На двоих

      Тэхёна редко хвалили. Несмотря на неплохие успехи в учёбе ещё в школе, Кана никогда не ставили в пример одноклассникам. Свои вокальные способности парень и вовсе по возможности не демонстрировал, страдая боязнью публичных выступлений, поэтому мог рассчитывать лишь на вопли друзей во время их общих встреч и одобрительные улыбки родственников. Тэхён не был лучшим и в консерватории, получая чаще замечания, поэтому всё, что происходило в его жизни в последнее время, вызывало у Кана нескрываемый восторг.       Господин Хван вызвал Тэхёна к себе ещё до начала занятий, отчего у Кана даже мысли не было о том, что из разговор напрямую будет касаться выступлений парня, с недавних пор плотно вошедших в его недельное расписание.       — Меня радуют твои успехи, Тэхён, — сказал преподаватель с мягкой улыбкой, полностью лишая Кана контроля над эмоциями. — Я поговорю с одним моим знакомым. Думаю, если его, как и меня, впечатлит твой талант, а тебя устроят его условия, вы могли бы посотрудничать. Как минимум, попробовать стоит. В твоём случае, я даже настаиваю. У тебя большое будущее.       С момента, как Тэхён вышел за дверь кафедры, прошло порядка нескольких часов, во время которых мысли Кана были далеко за пределами учебного кампуса. Тэхён думал лишь о появившемся шансе, о возможном успехе в будущем и текстах собственных песен, скромно лежащих на дне его рюкзака.       Тэхён эти тексты никому не показывал, поскольку был уверен в отсутствии их художественной ценности. Будем честны, писать стихи Кан считал чем-то постыдным ещё со школьной скамьи. Тэхён писал лирику украдкой, вечерами в собственной комнате, поэтому ни одна из песен так и не обрела своего конечного звучания. Всё, что было когда-либо записано в потрёпанном блокноте, никогда не выходило за пределы его мятых страниц, отчего внезапная уверенность вгоняла Тэхёна в замешательство.       Кан всё ещё считал свои тексты недостойными широкой публики. Тем не менее, он определённо ощутил стойкое желание довести наработки до ума.       С этой мыслью Тэхён наконец вышел из здания консерватории, тут же ёжась от холода октябрьского воздуха. Оглядев небольшую площадь, Кан довольно быстро приметил знакомый мотоцикл. Бомгю стоял недалеко от ворот, скучающе пиная дорожную пыль. Парень не обращал внимания на прохожих, полностью сосредоточившись на гальке под ногами, поэтому совершенно не замечал взглядов перешёптывающихся девушек, топчущихся в нескольких метрах от него.       Тэхён невольно хмыкнул, отметив, что сценарий происходящего повторялся из раза в раз. Интерес скрипачек к Бомгю Кан заметил ещё в начале учебного года. Чхве тогда впервые вызвался забрать его с занятий и вполне ожидаемо привлёк внимание студентов консерватории, непривыкших видеть во дворе кампуса рычащие мотоциклы. Тэхёна это тогда даже насмешило. Было забавно слушать всевозможные небылицы о друге в течение следующих нескольких дней и получать взволнованные сообщения с просьбами познакомить.       — Делать мне больше нехрен, — фыркнул тогда Бомгю, не отрываясь от приставки. — Я одинокий волк.       — Ты лох, хён! — радостно воскликнул Хюнин, всё же сделав брата в той компьютерной игре.       Спустя несколько месяцев волнения в кампусе стихли. Бомгю уже не привлекал столько вопросительных взглядов, когда ждал Тэхёна возле ворот. Интерес к Чхве не теряли лишь неизменные подружки с факультета музыкально-инструментальных искусств, в то время как Кан был искренне благодарен, что его в эти любовные игры не втягивали.       В школе Тэхён пару раз подвергался нападкам одноклассниц, пытающихся добиться от Бомгю внимания всеми правдами и неправдами, но и те довольно быстро оставили парня в покое после парочки довольно грубых высказываний с его стороны. Кан в школьные годы в принципе был не то чтобы очень воспитанным, но того требовала довольно специфичная школьная среда.       Вспоминая то время, Тэхён не мог подобрать иного слова, кроме как «выживание». Кан не помнил, в какой момент это всё началось, но отчётливо запомнил каждую потасовку за воротами школы, после которой все неизменно бросались врассыпную, чтобы не попасться на глаза патрульным.       Сам Тэхён редко становился участником потасовок, чего нельзя было сказать о Бомгю. Чхве в то время был убеждённым панком, носил волосы до плеч с неумело осветлёнными прядями, учился по настроению и никогда не оставлял язвительные комментарии без внимания своих кулаков. Задирам порой даже не нужно было говорить что-то самому Бомгю — если парень видел очевидную несправедливость в отношение кого-то из обучающихся, он в это встревал.       Тэхён предполагал, чем было продиктовано чужое довольно агрессивное поведение, но они с Бомгю об этом никогда не говорили. Тема болезни Чхве Бомсока редко когда поднималась даже матерью парня, а после смерти главы семьи и вовсе перешла в разряд запрещённых.       Так, Кану оставалось лишь остерегать друга от приводов в полицию и помогать с учёбой, чтобы Бомгю мог хотя бы как-то сдать выпускные экзамены. Тем не менее, женскую половину школы поведение Чхве совершенно не смущало. Не то чтобы Бомгю был популярен, но о нём как минимум слышали, а некоторые даже прочувствовали, пока на теле заживали наставленные Чхве синяки.       Что до Бомгю, то он лишь с улыбкой принимал подарки на Белый день, после чего тащил Тэхёна хомячить сладкое на крыше школы в перерывах между занятиями.       — Как оно там, в мире искусства? — бодро заговорил Бомгю, оставив в покое несчастную гальку. Девушки, наблюдающие за ним, наконец сдвинулись с места и спешно скрылись за воротами консерватории, опасаясь быть пойманными. — Довольный такой, что аж тошно, — притворно скривившись, прокомментировал Чхве. — Чем выпендриваться собрался?        — Пока ничем, — отозвался Тэхён, не переставая улыбаться. Утренний разговор с господином Хваном всё ещё подпитывал бушующие в груди эмоции. — Но если всё получится, я обязательно тебе расскажу.       Бомгю в ответ задумчиво покивал и подцепил висящий на руле шлем. Было видно, что Чхве устал и, похоже, после работы не спал совсем, отчего внезапная необходимость поездки в торговый центр казалась Тэхёну непонятной и совершенно неоправданной. Бомгю даже ничего не объяснил — лишь поставил перед фактом, отправив следом загадочно ухмыляющийся смайлик.       Что это значило, Тэхён за время занятий так и не понял.       — Может, наконец объяснишь, зачем мы едем в торговый центр?       — Надо обновить гардероб, — авторитетно сообщил Бомгю и со смешком надел на Тэхёна шлем. Кан смотрел на друга с нескрываемым скепсисом, не разделяя чужого веселья. — В следующий пятницу я снова буду участвовать в заезде.       Бомгю ловко оседлал мотоцикл, убрав подножку, поэтому не заметил, как помрачнел взгляд Тэхёна. Восторженные эмоции о собственном музыкальном будущем тут же сменились тревогой. Сердце в груди будто пропустило пару ударов, ускоряя пульс, но Кан старался не подавать вида, поэтому молча сел на мотоцикл позади Бомгю.       После прошлой гонки друзья больше этой темы не касались. Бомгю обсуждал свой первый шаг в мотоспорте исключительно с Субином и изредка обменивался парой сообщений с Хюнином в общем чате, которые Тэхён читал бегло и с чистой совестью пролистывал. Реагировать на всё это спокойно у Кана по-прежнему не получалось, но он уже вполне неплохо контролировал свои слова. Тэхён решил попросту не высказываться, оставляя все опасения при себе.       Будем честны, Кан и сам неосознанно подпитывал свой страх, решив почитать несколько статей о мотогонках в интернете. Статистика смертности пугала, а прочтение репортажа о трассе Mountain Course* и вовсе вызывало настоящий ужас, поэтому Тэхён зарёкся более на подобные форумы не заходить. Конечно, Кан понимал, что на окраине их городка нет столь витиеватых километров дорог, резких обрывов на поворотах и опасных перепадов высоты. Профессионалам мотоспорта вся эта самодеятельность наверняка показалась бы лишь детским лепетом, но спокойнее от этого не становилось. Бомгю профессионалом не был, а потому даже любительская трасса вполне могла стать для него последней.       По прошествии недели с открытия бара думал обо всём этом Тэхён редко, отчего озвученная Бомгю новость вмиг активизировала спящую в груди панику. Она липко взбиралась по пищеводу, вызывая тошноту, но Кан запретил себе об этом говорить, поэтому лишь молча слушал взволнованную речь Бомгю, когда они наконец приехали в торговый центр.       Понял Тэхён немного. Кажется, у братьев возникла очередная идея фикс, суть которой заключалась в кастомизации кожаной куртки под стать уже стилизованному шлему, поэтому на поиски обновки друзья потратили следующий час свободного времени.       За выбором «настоящей панковской куртки» Тэхён успокоился. Кан старался концентрироваться на качестве фотографий, каждая из которых была отправлена на оценку главному эксперту в этом вопросе — Хюнин Каю. Тэхён даже смеялся, когда Бомгю ворчал на долгое игнорирование сообщений со стороны младшего брата, поэтому настроение вскоре вновь вернулось в состояние приподнятости.       — Тебе стоило просто взять Кая с собой, — прокомментировал Тэхён позже, когда друзья наконец вышли из тёплого здания торгового центра. — Быстрее бы управились.       — Мелкий в школе, — отозвался Бомгю как-то недовольно и уверенно двинулся в сторону стоящего на парковке Кавасаки.       — Кажется, ты этому не очень-то рад, — подметил Тэхён и привычно сжал лямки рюкзака, быстро нагоняя друга. — Сам грозился настучать обо всём Минджи.       — Если снова начнёт проёбывать, настучу. Просто странно. Плохо верится, что его напугали мои угрозы, знаешь ли, — задумчиво продолжал Бомгю и свёл брови на переносице, выуживая ключи из кармана куртки.       — Главное, что он перестал прогуливать.       — Хорошо, если так, — непривычно серьёзно отозвался Бомгю и надел на Тэхёна шлем, ловко застёгивая ремни.       Кан решил на это ничего не отвечать. Было видно, что внезапная скрытность младшего Чхве беспокоила, но признаваться в этом он, очевидно, не собирался. Бомгю всегда было проще закрыть тему или же свести всё к шутке, в то время как Тэхён за долгие годы дружбы научился быстро считывать все эти сигналы.       Сказать по правде, внезапная исправная посещаемость занятий Хюнином вызывала вопросы и у Кана, но парень пришёл к выводу, что Кай, вероятно, просто обрёл свой собственный круг друзей. Тэхён не думал, что Кай мог связаться с плохой компанией. Подросток в принципе не был внушаем, благодаря влиянию Бомгю, поэтому Кан был спокоен.       Чхве же всё происходящее до сегодняшнего дня не комментировал. Бомгю лишь хмурился, когда Тэхён приходил в его гараж один, и сам у Хюнина ничего не спрашивал. Парень усиленно создавал видимость равнодушия, что Кан понял почти сразу же, но вмешиваться не стал. Тэхён верил, что Кай не стал бы скрывать от брата что-то, что угрожало бы его безопасности, в то время как поведение Бомгю напоминало скорее братскую ревность. В конце концов, несмотря на бесконечные перепалки, младшего Чхве искренне любил.       С мыслью об этом, Тэхён обхватил руками торс Бомгю для надёжности и чуть качнулся вместе с ним, когда Кавасаки наконец тронулся с места, заполняя тишину парковки рычанием мотора.

***

      Ёнджун отрезал кусочек мяса выверенным движением и вдохнул пряный запах, невольно сглатывая. Чхве всё ещё контролировал свой рацион, но не мог не отметить, что полный отказ от животного белка — идея не лучшая, и в частности, из-за начала парных тренировок.       Будем честны, парные партии не вызывали у парня того восторга, который он получал, выступая сольно. Мир балета по-прежнему жил стереотипами, где мужская роль в танце нередко сводилась лишь к демонстрации партнёрши во всей её красе. Но стоило отдать должное АИ — здесь подобная примитивность не допускалась ровно в той степени, в какой росли требования к студентам, называющим себя артистами балета.       — Если кто-то из вас посмеет решить, что он на сцене главная фигура, вылетит отсюда, как пробка! — грозно объявил руководитель Ю ещё на первой общей разводке.       Ёнджун быстро принял это к сведению. Обстановка в Академии накалилась, как только на доске объявлений вывесили списки с результатами первого отсмотра. Из-под мраморного пола словно полезла лава, затрудняя дыхание горячими парами, отчего терять бдительность было по-настоящему опасно — любой мог столкнуть тебя в кипящую магму без каких-либо сожалений.       Ёнджуну была знакома эта конкуренция с малых лет. Переход на следующий год обучения неизменно сопровождался чьими-то слезами за закрытыми дверями балетного класса, глухими рыданиями в туалетах и истериками в раздевалках. В первое время Чхве плакал и сам. Будучи совсем ещё ребёнком, он не понимал, почему его заставляли выворачивать ноги до боли в суставах, почему повышали голос за незначительные промахи, и почему никому не было дела до кровавых мозолей на ногах.       — Это нужно пройти, малыш, — тихо приговаривала Сохи, обрабатывая воспалённые ранки на ногах сына. — Ты справишься.       Ёнджун не любил вспоминать то время, но женщина не соврала. С годами Чхве научился терпеть боль, не замечать усталости и голода, однако не считал всё пережитое поводом для гордости.       По результатам первого отсмотра он был первым претендентом на сольную партию, и Ёнджун не собирался сдавать позиции. Впереди было ещё два кастинга, прежде чем будет утвержден окончательный список труппы, поэтому Чхве запрещал себе расслабляться. Стены АИ полнились десятками грязных историй о подстрекательствах, всевозможных подставах накануне выступления и прочих мелких пакостях. Академия превращалась в логово стервятников, готовых склевать ослабших товарищей, стоит им только упасть, потому Ёнджун не совсем понимал Хисына.       Друг решил устроить вечеринку, о чём объявил прямо там, в коридоре Академии, стоя среди любопытных однокурсников, пытающихся отыскать свои имена в списках. Его инициативу встретили с воодушевлением, поэтому Ёнджун готовился к худшему.       Благо, до вечеринки было ещё достаточно времени, поэтому Чхве решил не строить пугающих предположений и мысленно вернулся к семейному ужину.       Ели молча. Ёнджун сидел справа от сидящего во главе стола отца, то и дело отвлекающегося на сообщения. Наверняка рабочие. Чхве в принципе не помнил, когда мужчина позволял себе не работать, отчего всё происходящее его ничуть не удивляло.       Ужины в семье Чхве редко когда проходили иначе. Исключениями были, пожалуй, лишь визиты партнёров Ёнгука, с которыми он вскоре удалялся в кабинет, оставляя жену и сына в компании друг друга. Сохи эту увлечённость мужа работой никогда не комментировала — во всяком случае, при Ёнджуне. В их доме было в принципе не принято высказываться. Скажи парню отец, что он должен бросить балет — он бы бросил. Невольно, через внутренние стенания и срывы, но бросил бы.       Ёнджун понимал, что руку к этому наверняка приложила мать, но Ёнгук с творческим увлечением сына мирился во всяком случае пока. Парень догадывался, что мужчина надеялся увидеть в нём продолжателя семейного дела, а потому комментировал успехи Ёнджуна крайне редко и сухо.       Чхве это задевало, когда он был ещё подростком, в то время как сейчас он просто придерживался взаимного нейтралитета. Пока Ёнджун не вредил имиджу семьи и статусу Ёнгука, ему был позволен и балет, и всё, о чём мужчина вряд ли когда-нибудь узнает.       — В следующую пятницу мы приглашены на благотворительный вечер господина Кима, — негромко проговорил Ёнгук, заставляя Ёнджуна вернуться из пучины мыслей. Вспомнив о наколотом на вилку мясе, Чхве спешно взял кусок в рот и тщательно прожевал. — Ёнджун, — позвал отец сына, заставляя парня резко вскинуть взгляд, — никаких планов на вечер. Это не вопрос.       — Я понимаю, отец, — отозвался Ёнджун и вновь вернул своё внимание тарелке.       Господина Кима парень помнил смутно. Кажется, отец когда-то помог выиграть ему судебное дело касательно обвинений банкира в коррупции, но Ёнджун особо не вникал. Об успехах отца в мире юриспруденции Чхве обычно узнавал от Минхёка, нередко увлекающегося работой во время их ночных разговоров. Ли наверняка рассказал бы и о том, для чего проводился упомянутый благотворительный вечер, но данный источник информации был для Ёнджуна закрыт вот уже как третью неделю.       — Это такая честь, — заговорила Сохи, пригубив белое вино, облизывающее стеклянные стенки бокала. — Давно мы не посещали подобные мероприятия. У него к тебе есть какое-то предложение?       — Мы ведём переговоры о партнёрстве.       — Это же замечательно!       — Тем не менее, я не могу оставить фирму без уверенного руководства, — ответил Ёнгук, вновь отвлёкшись на сообщения. Ёнджун чувствовал себя случайным слушателем при чужом активном диалоге. Парень не знал, чем выгодно партнёрство, что значит «уверенное руководство» в понимании отца, отчего ощущал нарастающий дискомфорт. Намечающаяся вечеринка у Хисына даже стала казаться не такой уж плохой идеей. — Минхёк ещё слишком молод и неопытен, чтобы вот так сразу брать бразды правления в свои руки, — продолжал Ёнгук и последовал примеру жены, сделав глоток вина.       Ёнджун при упоминании Минхёка невольно встрепенулся. Ёнгук нередко упоминал мужчину в кругу семьи, однако сейчас это воспринималось по-другому. Ёнджуну словно наконец дали вдохнуть в окружении вакуума, подогревая интерес к чужому разговору.       — Уверена, ты станешь для него замечательным наставником. И если господин Ким дорожит вашим сотрудничеством, он повременит со своим предложением, — вновь заговорила Сохи, вызывая у Ёнгука лёгкую улыбку.       — Отвечу на звонок, — сообщил мужчина и поднялся из-за стола, взяв в руки телефон. Проходя мимо жены, Ёнгук коротко поцеловал её в щёку, негласно объявляя об окончании ужина. Как только высокая фигура отца скрылась за дверью столовой, Ёнджун встал из-за стола.       — Хисын ждёт меня к девяти, — объяснил Чхве, ловя на себе вопросительный взгляд матери. — Вернусь утром, как обычно.       — Только без глупостей, дорогой, — помедлив, ответила Сохи и мягко улыбнулась, заглядывая сыну в глаза. Ёнджун невольно напрягся.       — Конечно, мама.

***

      Субин вышел из очередного подъезда и поёжился. Кожаная куртка уже почти не спасала от осеннего мороза, поэтому Чхве удобнее перехватил полупустую термосумку и тут же двинулся в сторону припаркованного пикапа.       В доставке Субин подрабатывал нечасто. Вечера в автомастерской редко когда были заняты работой, поэтому Чхве ещё несколько лет назад нашёл для себя пару источников дополнительного заработка. За прошедшие после выпуска из школы годы Субин успел поработать официантом на полставки, автомойщиком, грузчиком и, наконец, доставщиком при небольшом ресторанчике китайской кухни в соседнем районе. Этих денег вполне хватало на личные расходы и рутинную заправку пикапа, поэтому Субина всё устраивало.       Кататься по городу ему порой даже нравилось. География доставки охватывала и пригород, поэтому Субин предпочитал работу бесполезному лежанию на матрасе.       Остался последний на сегодня заказ, поэтому Чхве вновь сел за руль и ввёл адрес в навигатор.              От кого: Моцарт. 21:53       «Хён, увези меня от них»              Включив печку, Субин посмеялся с прикреплённой фотографии. Бомгю стоял в центре гаража, нарочито выпятив грудь, в то время как Хюнин сосредоточенно что-то рисовал осколком мела по кожаной куртке. Всё это братья делали на фоне сощурившего глаза Тэхёна.       

Кому: Моцарт. 22:07

«Весело же»

             От кого: Моцарт. 22:08       «Я вынужден тебя заблокировать»              Вновь посмеявшись, Субин откинулся на спинку сидения. Закрыв диалог, Чхве бегло просмотрел ленту новостей, невольно зацепляясь взглядом за новую публикацию Хисына. Ли написал парню ещё утром прошлой пятницы, рассыпавших в извинениях и благодарностях, после чего кинул подписку. Субин социофобом не был, поэтому ответил на заявку без задней мысли, на чём их с Хисыном взаимодействия и завершились.       Как Чхве успел заметить, Ли был активным пользователем социальных сетей, выкладывая новые фотографии едва ли не каждый день и неизменно сопровождая каждую какой-нибудь глупой надписью. Хисын блистал на каждом своём снимке, наверняка потратив определённое количество времени на обработку, поэтому Субина немало удивило присутствие Ёнджуна на свежей публикации.       После того недавнего диалога в социальной сети, инициированного парнем, они переписывались ещё пару раз, но разговор завершался довольно быстро. Ёнджун явно писал от балды, а Субин был слишком занят работой в автомастерской, чтобы активно поддерживать беседу.       Фотография, похоже, было сделана во дворе Академии искусств. Субин примерно помнил, как выглядели окрестности рядом с АИ, поэтому пришёл к выводу, что в догадке не ошибся. Было видно, что участником фотосессии Ёнджун стал не по своей воле. Парень недовольно морщил нос, пытаясь скинуть с себя руку Хисына, в то время как тот лучезарно улыбался в камеру.       «Уверенно идём к успеху с моим крутым другом Ёнджун-и», — гласила подпись к фотографии, отчего Субин невольно прыснул. Он не очень понимал, о каком успехе шла речь, но судя по комментариям, это было что-то весьма значимое как минимум в пределах Академии.       Поздравляли в комментариях и Ёнджуна, причём даже чаще, чем владельца аккаунта, поэтому Субин пришёл к выводу, что в стенах АИ парень пользовался популярностью. Мысль об этом Чхве даже не особо удивляла. Ёнджун напоминал того самого главного героя подростковых сериалов о школьной иерархии. Такие обычно не страдают от дефицита внимания, да и в принципе от дефицита. Не нужно было иметь дедуктивные способности, чтобы понять, что серебряной ложкой Чхве кормили с пелёнок. Это было видно по безупречно гладкой светлой коже, аккуратно уложенным волосам и очевидно дорогой одежде. Ёнджун словно был где-то вверху пищевой цепочки, в то время как Субин и ему подобные были вынуждены бороться за жизнь, лишённые какой-либо стабильности.       Субин неприязни к богачам не питал — все жили по мере своих возможностей, считал он. Тем не менее, ему был непонятен чужой интерес. Субин в принципе считал, что их с Ёнджуном жизни протекали в абсолютно разных плоскостях, которые, должно быть, пересеклись по какой-то глупой случайности. Если подумать, умерь Субин свой гнев в первую их встречу, он бы даже не узнал чужого имени.       Отложив телефон, Чхве наконец завёл мотор и тронулся. Времени на доставку оставалось всё меньше, поэтому Субин ускорился, сворачивая уже на знакомые улицы. Окончательно он в этом убедился, когда остановился возле подъезда Хисына. Кто бы мог подумать, что лента в социальных сетях может быть вещей?

***

      Ёнджун подобрал под себя ноги и невольно дёрнулся от резкого начала зазвучавшей песни. Парень сидел совсем рядом со стереосистемой, отчего по прошествии часа с начала вечеринки в ушах уже начинало звенеть.       Собралось не так много людей, как Чхве думал, благодаря чему ожидаемый уровень дискомфорта был значительно ниже. Сидели без алкоголя, чему Ёнджун был несказанно рад, не желая вновь проходить через все те испытания, что выпали на его долю неделю назад.       Программа мероприятия была обширной. Среди гостей были лишь студенты АИ, поэтому первым делом все коллективно перемыли кости их художественному руководителю, словно сорвавшемуся с цепи. Ёнджун не мог не признать, что руководитель Ю напрягал своей требовательностью и его, но от комментариев всё же воздержался.       Следующим этапом была неизменная игра в твистер, но и она быстро наскучила пластичным молодым людям. Все ожидали прибытия еды, оплату которой Хисын самоотверженно взял на себя, поэтому время ожидания протекало за не особо информативной болтовнёй.       Ёнджун в разговор почти не включался, будучи загруженным мыслями о следующем вечере пятницы. Чхве понимал, что шанс встретить Минхёка на благотворительном вечере до невозможности велик, в то время как парень совершенно не понимал, как ему стоит себя вести.       До разрыва они с мужчиной придерживались одного и того же сценария на встречах подобного уровня. На публике оба безупречно создавали видимость, что были знакомы разве что заочно, в то время как вольности были позволены лишь в тихих закутках ресторанных коридоров, где Ёнджун пересекался с мужчиной как бы случайно.       Оба понимали, как это было рискованно, однако именно этот адреналин тянул их друг к другу раз за разом. Ёнджуну претила мысль о том, что через неделю они с Минхёком и правда встретятся незнакомцами. Чхве не хотел увидеть в чужих глазах холод. Лишь представляя это, Ёнджун чувствовал, как грудь спирало тисками.       Встав с пола, Ёнджун незаметно проскользнул в коридор и скрылся за дверью ванной комнаты, включая свет. Здесь музыку было слышно приглушённо, благодаря чему звон в ушах наконец стих.       Разблокировав телефон, Ёнджун пролистал список диалогов ниже и поджал губы. За три недели молчания их переписка с Минхёком затерялась среди всевозможных репетиционных чатов и других личных диалогов.       Чхве колебался ровно пять секунд, прежде чем всё же развернул клавиатуру и начал быстро набирать сообщение.              

Кому: Номер неизвестен. 22:29

«Давай поговорим после благотворительного вечера в следующую пятницу. Я не займу у тебя много времени»

***

      Нажав на кнопку звонка, Субин мысленно заключил, что мир и правда тесен. Иных объяснений всему происходящему Чхве попросту не находил.       Из-за двери доносилась музыка. Бомгю наверняка раскритиковал бы чужие музыкальные вкусы, подобрав к слову «попса» множество не самых цензурных рифм, но Субин им не был, поэтому продолжал спокойно ожидать внимания со стороны хозяина квартиры.       Хисын открыл дверь спустя долгую минуту и тут же расплылся в широкой улыбке.       — Вот это встреча! — воскликнул он и сделал пару шагов назад, пропуская в квартиру. — Проходи-проходи! Как дела? Ты работаешь в доставке? Субин, если бы я знал, заказывал бы только у вас!       — Проверь, всё ли правильно, — отозвался Субин, нахмурившись, и протянул чек. Достав из термосумки многочисленные контейнеры с лапшой разной остроты, Чхве глянул в глубь квартиры. В гостиной, где проходило всё веселье, было заметно людно, но лиц Субин не разглядел. Комната была погружена в темноту, подсвечиваемая лишь натянутой под потолком неоновой лентой.       — Много заказов? — спросил Хисын после оплаты, раздражая Чхве только больше. Хозяйка ещё по дороге сообщила парню, что после доставки он может смело ехать домой, поэтому ему совершенно не хотелось задерживаться здесь хотя бы одну лишнюю минуту.       — Ваш последний, — всё так же хмуро ответил Субин и подхватил с пола сумку, намереваясь выйти из квартиры, когда Хисын вдруг его обогнал и закрыл входную дверь. — Не понял, — процедил Чхве, поднимая на хозяина квартиры недобрый взгляд.       — Оставайся! — расцвёл Хисын, положив руку на чужое плечо. Пьяным Ли не выглядел, отчего у Субина просто не нашлось объяснений чужому поведению. — Я не смог как следует отблагодарить тебя в прошлый раз. Разумеется, угощаю!       Субин ответить не успел. Хисын, словно ловкая венерина мухоловка, захлопнул пути к отступлению и повёл Чхве по коридору, уже вскоре заводя парня в людную гостиную.       Субин бегло оглядел квартиру, особо не слушая возгласы Хисына, адресованные гостям. В цветном свете неоновой ленты помещение совершенно отличалось от того, каким Субин запомнил его в прошлый свой визит. Ночная тишина сменилась смехом сразу нескольких человек, расположившихся на полу возле низкого столика, а запах приготовленного Ёнджуном рамёна был полностью вытеснен какофонией ароматов парфюма.       — Это мой хороший друг Чхве Субин! — объявил между тем Хисын, давая гостям время отреагировать. Субин же в ответ на приветственные улыбки лишь сдержанно кивал. Всё происходящее напоминало визит компании друзей в зоопарк, в то время как Чхве мог лишь молча сидеть в вольере без возможности скрыться от чужого пристального внимания. — Не так давно он меня очень выручил. Кроме того, Субин привёз нам еду! — добавил Хисын, провоцируя вторую волну восклицаний. — В общем, располагайся. Считай это моей благодарностью, — сказал Ли уже Субину и дружелюбно улыбнулся.       Отвечать на это Субин ничего не стал. Хисын довольно быстро переключил своё внимание на друзей, поэтому Чхве незамедлительно двинулся в коридор. Парень плохо понимал, куда именно направлялся. Расположение комнат Субин не помнил от слова совсем. Ко всему прочему, в остальной части квартиры свет уже был выключен, окутывая пространство ночной темнотой. Тусклый свет неона едва касался порога, из-за чего Субин наверняка бы сбил идущую ему навстречу фигуру, если бы вовремя не заметил игру теней на косяке двери.       — Привет, — обронил Ёнджун, удивлённо хлопнув ресницами. Парень прижимал к груди телефон, глядя на Субина как на восьмое чудо света. Впрочем, Чхве эти эмоции с ним разделял. Хотя, наверное, стоило предположить, что Ёнджун вполне мог быть в числе гостей. — А как ты?..       — Твой друг и правда очень гостеприимный, — хмыкнул Субин, смягчившись, и кивнул на контейнеры с лапшой в центре шумной гостиной. — Привёз заказ. Тут где-то можно покурить?       — Конечно! — ответил Ёнджун спустя секунду, тут же разворачиваясь на пятках.       Субин двинулся следом. Парень провёл его по тёмному коридору, двигаясь довольно уверенно, в то время как Чхве всё же притормаживал, совершенно не желая неуклюже сбить что-то дорогое и хрупкое.       Ёнджун между тем завёл их в спальню, на ощупь находя прикроватный торшер. Здесь Субин чувствовал себя куда свободнее. Знакомая обстановка позволяла немного расслабиться.       — И всё же?.. — начал было Ёнджун, пропуская Субина на лоджию первым.       — Сказал, в качестве благодарности, — ответил Чхве и достал сигарету. Парень чиркнул зажигалкой под чужим нечитаемым взглядом и открыл окно, выдыхая дым от первой затяжки. — Правда я так и не понял, в чём эта благодарность.       — Вполне в стиле Хисына, — отозвался Ёнджун со смешком и отзеркалил чужую позу, сложив руки на узком выступе подоконника.       — И в честь чего у вас это всё?       — Отмечаем первый отсмотр, вроде как, — ответил Ёнджун. — Отчётный концерт. Неделю назад прошли первые пробы, а вчера мы узнали результаты, — объяснил Чхве, заметив чужой вопросительный взгляд.       — Поздравляю, — произнёс Субин, выдохнув облако сизого дыма в окно. Все вопросы касательно просмотренной ранее публикации отпали сами собой.       — Даже не спросишь, с чем?       — А ты так хочешь похвастаться? — хмыкнул Субин и стряхнул пепел с окна. Вообще, это было опасно. Тэхён наверняка посмотрел бы на друга укоризненно и припомнил все случаи пожара, вызванные пеплом от сигарет, но Кана здесь не было, и Чхве слишком устал, чтобы думать настолько масштабно.       — Не хочу, — сконфуженно ответил Ёнджун и убрал руки с подоконника, обнимая себя в попытке согреться. Мельком глянув на чужую худую фигуру, Субин пришёл к выводу, что тонкая рубашка очевидно не грела от слова совсем.       — Будешь? — спросил Чхве позже, протягивая парню ещё одну сигарету.       Ёнджун сомневался лишь пару секунд, после чего всё же принял сигарету с неловкой улыбкой. Субин вновь чиркнул зажигалкой, наблюдая, как Ёнджун обхватил губами фильтр. Парень вновь начал кашлять уже после первой затяжки, поэтому Субин со смешком забрал сигарету, в полумраке не замечая, как покраснели чужие щёки.       — Ты не куришь, — заключил Чхве, прислонившись спиной к кирпичной стене. Ёнджун, точно пойманный с поличным, лишь пристыженно опустил взгляд. — С чего вдруг начал?       — Просто.       — Просто не бывает, — парировал Субин и затянулся, выпуская сизый дом в открытое окно. Ёнджун всё ещё смотрел куда-то в ноги, невольно напоминая парню Кая. Кажется, Бомгю нашёл у него сигареты чуть меньше года назад. После этой трёпки Хюнин о курении забыл навсегда.       Субин же воспитывать Ёнджуна не собирался. Чхве всё ещё приходился парню случайным знакомым, поэтому лишь молча протянул тлеющую сигарету обратно.        — Не вдыхай слишком быстро, — посоветовал Субин после затянувшегося молчания и вновь закурил, наблюдая.       На этот раз Ёнджун не спешил, медленно заполняя лёгкие никотином, после чего наконец выдохнул, прикрывая глаза. Сигаретный дым смешался, словно акварельные разводы на бумаге, и довольно быстро выветрился в открытое окно.       Субин чувствовал себя дьяволом-искусителем, дорвавшимся до девственно чистой души. Лоджия освещалась лишь светом луны на безоблачном ночном небе, из-за чего Ёнджун выглядел обманчиво хрупким, словно мираж, который вот-вот рассеется. Казалось, что парень сгорит мгновенно, стоит только едкому дыму проникнуть в лёгкие.       Чхве невольно чувствовал ответственность. Ёнджун всё ещё был младше.       С другой стороны, появление у парня вредной привычки — дело самого Ёнджуна, разве нет?       — Так определённо лучше, — вновь заговорил парень, подняв на Субина осоловелый взгляд. — Спасибо.       — Я приблизил тебя к смерти, если что.       — Зато сейчас хорошо, — хохотнул Ёнджун и вновь поднёс сигарету к пухлым губам, уверенно обхватывая фильтр.       Проследив за чужими действиями, Субин пришёл к выводу, что давать парню целую сигарету не стоило. Было видно, что никотин уже сделал своё дело. Ёнджун выглядел расслабленно, лениво скользя взглядом по крышам соседних домов.       — Хватит с тебя, — в конце концов сообщил Субин и забрал окурок из тонких пальцев, тут же разламывая сигарету пополам. Душа курильщика заныла, не в силах смириться с утратой, но Чхве старался выглядеть беспристрастным.       — Ты сам дал мне эту сигарету, — ответил Ёнджун с обвинением, заставляя Субина удивлённо вскинуть брови. — Я в порядке.       — Во-первых, за эту сигарету ты уже сказал мне спасибо, — произнёс Чхве в свою защиту и сделал короткую затяжку. Ёнджун проследил за его действиями, но закурить больше не просил. — Во-вторых, ты не в порядке.       — Всё-то ты знаешь, — пробубнил Чхве и вновь отвернулся к окну.       Субин решил оставить чужую реплику без внимания. К кому-то в душу Чхве никогда по своей инициативе не лез, поэтому расспрашивать Ёнджуна не стал вопреки неутихающему любопытству. Этот парень был слишком противоречив, чтобы можно было игнорировать всё происходящее, но Субин себя контролировал.       Чхве был по-прежнему убеждён в их полярности, в то время как довольно частым встречам вполне можно было найти объяснение в лице не очень уж обширной площади их маленького городка. Всё просто.       — Хисын говорил, скоро в том баре снова будут гонки, — заговорил Ёнджун после долгой паузы. Парень уже не походил на боевого кенгуру, поэтому Субин решил придерживаться той же тактики. Спокойно поговорить он никогда не против. — Твой друг будет участвовать?       — Ага.       — И ему совсем не страшно?       — Кто ж его знает? — хохотнул Субин, докуривая сигарету почти до самого фильтра. — Приезжай на заезд и спроси его об этом.       — Это приглашение? — спросил Ёнджун неожиданно игриво, хитро щуря глаза. Быть может, виной тому был никотин, одурманивший чужую голову, но Субин был слишком удивлён очередной сменой настроения, чтобы об этом можно было основательно подумать. Ёнджун же лишь с улыбкой склонил голову чуть вбок, заглядывая в глаза Субина.       — Ты со мной сейчас флиртуешь?       — Вот вы где! — Хисын ворвался на лоджию с шумом, доносящимся из глубин квартиры, заставляя разорвать зрительный контакт. — Субин, от лапши уже почти ничего не осталось, но могу предложить закуски. Может, хочешь выпить?       — Я, наверное, всё же поеду, спасибо за гостеприимство, — мягко отказался Субин. — Мне бы только окурки где-то выкинуть.       Хисын обеспечил парня не только пепельницей, но и щедрыми чаевыми, за что Субин его искренне поблагодарил. Компания в гостиной продолжала галдеть, совершенно не замечая каких-либо телодвижений в коридоре, чему Чхве был искренне рад. Быть рассмотренным под микроскопом вновь он совершенно не хотел, поэтому расторопно поднял с пола термосумку и обулся.       — Рад был увидеться! — воскликнул Хисын, открыв для Субина входную дверь. — Ваша лапша просто улёт!       — Передам хозяйке, — хмыкнул Чхве в ответ и скосил взгляд на стоящего рядом с Ли Ёнджуна. Его взгляд заметно прояснился по прошествии некоторого времени. — Пока?       — Пока.       — Надеюсь, ещё увидимся! — донеслись до Субина слова Хисына, прежде чем дверь квартиры наконец закрылась.       Чхве решил проигнорировать лифт. Парень стремительно спускался по ступенькам пролёт за пролётом, отчего почувствовал лёгкое головокружение на первом этаже.       Выйдя на улицу, Субин глубоко вдохнул морозный воздух и пришёл к выводу, что ещё одна сигарета лишней не будет.