегушках, он попросился в команду Кима, и менеджер принял его. Юну двадцать четыре, парень смышлён, схватывал всё на лету, чётко и быстро выполнял поручения, но иногда косячил. Он излишне эмоционален, в такие моменты не собран. Мог случайно разлить кофе или опоздать на пару минут. Не критично, но Тэхён пока не спешил переводить юношу из помощников в менеджеры. Юну предстояло ещё многому научиться. Ким видел в парне потенциал и выступал в роли наставника. Давал младшему менеджеру множество мелких поручений и растил. Сон учился, справлялся, а Ким с каждым новым поручением доверял ему всё больше. Младший менеджер часто пытался расширить их общение до статуса приятелей, но Ким всегда оставался на своей позиции старшего. Как по возрасту, так и по должности. Даже если Сон Юн приглашал его выпить после работы, Тэ не углублялся в рассказы о своей личной жизни, чего не скажешь о Юне. Тот мог рассказать о себе абсолютно всё: начиная о том, как родители требуют от него привести невесту в дом, и заканчивая жалобами на очередное неудачное свидание. Ким сам не расспрашивал, не имел привычки смешивать рабочее и личное, но всегда давал совет, если Сон просил об этом. Весь последующий день Тэхён и Юн провели в поисках подходящего стаффа для Чонгука. Они посмотрели около сотни личных дел визажистов, водителей, стилистов и парикмахеров. В картотеке их агентства была собрана вся подноготная на сотрудников. Когда работаешь в подобной сфере, слепое доверие чревато последствиями. И любые действия стаффа, которые противоречили их прямым обязанностям или субординации, заносились в личное дело. Кто-то часто опаздывал, на кого-то пало подозрение в сливе информации, кто-то спровоцировал ссору. Любые, даже самые мелкие нарушения были указаны в делах. У компании было своё правило на этот счёт: один раз может быть случайностью, два раза — совпадением, а три — уже закономерность. Если человек «проштрафился» трижды, его увольняли. Это правило касалось незначительных промахов. За более значимые лишали работы сразу. Но текучки кадров в агентстве не было, люди держались за свои места. Престиж и хорошая зарплата делали своё дело. К тому же, если сотрудник совершил что-то существенное, то была высока вероятность, что такую же должность он вряд ли ещё когда-то получит. Пятно на своей репутации не хотелось иметь никому, так как об этом непременно станет известно в каждом агентстве Сеула. Помимо записей в делах, Тэ опирался и на свои знания. Курилка — кладезь той информации о людях, которую чаще всего они о себе скрывают. И Ким это знал. Наблюдательность. Ещё одно важное качество для личного менеджера знаменитости. Нет, Тэхён не хотел выслужиться перед руководством и никогда никого не «закладывал». Информация нужна была ему только для личных умозаключений. А сейчас она очень помогала в формировании новой команды, так как некоторые нежелательные качества сотрудников в личных делах указаны не были. Тех, кто любил посплетничать или не обладал чувством такта, Ким знал и в команду предпочитал не включать. Доверие всегда должно на чём-то основываться. После нескольких часов, проведённых среди бумаг, Юн попросил старшего сделать небольшой перерыв. И пока младший менеджер ходил за кофе и едой, Ким вышел на перекур. Тэхён от природы обладал статной фигурой и подчёркивал это выбором одежды и деталями к ней. Он всегда перекладывал сигареты из картонных пачек в портсигар, отделанный бордовой кожей. И использовал тонкую металлическую зажигалку, что придавала некое изящество всему процессу. Так курение из дурно пахнущей привычки превратилось в благородный ритуал. Курилка агентства находилась во внутреннем дворе, на открытом воздухе. Спустившись вниз, менеджер воспользовался служебным выходом, чтобы выйти во двор. Здесь всегда кто-то был. В компании нет понятий «нормированный рабочий день» или «обеденный перерыв», так что сотрудники выходили покурить, когда выдавалась такая возможность. Подходя ближе к специальной зоне с лавочками, урнами и навесом, мужчина увидел только одного человека. И этот человек встретился ему как нельзя кстати. Засунув одну руку в карман брюк, с сигаретой во второй, у одной из лавочек стоял Кан Джиён. Внутренний голос подстёгивал Тэ подойти и начать разговор. В отсутствие начальства и подопечных Джиён общался с окружающими на манер мелкого жулика. Киму было не особо приятно поддерживать беседу в таком стиле, но свой внутренний голос он никогда не игнорировал. — Привет, Джиён! Чего кислый такой? — начал диалог Ким, подходя ближе. — Меня уволили, — не стал здороваться Кан. — Да ладно? Из-за чего? — Тэхён удивлённо выпучил глаза, доставая портсигар и зажигалку. — Потому что лучший актёр Кореи попался на своей интрижке, а проёб свалили на меня, — сквозь зубы проговорил Джиён и глубоко затянулся дымом. — Кхм, скажешь тоже, лучший актёр. Таких актёров целое агентство, — Ким ухмыльнулся уголком рта, зажав губами сигарету и прикуривая. — Ага, и не одно, — подтвердил Кан, отводя взбешённый взгляд в сторону. — Жаль, конечно, что ты уходишь. Ты нормальный мужик, — менеджер взял сигарету левой рукой, а правой хлопнул Кана по плечу. — Плевать! Устроюсь в другую контору, их пруд пруди, — кипел уволенный, докурив одну сигарету и бросив окурок мимо урны. Он тут же достал новую и прикурил. — Да, устроишься. Ты столько времени проработал у этого пацана. Шикарная строчка в резюме, — Ким наблюдал за действиями собеседника и внимательно его слушал. — Хоть на этом спасибо, — вновь затянувшись, Кан сплюнул на вымощенную плиткой дорожку. — А отвальная будет, дружище? — Ким приблизился к Джиёну и заговорщицки блеснул глазами. У Кана была одна слабость, он любил выпить. Тэхён замечал это на многих корпоративных вечерах, на которых присутствовали оба мужчины. Джиён каждый раз довольно быстро набирался и к середине вечера перемещался в курилку, философски обсуждая насущные трудности с каждым, кто выходил за дозой никотина. Пару раз с ним общался и Тэ. — Отличная идея, Ким! Я как-то и не думал об этом, весь день в этом дурдоме бумажки подписывал. Пошли в бар, надо напиться! — мгновенно воодушевился менеджер. — Я сейчас не могу, работа. Вдруг мой подопечный обосрётся ненароком, нужно же кому-то жопу ему подтереть. Сам он вряд ли сможет, — просиял зажатой улыбкой Тэ. — Истина! Тогда сегодня вечером, когда закончишь подтирать жопу, приходи в бар Mario, знаешь такой? — Да, знаю. Спасибо, что позвал. Надо продезинфицироваться после соприкосновения с миром шоу-бизнеса, — Ким театрально стряхнул руками. Джиён заржал и вновь харкнул на асфальт. Тэхён лишь поджал губы от увиденного. — До встречи вечером, — Ким выпустил из лёгких дым, ногтём стряхнул догорающий табак, а фильтр докуренной сигареты выбросил в урну. — До встречи. И руки помыть не забудь, — продолжал смеяться грудным низким смехом Кан. Разыгранная сценка дала неплохой результат. Стоит немного потерпеть, и через несколько часов Ким точно будет знать, заслуженно ли уволен менеджер Чонгука. Mario был довольно приличным баром с отдельными кабинками, где можно было разместиться компанией и отгородиться от общего зала. Джиён как раз занял одну из таких кабинок вместе с ещё одним мужчиной. Насколько знал Тэхён, того звали Усок, и он был бывшим водителем Чонгука. Джиён заставил весь стол стопками и стаканами с различным алкоголем. Для троих этого явно было много, но никто больше, видимо, не захотел провожать Кана. Или тот не приглашал. Тэ уже час цедил бутылку пива, а Джиён и Усок за это время опрокинули в себя добрую половину всего налитого. Они травили байки, рассказывали пошлые анекдоты и ржали в голос. Ким не отставал, только смеялся приглушённо и изредка поправлял чёрную верёвочку на левой руке. На втором часу в тэхёновой бутылке пива осталось на донышке, а его собутыльники уже порядком поднабрались, играя в какую-то игру на выпивку. Ким тоже играл в игру, но другого рода. Чтобы не вызывать подозрений, он выбирал самые крепкие шоты и делал вид, что запивает их пивом из бутылки. На самом же деле, менеджер просто сплёвывал в неё алкоголь. Ему нужно было быть трезвым. В момент, когда Джиён начал жаловаться Тэхёну на жизнь, Усок уже видел алкогольный сон, положив голову прямо на стол, среди пустых рюмок и недоеденных закусок. — Пойдём покурим. Усоку уже хватит, — предложил Ким слегка заплетающимся языком. — Пойдём, — согласился Кан, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. Тэ снял со спинки стула пиджак, нарочито небрежно стряхнул его и надел на себя. Забрал лежащий на столе телефон, он нетвёрдой походкой направился к выходу. Выйдя на улицу, Ким что-то понажимал пальцем на экране телефона и положил его в нагрудный карман пиджака. А из кармана брюк достал сигареты с зажигалкой и закурил. — Джиён, слушай, а у этого Чонгука есть какие-нибудь секретики? — хмельно улыбнулся Тэ. — Ну, главный мы уже знаем. Он встречался со своей сучкой около года, и президент был в курсе. У Чхве какое-то особенное отношение к этому сосунку. Не удивлюсь, если этот старый хрен дрочит на него тайком. Или пользуется положением и по-тихому натягивает этого чокнутого где-нибудь в своём кабинете, — пьяно веселился Кан, поливая грязью своих недавних коллег. — Чокнутого? — переспросил Тэхён, затягиваясь сигаретой. — Ага. У него проблемы с башкой. Каждый раз видя толпу, у него кукушка начинает свистеть, и он ссытся как девка. Даже к мозгоправу ходит, пилюли какие-то глотает, — покрутил пальцем у виска Джиён и снова развязно заржал. — Хрена себе! Вот это новость, — хлопнул в ладоши Тэ. — Как думаешь, на сколько такая новость потянет у газетчиков? — не подумав, спросил Кан. — На дорого! Тебе виднее, какие сейчас расценки. С моего актёришки ничего не поиметь, — Ким по-детски высунул язык, издав губами звук, характерный при испускании газов. — Надо напоследок слить эту новость. А то, с фоткой его девки я сплоховал. Жаль, что мне не удалось увидеть карточку этого психа, чтобы подтвердить диагноз. И рецепт я не сфотографировал, — хмыкнул Джиён и жадно вдохнул в себя дым. — А что было с фото? Как ты его достал? — поиграл бровями Тэхён. — Когда мы были на этой долбаной премии, этот щенок выиграл все награды. И в ночь перед вылетом на меня нахлынула такая тоска. Сидел и думал, за что ему всё это досталось? Сниматься в фильмах. Тоже мне тяжёлая работа, ебалом торговать. Бабки есть, как сыр в масле катается. А у меня что? У меня ничего. Ну я прибухнул, и так обидно стало. Пошёл к нему в номер, тот дрых без задних ног, наверняка принял свою таблеточку. Я телефон его взял, а там сканер. Стоял, думал, а потом этот мелкий так удачно повернулся на кровати, что руку с неё свесил. Я, конечно, сначала шарахнулся, что сейчас проснётся, но тот храпел в обе дырки. Ну я взял и приложил его палец к телефону. Порылся в переписке, в галерее. Скучища у него, а не жизнь. Ни голых фоток, ничего. Но Боженька смиловался, и я нашёл фото с его потаскушкой. Перекинул себе, подтёр переписку и её резервную копию и свалил. Дверью только хлопнул громко, не рассчитал с пьяну, и тут же дал на ногу в свой номер. Кто же знал, что этот мудак проснётся и заподозрит меня. Когда он на ковре у Чхве это выдал, я почти сам себя и сдал. Испугался, не смог лицо держать. Отпирался, конечно, как мог. Но всё равно уволили, уроды. А фотку я сразу после прилёта в Сеул передал своему знакомому писаке. Он мне наличку, я ему фотку на флешке. Никаких следов. Мы с этим челом давно знакомы, не раз я ему подкидывал материал, а он мне деньжат. Телефон я сменил, никаких денежных переводов, всё гладенько, как лобок девственницы, не подкопаться. — Ты прям Джеймс Бонд! А если серьёзно, чем тебе лично насолил этот малый? Он вроде и мухи не обидел. Зачем ты сделал это? — невпопад спросил Ким. — Да ничем он мне не насолил. Фыркал только много. А сделал, потому что мог, блять. Что за тупой вопрос, Ким? Грех таким шансом не воспользоваться, — отшвырнул дотлевшую сигарету Джиён и прикурил вторую. — Сколько тебе заплатили за фото? — задал прямой вопрос Тэ. — Четверть месячной зарплаты! — зажав сигарету во рту, поднял и развёл руки в стороны Джиён, показывая размер прибыли. — Ты знаешь, что Южная Корея занимает первое место среди тридцати восьми стран ОЭСР по количеству самоубийств в год? И по статистике около тридцати процентов из них происходят из-за психологического отчаяния, — Тэхён в миг сделался трезвым. — Нет. И что с того? — почесал кадык Кан. — Знаешь, из-за чего наша страна в такой жопе по этому показателю? — взгляд менеджера потемнел от злости, глаза сузились. — Нет. Что за бред, Ким? — Из-за таких мерзавцев, как ты, Кан Джиён, — выплюнул ему в лицо Тэхён. Больше нет необходимости играть. Он услышал всё, что было нужно. — Ким, ты ахуел? — Кан непонимающим взглядом пялился на него. — Ты продал человека за бабки. Просто потому, что мог. И тебе было совершенно похуй на то, что этот парень мог выйти в окно из-за твоего поступка, — зло высказал Тэ. — Да и плевать на него. На его место придут новые. Поток денег бесконечен. — И при таком мнении ты считаешь ахуевшим меня? Джиён, дай мне слово, что больше никогда не будешь работать в шоу-бизнесе, — щурил взгляд менеджер. — С чего бы? Ким, ты перепил, что ли? — Весь наш разговор, каждое твоё слово я записал на диктофон. И если ты ещё хоть раз откроешь свой рот и попытаешься продать любую личную информацию о Чон Чонгуке, то я передам эту запись полиции, и ты сядешь, — Тэхён приложил пальцы к нагрудному карману пиджака. — Ах ты, мразь! — Джиён выкинул сигарету и попытался ударить Тэ, но был слишком пьян и медлителен. Ким уронил окурок на асфальт, легко увернулся от удара Кана и нанёс тому свой, кулаком в солнечное сплетение. Бывший менеджер Гука согнулся, хватаясь руками за грудь и пытаясь сделать вдох. — Джиён, ты, видимо, не понимаешь всю низость своего поступка и его последствий. Я тебе сейчас подробно объясню. А чтобы ты лучше запомнил и ни в коем случае назавтра не забыл, когда протрезвеешь, мы сделаем видео. Где твой телефон? — Шестёрка Чхве, — с трудом сипел Кан. Тэхён достал из кармана мятого пиджака Джиёна телефон, разблокировал и нажал на запись видео. — Это только моя инициатива. Давай, лицо попроще и повторяй за мной: «Я больше никогда не буду работать в сфере шоу-бизнеса и сливать информацию о знаменитостях». — Сука! Чтоб ты сдох, — кряхтел Кан, кое-как разогнувшись. — В твоих же интересах уверить меня, что ты понял. Повторяй! — прикрикнул Ким. — Я больше никогда не буду работать в сфере шоу-бизнеса и сливать информацию о знаменитостях. — Если я нарушу своё обещание, то моё чистосердечное признание разрешаю передать полиции и поместить меня в тюрьму, — диктовал Тэ. — Если я нарушу своё обещание, то моё чистосердечное признание разрешаю передать полиции и поместить меня в тюрьму, — нехотя вторил Кан. — Умничка, — Ким поставил видео на «стоп» и переслал запись себе в мессенджер. — И где мне теперь искать работу, тварь? — шипел Джиён. — Да мне похуй. Хоть коров иди пасти. Ты уже достаточно нажился на чужом горе. Скажи спасибо, что я не прямо сейчас волоку тебя за шкирку в полицию. И это не потому, что я такой добрый. Ты должен быть благодарен Чонгуку, — Тэ кинул телефон обратно Джиёну, а тот с трудом словил. — Этому выродку! Да с чего? — орал Кан. — Он спас твою жопу, сам не зная этого. И запись твоего признания не будет обнародована прямо сейчас только потому, что я не хочу вовлекать Чона в ещё один скандал, — настала очередь Тэ закурить по новой. — Я понял, вместо Чхве его пользуешь ты, хуесос! Я знал, что слухи о том, что ты пялишь мужиков, правда. Вонючий пидор! — Кан разогнулся и попытался плюнуть Тэхёну в лицо, но промахнулся, и комок из слюны попал на воротник пиджака Кима. Менеджер в отвращении скривил губы. Достал из кармана брюк платок и стёр плевок. — Пидор здесь только один. И это ты. Помни о своём обещании, Джиён. Что посеешь, то и пожнёшь, — Ким закончил с пиджаком и выкинул платок в урну. — Я сам заявлю на тебя в полицию за шантаж и нападение. У меня есть связи! Будда херов! — истерил Джиён. — Это цитата Цицерона. И рискни. Я отделаюсь штрафом, а ты получишь срок, — спокойно ответил Тэ и повернулся к нему спиной. Тэхён уходил оттуда со смешанными чувствами. Казалось бы, он сделал благое дело. Тогда почему внутри так паршиво? От бара до его квартиры около часа пешком. По дороге он думал о том, что получилось узнать, и анализировал свои ощущения. Отчего в груди так давило? Докурив третью сигарету, он так и не смог ответить. Это чувство возникало в нём при любом конфликте. Даже если правда была на его стороне. Давление постепенно утихало, и Тэ был уверен, что поступил правильно. Шнурок на левом запястье придавал уверенности. Если он может сделать так, чтобы хоть один скот в этом ублюдочном мире получил по заслугам, то он это сделает. И не важно, как он себя при этом будет чувствовать. Мужчина от части блефовал. Этой записи может быть недостаточно, чтобы Кан Джиён попал за решётку. Но достаточно для того, чтобы его больше никогда не взяли на работу ни в одно агентство в Сеуле. А возможно, и в Корее. И в этом поспособствует Чхве Минсок. У президента были связи, много связей. — Этого мало для уголовного дела. И запись сделана тайно. А видео действительно можно расценивать как шантаж. Суд может не принять у нас запись в качестве доказательства. И эти разборки с Джиёном могут подставить тебя. Зачем ты вообще полез в это дело? — недоумевал Минсок. Менеджер отправился к нему следующим же утром и передал запись разговора с Джиёном и снятое видео. — Господин Чхве, теперь вы точно знаете, что подозревали менеджера Кана не зря. И можете быть уверены, что он больше никому не навредит. Что дальше делать с этой информацией, уже вне моей компетенции. А полез я, потому что не могу равнодушно пройти мимо. — Спасибо, менеджер Ким, — в этот момент президент понял, что не ошибся в своём назначении. И в Тэхёне как в человеке. — Не за что, господин президент, — поклонился Тэ и ушёл.💊💊💊
Эту песню я услышала уже после того, как глава была опубликована. В ней всё то, что испытывает мой Чонгук. Я плакала, слушая эти слова. Mary Gu — Не перегори
После поездки в агентство Чонгук оказался в плену собственного дома. Он не выходил на улицу, не включал телевизор и не заходил в сеть. Его затворничество было принудительно-добровольным. И он был рад тому, что в мире осталось хоть одно место, где он может закрыться на все замки и находиться наедине с самим собой. Стены квартиры одновременно спасали и давили. Ему казалось, что за ними, за этими бетонными блоками, его поджидают монстры. Он чувствовал их. Иногда казалось, что даже слышал. Слышал, как те скребут длинными когтями о каменные преграды, чтобы процарапать себе путь и добраться до него. Чонгук попросил дать ему время. И президент дал ему его. В ближайшие несколько недель молва об актёре будет доноситься со всех сторон. Пока люди не устанут смаковать тему и обсасывать каждую косточку Чона и его девушки. Бывшей девушки. Этот факт мучил и поедал заживо. А Чонгук ничего не мог с этим поделать. Он пытался, продолжал набирать номер Соён, но в трубке каждый раз звучали лишь короткие гудки. Номеров её родственников или друзей он не знал да и не стал бы их беспокоить. Один раз актёр всё-таки осмелился зайти в соцсети и мессенджер, но отправить сообщения не смог, его аккаунт оказался в чёрном списке везде. Сайт Соён был отключён. Оставался один-единственный шанс связаться с ней — электронная почта. Устаревший метод, Гук уже и не помнил, когда последний раз пользовался почтой. Чон поставил ноутбук на журнальный столик у дивана и включил его. Восстановить пароль к почтовому ящику удалось только с третьей попытки, он совершенно не помнил, как регистрировал его. А когда перед актёром открылся чистый лист нового письма, он застыл. Что писать? Нужно ли это вообще? Посидев сгорбившись ещё с минуту у ярко горящего экрана ноутбука, Чонгук отвёл невидящий взгляд в сторону и резко встал, направившись в кухню. Как и всегда, в квартире было мало света, лишь подсветка и торшер у дивана. Гуку казалось и этого много. Достав из кухонного шкафчика высокий стакан, актёр открыл другую дверцу, за которой хранился алкоголь. Чон не был падок на это всё. Он никогда не курил, не принимал наркотики и был равнодушен к выпивке. Но сейчас ему нужно было хоть что-то, что сможет затуманить его разум и приглушить невыносимую боль внутри. Выбирать было не из чего. Гук не глядя вытащил из шкафа первую попавшуюся бутылку, на которой красовался розовый бантик. Подарок. Почти вся его коллекция алкоголя была кем-то когда-то подарена. Осознавая, что это самый глупый способ справиться с самим собой, Чон захлопнул дверцу и с силой ударил лбом в шкаф несколько раз. А затем, замерев и постояв так с минуту, он всё-таки решил продолжить. Оторвав бантик, актёр отбросил его в сторону, быстро открутил крышку и налил содержимое бутылки в стакан, а затем поднёс его к губам и сделал три больших глотка. Его не интересовало, что именно он пьёт. По вкусу это было белое вино. Дрянь. Если же Гук и пил вино, то предпочитал красное. Но сейчас ему сгодился бы и дешёвый коктейль из железной банки. Долив по новой стакан до краёв, Чон выключил подсветку и вернулся к ноутбуку. Не начатое письмо продолжало смотреть на него ещё секунду, а затем экран перекрыла заставка. Их с Соён фотография. Гук посмотрел на неё и ощутил новый укол боли. Отпив из стакана, он поелозил пальцем по тачпаду. Заставка пропала. Сев опять за ноутбук, Чон положил пальцы на клавиатуру. Так много мыслей в голове, много слов, но что именно он хотел сказать, парень не знал. Он начал не задумываясь. Напечатал два слова и остановился. Прости меня Бред. Чонгук стёр написанное. Психотерапевт советовал Гуку вести дневник. Писать Соён о том, как его размазывало по полу от боли, не хотелось. Говорить о любви тоже. Просить прощения? Определённо да, но не так сразу. Тогда что? Актёр приподнял стакан вновь и припал губами к его краю. Затем потянулся к лампе у дивана, выключил свет. Его квартиру, как и его жизнь, обняла тьма. Поставив вино на столик, Чон зарылся пальцами в свои волосы, взъерошил их и сжал голову. Он сцепил руки в замок на затылке и уставился в окно. Гук покупал эту квартиру во многом из-за окон. За стеклянной стеной открывался красивый вид на реку Хан, набережную и мост. Он часто наблюдал за красными и светлыми огоньками фар, машины круглые сутки перемещались с одного берега на другой. Много позже вид приелся и уже не казался ему красивым. Отпив вино наполовину, Чонгук подошёл к окну. В квартире было темно, а за окном ночь. Поэтому он мог видеть привычные машины на мосту и блестящую от огней воду. Но его не мог видеть никто. Чон прислонился лбом к глади перед ним, поднял руки и коснулся ими стекла. Он чувствовал только холод. В тот день письмо Соён так и не было начато. Допив вино прямо из бутылки, Чонгук рухнул в пустую постель и забылся пьяным сном. В котором боль его так и не отступила. Ему снилась толпа. Монстры. Уродливые твари забирали у него Соён и разрывали её на части. Так много крови. А Чонгук не мог сдвинуться с места. Только тянул к ней руки и плакал. Так и проснулся в слезах. Через две недели у него должны были пройти пробы на новую роль. И всё это время он должен был читать сценарий, вживаться в образ. Вместо этого он всё чаще застывал у окна, глядя в никуда, и опустошал домашний бар, потихоньку превращая пространство вокруг в один сплошной бардак. Такой же творился у него внутри. Он написал управляющему жилым комплексом и попросил пока не проводить уборку в его квартире. Ему не хотелось встречаться с живыми людьми, пока он сам медленно умирал внутри себя, замурованный за закрытой дверью. Время потеряло счёт. В какой-то из одинаковых дней он таки открыл ноутбук и начал писать. Бессвязно, делая ошибки, но ему было всё равно. Гуку было необходимо выплеснуть наружу то, что отравляло его изнутри и не могло выйти вместе со рвотными массами от чрезмерного количества выпитого алкоголя. Он исписал целый лист больными словами, рассказывая обо всём. О том, как ему плохо, о том, как он скучает, как не справляется. И после каждого признания ставил вопрос: «А ты?» Ведь судя по тому, что Соён заблокировала его номер и аккаунты, она больше не хотела с ним как-либо контактировать. Это терзало сильнее всего. Твой человек был рядом и вмиг исчез, стал чужим. Чонгуку не хотелось верить в то, что его девушка просто отказалась от него. Хоть глубоко внутри он и понимал причину. Закончив письмо, Чон захлопнул крышку ноутбука так сильно, что чуть не сломал. Он горько плакал. Каждое написанное слово было пропитано его слезами. Дойти до кровати просто не было сил. И, отпив из новой бутылки, которые хаотично окружали диван, он уснул прямо в гостиной. Обхватывая колени руками, прижимая их к груди, стараясь уменьшиться, сжаться, исчезнуть. Только через несколько дней ему хватило сил вновь открыть письмо. Прочитав то, что он написал, Гук болезненно ухмыльнулся. Кому нужна эта исповедь? Соён больше не с ним, больше не его. Так зачем ей эти слезливые признания? Она добровольно ушла, отгородилась и, возможно, никогда не прочитает его слова. Чонгук снова ухмыльнулся. Если сначала он злился на всех, на себя, на неё, на весь мир. То сейчас злость отдавалась в груди лишь мимолётными всполохами. Актёр занёс палец над кнопкой «Удалить письмо» и уже почти нажал, но передумал. Это нужно ему. Высказаться. Только не так открыто, распахивая душу настежь, это уже ни к чему. Вычеркнув из текста почти все свои стенания, он получил довольно сухой итог. Оно и к лучшему. Соён, Я хочу поблагодарить тебя за прошедший год. Спасибо тебе. Для меня это действительно много значило. Искренне прошу у тебя прощения за то, что произошло. Ты знаешь, что я не хотел этого. И это полностью моя вина. Я признаю её и прошу меня простить. Надеюсь, ты когда нибудь сможешь вспоминать обо мне без злости и обиды, а со светлой улыбкой. Так же, как я вспоминаю о тебе. Я очень прошу тебя, живи. Живи вопреки всему. Твори! Мир нуждается в твоих фотографиях. Я никогда не перестану любоваться ими. Ты и твоё творчество навсегда в моём сердце. И будь счастлива. Ведь счастье — это то, к чему стремится любой человек. Я очень хочу, чтобы ты нашла своё. Я отпускаю тебя, не в праве держать. Ты всё сделала правильно. Вот так безлико, без подписи и громких слов он отпустил свою любовь. Ему нужно было казаться сильным, хотя бы на словах. На самом же деле, он был изломан и слаб. Чонгук — взрослый мальчик, не первый год работает с психотерапевтом и знает всю эту хрень про стадии принятия. Отрицание было, злость тоже была, настала апатия. Что там за апатией? Торг? Он уже торговался с самим собой. Это ничего не дало. Помнил он и о том, что каждую из стадий человек проходит за разные промежутки времени. Кто-то может долго злиться, а потом довольно быстро проскочить оставшиеся стадии и в итоге принять. А кто-то способен все пять стадий пройти за неделю, бывает и такое. Всё зависит только от человека. Только нет ответа на вопрос: «Как это, принять?» Чтобы быстро. И желательно безболезненно. Он так не умел. Что ему делать, чтобы перестало болеть? Вырвать из груди сердце? Ему бы этого хотелось. Задумавшись об этом, Чон по новой начинал терзать себя. Смириться и принять. Легко говорить! А вы попробуйте это осуществить! Когда по ощущениям внутри рвутся мышцы и вены, ломаются кости. И эти чувства перемалывают тело в мелкое крошево, в пыль, в ничто. Только подуй, и то, что осталось от человека, разлетится с лёгким потоком воздуха. Как раз в таком состоянии Чонгук подходил к концу своего семнадцатого дня без Соён. Он ощущал себя пылью.💊💊💊
Все прошедшие дни Тэхён не расставался со своим телефоном. Он был единственным средством связи с Чонгуком. Мужчина волновался. Единственное, о чём они беседовали, если это можно назвать беседой, было расписание и доставка еды. Ким два понедельника подряд отправлял Чону сообщение о том, что на предстоящую неделю его расписание не включает в себя ничего. Несколько раз писал, что отправил к нему на дом курьера с продуктами и их нужно забрать. Три раза напомнил о дате предстоящих проб. Спрашивал, не нужно ли Гуку чего-то помимо еды. И отчитался о том, что записал его к психотерапевту. Актёр читал, но ничего не отвечал. За эти две недели менеджер ни разу не приезжал к Чонгуку. Хоть и хотел. Потому что знал, что актёр далеко не в порядке. После разговора в гримёрке свой визит можно было бы объяснить служебной надобностью. Тэ бы смог. Ему бы хватило всего лишь увидеть Чона в дверном проёме, чтобы удостовериться в том, что актёр просто жив. Но настоятельный совет президента агентства оставить Чонгука на время в покое не дал менеджеру осуществить желаемое. Чхве Минсок знал Чона уже не первый год и прошёл с ним не через один скандал. Президент здраво оценивал уровень психологической подготовки актёра и был уверен в нём. Слабые люди не выдерживают давление шоу-бизнеса практически сразу. А Гук варится во всём этом уже десять лет. Это не значит, что все неурядицы отскакивают от Чонгука как теннисный мячик и не волнуют его. Волнуют. Он такой же человек, как и мы все. Просто его восприятие иное, а выдержка крепче. Потому что её так много раз проверяли на прочность и продолжают проверять. Ким всегда отдавался своей работе полностью. Так как, в первую очередь, он работал с людьми, которые в нём нуждались. Нуждались в его помощи. А Чону присутствие менеджера было сейчас без надобности. В конце второй недели с Тэхёном связался импресарио Чонгука. Пак Чимин занимался тем, что записывал актёра на пробы, договаривался о его участии в различных мероприятиях, выступлениях, фотосессиях и составлял расписание киносъёмок. Попросту, Чимин был агентом Чона, его доверенным лицом и представителем агентства. Но во время личного знакомства с Кимом он представился именно так, импресарио. И Тэ записал его в телефоне этим полностью характеризующим Пака словом. Чимин работал вместе с Чонгуком с самого начала его карьеры в агентстве. И во многом стремительный взлёт актёра был заслугой агента. Именно он смог добиться участия Чона в закрытых пробах к нескольким картинам. Агент был живым, бойким, с подвешенным языком, хорошим чувством юмора и обожал свою работу. Также в этом человеке присутствовали и все задатки неплохого актёра. Но вместо того, чтобы блистать на экранах, он выбрал другую работу в киноиндустрии, и она ему нравилась. Во время формирования новой команды менеджер проверил личное дело Чимина тоже. И Пак стал единственным, кого оставили из старого стаффа. К его работе не было ни одного вопроса, только восхищение. Чимин позвонил Тэхёну сам и любезно напомнил о том, что во вторник великий актёр Чон Чонгук должен прибыть на пробы к одиннадцати часам утра, по такому-то адресу. Так и сказал, Пак действительно считал Чонгука великим. Агент добавил, что адрес и время он дополнительно пришлёт в сообщении и напомнит о пробах накануне. Ким улыбнулся словам про великого актёра. Потому что был согласен с Паком. Возможно, лично с Чоном они познакомились недавно. Но с ролями Гука мужчина был хорошо знаком уже давно. И не из-за того, что работал с актёром в одном агентстве. Он смотрел все его фильмы, некоторые не раз. После звонка агента менеджер ещё раз напомнил Чонгуку о пробах, написав сообщение. Также он добавил, что заедет за ним в восемь часов утра, в понедельник. Не стал спрашивать о самочувствии и готовности к пробам. Не написал и о том, что уверен, что Чонгук их пройдёт. Они не в тех отношениях. Тэ уяснил это с первого раза. Поэтому писал максимально коротко и понятно. В понедельник, ровно в восемь ноль-ноль менеджер Ким стоял перед дверью Чонгука. Помощник Юн остался в машине, на подземной парковке. На этаже располагались всего две квартиры, длинный коридор между ними, лифтовый холл и пожарный выход. Во второй квартире жил известный бизнесмен, Тэхён уточнил и это. Менеджер негромко постучался, игнорируя звонок. За дверью было тихо. Он постучал во второй раз. Но ему снова не открыли. Помедлив ещё мгновение, Тэ достал из внутреннего кармана выглаженного пиджака телефон и проверил, не писал ли Чонгук. Новых оповещений не было. Тэхён немного нервничал перед предстоящей встречей. Не то чтобы его как-то волновали звёздные замашки подопечных. Причина была иной. Ким не видел в актёре капризную звезду. В ту единственную встречу перед менеджером была не знаменитость. А раненый и бесконечно уставший человек. Именно это заставляло Тэ волноваться. Тянуть не было смысла. Поэтому менеджер выдохнул и нажал на кнопку звонка. Сквозь дверь приглушённо зазвенел красивый перелив колокольчиков. И тишина. Мужчина замер и прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Тэ спешно разблокирован зажатый в руке телефон и уже хотел позвонить Чонгуку, как дверь открылась. В тёмной щели показался актёр. Ким сразу понял, что на пробы они сегодня не поедут. Он не собирался заходить внутрь, нарушать жёстко выставленные границы. Но и без этого понимал, что увидел бы в квартире, если бы всё-таки вошёл. Чонгук открыл дверь шире и, стоя в тёмной прихожей, пытался обуть ботинки. Тэхён внимательно наблюдал, как от Чона убегают шнурки. Он пытался завязать их на привычный бантик, но в итоге получился только плохо затянутый узел. Надевая второй ботинок, Чонгук не устоял на одной ноге, и его повело. Актёр опёрся о стену рукой, вернул поднятую ногу на пол и хотел попытаться ещё раз, но двигался заторможенно. — Чонгук-щи, вы пьяны? — не отводя немного прищуренного взгляда, спокойно спросил менеджер. — Тебе кажется, — ответил Чонгук с ехидной улыбкой и быстро всунул ногу в ботинок. — Я готов. — Добавил он, подходя к двери ближе. Второй шнурок так и остался не завязанным. А Ким понял, что оказался прав. Запах перегара ни с чем не спутаешь. Как и предполагал Тэ, на кинопробы они сегодня не едут. В таком виде Чон Чонгук не может выйти в свет. И Ким на ходу придумал другой план. По сути, это и есть работа личного менеджера: помогать своему подопечному, напоминать, контролировать, сопровождать, находить выход из любой ситуации, всегда защищать актёра и его репутацию, заботиться. Тэхёна отпустило волнение. Чонгук стоял перед ним. Живой. Хоть и не в себе. Но это не критично. Дальше мужчина знал, что делать. Это его работа. Видеть то, что скрывается от глаз общественности. Видеть в небесных светилах обычных людей. — Машина ждёт на парковке, пойдёмте, — сказал Тэ, пока Чонгук вводил код на электронном замке, чтобы заблокировать дверь в квартиру. Актёр даже не удосужился оглянуться, чтобы проверить, наблюдает ли за ним Ким. А тому этот код был не нужен, он не смотрел. Вызвав лифт, мужчина пропустил актёра вперёд и стал с ним рядом, но на расстоянии вытянутой руки. Границы. В кабине играла тихая музыка. А менеджер продолжал незаметно наблюдать за Гуком, прислушиваясь. Актёр шумно дышал через рот и иногда шмыгал носом. Тэхён мысленно отметил, что нужно заехать в аптеку и купить Чонгуку капли для носа. Алкоголь расширяет сосуды, и, судя по всему, Чону трудно дышать. Гук накинул на голову капюшон тёмной толстовки и прикрыл лицо медицинской маской. Привычные, но столь нелюбимые им атрибуты. Чонгук находился в прострации и поэтому даже не обратил внимание на то, что ему нужно покинуть своё убежище-тюрьму и выйти туда, где живёт его страх. Машина была припаркована у самых лифтов. Водитель и помощник стояли рядом с ней и о чём-то беседовали. Увидев Чонгука, оба вежливо поклонились ему. Актёр не глядя кивнул. Он подошёл к машине, опередив своего менеджера, и попытался открыть дверь, но та не поддавалась. — Я помогу. Автомобиль новый, он больше, удобнее. И двери у него отъезжают в сторону, — объяснил мужчина и помог актёру сесть в машину. Ким сам выбирал это авто, про происшествие в аэропорту он тоже знал. Закрыв дверь, менеджер подошёл к водителю и помощнику. — Юн, бери такси и езжай на киностудию один. Падай в ноги, кланяйся в пояс и проси нас простить. Актёр Чон Чонгук получил тяжёлое пищевое отравление и не может приехать. По дороге позвони Пак Чимину, скажи то же самое и попроси его договориться о переносе даты. Набери меня, как вернёшься в агентство. — Хёнгу, маршрут сегодня будет другим. Сейчас мы поедем в агентство. Потом нужно отвезти господина Чона и меня сюда обратно и подождать около часа. Дальнейшие указания дам позже. Всем всё понятно? — Тэхён посмотрел сначала на водителя, а потом на помощника. Оба кивнули. — Тогда едем, — Ким открыл переднюю пассажирскую дверь и, сев на сиденье, пристегнулся. По дороге он отправил важное сообщение. Менеджер ждал, когда Чонгук вспыхнет. Это было неминуемо. Но всю дорогу до агентства актёр молчал, пребывая в полудрёме. Подземные парковки везде одинаковые, и неладное Чон заподозрил, только когда оказался в знакомом коридоре, что вёл к его гримёрке. — Зачем мы приехали в агентство? — недовольно спросил Чонгук, но продолжал следовать за Тэ. — Немного поменялись планы, Чонгук-щи, — ответил мужчина, открывая гримёрку своим ключом. — Проходите. Менеджер придержал дверь, пропуская актёра первым. Их ожидал неприятный разговор. — Чонгук-щи, в таком состоянии вам нельзя проходить пробы. По вам видно, что вы пили. И это может отразиться на вашей репутации и карьере, — начал спокойно Тэхён. — Я сам буду решать, когда я в состоянии проходить пробы, а когда нет, — Чон небрежно развалился на небольшом диване и зло смотрел на Кима. — Боюсь, что сейчас вы не способны принять подобное решение. Поэтому я принял его за вас, — Тэ остался стоять у двери, твёрдо смотря в глаза актёру. — Ты не имеешь на это права, — наигранно усмехнулся Чонгук. — Это моя работа, господин Чон. Защищать вашу репутацию, даже если угроза исходит от вас самих. — Какая угроза?! Что ты несёшь?! — оскалился актёр. — Чонгук-щи, я не хочу с вами ругаться. Поэтому нас рассудит президент Чхве. — Я не пойду к президенту, — отрицательно замотал головой Гук и вцепился в подлокотник. — Это не потребуется, он сейчас сам придёт, — с едва уловимой печалью в голосе ответил Тэ. Его не радовало такое развитие событий, но это было необходимо. — Какого чёрта ты делаешь, мудак! Зачем ты его позвал?! — Чон вскочил на ноги, а Тэхён прислонился спиной к двери. На случай, если актёр попытается уйти. Но удерживать Чонгука не пришлось. В дверь постучали, и Гук обессиленно опустился на диван, прикрывая лицо руками. — Здравствуй, Чонгук. Что случилось? — с порога начал президент. Мужчина присел на стул у туалетного столика, немного хмурясь. — Ничего. Ваш менеджер не пускает меня на пробы, — проговорил актёр, не убирая рук от лица. — Да, потому что ты пил. И менеджер Ким всё правильно сделал, — Минсок продолжал смотреть на Чонгука. — Это не так… — Чонгук, прекрати спорить. Ни я, ни Тэхён уж точно не дураки. Я и тебя таковым не считаю. Я понимаю, в каком положении ты оказался и что испытываешь. Но это не повод хоронить свою карьеру, явившись на пробы выпившим. — Да что вы? Действительно понимаете? — актёр опустил руки и злобно прошипел эти слова. — Не перегибай палку. Я всегда относился к тебе с уважением, и ты это знаешь. Но потакать тебе не стану. У тебя было две недели, чтобы мало-мальски прийти в себя. А сегодня ты должен был оставить все свои душевные муки дома и пройти пробы. Это твоя работа. И до тех пор, пока твой контракт действует, я не позволю тебе загубить то, что мы вместе создали. Возьми себя в руки. Ты сильный человек и профессионал, ты должен справиться. — А если я не хочу быть должным? — Чонгук, стоит тебе показать слабость, и те гиены, что охотятся за тобой, сожрут тебя. И ты это прекрасно знаешь. Я готов оказать тебе любую поддержку. Но время сидеть в четырёх стенах и страдать вышло. Нужно продолжать жить. Актёр только невесело просмеялся, скрещивая руки на груди. — До тех пор, пока ты не придёшь в норму, менеджер Ким — твоя добрая мамочка и строгий папа. Я даю ему полный карт-бланш. Если я ещё раз узнаю, что ты напился до состояния, когда не можешь работать, то буду принимать меры. По контракту я имею права сам выбирать для тебя фильмы и род деятельности в целом. Не думаю, что тебе захочется играть во второсортных сериальчиках. Контракт закончится только через год. Продлевать его или нет — твоё право. А пока что ты будешь делать то, что должен, и слушать меня. Надеюсь, ты примешь правильное решение. И больше подобных встреч у нас не будет, — закончив, президент поднялся на ноги. — Спасибо, господин президент, — устало выдохнул актёр. Ему было стыдно перед Минсоком. — Ты справишься, Чонгук, — напоследок сказал Чхве и ушёл. Чон всё так же сидел на диване, глядя в пол. А Тэ смотрел на него, выжидая. — Едем домой, вам нужно отоспаться. Весь алкоголь, что есть у вас в квартире, вы отдадите мне. В шесть часов вечера вы записаны на приём к терапевту, — не дождавшись ответного взгляда, дал указания менеджер. — Как скажешь, «мамочка», — буркнул Гук, поднимаясь. — Мамочка определённо лучше, чем мудак, — подумал мужчина. На обратном пути в квартиру Чонгука, Тэхёну пришло сообщение от Чимина. Он писал о том, что киностудия крайне огорчена состоянием здоровья Чона и тем, что пробы пришлось перенести. Актёру желают скорейшего выздоровления и очень хотят видеть его через неделю. Менеджер сообщил об этом актёру, но тот никак не отреагировал, продолжая хмуро смотреть в окно. Чона раздражало всё происходящее, говорить не хотелось. Ему казалось, что он падает в чёрную дыру и увязает в ней. Гук искал выход. Но натыкался только на отвращение к самому себе. Добравшись до квартиры и войдя внутрь, актёр, психуя, стащил с себя ботинки, бросил на пол толстовку и углубился в гостиную. Тэ остался стоять снаружи. — Больше ничего нет, проверять будешь? — Гук вернулся ко входу с пластиковым пакетом и звенящим стеклом в нём. — Нет, я вам доверяю, — менеджер принял пакет и заглянул внутрь, в нём стояли всего две бутылки. Порог квартиры Ким так и не переступил. — Не могу ответить тем же, — огрызнулся Чонгук на безобидную фразу. — Я и не настаиваю, — ответил Тэхён, смотря на своего подопечного с толикой грусти. — Ну ещё бы, — закатил глаза актёр и облокотился о дверной косяк, складывая руки на груди, закрываясь. Ким скользнул взглядом по этой защитной позе. — Я приеду за вами в четыре часа дня. Постарайтесь поспать. До встречи, Чонгук-щи, — Тэ склонил голову и, развернувшись, направился к лифтам. Ему хотелось извиниться перед подопечным за то, что он прибегнул к таким мерам. Но это извинение ничего бы не дало, только очередной виток конфликта. Сзади раздался громкий хлопок резко закрытой двери. Но менеджер даже не вздрогнул. Он ожидал подобного. Чонгук имеет право злиться. Ким знал, что актёр отдал ему не весь свой запас алкоголя. Но вторгаться в чужую квартиру без разрешения менеджер не хотел. А попроси он позволения войти, наверняка получил бы в ответ только грубость. И причина подобного поведения была Тэхёну более чем понятна. Менеджер подключил президента Чхве к сложившейся ситуации не просто так. Не для того чтобы пожаловаться на актёра или подставить Чона. Ким понял, что Минсок имеет влияние на Чонгука ещё при первой их общей встрече. Тэхён знал и то, что президент никак не накажет актёра за подобную выходку, но поставит того на место и даст Тэ свободу действий. И Чонгуку после этого придётся прислушиваться к нему. Да, это, бесспорно, манипуляция. Но лучше так, чем однажды утром менеджер найдёт своего подопечного мёртвым.💊💊💊
Частная клиника психологической помощи, в которой работал врач Чонгука, находилась за городом и располагалась среди красивого парка. Мин Юнги был основателем этой клиники, и попасть к нему на приём мог не каждый. Не потому, что сессия с ним стоила дорого, а потому, что доктор сам выбирал себе пациентов и вёл всего троих, в том числе и Гука. Это был первый визит менеджера в клинику. Ему нужно было передать доктору бумаги о том, что теперь он являлся доверенным лицом актёра, и получить рекомендации от психотерапевта по состоянию Чонгука и работе с ним. Доктор Мин ожидал его в своём кабинете, и, войдя внутрь, мужчина сразу обратил внимание на приоткрытые створки стеклянных дверей, выходивших в парк. Возле них стоял и сам терапевт, устремив взгляд в кроны деревьев. В пространстве вокруг царило умиротворение. — Здравствуйте, господин Ким, — обернувшись, поприветствовал Тэхёна психотерапевт. Менеджер ожидал увидеть пожилого светилу науки, но его встретил молодой мужчина с тёмными волосами. — Добрый день, доктор Мин. Рад познакомиться с вами, — поклонился менеджер. — Я думаю, что мы можем общаться неформально, если вы не против? — предложил Юнги. — Буду только рад, — ответил Ким и, подойдя к врачу, пожал протянутую руку. — Хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовался терапевт, указывая на два кресла и кофейный столик в середине кабинета. — Благодарю, не нужно, — улыбнулся Тэхён, — я привёз бумаги от господина Чона. — Хорошо, давай посмотрим, — Юнги направился к своему столу, засунув руки в карманы светлого джемпера. Менеджер передал врачу папку с подписанными бумагами и присел на стул напротив стола. Мин надел очки в тонкой чёрной оправе и принялся медленно листать документы, внимательно проверяя все нужные формулировки, подписи и печати. — С документами всё в порядке. Они останутся у меня. Теперь мы можем побеседовать о Чонгуке. Есть ли у тебя вопросы? — психотерапевт положил локти на край стола и переплёл узловатые пальцы. — Да. Я бы хотел подтвердить сегодняшний визит господина Чона. Всё в силе? — начал Ким. — Да, конечно. Я жду его в шесть вечера, — ответил Юнги. — Хорошо. Ты, скорее всего, в курсе того, что произошло. И я бы хотел попросить у тебя совета, как мне вести себя с Чонгуком-щи. Ему тяжело сейчас, — Тэхён задал самый главный вопрос. — Давай начнём сначала. Мы с Чонгуком работаем над двумя психологическими проблемами. Во-первых, он страдает разновидностью агорафобии, которая называется охлофобия. То есть он боится неконтролируемой толпы. Чонгук может ходить в ресторан или на кинопремии. Но если он окажется в метро, в час пик, он испытает паническую атаку. Я прописал ему препарат, который подавляет приступы. Нужно следить за тем, чтобы он им не злоупотреблял. Паническая атака очень неприятная штука, и это нормально, что человек, не желая больше проходить через это, может принимать лекарство в чрезмерном количестве. Препарат продаётся только по рецепту. Так как по бумагам ты — доверенное лицо Чонгука, то ему не нужно каждый раз приезжать за ним лично. Но я бы рекомендовал делать именно так. Для того чтобы я мог видеть всю картину и отслеживать его состояние. — Я понял. Спасибо, — прикрыл глаза и кивнул Тэ. — Вторая проблема — это недоверие к людям, доведённое почти до невроза. Чонгук не раз сталкивался с, так сказать, предательством со стороны стаффа. И его психика нашла способ не допустить повторения пройденного. Но, как мы видим, это не решает проблему. Здесь я могу посоветовать не давить на него, быть осторожным в своих действиях. Не лезь в его личное пространство без спроса, не нарушай личные границы, будь внимателен к тому, что он говорит. Не торопись. Проявляй понимание и заботу, но аккуратно. Чонгук практически не подпускает к себе людей. Не навязывайся. Ему нужно время. А тебе — терпение, стойкость и спокойствие. Точнее инструкции не дам. Сегодня я хочу обсудить с ним вид терапии, который мы до этого не пробовали. Возможно, она поможет преодолеть эту проблему. И ты тоже можешь ему в этом помочь. — Я готов. Как именно помочь? — оживился Тэхён и расширил глаза. Он будто хотел сорваться с места и начать незамедлительно действовать. Юнги помедлил, оценивая реакцию менеджера на свои слова. — Ты поможешь, если будешь следовать моим советам, — продолжил доктор. — Хорошо, я постараюсь, — закивал Ким. — На счёт скандала. Я обсужу его с Чонгуком, если ему это нужно. Ты, скорее всего, знаешь про пять стадий принятия, — Юнги слегка опустил голову, дожидаясь ответа. — Да, знаю, — подтвердил менеджер. — Хорошо. Так вот, людям, которые страдают обсессивно-компульсивным расстройством любой степени, после пятой стадии не становится легче. Их продолжает мучить невроз, и каждый борется с ним по-своему. Кто-то заедает свои эмоции, поглощая пищи намного больше, чем требуется. Кто-то употребляет алкоголь или наркотики, чтобы избежать нежелательных мыслей или ощущений. А кто-то заводит беспорядочные половые связи, надеясь на то, что каждый новый партнёр станет лекарством. Ни один из перечисленных мною способов не работает. Поэтому наблюдай за Чонгуком. Если ты заметишь что-то подобное, то сигнализируй мне. Но предупреждаю сразу, если Чонгук сам не захочет, помочь ему я не смогу, — закончил Мин. — Я понял. Сегодня утром он был пьян, — ответил Тэхён, анализируя полученную информацию. — Склоняюсь к тому, что Чонгук сейчас пытается заглушить своё горе. Горе может плавно перетечь в ОКР. Поэтому твоя помощь всё равно требуется. Повторюсь, деликатная помощь. Чонгук может уйти в глухую оборону, так и не дав тебе шанса на нормальные взаимоотношения. Поэтому будь аккуратен. — Огромное спасибо, Юнги. Я выстрою своё дальнейшее поведение с ним, опираясь на твои рекомендации. — Буду признателен тебе за это. Жду сегодня Чонгука. А сейчас мне пора идти, — поднимаясь, чуть улыбнулся доктор Мин. — И мне пора. Ещё раз спасибо, — Тэхён встал на ноги и почтительно поклонился, не обращая внимание на договорённость о неформальном общении.💊💊💊
Гуку не хотелось говорить. Ни со своим менеджером, ни с терапевтом. Он боялся предательства настолько, что практически утратил доверие даже к Юнги, с которым был знаком уже не один год. Не важно, что врач давал клятву Гиппократа. Что есть какая-то клятва, когда на кону деньги? — Здравствуй, Чонгук. Как ты? — доктор Мин сидел в кресле, напротив актёра, закинув ногу на ногу. — Здравствуйте, док. Жив, — ответил Чон, глядя на Юнги. Ему было некомфортно здесь находиться, хоть место и было очень уютным. — О чём хочешь поговорить сегодня? — продолжил терапевт. — У меня закончились таблетки, — скривился Чонгук, вспоминая последний приступ. — Я понял. А как насчёт того, чтобы обсудить твоё состояние? — попытался ещё раз Юнги. — Ничего нового я вам не скажу, — отвернулся к окну Гук. — Хорошо. Тогда у меня есть, что тебе сказать. Чонгук, у тебя проблемы с доверием к людям. И это усложняет твою жизнь. Я понимаю причины этой проблемы и хочу предложить тебе решение. Если ты готов, то мы можем начать терапию. Терапия будет длиться год. Наша задача: стереть в твоей голове парадигму недоверия и выстроить новую. По которой ты будешь испытывать недоверие, только если на то есть прямые причины. А не ко всем без разбора. Это поможет тебе жить свободнее. Ты должен будешь каждую неделю в одно и то же время, в один и тот же день приходить на сеанс. Постоянство важно. На первом этапе мы подробно обсудим эту парадигму, найдём корень. А дальше будем её обнулять. Сейчас у тебя появился новый менеджер, и это хороший момент, чтобы начать терапию. Мы будем постепенно менять твоё восприятие, начнём издалека и попытаемся подпустить нового человека ближе. Допустим, пока тебе эмоционально сложно пустить Тэхёна в свою квартиру, я прав? — Да, — коротко бросил актёр, прислушиваясь к словам психотерапевта. — С помощью терапии у тебя получится впустить его сначала в коридор, потом в гостиную, потом предложить присесть рядом на диване, а потом спокойно вместе выйти на прогулку. И со временем эти действия не будут вызывать у тебя дискомфорт. Я понимаю, что тебе пришлось пережить. И на сколько тебе трудно находиться рядом не только с незнакомцами, но и даже с теми, кого ты знаешь давно. Поэтому рекомендую тебе этот вариант. Хочешь ли ты попробовать? — договорил Юнги. Он надеялся, что Чонгук согласится. — Я не хочу, — не отрывая взгляд от окна, даже не подумав, сказал Чон. — Как скажешь. Если ты поменяешь своё решение, то я буду рад помочь, — мягко ответил Мин, без какого-либо намёка на разочарование или обвинение. Если пациент не согласен, руки Юнги связаны. Ему было искренне жаль, но с этим ничего нельзя сделать.💊💊💊
Неделя перед пробами то тянулась бесконечными часами, то пролетала за мгновение. Чонгук потерялся в этой временной неустойчивости, маниакально готовился, почти не спал. Актёру опротивело всё это: работа, его жизнь, он сам. Глядя на себя в зеркало, он всё чаще видел мерзкое создание в отражении, и его практически выворачивало от увиденного. Еда не лезла ни в каком виде. Алкоголь больше не помогал. Стоило актёру сделать несколько глотков, как тот тут же просился наружу и горло сжималось в рвотных позывах. За несколько дней до назначенной даты Чону в голову пришёл новый способ прекратить свои муки и перестать испытывать появившееся отвращение к себе. Подобного он раньше не пробовал. И ему безумно хотелось, чтобы этот способ помог. Всё шло так, как и говорил доктор Мин.