* * *
Они успевают вовремя. Студенты толпятся у главных ворот и разбирают свои чемоданы под диктовку престарелого гоблина, милейшего преподавателя, что и мухи не обидит. Последние кареты отъезжают обратно в чащу леса, когда Цзянь И вместе с Цю Гэ подлетает к толпе учеников на мотоцикле. Их прилёт, если и не видели, то услышали все — рёв двигателя этой злостной машины можно поймать за километр. Особо глазастые заприметили Цзяня за огромной спиной неизвестного мужчины ещё в воздухе. Среди таких глазастых оказывается Тянь с Рыжим под ручку. Они оба нехило вытянулись. Тянь сильно возмужал. Он расталкивает ровесников своими плечами по пути к другу. Рыжий хоть и ниже Тяня на полголовы, по ширине ему ничуть не уступает. Цзянь И сверху наблюдает как рыпается из змеиного захвата рыжая голова и уже предвкушает долгожданную встречу лицом к лицу. Юноша спрыгивает с адского байка и отходит от него на пять шагов. Он никогда в жизни не ездил на мотоциклах, не то что летал. Испытать на собственной шкуре силу ветра и на протяжении сорока минут слышать его свист в ушах — слишком для первого опыта. Ноги юноши до сих пор трясутся, а руки рефлекторно заключают в замок фантомный торс мужчины, что всю дорогу казался единственным спасением, когда под их ногами пустота протяженностью четыреста метров. Цю Гэ игнорирует толпу школьников, несмотря на прикованные к нему взгляды. Каждый ученик считает нужным поближе взглянуть на личного водителя Цзянь И. К нему с выговором подбегает преподаватель, но мужчина не сильно озадачен этим. Он расслабленно продолжает сидеть за мотоциклом и даже не думает встать с него, когда гоблин отчитывает его за нарушение школьного устава. Можно подумать, что Цю насмехается над существом — буднично пощелкивает костяшками пальцев, качает головой на каждое неуверенное слово бедолаги и подталкивает к его ногам чемодан, который он вытряхнул из поясной сумки между бурными монологами гоблина. Цзянь в свою очередь игнорирует присутствие мужчины. Благо, выходит успешно. На него со всех сторон сыплются сокурсники, соседи по комнате, каждый лично приветствует Цзяня. Юноша не успевает разглядеть лица, как новое идет навстречу с объятиями. В самую гущу лезет Хэ Тянь на пару с Шанем. На его лице как обычно сияет улыбка, а на лице Рыжего уже морщинки проступают. Что-то неизменно никогда. — Для идиотов появились специальные услуги перевозок? — язвит Тянь и тычет пальцем в мужчину на мотоцикле. Цю Гэ не торопится отчаливать обратно, он удобно облокачивается и наблюдает за толпой студентов. Или вообще спит. За шлемом не разглядеть очертаний лица, Цзянь и не старается. Этой физиономией он сыт по горло. Преподаватель больше не беспокоит мужчину, занят другим немаловажным делом — подзывает к себе первокурсников и проводит инструктаж, к которому прислушиваются разве что зануды. Этой школе стоит побеспокоиться о системе безопасности. Цзянь накидывается на парней с горячими объятьями. Хэ принимает их также пылко, а Мо приходится завлекать легкой силой, он может и вытянулся, но характер такой же ежистый. Юноша не успокаивается, пока не получает должной порции серотонина, в этом ему помогает легкое похлопывание по лопаткам от Шаня. Он бурчит неловкое приветствие и обнимает еле как, но эмоциональной цзяневской натуре достаточно этого скупого проявления чувств. — А где Сиси? — Цзянь отпускает парней и бегает по толпе знакомых лиц, не может найти среди них долгожданное. От этого на душе становится неспокойно и тоскливо. Юношу атакует чувство, с которым он все лето просидел за столом в свободное от Цю время. — Без понятия, где-то впереди со старостой Когтеврана, — Тянь указывает на вход в замок, за огромными дверьми которого уже скрываются студенты. Сегодня Сиси не особо разговорчив, но Тянь не придает этому большое значение. Чжэнси вполне способен разобраться в своих проблемах, а если они ему не под силу, просить помощи он не стесняется. Хэ не беспокоится об умной голове когтевранца. Его больше волнует светлая и пустая голова Цзяня, что грандиозно явилась с корабля на бал. — А ты почему не поехал на поезде? Мы уж думали тебя выперли из волшебного мира, — Хэ берет Цзяня в захват, тормошит костяшками волосы по старой доброй традиции. — Пропал на всё лето и даже весточки ни одной не отправил! — Я проспал, а Цю Гэ… — Цзянь кряхтит между актами издевательств и пытается вырваться из цепкой хватки, как до него начинает доходить смысл последних слов друга, — Погоди-погоди-погоди! — он хлопает три раза по предплечью Хэ, просит брейк, и его тут же отпускают, — что значит «пропал»? Почему «ни одной весточки»? На это Мо, не участвовавший в детской сценке, выдает реакцию — дергает бровью и таращится на Цзяня, как на последнего дурака. Тянь делит с ним эту же реакцию, но сдержаннее. Невозмутимость в данном случае только сильнее нагоняет дурных мыслей. — А кто нахер этот Цю Гэ? — спрашивает Мо и даже не задумывается о загадочном мужике на прикольном байке, что успел бесшумно исчезнуть вместе со своим монстром. Единственное доказательство его короткого присутствия — след от шин на протоптанной траве. — Моя нянька, ну же, я писал вам о нём! — Цзянь зачесывает волосы назад, на голове и без стараний Хэ Тяня был беспорядок, после маленького издевательства шевелюра сродни с настоящим месивом. Реакция Мо становится все краше — к изогнутым бровям добавляются искривленные губы. На лице читается полное замешательство. Тянь полностью солидарен с эмоциями Шаня. Он сбит с толку не меньше друзей и по глазам видно — в темной голове что-то проясняется. Он щелкает языком, как обычно делают, когда понимают, что есть некий… проеб. Другим словом не выразиться. Брюнет глубоко вздыхает, поднимает взгляд на Цзяня. Нехороший взгляд. — Цзянь, мы… — томит Хэ, переглядываясь с Мо. Рыжий дергает головой, подначивает не валять дурака, и он продолжает с осторожностью, — мы ничего от тебя не получали.* * *
Гриффиндорец бежит и сталкивается со всеми. На извинения толком не хватает времени. На первой минуте бега он ещё находит в себе силы крикнуть их вперед, но бросает это дело, когда воздуха перестает хватать. Парень бежит по чужим пяткам, сдергивает мантии, сбрасывает с рук тяжеленные учебники, но всё это волнует в последнюю очередь ведь главная цель — найти Чжэнси. Цзянь замечает синие галстуки на студентах. Он уже бежит среди толпы когтевранцев. Ученики разбредаются прочь от парня, что дико озирается по сторонам и чуть ли не накидывается к толпе, если замечает в ней шатенов со схожей комплекцией. Юноша не может сосредоточиться на отдельном лице в куче учеников, глаза попросту разбегаются, отчего голова начинает кружиться. Ещё немного и тошнота непременно подступит. Он чувствует как твердеет горький комок в его глотке. И дыхание спирает, вопреки тому, что парень пробежал смехотворно маленькое расстояние. Вместе с Цю Гэ он оббегал картофельные поля. Бежал под палящим солнцем и тонул в собственном поту, бежал под проливным дождем и измазывался в слякоти. Бежал под угрозами мужчины, слушал его угрюмые речи над ухом и двигался с мыслью, что отделаться от него он сможет только если ускорится. И он ускорялся. Он и километра не пробежал, чтобы так задыхаться. Это из-за нервов. Это сердце колотится как бешеное, потому что ему страшно. Самые ужасные сценарии без передышки всплывают в голове и парню невыносимо тяжело их игнорировать обнадеживающими мыслями. «Сейчас я найду Сиси и всё ему объясню. Мы немного поговорим на повышенных тонах, а затем помиримся, как это было раньше». Они редко ссорятся. По пальцам можно пересчитать ничтожное количество мелких ссор и ругани. Но подобного с ними не случалось никогда. Цзяню стоило услышать от Тяня всего пару слов, чтобы представить одну яркую картину: Чжэнси сидит за столом у окна, рассматривает чудесный сад на заднем дворе их участка и ждет одного единственного письма. А того нет. Чжэнси так и не дождался от него весточки. Цзянь задыхается от этого чувства. Он был вынужден жить на условиях мужчины, слушаться его во всём, вопреки тому что Цзянь знать не знал этого человека и его личной выгоды от работы нянькой. Казалось, её и не было, оттого белобрысый мудак издевался над ним любыми способами, так, чтобы это не казалось пыткой со стороны. Юноша шастает в толпе студентов и проигрывает в голове воспоминания, что походят на невнятные обрывки скудного фильма: — «Тебе нельзя выходить за пределы этого двора без меня, но если попытаешься, я запру тебя на чердаке как сову». Мужчина предупредил об этом почти сразу же, как они прибыли на место. — «Нужно пробегать как минимум пять кругов, если не хочешь позже сдохнуть где-нибудь в чаще леса!» Это он прокричал ему, когда парень сгибался пополам на третьем кругу. В их первую пробежку под ливнем. — «В доме нельзя пользоваться магией без моего разрешения, но можешь попробовать и узнать последствия, кстати, понравилось на чердаке?» Мужчина обнаружил проникновение в его гаражные угодья и отчитывал парня, подвесив его вверх ногами. — «Ты можешь отправлять письма, но предупреждаю, все они проходят через мои руки». Парень сильно негодовал. Его лишали полной свободы действий и рассчитывали на то, что он примет это как должное. Его, опять же, вынудили принять. — Если хочешь отправить письмо — пользуйся моей совой. Мои чары не действуют на жильцов дома, но ты и твоя мелкая нахалка не жильцы, — не отвлекаясь от капота своей машины предупредил Цю. Под «мелкой нахалкой» он имел в виду молодую сову Цзяня, что успела отгрызть мужчине пару ногтей. Цю Гэ осведомил о неизвестных чарах, что наложены на дом. Эти чары перекрывали странникам любой путь к их убежищу, и Цю уверял, что ни одно живое существо извне не сможет отыскать этот дом, как бы сильно не хотел Цзянь И получить письма. Парень долго гадал, было ли на дом наложено заклинание Доверия или же более сильное. В теории он не мастак. Ему оставалось лишь проверить на опыте. Он без промедлений отправил свое первое письмо. Короткое и вспыльчивое послание, в котором он рассказал о всех спартаковских условиях, о страшных чарах, что ограничивали в общении. Сова парня вернулась спустя несколько часов с нетронутым письмом. Филина мужчины удалось отправить после девяти вечера. Цю Гэ лично прикрепил письмо к когтистой лапе и отправил пернатого друга в полет. — Ответа не жди. Эти совы обучены принимать письма только от хозяев. Но если твои друзья не мозговиты, то рискуют остаться без пальцев или глаз. — А раньше не мог предупредить?! Цзянь прекрасно понимает чувства Сиси, что так и не дождался письма. Он смирился с тюремными законами Цю Гэ, но примириться с тем фактом, что его облапошили как мелкого засранца, он не намерен. Цзянь отвлекается от скудных воспоминаний. Не время им предаваться. Ему нужно найти Чжэнси и объясниться. Он выкрикивает имя Сиси в толпу. Студенты перешептываются между собой о буйном подростке, бегают взглядом вслед за ним. Всем интересно узнать, что на уме у своенравного гриффиндорца. Цзянь в толпе слышит как разгуливается шепот, взывающий о Чжэнси — чья-то неудачная попытка помочь ему. На его же возглас никто не отзывается. Цзянь крутится среди знакомых лиц, и понимает, что все они являются сокурсниками Чжаня. Все до единого. Парень цепляется за них как за единственную верную возможность отыскать Сиси. Он ловит взглядом светлую вылизанную голову и бежит к ней, к старосте факультета. Тот обеспокоен присутствием Цзяня, но делится со всей известной ему информацией: — Он был со мной, но мы разминулись недавно. Удручающий ответ. Цзянь ругается под нос, получает от старосты короткое нравоучение о соблюдении дисциплины, которое пролетает мимо ушей. Цзянь слышит только белый шум в голове. Мысли сбиты, глаза бегают по ногам, юноша не знает куда себя деть и что ему дальше делать. Он знает, что покоя ему не будет до тех пор, пока не сможет сыскать Чжаня и сказать о том, как сильно виноват перед ним. В глаза бросаются черные туфельки с ремешком на подъеме и низким каблуком. Когда парень окидывает взглядом хозяйку очаровательной обуви, он видит девчонку, что всё время смеётся над его шутками. Он не помнит её имени, но знает её смех. И, кажется, она часто зависает с Чжанем в библиотеке, ибо они одни из лучших учеников на потоке. Цзянь одним большим шагом преодолевает ничтожное расстояние между ними и хватает её за плечи, почти трясет, будто собирается пытать: — Ты не знаешь где Чжань Чжэнси? — юноша в округленных светлых глазах видит собственное отражение. Не лучший его вид. Сейчас он смахивает на стереотипного мага с безумным взглядом. Кто-то позади девчонки возмущается, юноша ощущает как его руку грубо сжимает подруга когтевранки. Девушка явно обескуражена. Она зашуганно рассматривает лицо Цзяня. Изящная внешность. Вытянутые, но мягкие черты лица, что сейчас искривлены под гнётом эмоций. Честно, она никогда не видела Цзяня в таком свете. Она думает — между парнями произошла необычайно сильная ссора. Другими причинами его выражение лица не объяснить. Она долго мнет рукава мантии, не знает, что ответить. Парня она не видела, или не замечала, не так важен этот факт. Важнее то, что разочаровывать обеспокоенного знакомого её бездарным ответом не хочется. За плечами гриффиндорца маленькое шевеление. Кто-то несмело выглядывает из толпы, продвигается вперед чтобы лицезреть цирк, что устроил Цзянь И. Девушке удается разглядеть за широким плечом знакомое воронье гнездо жестких волос. — С-сзади! Сцена как из клишированной мелодрамы. Парню требуется несколько секунд чтобы переварить слова девушки, ещё несколько секунд чтобы обернуться и пройтись по толпе, увидеть среди взволнованных лиц одно родное. Он и не скрывается, стоит впереди всех. Смотрит на Цзяня с таким же испугом, каким одаривают его окружающие студенты. Цзянь выпускает из пальцев форму девушки. Чжэнси отворачивается и спешно продвигается сквозь людей. — Сиси, постой! — юноша, не раздумывая, бежит следом за ним. Он следует за вороньим гнездом. Такой шевелюре нелегко спрятаться среди низких голов. Цзянь не понимает, как он не заметил эту макушку. Юноша не может догнать его. Как в кошмарных снах он бежит изо всей мочи к заведомой цели, а та оказывается только дальше. Неужели сам Хогвартс играется с ним? Это нечестно. — Прошу тебя, Сиси, подожди! — Цзянь, отвали, — не оборачиваясь кидает Сиси, ускоряет темп и практически бежит по коридору. Здесь студентов практически нет. Не лучшее место для того, чтобы избежать преследования, но упертый и злой ум Чжэнси в данный момент не способен выдавать находчивые идеи. Единственное его желание — не видеть Цзяня. Не видеть его раскаянного лица и не слышать его отчаянного голоса. Потому что он сыт по горло чувствами, что не покидали всё лето. Чжэнси не останавливается. Ускоряет шаг, надеется дойти до своей комнаты и не вылезать из неё, пока не угомонится его сердце. Или Цзянь. Но блондин не согласен с планом Сиси. Он делает глубокий вдох, резким толчком задает новый старт и несется на полной скорости к спине Чжаня Чжэнси. Мучительные тренировки пригодились. Ненормальный топот позади заставляет Чжаня всё же обернуться. Последнее, что он видит перед тем как оказаться прижатым к стене — краснющее лицо Цзяня. Гриффиндорец дергает чужую мантию в сторону. Сиси как кукла трепыхается в руках и летит по направлению к ближайшей стене. Сие действие выводит из себя. Чжань рычит и замахивается в попытке оттолкнуть приставучего парня, но терпит полное поражение — отчаяние Цзяня творит чудеса. Он крепко держит Чжэнси за грудки и сильнее впечатывает его к стене. Так шансов сбежать будет меньше, так он будет лицом к лицу и не посмеет оставить, если заглянет в глаза. Цзянь давно знает, что он обделен талантом красноречия или элементарного умения передавать мысли через рот. Но он уверен, что глаза никогда не лгут. В этом он не раз убеждался на собственном опыте. Он не сможет сказать всего, что чувствует, но выражение его лица не солжет Чжэнси. Выскажет всё сожаление, отчаяние и ненависть к самому себе. Получается чересчур больно прижать Чжэнси, он ударяется затылком о каменную плитку, шипит и замахивается рукой, уже не для безобидного толчка, как совершает ошибку и дает виновнику своих переживаний шанс взять под контроль ситуацию — смотрит Цзяню в глаза. — Я писал тебе каждые три дня! — его крик гулко бежит по пустому коридору. Благодаря этому, эхо ещё долго звучит в голове Чжэнси. — Отправлял по сотню писем! — глаза у Цзяня красные не только из-за бессонных ночей, — я понятия не имел, что мои письма не долетали до тебя! Цзянь роняет голову на сжатое собственной хваткой плечо. Чжэнси в гневе, в таком душераздирающем гневе, что от его вида становится плохо. Чжэнси хватает в ответ за грудки. Без того мятая рубашка превращается в отборное тряпье. — Ты! Ты хоть знаешь как я волновался?! — Цзянь рад, что вместо злого молчания Чжэнси выбирает всплеск эмоций. — Я всё вверх дном перевернул чтобы найти тебя! — Это доказывает, что ему не плевать. — К Хэ Чэну домой наведывался, мать твою! Я думал ты пропал! — под конец его голос ломается и Цзянь только сейчас замечает, как он изменился за лето. От мальчишки Чжэнси ничего не осталось. Его, без преувеличения, можно назвать молодым юношей. — Всё лето искал тебя! Даже твоей маме пытался написать, но вас обоих словно стерло с лица Земли! Знаешь как сильно твоя бабушка волновалась?! Дед места не находил, обзванивал всех своих знакомых! — Чжань встряхивает Цзяня как безвольную куклу. Блондин цепляется в руки, что трясут его, и смотрит с таким облегчением, что у самого Сиси на душе становится легко, несмотря на всю злость копившуюся столько времени. Ему и правда было сложно. Цзянь пропал. Исчез с его жизни на целых три месяца. Хотя обещал держать связь и рассказывать обо всём. Он знал, что Цзянь сдерживает любое обещание, насколько бы порой глупым оно не казалось. Юноша мог пообещать к концу месяца накупить сотню шоколадных лягушек ради одной коллекционной карточки и в одиночестве съедать каждую, ибо не все охотно пихали в себя «живой» шоколад. Он сдерживает любое слово. Поэтому Чжэнси терпеливо ждал. Ждал три дня, затем восемь, затем две недели. Сиси верил, что Цзянь очень занят, он не может найти время, чтобы связаться с ним. В его семье происходит полный кавардак, с которым не каждый управится. Поэтому он с пониманием всей ситуации терпеливо ждал. Но терпение кончилось и проснулась тревога. Эта тревога расползлась по всему дому Чжэнси. Его мама заботливо обзванивала знакомых, вместе с ним сидела за телефоном и расспрашивала любую информацию о Цзяне и его матери. Отец тоже не остался безучастным. Но и в министерстве мало чем могли помочь. Мамины успокаивающие слова не внушали этого чувства. Тревога нарастала и добралась своего пика к концу июля. Чжэнси оставил дом и в течение недели шлялся по волшебному миру, пока не добрался до огромного особняка семьи Хэ. Но кроме Чэна в том замке он никого не застал. Чжэнси не смог спокойно выслушать монотонную речь старшего наследника и устроил знатный спектакль. Хэ Чэну пришлось трансгрессировать с непутевым подростком к нему домой и на пальцах объяснить две вещи. Во-первых, витрины которые он разбил принадлежали древним потомкам их семьи, поэтому со стороны парня было крайне некрасиво ими швыряться. Во-вторых, местоположение Цзяня И нельзя было никому раскрывать, кем бы не приходился человек, интересующимся им. Чжэнси тогда попросил лишь об одной вещи — передать письмо, которое не было доставлено получателю. Старший Хэ принял конверт. Чжэнси надеялся получить ответ. Но его не последовало. Под конец лета он уже смирился с тем, что обещание Цзянь выполнить не смог. Он дал себе слово не сердиться на него, когда встретит на вокзале, он выслушает его объяснения, а именно с них он начнёт встречу. Но на вокзале Цзяня не было. Чжэнси потерял всякую надежду увидеть его. И когда этот идиот появился в толпе, трясущий бедную сокурсницу, Чжэнси одолело неизвестное чувство. Смешанная солянка — облегчение со злостью охватило сердце и Чжань не нашел лучшего решения чем сбежать. Это не самое подлое, что он мог сделать. Чжэнси глядит на человека, что не давал ему спокойной жизни своим отсутствием. Желание ударить щекочет под ребрами, а желание обнять играется на кончиках пальцев. Желание наорать и обматерить бьется под коркой сознания, пока желание прижать и пролепетать самые нежные слова так подло чешется на языке. Чжэнси готов умолять Цзяня больше никогда не пропадать из его жизни. — Ты идиот! — лицо идиота даже не вымыто. В уголках рта высохшая зубная паста, он такой растяпа. — Ты! Ни одного письма! — Чжэнси прекрасно понимает, что Цзянь выполнил и сдержал данное обещание. Просто иные обстоятельства не позволили им обоим в этом удостовериться. Но Чжэнси жизненно необходимо выпустить гнев хоть на кого-то и пусть это будет Цзянь. Пусть узнает каково было ему всё лето. Пусть ещё немного выдавит оправданий — Чжэнси успокоится. Успокоится и сам будет молить Цзяня о прощении. Они друг друга стоят. — Я-я отправлял, — с заиканием парирует Цзянь. Он задирает рукава Чжэнси, обхватывает его кисти на своей рубашке. Хватка на ткани слабеет. — Каждые три дня… Я не знал… — Последнее шепчет очень виновато. Больше слушать эти детские отговорки Чжэнси не может, но рад, что эта возможность у него имеется и что Цзянь сейчас рядом с ним. Он тянет к себе светлую макушку, прижимает её к своей груди и сам зарывается носом в лохматые волосы. Цзянь, сколько бы времени не прошло, пахнет всегда собой. Чжань так рад вдыхать этот родной запах. Он жадно трется носом о макушку и тяжело дышит. Цзянь с осторожностью обнимает за талию, жмется крепче и сам не может надышаться. Как же он по нему скучал. Юноша пошевелиться лишний раз боится, он хочет подольше так постоять, несмотря на сердце, что скоро вырвется из груди. — Господи, какой же ты балбес! — шепчет. В голосе так и сочится злость, но Цзянь знает, что опасаться не стоит. — Прости, — бурчит во вздымающуюся грудь. Тяжело дыхание Чжэнси говорит о том, с какой жадностью он вдыхает запах Цзяня. Жар пробегает по телу от таких будоражащих мыслей. — Не извиняйся! Блять, как же ты меня напугал, безмозглый тугодум, — Чжэнси сильнее сжимает чужую голову, Цзянь больно утыкается носом в грудь, но сказать слова не может. Не хочет. Он крепче смыкает руки на крепкой талии, жмется так, будто пытается раствориться в этой груди. Была бы возможность. Некстати сзади доносится знакомый голос: — А перед нами извиниться не желаешь, м-м-м? Хэ и Мо, по видимому, давно наблюдают за драмой. Тянь играет бровями, а Мо скуксив мину, отводит взгляд в сторону. Стопятидесятилетняя плитка из камня кажется ему интересней. Парни тут же отпрыгивают друг от друга. Чжэнси в спешке прикрывает румяное лицо. Он стыдливо прячет глаза за широким рукавом мантии и поет про себя гимн Хогвартса. Цзянь прокашливается, будто это способно разбавить неловкую атмосферу, заправляет выбившийся край рубашки в брюки и после всех отвлекающих махинаций зачесывает волосы за ухо. Главное сделать вид, что всё нормально. Но Тянь с этим не согласен. Он продолжает пялиться на них с озабоченной ухмылкой и даже удары под ребра от Мо его не сбивают с настроя. Шань смущен не меньше парней и пытается вместе с ними спасти ситуацию, а именно — отвлечь Тяня. — Извиниться? — Цзянь находит нужную зацепку к разрешению ситуации. — Хрен тебе, по вине твоего брата я и застрял на всё лето в ебучем доме Цю Гэ. Он, блять, монстр какой-то! Срабатывает. Тянь не может игнорировать сказанные слова и хмурится. Не понимает, к чему эти претензии летят в него. Чжэнси приходит в себя, выглядит спокойнее, хотя грудь вздымается тяжело, и красные кончики ушей торчат из-под волос. — А объяснить нам, кто это такой, не желаешь? — Рыжий чувствует себя дураком, будто только ему одному ничего не рассказывают. По правде говоря, так чувствует себя каждый в этом коридоре и даже проходящие мимо студенты (что неожиданно появились вместе с приходом парней), которые вечно лицезреют распри этой четверки. — Пусть Тянь объясняет. Все оборачиваются к Хэ. Тому остается поднять руки в примирительном жесте. Эти взгляды будут острее ножа: — Я его никогда вживую не видел, честно! Слышал только имя от брата. Цзянь тут же заводится: — Видимо, потому что он гребаный мудак! Лучше отдали бы меня дементорам! Так уж повелось, что Цзянь любит драматизировать, поэтому такие бурные и грязные речи о неизвестном Цю Гэ ребята воспринимают со скептицизмом. Напрямую об этом никто не говорит — так уж повелось. Они молча соглашаются со всем, что наговаривает парень на кошмарного мужчину, Тянь ухитряется кидать неуместные подколки и крутить пальцем у виска, когда Цзянь отворачивается от него. «Все встало на круги своя». К моменту бурного обсуждения о том, кто такой нахрен этот Цю Гэ ребят в коридоре находит один из старост. Он оповещает, что все уже собрались в Большом зале и нужно срочно бежать, пока распределение первокурсников не закончится — ни одному из учеников не позволено пропускать ежегодную речь директора. По дороге к залу Цзянь не унимается и требует с Тяня справедливости — не лично с него, но с его старшего брата. Цзяня теперь сильно интересует, где находятся все письма, что он отправлял ребятам всё лето. А ещё его волнует, читали ли их, ибо Цзянь делился с некоторыми моментами, о которых нужно было знать только нескольким лицам. Юноша пребывает в ужасе от мысли, что его писанина прошла сотни рук прежде чем отправиться в утиль. Цзянь не забывает поругать себя за излишнее доверие к личности Цю. Он верил мужчине, когда на свои вопросы о доставке письма, получал весьма успокаивающие ответы. Цю не казался обманщиком, несмотря на то что вёл себя как полный мудак. Он говорил мало, но по делу, если не хотел отвечать на вопрос, говорил об этом прямо или давал понять, что нельзя разглашать данную информацию. Юноша и подумать не мог, что Цю так нагло и по-детски его обманет. Корить себя за то, что было не в его власти, он не перестал. Наоборот, чувство вины усилилось вдвое. Ему стоило быть осмотрительным. Стоило хотя бы раз усомниться в словах аврора. Но они вызывали доверие, а сам мужчина казался максимально честной личностью. Он был прямолинеен и почти всегда груб, не боялся уколоть словом, если считал нужным его озвучить. Стал бы он врать о письмах? Да и какому бы лжецу доверили жизнь ребенка? Однако это сеет больше вопросов. У входа в зал рассасывается толпа и парни входят в разгар церемонии распределения. Благо все заняты первокурсниками как и ими когда-то, поэтому они спокойно рассаживаются по своим столам и наблюдают за оставшимися новобранцами. Цзянь весь этот путь проводит в догадках, вакханалия вокруг его не цепляет. В зале наступает тишина, когда Распределяющую шляпу выносят. Это означает, что пришло время для ежегодной речи. Директор делится новостями о будущих событиях, когда к столу учителей проходит знакомая фигура в незнакомом до этой поры обличии — костюм тройка смотрится неприлично хорошо на мускулистом теле. Мужчина присаживается за единственное свободное место у самого края стола, но не успевает удобно расположиться, как его просят подняться с места для представления. Чжэнси замечает со своего стола, как Цзянь роняет ложку в сливочный суп. От зоркого Хэ Тяня это тоже не ускользает и он подзывает Мо взглянуть на эту картину. Цю Гэ затягивает галстук на шее и кланяется всем под легкие аплодисменты. Он выглядит взволнованным, словно хотел обойтись без данной части. — С радостью готов представить вам нового преподавателя по Защите от Темных искусств — молодого господина Цю Гэ. Юноша является аврором, и он любезно изъявил свое желание научить новое поколение всему необходимому. — Только не говори, что это и есть тот самый мудак, — шепчет Мо, переглядываясь с Тянем. Тот читает по губам и вместе с Шанем оглядывается на стол Гриффиндора, на котором в положении полного отчаяния распластался Цзянь. Парням не нужно рядом сидеть, чтобы услышать мантру, что выдает Цзянь одним словом, вцепляясь руками в волосы и прячась за спины сокурсников. Звучит она примерно так: — Пиздец-пиздец-пиздец-пиздец.