***
Алина бежала по улице, то и дело останавливаясь и посмеиваясь. Она никуда не опаздывала, но настроение было хорошим. Настолько хорошим, что идти спокойно не представлялось возможным. На светофоре горел красный, но её это едва ли волновало. Ей захотелось перебежать дорогу прямо сейчас, всё равно машин не очень много, и лететь дальше, дальше, дальше... Старкова не успела понять, что произошло. Чёрный седан взялся словно бы ниоткуда. Водитель успел затормозить в последнее мгновение, и девушка почувствовала значительно менее жёсткий удар, чем могла ощутить изначально. Она не отлетела, но на ногах не удержалась, сначала завалилась на капот, а затем и вовсе на асфальт. А, может быть, всё было и не так, и её взбудораженному сознанию лишь показалось. Но через пару секунд она ощутила, как её поднимают сильные руки, а строгий и до жути знакомый голос выговаривает: — В начальной школе не проходили правила дорожного движения, Старкова? Алина не захотела открывать глаза и что-то отвечать. Александр будет её отчитывать. Непременно будет. Это ведь и правда не его вина: на светофоре для пешеходов всё ещё красный... — Проходили, — промямлила она, чувствуя, как её усаживают на сиденье, покрытое кожей. — Тогда что ж ты носишься так? — его холодная рука коснулась её лба. — И без шапки... — У меня есть повод, — Старкова неожиданно сама для себя вновь засмеялась. — Я хочу. Мне можно. — Так, мы едем в травмпункт. Проверим, насколько всё серьёзно и не сошла ли ты с ума, — почти сурово произнëс Морозов, пристëгивая незадачливую пассажирку. — Я не сошла с ума. Просто Мал сказал, что раз я общаюсь с другими парнями, значит, он мне не нужен и нам лучше расстаться, — Алина рассмеялась громко, истерично, совершенно не обращая внимания на возобновившееся движение. — И что я его никогда не слушала. И что я могу всё сохранить, потому что он меня любит и хочет быть со мной... — Он хочет тобой обладать, а не быть с тобой. Это другое, — совершенно спокойно заметил Александр. — И что же было дальше? — А я рассмеялась и убежала. Совсем. Он меня звал, а я убежала, — так хорошие люди не делают. Они не оставляют тех, кто их любит. Да, Мал проявляет эту любовь немного не так, как нужно ей, но разве же он виноват? — И, знаете, я сказала ему, что не хочу поступать в геологический. А он сказал, что ему жаль. — Жаль, что у тебя есть свои цели и мечты? Тот, кто тебя правда любит, не станет останавливать, а поможет всего добиться. И морально поддержит, и материально, — взгляд серых кварцевых глаз проскользил по её розовой курточке, по разбитым коленям и развязанным шнуркам на ботинках. — В бардачке термос с чаем. Выпей хотя бы немного. Алине спорить не хотелось, поэтому она ещё раз хихикнула и потянулась за термосом. Кроме него там обнаружились пачка сигарет, чёрные кожаные перчатки и аптечка. — Вы курите? — полюбопытствовала девушка, неожиданно даже для самой себя вытаскивая сигарету. — Редко. И не в машине. Оставь это, Алина, — холодные мужские пальцы совершенно спокойно отняли у пассажирки любопытную находку. — Я давно не курил и тебе не советую начинать. — А что, если я всё же начну? Двойку поставите? — самой себе девушка сейчас казалась всесильной. А ещё наглой и жестокой. Парня же своего бросила, хотя не должна была. А раз она наглая и жестокая, с преподавателем пререкаться можно. Александр ничего не ответил. Просто затормозил около травмпункта, выбрался из машины и открыл для девушки дверь. — Курение — не выход, если ты хочешь решить проблему, а не бегать от неё. Тебе вообще, кажется, противопоказано бегать... А потом Алина вдруг поняла, что она и не наглая, и не жестокая. Потому что сердце больно кольнуло при виде серого пушистого котёнка, пытающегося напиться водой, капающей с трубы. — Ой, маленький! — ахнула она, мгновенно оставляя Александра с его нравоучениями и осторожно направляясь к зверьку. — Иди ко мне... Не бойся, я тебя не обижу... Маленький, хороший... — Кстати, не такой уж и маленький, — Морозов смирился с тем, что правила дорожного движения и здорового образа жизни в его исполнении слушать никто не станет, и взглянул на ещё более любопытную находку. — Судя по всему, подросток. Котёнок тоже заинтересовался Алиной и потопал к ней. Маленькие лапки проваливались в снег, и от этой картины даже дышать стало больно. Ему же холодно. Как такого хорошего можно было выкинуть? Ну вот как? — Ой, коготочки… Маленький мой, втяни коготочки, — девушка подхватила его на руки и вздрогнула, когда почувствовала, как тыльную сторону ладони слегка царапнули. — Хороший мой… Ну вот и куда тебя… — Куда-куда, ко мне. Тут недалеко, — мужчина приоткрыл дверь машины и кивнул, мол, садитесь. По его лицу нельзя было толком сказать, что он испытывает, но, кажется, не радость. — Ой, ну хорошо, отмоем его, покормим…***
Александр тяжело вздохнул. Вот угораздило же его. Помочь захотел, называется. И в травмпункт в итоге Алину не довёл, зато пообещал, глядя в её полные отчаяния глаза, присмотреть за этим пушистым безобразием. Ей, видите ли, строгая бабушка запретила тащить в дом «очередного блохастого поганца». А Старкова, эта добросердечная мягкая девчонка, чуть ли не в слёзы кинулась. Эмоциональная слишком. Беречь её надо. Он сдержал обещание, но заимел несколько проблем: пришлось оставить кругленькую сумму в зоомагазине, записываться к ветеринару и искать новых хозяев вот этому вот серому гадëнышу, который прямо сейчас играл со штаниной его пижамы. Приехали, называется. — Вот ты во всей Ос Альте никому не нужен будешь, что ли? — объявление на всех страничках выставил, теперь остаётся лишь подождать. — Отдам кому-нибудь и дело с концом. Котёнок, очаровательный серый мальчишка с белым пятнышком на лбу и такими же перчаточками на лапках, совершенно невозмутимо укусил его за палец. И развалился на ковре так, словно никуда уходить не собирался. — Безобразник… — Морозов очень тяжело вздохнул. Очень тяжело. А затем взял телефон, зашёл в чат с Алиной и отправил ей парочку фотографий. Пусть смотрит на своё чудо, если ей так хочется. А ей ведь точно хочется. Ему, конечно, пока неизвестно, что Старкова рассчитывает оставить котёнка у него насовсем и чуть ли не каждый день заходить и навещать их обоих. Ему об этом знать и не нужно. Незачем. Нервы целее будут. Нервы будут целее, а они с Алиной — счастливее.