Дарующая нежность (сборник)

      Киллуа не понимал, почему у него так печет губы и рот, хотя ничего острого он не ел. Он вообще острое не любит, и никто из прислуги не стал бы шутить над ним, подложив что-то жгучее, но вот уже прошло несколько минут, а это ощущение не пропадало, так что мальчишка решил уточнить у Гото, присматривающего за ним с детства, не испытывала ли на нём любимая матушка очередной яд. Дворецкий, стоит отдать ему должное, не повел и бровью, лишь уточнил, насколько неприятны ощущения, как долго уже длятся и не возникают ли в иных местах. Киллуа добросовестно и подробно всё описал, понимая, что просто так помощник главного дворецкого задавать вопросы не будет, и принялся ждать пояснения.       — Молодой господин, это не острая пища и не яды Госпожи, — успокоил он ребенка, сидя перед ним на корточках и положив на маленькое плечо руку, принявшись подбирая слова. Гото не думал, что именно ему предстоит объяснять связь соулмейтов, да ещё и в столь юном возрасте — четыре года — это слишком рано. Тут два варианта, либо с соулмейтом довольно большая разница в возрасте, либо насилие, о котором подумать страшно. — Как вы уже знаете, есть люди, связанные особой связью, и вы ощутили именно её проявление.       — То есть, где-то в мире есть человек, предназначенный мне? — уточнил Киллуа, и дворецкий кивнул. — Отлично! А почему связь проявляется так?       Гото не хотелось объяснять, что испытываемые Молодым господином ощущения, похожие на легкое покалывание словно от перца, для обычных людей являются нестерпимой болью, подобно ожогу от огня. Что это по сути индикатор неверности, не ограниченный одними лишь поцелуями, но уж это он точно объяснит не в этот раз.       Вздохнув, дворецкий принялся всё подробно объяснять, понимая, что мальчик не простит его за маленькое утаивание, но понадеялся, что к тому времени Киллуа либо забудет об этом разговоре, либо сам более подробно изучит вопрос.       — Вот как, — нахмурился мальчик, злясь. Почему это соулмейт его не ждёт? Гото ведь сказал, что при встрече они почувствуют нестерпимую тягу поцеловать друг друга, так почему этот неизвестный соулмейт целует кого-то другого? — Значит, я не нужен своему соулмейту, да?       — Господин… Всё может быть совсем не так. Кто-то может насильно поцеловать Вашего соулмейта, или же соулмейт несколько старше и ему просто интересно. Некоторые живут настолько далеко, что никогда даже не встречаются, поэтому даже не пытаются искать своего партнёра, предпочитая жить каждым днём без оглядки. К тому же, Вам лучше подрасти, прежде чем давать знать соулмейту о себе, всё же Вы слишком юны.       — Я понял, — вздохнул мальчишка. Он был умен не по годам и всё прекрасно понимал, но обида никуда не делась.       Киллуа с того момента больше не чувствовал покалывание на губах, оно просто на несколько лет исчезло, чтобы вернуться, когда ему исполнилось десять лет.       Он проснулся посреди ночи от того, что по телу распространилось жгучее покалывание, словно по нервам пропустили электрический ток. Киллуа тяжело задышал и вцепился пальцами в простыни, не понимая, что происходит. Тело вело себя странно, всё больше и больше жгло губы и низ живота, хотелось свернуться калачиком и не чувствовать этих ощущений, от которых было не столько больно, сколько обидно. Что вообще такое происходит, отчего горит всё тело? Что это за поцелуи такие? Он не понимал.       Утром пришлось покопаться в компьютере, и стало ещё хуже. Несмотря на свою сообразительность и холодность во многих вещах, Киллуа оставался всего лишь ребенком, и понять, почему соулмейт решился на такой шаг никак не мог.       Соулмейт ему не верен.       Соулмейт его не ищет и не ждёт.       Он не нужен своему соулмейту.       Вытерев злые слезы, мальчик пообещал себе, что ни за что не будет связываться с таким соулмейтом. Не простит, даже если он или она будет умолять. Ни за что и никогда.       Подобное повторилось ещё несколько десятков раз, и каждый раз Золдик торчал в душе и тер тело мочалкой, желая избавиться от непонятных ощущений, от которых чувствовал себя грязным.       — Я ни за что не дам соулмейту узнать о себе, — ворчал Золдик, натирая кожу до красных пятен, — пусть мучается, думая, что меня вообще нет.       Что поделать, но связь соулмейтов не реагировала на касание губ в щёку, лоб, руку, лишь соприкосновение губ и более интимный контакт. Так что Киллуа прекрасно понял, что скорее всего его соулмейт просто решил, что он ни с кем не связан, а значит свободен в своих действиях. Он же читал, что люди, не имеющие соулмейта — мучаются пустотой в душе, и пусть в большинстве своём это были те, кто потерял свою половинку, но мальчика это не волновало. Ему хотелось думать, что соулмейту так же паршиво, как и ему самому, чтобы хоть как-то защититься от неприятных чувств.       Киллуа ни с кем не поднимал тему соулмейта, хотя матушка нередко пыталась выспросить у сына хоть что-то, будучи осведомлённой о наличии связи — Гото исполнял свои обязанности до жути хорошо, особенно касательно информирования.       В любом случае, в один из дней всё прекратилось, и Золдик с облегчением выдохнул. Иногда, раз в пару месяцев, вновь жгло губы, но не более, и Киллуа едко комментировал, словно подбивая соулмейта на слабо, внутри с ужасом ожидая, что соулмейт зайдет куда дальше, и каждый раз злорадно фыркал, когда ощущения обрывались.       А потом и вовсе всё прекратилось, ему даже показалось, что, может, соулмейт умер? Но он уже вычитал, что в момент смерти соулмейта ощущается холод и следом поселяется пустота, но ничего такого не произошло. Неужели соулмейт одумался? Только, Киллуа всё равно решил, что не простит.       Когда он сбежал из дома на экзамен для охотников, он и подумать не мог, что встретит соулмейта.       Леорио Паладинайт, девушка старше его на семь лет, выросшая в бедном районе и мечтающая стать врачом. Она лишь посмотрела на него, а Киллуа глупо завис взглядом на её губах. Он чуть со скейта не слетел, но сумел его перехватить, выкрутившись тем, что решил побежать рядом с Гоном.       Она ни слова ему не сказала, да и вообще старалась в его сторону не смотреть, и он с одной стороны хотел чуть ли не крикнуть, чтобы она посмотрела на него, а с другой — боялся, что она посмотрит и на её лице отразится разочарование. Ещё бы, он прекрасно понимал, что ей девятнадцать, она даже старше Миллуки, а тут он, двенадцатилетний мальчишка. Не удивительно, что она его не ждала. Он бы тоже не ждал.       Леорио упрямая и целеустремленная, а ещё выносливая, хотя и явно слабее многих экзаменуемых, но она не сдается на первом же этапе, пусть и немного отстаёт от собравшейся группы. А ещё она умна - достигает второго этапа без проблем и ранений, даже схватки с Хисокой, на которого наткнулись, удалось избежать, и Киллуа слушая рассказ Гона, понимает, что переживал. Пусть он и был обижен, даже разочарован, но ему не хотелось, чтобы она умерла.       Вторая фаза экзамена проходит даже весело, пусть они все и с треском проиграли, но благодаря председателю Нетеро многих допустили к третьему этапу. На дирижабле он пытается отвлечься от мыслей о Паладинайт, но лишь больше бесится, ещё и проигрыш председателю сверху наваливается, а там и два идиота под руку подвернулись.       Он слышал, как позади после его ударов на пол рухнули части разрубленных тел, и совершенно не ожидал, что из-за поворота появится Леорио, держащая кружку воды и ошарашено открывшая рот при виде мертвых тел позади Киллуа, чья рука была по локоть в крови, и даже на лице было несколько капель, которые он ощущал.       И без того мрачный Золдик, казалось, посмурнел ещё больше. Что-либо объяснять он не собирался, если его соулмейт такая неженка, то и пусть катится подальше. Он уже решил, что она ему не особо-то и нужна.       Леорио лишь тяжело вздохнула, стоило мрачному мальчишке пройти мимо. Отпив воду, она осмотрела искромсанные тела и поспешила обратно в каюту, по пути делая несколько глотков воды, понимая, что с соулмейтом ей повезло по полной. Мало того, что малолетка, так ещё и беспощадный убийца.       Третий этап принёс много разногласий, но Киллуа усвоил, что Леорио обладает удивительным спокойствием и умом, но точно не удачей, из-за чего они оказались в запертой комнате на пятьдесят часов. Двое суток в изоляции с людьми, самым приятным из которых был Гон. Они с ним учились друг у друга обращаться со скейтом и удочкой, играли и дразнили своих «сокамерников», смотрели телевизор и много разговаривали. И это все они успели лишь за первый день, казалось, темы не иссякали. А ночью Киллуа не спалось. Он, конечно, мог не спать сутками, но сейчас ему конкретно так не спалось. Тонпа отвратительно храпел, Курапика дышал слишком ровно и размеренно, Гон постоянно сопел и что-то ворчал во сне. А Леорио спала совсем тихо, словно и не дышала вовсе.       Мысли сами зацепились за соулмейта и Киллуа раздраженно думал о том, что, ну почему именно она? Слабая и странная, явно что-то недоговаривающая, пусть и не врущая. Улыбающаяся солнечно, но при этом как-то холодно и отстранённо.       Вздохнув, он осторожно выбрался из постели и совершенно беззвучно подойдя к постели девушки, присел рядом. Пусть и было темно, но его зрение позволяло рассмотреть лицо спящей девушки в мельчайших подробностях.       Неужели она совсем не думала о своём соулмейте? И почему сейчас ничего не сказала? Продолжает считать его ненужным? Разве, целовать кого-то настолько приятно, что ради этого можно причинить боль своему соулмейту?       Глядя на губы девушки, Киллуа сглотнул. Ему хотелось знать ответы.       Громко всхрапнувший Тонпа привел мальчишку в чувства, и он отскочил от Паладинайт, в ужасе глядя на неё и не понимая, как он мог думать о том, чтобы поцеловать её. Ужас сковал его, и до самого утра Киллуа тихо просидел на своей постели, пристально смотря на спящую девушку издалека.       До начала четвертого этапа он всячески пытается игнорировать Леорио, при этом ощущая невероятную обиду от того, что она вообще не проявляет заинтересованности в соулмейте, хотя вот он, только руку протяни.       Под конец четвертого этапа, когда Киллуа почувствовал подбирающийся к сердцу холод, ему показалось, что он готов сорваться с места и рвать на куски каждого, кто окажется рядом. Ему нужно было быть там, рядом с ней, он должен был её спасти, но Киллуа совершенно не представлял — где Леорио. А когда холод отступил, ему показалось, что он никогда ещё не был счастливее. Все обиды как-то разом исчезли, всё, что он хотел, так это чтобы девушка была жива и невредима.       Когда объявили о том, что всех ждут на месте сбора, Киллуа мчался со всех ног, и облегченно выдохнул, увидев друзей, укладывающих вяло сопротивляющуюся девушку на носилки. На её теле виднелось множество змеиных укусов, и Золдик, прекрасно ориентирующийся в ядах, понимал, что это чудо. Гон весело трещал о том, что им довелось пережить и как жаль, что Киллуа отделился от группы, и вообще, какая же Леорио смелая и везучая. Киллуа слушал и не мог сказать, что Гон просто не понимает, чем это везение могло обернуться.       Несмотря на сопротивление Леорио и заверения, что с ней всё в порядке, девушку всё же положили в отдельную палату, что Киллуа было лишь на руку, когда он посреди ночи вздумал всё же её посетить. История повторилась один в один, как в ту ночь, когда он пристально её рассматривал. Его чуть ли не тянуло к ней, и он не понимал, отчего Паладинайт словно не чувствует этой тяги, продолжает спокойно жить, пока все самые неприятные ощущения приходится переживать ему.       Пятый этап Киллуа почти не помнил. Он слишком много думал о связи соулмейтов, а тут еще Иллуми со своим психологическим давлением, и Киллуа просто не нашел в себе сил сопротивляться, попросту смирившись и сдавшись. Разве что, напоследок решив облегчить Леорио достижение звания охотника и гарантировать свою дисквалификацию.       Он не видел, сколько злости отразилось на лице девушки, когда он уходил, не глядя ни на кого, и не знал о том, что Иллуми сперва схлопотал звонкую пощёчину, за что Леорио чуть не оказалась на больничной койке, а потом ещё и Гон старшему сыну Золдиков сломал руку. Он направлялся домой с мыслью о том, что так будет лучше для всех, и как же он был удивлён, когда ему сказали, что у ворот околачиваются Гон, Курапика и Леорио.       — Ого, ничего себе у тебя подружка затесалась в компанию, — ухнул Миллуки, на ноутбуке открыв видео с камер наблюдения у ворот, — фигуристая. И чего только с детьми нянчится. Чем вы её шантажируете? Или она хвостиком за тем блондинчиком бегает? Эх… может забрать их всех себе и в пыточной позабавиться? Надо позвонить маменьке, один её приказ и…       Разбить оковы было до невозможности легко, а угрозы в адрес брата так и вовсе были привычным делом.       — Если тронешь их хоть пальцем, ты — труп, — угрожающе произнёс Киллуа, и Миллуки боязливо отступил. — Даже думать не смей, чтобы хоть кого-то из них пальцем коснуться. За каждую подобную мысль я тебе буду ногти выдергивать, а когда они закончатся — отрубать фаланги, а потом примусь кость за костью извлекать из твоей туши, пока и они не закончатся. Медленно и вдумчиво…       — Киллуа! — хриплый голос Зено удивительным образом отрезвил. — Не запугивай брата.       Киллуа не извинился, продолжая сверлить побледневшего и вспотевшего брата тяжелым взглядом.       — Из… Извинись за свои слова! — потребовал Миллуки, но его заткнул Зено, просто глянув на внука и тот действительно смолк.       — Киллуа, ты можешь идти. Сильва хочет тебя видеть.       — Хорошо, — сдернув второй наручник, на котором висел, Киллуа спокойно вышел из пыточной. Он шел по темным коридорам в свои комнаты, чтобы привести себя в порядок, прежде чем идти к отцу, заодно пытаясь успокоиться. Он действительно готов был убить брата от одной лишь мысли о том, что этот гад может навредить его друзьям, что он может навредить его соулмейту.       Киллуа не говорит отцу о том, что он встретил соулмейта, рассказывает лишь о дружбе, которую обрел, и приключениях, которые довелось пережить, а потом даёт клятву на крови, что никогда не предаст друзей.       — Та девушка, Леорио, она точно просто друг? — уточняет Сильва перед самым уходом сына, и Киллуа на миг замирает, не зная, что ответить. Пусть отец и кажется холодным и бесчувственным, но он до невозможности наблюдателен.       — Да, она друг. Пока что друг.       — Хорошо. Тогда, в следующий раз я хочу поговорить и с ней.       Киллуа не верит услышанному, не понимая, где ошибся, а потом понял и покраснел. Он рассказал о ребятах, он поклялся на крови, и он ответил, как ему казалось, максимально обтекаемо, на чём и прокололся. Быстро кивнув, он выбегает из комнаты отца и корит себя за оплошность. Главное, чтобы остальные не узнали, особенно матушка и Иллуми.       Встреча с группой самопровозглашённых спасателей прошла весело, пусть и под неодобрительными взглядами дворецких.       — Прошу, будьте нашими гостями, — произнёс Гото, и под недовольным взглядом Киллуа, добавил, — уже поздно, и спуск с горы ночью не безопасен. Господин Сильва просил позаботится о друзьях Господина Киллуа.       — Киллуа, если хочешь, мы можем и уйти. — Улыбался Гон, действительно готовый идти обратно.       — Оставайтесь, раз отец распорядился, то лучше его послушать. Наверняка ночью остальных собак выпустит погулять. — Вздохнул Золдик, и краем глаза отметил, что Леорио улыбается, глядя на них. Улыбается вполне искренне и ему кажется, что она что-то задумала — что-то таилось в её взгляде, что-то печальное.       Ночью он слышит, как в тишине дома Леорио куда-то уходит, и не справившись с любопытством и беспокойством, идёт следом, чтобы найти девушку сидящей на крыльце в обществе Зено. Старик спокойно задаёт вопросы, и Леорио не менее спокойно отвечает. Киллуа знает, что дед заметил его, но раз ничего не сказал, то и ему можно послушать, поэтому мальчика пристраивается за углом и тихо слушает.       Девушка только-только начала свой рассказ, выполняя просьбу Зено поведать о своей жизни. Она повторяет слова о том, что родилась и росла беспризорницей в бедном районе небольшого городка на границе с пустыней Биглай, что, как и все тамошние дети выживала как могла, пока её друг не заболел — ей было десять. Он угасал быстро, денег на лечение не было, тогда же она связалась с местной мафией, надеясь, что они подсобят с деньгами на лечение, а уж они как-нибудь расплатятся. Денег дали, но обозначенное врачами лечение не помогло и Пьетро всё же умер, а она оказалась в долгах. Ей было одиннадцать и у неё был небольшой выбор: либо пойти по рукам, либо стать полезной для мафии.       — Я не знаю, каких богов благодарить, уберегших меня в тот день, но меня буквально отбил их врач, зарёванную и трясущуюся от страха, не способную даже двинуться. Мне ещё долго потом снились кошмары, да и сейчас иногда. — Хмыкнула Леорио, вспоминая те дни, а слушавший все это Киллуа, которому не составило труда соотнести возраст, прижал руки ко рту, чтобы не выдать себя. — Он взял меня под опеку, стал учить врачеванию, чтобы я хоть как-то оправдывала свою жизнь. Я лечила этих ублюдков, зашивала их раны и откачивала от передоза, лечила их жертв, каждый день тряслась за собственную шкуру, боясь, что кто-нибудь из них вспомнит, что и я девчонка, просто маскирующаяся под мальчишку. Жила так несколько лет, года четыре где-то, потом случилась перестрелка за дележку территории, и я сумела удрать в соседний город, а там ещё дальше. Перебивалась как могла, подрабатывала в лавках и кафешках, учила медицину дальше по книжкам — единственное, в чем разбиралась. Встретила множество людей, даже пыталась остепениться… А там и про экзамен на охотника узнала. Как-то так.       Зено смотрел на лес, крутя в пальцах усы и размышляя. Эту девочку действительно сами боги уберегли, не позволив сломать совсем юной.       — Тяжело тебе пришлось, — наконец произнес старик, видевший всякое на своём веку. Леорио не ответила, прекрасно понимая, что кому-то приходилось намного хуже, и она такое видела, поэтому не смела даже сравнивать. — Что ж, я узнал, что хотел. Надеюсь, ты не соврала.       — Не люблю врать, точнее, не умею, — усмехнулась девушка, понимая, что она была единственной, про кого толком не смогли ничего разузнать, за всё это время и решили хоть так уточнить информацию о той, кто близка к Киллуа. — Разве что, фамилию себе сама придумала, а так всё чистая правда, пусть и без подробностей.       — Ты прямо как жители Метеор-Сити, — поднимаясь, хохотнул мужчина.       — Мне до них далеко, — улыбнулась Леорио, так же поднимаясь за Зено и, попрощавшись с ним, проследила взглядом как он уходит, прежде чем вернуться обратно к себе в комнату.       Зено, завернув за угол, молча глянул на притаившегося внука. Киллуа сидел бледный как смерть, с совершенно пустым взглядом, готовый убивать и осознающий, что убивать-то уже некого, хотя очень хотелось.       — В доме дворецких не будет до утра, никто ничего не слышал. Мы с Сильвой так же ничего не скажем, — заверил он внука о том, что никто из семьи не узнает о том, кем Леорио ему приходится, в особенности они будут удерживать эту информацию от Кикио и Иллуми.       Киллуа поднял на деда затравленный взгляд, на что Зено вздохнул, жалея, что упустил в воспитании сына и внуков такую вещь, как человечность. Хорошо еще, что хоть с Киллуа не всё потеряно.       — Можешь рассчитывать на моё и Сильвы одобрение, когда вздумаешь официально представить её. — Произнес старик, прежде чем уйти, и Киллуа ощутил, как сердце забилось быстрее, а легкие наполнились обжигающим клетки кислородом.       Ему не верилось, что его так легко раскусили, и не верилось, что отец с дедом стали на его сторону. А ещё, ему стало стыдно за собственные обвинения и обиды, которые он взращивал с четырёх лет. Леорио в тот день могла сломаться, а он только и думал, что о себе. Он мог её даже не встретить.       Вскочив с насиженного места, мальчишка со всех ног помчался в комнату Паладинайт, заскакивая к ней, даже не думая о том, что надо бы постучаться, и вообще, час уже поздний. Леорио удивленно поворачивается к двери — она уже собиралась лечь спать, но видит Киллуа и тут же понимает — услышал. Вот ведь старикашка, наверняка специально позволил внуку послушать о её жизни, хотя обещал конфиденциальность в переданной записке.       Киллуа практически не мешкает, делает сперва один медленный шаг, а потом быстро оказывается возле замершей девушки, крепко обхватывая её руками. От неё пахнет душистыми травами, и Киллуа чуть ли не плачет. Ему всё равно, что Леорио пыталась жить с кем-то другим, главное, что она жива и сейчас здесь, рядом с ним, цела и невредима.       Мальчишка вздрагивает, когда ладонь Леорио опускается ему на макушку.       Девушка не знает, что сказать, она не умеет успокаивать — давно разучилась, поэтому молча гладит Киллуа по волосам, пока он жмется к ней, словно пытаясь навсегда к ней прилипнуть. Когда так проходит несколько минут, Леорио начинает чувствовать себя неловко, не готовая простоять так всю ночь, но и выставить мальчишку за дверь совесть не позволяла.       — Я вообще-то спать собиралась, — еще через несколько минут, все же решается Леорио, чувствуя, как Киллуа цепенеет. — Если не хочешь уходить — ложись рядом, так и быть, потеснюсь.       — Можно? — Неловко уточняет мальчишка, чуть ослабляя хватку, и Леорио не может удержаться от мягкой улыбки, глядя на его растерянное выражение лица.       — Давай, ложись, а то завтра без сил будем оба и придется Гону с Курапикой нас тащить, — улыбается Леорио, и наконец видит неловкую улыбку мальчишки в ответ. Она первая забирается под одеяло и за руку тянет Золдика, готового вот-вот рвануть прочь, но гордо пытающегося это скрыть.       Всё же устроившись под одеялом, Киллуа отчаянно краснеет и радуется тому, что Леорио уже выключила свет и не видит его пылающих щёк и ушей.       — Спокойной ночи, — тихо желает девушка, и в ответ слышит невнятное бурчание с таким же пожеланием. Она сдерживает смешок, просто улыбаясь и глядя в потолок.       — Леорио, — зовет через несколько минут Киллуа.       — Да? — сонно отзывается девушка.       — Когда я вырасту, ты же будешь… будешь моим соулмейтом? — неловко спрашивает мальчишка, чувствуя, как лицо вновь начинает пылать.       — Конечно, — усмехается Леорио и поворачивается на бок, лицом к нему. — Что-то еще?       — И пообещай… Пообещай больше никого не целовать и не… не… — Пусть Киллуа и читал о сексе, но произнести это оказалось крайне сложно, но Леорио и так всё поняла. Она улыбается, видя, как мальчишка растерян и смущен, то и дело отводит взгляд и кусает губы. Тогда, на экзамене, ей казалось, что она не имеет права даже думать о соулмейте, который всё это время не давал о себе знать, а теперь было даже стыдно за себя немного.       — Хорошо, не буду. — Соглашается девушка и чуть приподнявшись, касается губами лба мальчишки, отмечая, как он сперва замер, а потом глубоко вдохнул. Ей даже показалось, что она слышит, как быстро и гулко бьётся его сердце. — А теперь спи, я клятвенно обещаю тебя подождать.       Киллуа не шевелится, только глазом косит на обнявшую его Паладинайт, боясь даже голову повернуть, чтобы не оказаться с ней лицом к лицу. Он чувствует на своей щеке теплое дыхание, совсем тихое и немного щекотное, постепенно расслабляется и всё же поворачивается к уснувшей девушке лицом, прикипая взглядом к чуть приоткрытым губам.       Зажмурив глаза, мальчишка считает до трех и подаётся чуть вперед, мимолётно и кротко касается девичьих губ, чтобы тут же отпрянуть и, жутко покраснев, сползти чуть в низ и обнять девушку, уткнувшись лицом куда-то в её шею.       Киллуа ещё никогда настолько сильно не хотел повзрослеть.