— Ночью поднялся шум. В воздухе витала тревога, когда я покидал город. Объявления на каждом шагу, дворцовая стража за каждым поворотом.
Каэдэхара ожидал более бурную реакцию, чем слегка вскинутые в удивлении брови. Перемена в ее лице сразу исчезла, и она фыркнула.
— Когда в Инадзуме было по-другому?
— Что занимательно, так это то, что на объявлениях не было изображений.
— Вот как? Тогда никто уж и не вспомнит, как он выглядел. Этого мальчика никто в глаза не видел столько лет.
— Когда его видели в последний раз?
— Это был год Сакуран, когда в Инадзуме чуть не развязалась война. Мальчишка сбежал под шумок, но никто не заметил, даже сама сёгун, — Кадзуха молча слушал, стараясь скрыть категоричность, с которой делал выводы по поводу правительницы. — В один день во дворец пожаловал странник, худощавый, со впалыми щеками, израненный, спутали с бездомным. Потребовал аудиенции с сёгуном, а ему отказали. Когда снял с себя соломенную шляпу, слуги ахнули от ужаса. Почудилось, что сам дьявол явился к ним. Но родовые кукольные черты лица сделали свое дело, и слуги распознали в нем наследника, ну и в панике разбежались по дворцу передавать новость. Настаивать на встрече с матерью он больше не стал, вызвал ее стражу на дуэль. Только слугам довелось увидеть тощего юношу, в глазах которого бился безумный зверь, а потом он снова исчез на долгие годы. Теперь вырвался таки малец, — Бэй Доу со смешком смахнула со стола пылинки и поскребла ногтем тонкую царапину на нем.
— Выходит, сын с матерью говорят на разных языках.
— Кто-то полагает, что она его слишком опекает, и он сбежал по этой причине, — Бэй Доу пожала плечами, задумчиво гладя пальцами страницу открытой книги, забыв про неглубокую царапину. На ней был изображен полуостров, отрезанный от мира. — Какие ужасы с ним должны были произойти, что он вернулся под крыло матери-убийцы? А она, глупая женщина, как собирается его искать, если даже народу его показывать не хочет? Может, он уродлив? Или есть в нем что-то, что выдаст ее какой-то секрет? Имеет ли это связь с охотой?
Кадзуха тоже размышлял, пытаясь решить загадку в голове. Нападение на главу клана, исчезновение сына правительницы. Он никак не мог ухватиться за ниточку, что распутала бы клубок. Удовольствие от чужой беды было фантомным, волнующее беспокойство вытесняло его.
— Что с новичком на корабле? Завладеть всеобщим вниманием он умеет, — он перевёл разговор в другое русло, решив подумать об остальном потом, когда будет один.
Бэй Доу, поняв, что на этом с новостями все, вышла на палубу. Новенький требовал особого внимания.
— Так ты все слышал? — вздохнула она и параллельно обратилась к Чжун Цзо и нескольким юнгам. — Не тяните трос так сильно! Снесете мачту! — капитан, конечно, преувеличила с мачтой, но это был уже третий трос, порванный за последние полгода, а все из-за того, что резкое натяжение веревки портило ее качество. Чжун Цзо слишком рано поручил новеньким мальчишкам управлять парусами.
— Вчера заявился безымянный, — она вернулась к Каэдэхаре, — навёл шуму, говорит, нужно попасть в Сумеру и сделать это может только на моем корабле. Представь, спрятался в трюме.
— Высказываниями и действиями на ищущих просветления он совсем не похож, — отметил Кадзуха, вспоминая мудрецов из Академии.
Ученые Сумеру стремились к совершенству в своих познаниях и вере, новичок походил на них только своим хмурым выражением лица.
— Успел посмотреть на него? Что насчёт его шляпы? Такие фокусы проделывает, — в голосе Бэй Доу сквозили нотки напряженного любопытства. Мог ли заметить Кадзуха что-то, что она упустила?
— Только мельком, матросы окружили меня в момент, когда он исчез, — он, прищурившись, смотрел на звёзды, постепенно проявляющиеся на ночном небе, будто в попытке увидеть что-то дальше них. И добавил тихо, — душа его вымощена ранами, где-то ещё свежими, где-то уже позабытыми и старыми, что те похожи на шрамы, но задень хоть одну из них, сразу начнут кровоточить, а он рычать.
— О, Архонты, Кадзуха, кажется, у тебя изо рта только что выскочила шелковица, — Бэй Доу отшутилась на его поэтичную речь и попытки придать всему смысл. Было ли правдой все, что он сказал, она не знала. — Что ты предлагаешь сделать?
Он скованно повернулся к ней корпусом, тело еще болело после падения:
— Я мало что увидел, и потому полагался на слух: его голос, дыхание, то, как скрылся в каюте — он напуган и ужасно напряжен сложившейся обстановкой.
— Повтори это, когда столкнешься с ним лицом к лицу. Ты еще не участвовал в настоящей словесной схватке с этим юношей, — хмыкнула она.
— Скара.
— Хм?
— Ему бы подошло это имя.
— Ты знаешь, что он сам должен принять решение, — она мягко поглядела на него.
— Я не настаиваю.
Беседа не продолжилась, каждый ушел в свои мысли, и Кадзуха, следивший глазами за ходящими матросами, решил взглянуть на море разок перед ужином. После он, скорее всего, будет не в состоянии даже подняться по лестнице вверх, не оступившись пару раз.
Инадзума была далеко позади, и Кадзуха в очередной раз покинул ее с чувством досады и обиды. Он любил родные земли, восхищался таинственной красотой природы, но вещи, случавшиеся там с ним, ложились на воспоминания мрачной оболочкой тоски. С самого детства за ним наблюдалась привязанность к пейзажам, и каждый из увиденных он связывал невидимой нитью с событием, которое ему доводилось там пережить. Будь он ребенком, тренирующимся во дворе дома с деревянным мечом под широким кленом; странствующим юнцом, лишившимся крова, семьи и наследия; или одиноким странником, пришедший к тому, что жизнь забирает ровно столько, сколько дает.
Его жизнь походила на путь через горы: иногда идти было невыносимо, но порой было достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться к облакам. За каждым возвышением был обрыв, после обрыва — снова недосягаемая вершина.
Прошлой ночью Каэдэхара перемещался по густо заросшей растениями горе, а шорохи его одежд сливались с шелестом взволнованных травинок. Сквозь мозаичные листья Отоги он глядел на заброшенный лагерь у кромки берега и солнце, оставившее после себя только горящую полосу на воде. Остров Каннадзуки, пожалуй, нравился ему меньше всего в Инадзуме, однако пунктом соприкосновения двух сотрудничающих сторон сделали именно его. Дерево Отоги служило ему убежищем, с которого он следил за местностью: на отмели реки валялись валуны и прелые от непросыхаемой влаги доски, а дальше располагался чугунок, на вид такой же ветхий, как палатка с дырявой крышей. В темноте стопка пыльных книжек походила на зверька, свернувшегося у трухлявого пня, а два невысоких деревца, раскинувших пару веток в стороны, — на жителей этого тихого места.
Осмотревшись, он принялся ждать.
Вскоре Кадзуха вытянул шею и выглянул с выступа горы. Никого не было. Он прислушался и снова притаился. Зверьки грызли орехи неподалеку, крабы спешно передвигались по песку, и янтарнохвостый сокол хлопал крыльями над скалой. По какому-то внутреннему чутью Кадзуха выдвинулся вперед, и в этот же момент мимо «жителей палатки» прошла тень. Приглядевшись, он увидел эмблему журавля, расшитую на рукаве — это был завуалированный знак комиссии Кандзё, с которой была назначена встреча. Все шло как надо. За пришедшим воином не было хвоста, и он двигался точно туда, где Кадзуха немногим ранее спрятал письмо. Но человек почему-то остановился и посмотрел на стопку пыльных книг.
«Нет», — подсказал Кадзуха, словно его мысли могли услышать.
Они проявляли предельную осторожность. Никогда не назначали личных встреч, где лицо, голос, внешность Кадзухи могли запомнить и узнать. Он был лучшим, кого Бэй Доу могла отправить с таким важным поручением. В ином случае другой член ее экипажа был бы в том же положении, что и шпион комиссии Кандзе — в невыгодном. Потому что он копал не в том месте. Присев, стал переворачивать книги, и Каэдэхара едва различимо вздохнул от легкой досады. Член комиссии оставлял слишком много следов после себя.
Пару минут докучливого наблюдения принесли плоды — Кадзуха услышал движение с Востока, а затем даже увидел. У присланного шпиона было меньше четырех минут, чтобы забрать письмо и скрыться от приближающихся людей Тэнрё.
Неожиданно прямо в пень прилетела стрела, и шпион отскочил, сбрасывая книги. Судорожно заозирался, и будто догадка как порох вспыхнула в его голове. Он проследил взглядом за невидимым узором на земле и припал к ней, выуживая из нее сверток из холщовой ткани.
Каэдэхара следил то за приближающейся группой, то за человеком Кандзе, пока не удалось вглядеться в фигуры клана Тэнрё. Сара возглавляла отряд. Он мог догадаться и раньше.
— Держите его!
Первая команда была отдана, и самураи за ее спиной бросились в бой. События разворачивались не самым лучшим образом.
Повязав лицо, Каэдэахара бесшумно спрыгнул с дерева. Притаившись, точно тигр ришболанд, прошел вдоль обрыва и подобрал с земли кусочки засохшего грунта. Кадзуха не был хорош в метании предметов, да и привлекать внимание было рискованно, но на кону была их безопасность, и он решился на бросок твердой земли, которая в полете и так распалась на крохи.
— Проверьте, есть ли у него Глаз Бога, — бросила Сара откуда-то.
Точно снег из грязи накрыл одного самурая, и Кадзуха скользнул вниз по склону горы, переходя на бег. Возмущенные восклики раздались за спиной, он отвлек их на себя, но они не могли его увидеть, потому что его черное кейкоги сливалось с темнотой наступившей ночи, и только выбившаяся красная прядь из-под повязки любопытно поглядывала вперед него. Четыре самурая и их генерал. Четыре самурая и их генерал. Он повторял это про себя, разрабатывая план действий.
Человек Канздё бежал далеко впереди, прижав руку под сердцем. Пугающая мысль пронеслась в голове Каэдэхары, но затем он разглядел лоскут, который тот прижимал к себе. Крови не было.
Четыре самурая и их генерал.
«Недооцениваете капитана?» — усмешка чуть не сорвалась с его губ, самураи бежали точно в его сторону, но Сара даже не смотрела на него.
—
Подхваченный ветром, омытый грозой, — плавными движениями он вынул меч из ножен и сделал шаг из тени, вращая оружие в руке.
Его главная цель — Сара, действующий генерал комиссии Тенрё, нанесший ему глубокую рану всего несколько полнолуний назад. В глобальной картине Сара была бы слоном на шахматной доске, но сейчас она была ладьей, которую нужно было устранить незамедлительно.
Самураи один за другим бросались в бой. Искры слетали с бьющихся друг о друга клинков, крупные противники налегали своим весом, но Кадзуха уворачивался от их грубых ударов и несколькими выпадами выводил из строя.
Четыре самурая и
их генерал.
Сара натянула тетиву, но целилась она отнюдь не в Кадзуху. Он бросился вперед и разрезал ее стрелу только оторвавшуюся от ее пальцев пополам. Только тогда ее глаза заметили его.
Она повернулась вбок и увидела павший отряд, тяжело встававший на ноги, и два конца одной стрелы, лежавшие поодаль друг от друга. Кадзуха понял, что шпион главы Кандзё ушел, когда перестал чувствовать его запах. Он было собрался отступить тоже, но Сара в одну секунду достала следующую стрелу и выпустила ее в него, сделав несколько шагов назад. Стрела чуть не засела в его легких. Его тупой клинок со звоном отбил ее.
—
Хоть раненый, слабый, расправлюсь с тобой.
Он не был уверен, что говорил это именно ей.
Занеся клинок, Каэдэхара сошелся с ней в бою. Она отступала на два шага, три, пускала в него стрелы и искусно уворачивалась от ударов, словно змея увиливающая от хватки. Но вот она оступилась. Ее стопа вошла ровно в ямку в каменной плите, отчего лодыжка малоутешительно согнулась, наверняка пронзая жгучей болью. Один взмах старого клинка разделял ее от смерти, и Кадзуха замахнулся. Сара выбросила руку вперед, чтобы защититься от удара спинкой лука, но этого не пришлось делать, потому что Каэдэхара больше не сдвинулся с места. Он не собирался ее убивать, только напугать, если Кудзё Сару возможно напугать. Но она нашлась чем ответить. В какой-то момент в ее руке оказалась стрела, которую она тут же воткнула ему в ногу.
Искры перед глазами. Он зажмурился и сделал шумный вдох. Полоснул мечом ее по кисти и отшатнулся. Она, что-то сказав, отдернула свою руку и бросилась к отряду, пытаясь игнорировать боль в стопе. Кадзуха тоже поспешил ретироваться, хотя бы потому, что голосов вокруг стало больше, а путей отступления все меньше.
— Ужин готов! Все к столу! — завопил Дэмин, помогавший накрывать стол, этим вырывая Каэдэхару из мыслей.
Остров Каннадзуки он связал с этим боем и ночью, когда на их корабле появился таинственный гость.
Кадзуха смотрел в ночной морок ещё некоторое время, наслаждаясь морским воздухом, пока взгляд его не упал на каюты, у которых крутился Люши, перебирающий пальцы.
— Здравствуй, Сюй Люши.
Юноша глядевший себе под ноги, пока наворачивал круги, вздрогнул.
— Ох, Здравствуйте, старший помощник!
— Чем занимаешься? Почему не идёшь к остальным? — он украдкой посмотрел на толпу у стола, приготовившейся к совместному ужину.
— А… — тот робко улыбнулся, — Вспомнил! Я не поднял табуретки с трюма! — его глаза забегали и он ускользнул, один раз обернувшись на Кадзуху.
Каэдэхара посмотрел в сторону уже накрытого стола и на множество табуреток вокруг него, задавшись вопросом, за какими еще табуретками тому пришлось спуститься. Нервозность матросов при нем забавляла его первое время. Неопытные юнги видели в нем ходячий алтарь для поклонения, пример для подражания, в то время как Каэдэхара просто хотел быть им товарищем. Вот и сейчас поймав взгляд кого-то из накрывающих на стол юнг, он приветственно кивнул, а юноша вылил суп из чаши прямо на соседа, вопящего ему, чтобы отвис. Заметивший перепалку между младшими третий помощник цыкнул на них и отсалютовал Каэдэхаре издалека. Все ждали капитана и приступить к трапезе они могли только если она или старпом садились за стол. Но Кадзухе присоединяться пока не хотелось.
Сёдзи слева от него были обыкновенным элементом декора и гранью между комнатой и палубой, но теперь они сделались предметом его любопытства, словно то, что было за ними, магнитом притягивало взор.
— Кадзуха?
Он не сразу осознал, что стал жертвой месмеризма, пока Бэй Доу его не позвала.
— Идешь?
Кадзуха кивнул, вышел вперед и тут же обернулся, потому что женщина осталась стоять. Она подошла к двери и легко постучала по деревянной раме. — Я вхожу, — огласила она и исчезла за ней. Скользящие створки плотно закрылись.
Каэдэхара не был излишне любопытным, но сейчас почувствовал себя так, словно ему не сказали чего-то важного. Он отогнал от себя мысли и двинулся к столу, где его тут же стали шумно приветствовать.
Он сел справа от места капитана, и матросы получили добро приняться за трапезу. Крепкая выпивка, соленые закуски и веселая болтовня длилась с полчас, и матросы, разморенные всем перечисленным, чувствовали себя свободнее в компании старпома. Кадзуха и сам мельком улыбался их шуткам, прикрывая губы пиалой с вином. Экипаж не видел, как сёдзи за их спинами бесшумно отворились, но Кадзуха заметил, что в полумраке из комнаты выходит фигура.
Капитан.
Она не задвинула за собой дверь и уверенно направилась к ним.
Затем от нее отделился еще один силуэт.
Широкие поля шляпы, прямые плечи, бесшумный шаг.
То ли история про наследника Райден так подействовала на Кадзуху, то ли воспоминания о прошедшем вечере утомили его, но внутри образовалось неприятное чувство от сказанной ранее грубости. Ему хотелось подбодрить новичка.
— До дна! — воскликнули прямо у уха, и Кадзуха перевел взгляд на Чжун Цзо, делающего вдох, чтобы опрокинуть в себя алкоголь.
— Позвольте, — попросили неуверенно с другой стороны — юнга ждал разрешения долить ему вина в чашу. Старпом кивнул, подставляя пиалу. Все вокруг только и занимались тем, что пытались его отвлечь.
— Капитан здесь.
Экипаж встал со своих мест, образуя плотный полукруг перед Бэй Доу. И она улыбнулась, хлопая младших по спине. Их коллектив можно было назвать дружным и сплоченным, благодаря доверию, которое в них поселила Бэй Доу. Старшие матросы учили младших уважению к капитану и к друг другу. Кадзуху вот взяли на борт, когда «Алькор» стоял в инадзумском порту на острове Рито много лет назад. Тогда Каэдэхара был совсем юношей, что только начал свои приключения, скрашенные верой в свободу и разговорами ветров Барбатоса. Случайное знакомство с Бэй Доу привело его на корабль, где экипаж почти сразу принял его в свои ряды. Он считал, что его острый слух и обоняние обеспечили ему высокое положение на корабле, когда как роль еще сыграло его чувство справедливости.
И ведь никто бы не поверил, что теперь он числится среди особо опасных преступников в стране, которой посвятил немало хайку.
Матросы расступились, и, когда Бэй Доу села на мягкую поверхность табуретки, опустился и Кадзуха. Когда напротив опустился новичок, на палубу обрушилось тяжелое молчание. Каэдэхара взглянул на вдруг переставших гудеть матросов — те с негодующими лицами пили саке.
— Капитан, свежайшая рыба и вкуснейшая лепешка, попробуйте, — к Бэй Доу приблизился кок Шень, кладя перед ней ткань с теплой едой, и нарочито важно отошел, искоса глянув на несуразную шляпу слева.
— Ты хотел сказать «вкуснейшая рыба и свежайшая лепешка»? — спросила она, улыбаясь, и кок резко рассмеялся.
— Вы меня подловили!
Кадзуха не понял смысла шутки, пригубил пиалу, чтобы не улыбаться вынужденно, но кок Шень продолжил смеяться, и краем глаза Каэдэхара заметил, что юноша в шляпе потер ухо.
— Приятного аппетита, братцы! — воскликнула Бэй Доу и подняла пиалу над столом, призывая всех пить вместе с ней.
Стол бывал богато накрыт только на вечера, когда весь экипаж собирался вместе. И механики, и бойцы, и помощники капитана, и даже профос, которого младшие сторонились. Пожалуй, даже сам Каэдэхара его сторонился. Еда и выпивка со всех уголков Тейвата завлекала своим разнообразием, но Кадзуха не ел. Смотрел на еду, пытаясь пробудить аппетит, но в горло и кусок не лез. Так продолжалось четыре месяца. Он почтительно улыбался, когда кок предлагал что-то, но тарелка его оставалась пуста до самого конца ночи, только пиала его опустошалась и наполнялась вновь.
Кадзуха опустил взгляд на чашу в руке, когда не смог больше смотреть на вяленую рыбу. Пить он тоже больше не мог, потому отложил чашу и поднял голову. На противоположной стороне сидел новичок. Лицо скрыто за полями шляпы, только сжатые губы видно из-под нее. Каэдэхара, как ценитель всего прекрасного, не мог не остановиться на головном уборе, украшенном множеством подвесок, которые плавно покачивались то ли от ветра, то ли от качки судна; на струящейся вниз вуали, разделённой надвое. Но при всем этом, его больше интересовало значение пурпурных символов и смысл в таскании такого головного убора, ведь назвать его практичным проблемно, поскольку он, судя по всему, тяжелый.
— Капитан, — он обратился к Бэй Доу, молча наблюдавшей за командой. Он хотел запросить подробный план дальнейшего ведения судна и раздачи распоряжений матросам, подсознательно намереваясь привлечь внимание новичка звуком своего голоса, но как только губы его раскрылись, чтобы продолжить, шляпа напротив двинулась наверх, открывая ему тайну незнакомого лица.
Ледяной взгляд полоснул прямо по лицу.
— Да, Кадзуха? — Бэй Доу ответила не поворачиваясь, она внимательно следила за тем, как несколько юнг прятали фрукты под рубахи, ребячески посмеиваясь. Когда поняла, что все шутки ради, обратила свой взор на него. — Ты в порядке?
Кадзуха безмолвствовал, затаив дыхание. Выпитый алкоголь туманил разум. Иначе он не мог объяснить того, что увидел. Воспоминания ворохом страниц пытались сопоставить это лицо с кем-то из прошлого. Тяжесть в руках. Снова держит тело в них? Почему влага на пальцах? Разлил саке. Глаза его стали стеклянные то ли от мерцающего огня в лампаде перед ним, то ли от ужаса мыслей, настигших его. Он не контролировал своё лицо в ту секунду, и оно отзеркалило то, что увидело перед собой — холод и разочарование. Застолье стало неловким и напряженным, юноша в шляпе буравил его взглядом.
— В полном, — Каэдэхара слабо улыбнулся женщине и опустил взгляд на разлитую жидкость. В пиале все еще плескался алкоголь, и он отлил его в другую чашу, которую помощница профоса собралась уносить. — Чжун Цзо, будь добр, подай мне кувшин с водой.
— Что ты хотел сказать? — спросила Бэй Доу, отпихивая руку Хай Луна, что подливал вина ей в пиалу. Она следила, как Чжун Цзо, привстав, наливал старпому воду из кувшина.
— Ешьте, пока не остыло. — тон Каэдэхары существенно изменился.
В тот вечер он больше ни разу не поднял глаз от своей забинтованной руки.
Спустя полчаса Бэй Доу отдала приказ отправляться на боковую, обсудив ночное дежурство. Она, изрядно пьяная, ушла чуть позже Кадзухи, который покинул застолье почти сразу, сославшись на необходимость проверки погодных условий. Будучи пьяной, она не обратила внимание на несвойственное ему проявление равнодушия и глупую причину для отказа от веселья за столом, как и не подумала о том, что старпом уж точно не полез бы наверх смотреть на небо в таком состоянии. Но она привыкла к потухшим глазам и грустным улыбкам, которыми он ее ободрял, чтобы не переживала. Другого и не следовало ожидать, он кардинально изменился после гибели товарища.
Так прошел вечер, и к началу ночи стол наполовину опустел.
— Старпом похоже ещё не оправился после падения… — Дэмин раздосадовано вздохнул, собирая использованные пиалы со стола. — Ни кусочка не попробовал, — сказал он о фирменном пироге кока.
— Да, совсем грустно смотреть. Это он из-за Глаза Бога такой? — его шепотом поддержала помощница профоса.
— Эй, не выставляйте его каким-то слабаком, ясно вам? — прикрикнула Фу Жун, шикнув на них. — Сдался ему этот кусок стекла.
— Будто сама не хотела бы получить Глаз Бога, — фыркнул Чжун Цзо.
— Не больше чем врезать тебе, — пригрозила она. Чжун Цзо хохотнул, а младшие сконфуженно сжали плечи.
— Ты не мне задницу надирай, а врагам, — парировал он, указав на неё пальцем. — Какой от тебя толк, если создаёшь проблемы внутри команды? Даже вон, от этого, — он кивнул на новичка, как на элемент декора, который ничего не видит, не слышит и не говорит, — и то меньше проблем.
— Кто бы говорил, верзила.
— Давайте успокоимся, — Сюй Люши привстал обращая ладони к ним двоим, когда Чжун Цзо вскипел, собираясь вылить множество проклятий. — Сегодня ведь наш совместный ужин, да и с нами новый член экипажа. Не будем портить его впечатление, — он улыбнулся и затем сжал губы, надеясь, что в его фразе было достаточно дипломатичности.
Взгляд Фу Жун скользнул к молчаливой фигуре в конце стола.
— Эй, ничего не хочешь сказать? — обратилась она к нему.
— Нет, я вовсе не это имел в виду, — спохватился Сюй Люши, взглянув на новичка.
Тот держал в руках чашу, наполненную жидкостью. Лицо его скрывала шляпа, и, когда он поднял голову, Фу Жун столкнулась с ним взглядом, однако ощущения были такие, будто они сошлись в бою. Холодный и пронизывающий, равнодушный и пугающий.
— Чег…ик-уставился? Говорить сегодня будешь? — Хай Лун, до безумия пьяный, посмотрел на него осоловело. Саке в его переполненной чаше уже собирался пролиться на стол из-за того, что он тряс рукой.
Фигура перед ними возвысилась, юноша сделал шумный вдох, и в ту секунду экипаж задрожал.
— Твоя одержимость выслуживанием перед капитаном до одури нелепа, Фу-как-тебя-там. Чтобы добиться одобрения, сделай что-то большее, чем просто безмозглое избиение прохожих. Ваши шутки бессмысленны, потому что построены на хрупкой конструкции из пьяных комментариев затуманенного разума, а теперь когда даже это не приносит радость, вы решили сделать шутом меня. Чего ещё следовало ожидать от шайки тупоголовых людишек, которые волей судьбы оказались на одном судне, — Дэмин выпучил глаза. — Тряпка из сукна совершенно не пригодна для вытирания пятен и сбора мусора, ее пускают на пошивку тёплой одежды. Ты размазываешь грязь по столу, а не собираешь ее. Ваши чаши отвратительно вымыты, потому я даже не прикоснулся к ним, несмотря на жажду мучившую меня весь день, а алкоголь, к слову, провоцирует обезвоживание. Одна чаша алкоголя — две чаши воды, вы тратите запасы в двойном объёме, даже не заботясь о том, что ресурсы на корабле исчерпаемы.
Су Лин, сидевший в другом дальнем углу, усмехнулся:
— Вот ведь мерзкий мальчишка.
Второй и третий помощники, собиравшиеся уйти втихую, заинтересованно остановились. Очки с лица первого поползли вниз, но тот этого даже не заметил.
Юноша на этом не остановился.
— Раз мне выпала честь говорить, то хочу обратить ваше внимание на застрявший парус с левого борта и свободный штурвал, спокойно вертящийся себе в разные стороны. Ты, — от ткнул пальцем в пьяного штурмана, — даже не закатал рукава перед тем, как взяться руками за кусок рыбы, а потом этими же руками касался штурвала, оставил на нем жирные пятна и ушел, не подперев ничем. Ты, — Дэмин, сконфуженно перебирал тряпки из сукна в руках, когда новичок ткнул в его сторону пальцем, — ты знаешь, что ткань, от которой ты оторвал этот лоскут, лежала на полу за пыльными бочками? Это все ваша безалаберная работа. Посмотрите на это внимательно и подумайте о том, что вы до безумия безобразно выполняете свои обязанности. Ты, — Чжун Цзо вскинул недовольный взгляд, — ты слишком шумный. И ты! — Люши, смотревший на него грустными глазами, встрепенулся. — Заканчивай здесь быстрее. Ты не закончил говорить о чрезвычайных ситуациях на судне, — добавил он, принудив себя.
На корабле застыла такая тишина, будто маг бездны поймал их корабль в большой водный пузырь и оторвал от моря. Никто еще не отчитывал их как прошкодивших малолеток.
— А я вам говорил, из его рта только проклятья вылетают!
— Раз мы заговорили об обязанностях, — прогремел голос Чжун Цзо, его круглые глаза впервые сердито сузились, — ты знаешь, как исправить положение паруса?
Новичок смерил его неодобрительным взглядом, скрестив руки на груди. Ответа у него не было. Чжун Цзо повернул его за плечо.
— А знаешь, как выполнять указания старшего по чину? Сейчас объясню. Я говорю «молчать», и ты закрываешь свой рот.
На это новичок смолчать не сумел. Его брови поползли вверх.
— Тоже поделюсь непрошенным советом. Молчание в данном случае спасет жизнь тебе. Работать обеими руками легче, чем одной, это неопровержимый факт. Не вынуждай меня усложнять тебе жизнь, — могильным голосом отсек он.
— А ты на меня…ик-не наговаривай! — встал Хай Лун, он запнулся за ножку табуретки и свалился на стол. — Я рукоятки с двух сторон подвя…ик-зал.
В этот момент судно характерно качнулось, сбив некоторых с ног. Новичка это не коснулось, он лишь схватился за стол, в то время как даже огромный Чжун Цзо упал под весом влетевшего в него Хай Луна, только один человек исчез — Люши.
Юноша поглядел по сторонам, не увидел ничего в ночном мраке и прищурился. Су Лин посмеивался с поднимающихся товарищей, Фу Жун — раздраженно пыхтела, Хай Лун лез обниматься к Чжун Цзо за то, что поймал его.
А Люши появился так же быстро, как исчез. Бросил на него быстрый взгляд, улыбнулся и подошёл к товарищам, чтобы успокоить разъяренного Чжун Цзо.
Когда закуски со стола были убраны, последняя лампада погашена и все стулья спущены, Люши, не пивший этот вечер, остался дежурить, но перед этим попросил новичка задержаться. Тот был чрезмерно бледен. Сам скрылся в трюме и появился через некоторое время с мешком в руках. Новичок торопился уйти, но у него было незаконченное дело.
— Ты не прикоснулся к еде, — Люши протянул ему вещицу, — я припрятал немного. И ты говорил, тебя жажда мучила. Перед тобой стояла чаша, в которую старпом отлил своё вино, не доглядел.
Долгое молчание со стороны новичка его смущало, но, несмотря на это, он предельно внимательно смотрел в его синие глаза, пытаясь что-то разглядеть, будь это летящая пощёчина или ростки дружеского отношения.
— Хах, — смешок слетел с его губ, — я что, похож на шелудивого пса, которого надо подкармливать? — глаза его были безумны, и Люши больше не хотел рисковать.
— Ладно, забудь, — отступил он на пару шагов, убирая мешок на ближайшую поверхность. Из таких имелся только стол с картой и маленькими фигурами под навесом. — Я хотел как лучше.
«Не ведись», — приказал себе юноша в шляпе.
— Ты что, помощник профоса? — скептически сощурился он.
— Нет, — смущенно ответил Люши, отворачиваясь и занимая чем-то руки, — у меня привычка такая — следить, чтобы все было, как надо.
— Чрезвычайная ситуация на судне, — напомнил новичок резко, будто разговора о должности Сюй Люши не было, — как будет вести себя экипаж, если с капитаном что-то случится? Как изменятся роли?
Люши посмотрел на него иначе. Если до сих пор он видел в нем простого грубияна, то теперь в голову закралась мысль о том, что он потенциально опасен.
— С каждым годом в море все больше водного транспорта, — начал он издалека. — Это связано с тем, что так удобнее перевозить большой груз или большую группу людей. Но нередко случаются катастрофы. В сезон дождей их больше всего, — Люши, прошёлся по палубе, а обернувшись, увидел, что новичок и с места не сдвинулся, глядя в одну точку нечитаемым взглядом. — Море штормит, и из-за слишком большой разницы в температурах водной поверхности и воздуха образуются туманы. Ветер внизу и наверху разный.
Сюй Люши, заметив, что активно жестикулирует, остановился. На удивление, потенциально опасный грубиян оказался молчаливым слушателем и даже не указал ему на это.
Полночи на верхней палубе звучал голос матроса, затем и он затих.
Первый день нового месяца встретил «Алькор» чистым небом и ярким солнцем. Такое нельзя было сказать про экипаж судна. На заре команда начала выползать из своих спальных мест, и при том каждый вышедший выглядел хуже предыдущего.
Рядом со штурвалом стоял человек, которого они ожидали увидеть в последнюю очередь. Новичок обернулся, уперев руки по бокам, словно готовился раздать им поручения.
— Ты что здесь делаешь? — подбежал Хай Лун, проверяя устройство на целостность.
— Вытираю следы твоего вчерашнего преступления, — брезгливо бросил он. — Чего уставился?
На самом деле юноше были интересны чертежи штурмана, на которых был детально описан путь их судна, потому пришлось придумать причину, по которой он подошел так близко. Грязный штурвал его и вовсе не заботил.
Немного отойдя, он добавил:
— Шучу, я обтер рукоятки ядом, — он махнул рукой, наслаждаясь реакцией экипажа и воплем Хай Луна, отскочившего от штурвала.
— Ты сделал что?!
Юноша пожал плечами.
— Контролируй себя, выпивала.
— Ах ты мелкий! — вскинулся тот снова. Вместе с ним где-то позади младший юнга занес швабру, зло надувшись и был тут же схвачен одним из матросов, чтобы не влип в неприятности. — Тебе даже приближаться к штурвалу запрещено!
— Получается, убить экипаж, направив судно на рифы, входило в план маршрута? Подожди, я это запишу.
— Решил теперь праведника из себя строить? — нахмурился боцман, поставив руки по бокам.
— Да вы, пугливые создания, даже слова моего не стоите.
— О, Архонты, ни свет ни заря, они уже голосят как петухи на рассвете, — голос Бэй Доу волной окатил всю палубу, когда она вышла из каюты. Команда вновь зашевелилась, убежденная, что капитан разберётся с возникшей проблемой и вышвырнет новичка за борт. — Что вы не поделили?
— Доброе утро, капитан! — поприветствовал ее отряд бойцов, которые обычно тренировались где-то в стороне и никого не трогали. Их прозвали «Стрелой» за быструю реакцию и стремительную технику в бою с врагами, но новичок предпочитал звать их кучкой хиличурлов, поскольку считал их такими же бестолковыми и шумными. Самый выдающийся из них был Ибуки — серьёзный юноша с иссиня-чёрными волосами, собранными в короткий хвост — его навыки позволяли ему зваться Магом Бездны.
— Недоразумение, капитан, — отрапортовал он, повернувшись к ней корпусом.
— Капитан, у нас к Вам серьезная просьба, — заговорил Чжун Цзо.
Но Бэй Доу не смотрела на них. Она скрестила руки на груди, встав прямо перед юношей в шляпе.
— Тебе так нравится орать? Тогда лезь наверх и докладывай об обстановке в море. Твой громкий голос нам очень пригодится.
Ему пришлось задрать голову, чтобы уперто глядеть ей прямо в глаз, точно так же скрестив руки на груди.
— Сюй Люши!
— Бегу, капитан! — донеслось откуда-то из-за спин матросов. Люши бежал, завязывая бандану на голове.
— Закончил с его обучением?
— Ох, с теорией мы почти закончили, капитан, практическая часть еще не…
— Отлично, отправляйтесь наверх, — прервала она его, — и сними шляпу как подниметесь, на солнце загоришь, а то белющий такой… — она хлопнула юношу перед собой по плечу, и он неприятно поежился.
— Верно, капитан. Хоть чем-то полезным займется, — назидательно кивнул Хай Лун и тут же нахмурился, заметив что-то в небе. — Вот пакостница! — крикнул он.
Два дня за ними следовала птица и испражнялась точно на штурвал и штурмана. Экипаж, за исключением профоса, которому пришлось убирать, и Хай Луна, который получил от этого мало удовольствия, знатно повеселел после первого раза. После второго Хай Лун поклялся своей честью сделать из нее отбивную. И вот он бросился наверх, выхватив швабру у юнг. — Вернулась? Сейчас я тебя!
Пока он оголтело махал матросской метлой-мочалкой, прогоняя птицу прочь, над его головой пролетел нож. Он с треском вошел в красное дерево, затыкая существо, схваченное в полете, и штурмана, выкрикивающего проклятия.
Кровь брызнула прямо в лицо мужчине.
— О, Архонты, — прошептала Фу Жун, передавая словами состояние всей команды, наблюдавшей за происходящим.
Юноша в шляпе, только что позаимствовавший этот кухонный нож со стола, безучастно размял запястье и двинулся к вороньему гнезду, не сказав ни слова, хоть и получил долю наслаждения от тишины, легшей на палубу.
Прибитая за глотку птица один раз качнулась в сторону и замерла.
— Эй, — окликнула его Фу Жун, и юноша полуобернулся, — давай поборемся на руках? — при этом вид у неё был такой, будто перед ней вывалили мешок моры.
Профос, разинув рот, глядел на окровавленную и пробитую мачту. Зубы его клацнули, и лицо исказилось в злой гримасе, когда он быстро повернул голову к тому, кто бросил этот нож.
— Ну ничего, — прошипел он, но никто не услышал, — на каждую рыбу найдется рыба крупнее.
Взбирался юноша наверх слегка заведенным — безразличие растворилось в нахлынувшем мандраже, и пальцы, цеплявшиеся за веревки лестницы, ощутимо задрожали.
Следом поднимался Люши, что с одной стороны унимало тревожные мысли, но с другой стороны беспокоило сильнее — что этот хлюпик сможет сделать? Завопить да и только, а криками отбитым ягодицам не поможешь.
— Капитан, Вы правда хотите оставить его на корабле? — услышал он чье-то недовольное. Знал, что так будет, потому не реагировал.
Когда закрывающие обзор паруса наконец закончились, и на виду показались борта гнезда, он понял, что больше не хочет спускаться. Один рывок и он глядел на бескрайнее море, окружающее его со всех сторон, играющее с лучиками солнца на ряби воды. Весь мир словно на ладони. Душа его наполнилась ликованием, будто он уже достиг своей цели, одной единственной мечты. Даже ветер здесь был совсем другой, и чувство, что он может правит здесь всем, опьянило на долю секунды. Глубокий вдох, мышцы его лица непроизвольно расслабились, но Люши пыхтел за спиной. Он бы соврал, если бы сказал, что не хочет сбросить его отсюда, чтобы не мешал и не видел изменившегося лица.
Он не хотел слушать, что тот рассказывает, смотреть, как тот жестикулирует, не хотел показывать, что слышит и смотрит.
— …Необходимо настроить паруса под ветровые и волновые условия… По возвращении из дальнего плаванья её второй помощник всегда берет с собой в таверну моряков, у которых этот поход был перв-
— Почему второй помощник, а не старший? — перебил он, услышав только кусочек его рассказа. Его не сильно интересовала сама история. Из какого-то принципа хотелось придраться, но Сюй Люши словно даже не обратил на это внимания.
— Старший помощник другой, — он возвел глаза к небу, улыбаясь солнечным лучам. — Старший помощник сдержанный и ответственный. Он добр и справедлив, я знаю это, хоть мы и видим целыми днями, что он следит за морем и разговаривает только с капитаном. А еще он мастер своего дела, у него такой слух, что он сможет услышать тебя даже, — он привстал и посмотрел вокруг, — даже под водой, — он показал пальцем на море под ними, — глубоко-глубоко под водой. Он все равно тебя услышит. И запах твой почувствует.
— Ага, а еще у него плавники вместо ног и крылья, как у серебряной бабочки. Дикость какая-то… — фыркнул юноша и не стал слушать дальше.
—… А! Там он рассказывал им историю о том, как в прошлом Южный Крест ушёл в неизвестные моря, чтобы бросить вызов неизведанному, и попал в ужасный шторм… — Люши болтал без умолку, завязывая узлы на веревке. Он был так увлечен рассказом, что даже не удосужился проверить, слушает ли его собеседник вообще.
За длинной речью последовал глубокий вдох.
— Я мечтаю стоять там, рядом с капитаном. Жить в море, странствовать по миру и покорять воды Тейвата. Я хочу быть там со всеми, — Люши скрестил руки на краю бочки, уныло глядя на экипаж собирающийся внизу, — но я единственный оторван от них.
Подумав, он добавил:
— Хотя теперь и ты, но тебе все равно на это, — он развёл руки. Почему-то все на этом проклятом корабле напоминали новичку человека из прошлого. — Ты даже имени своего не говоришь. Наверное, уйдёшь сразу, как доплывем до первого острова.
— Бэй Доу дала мне имя, — сухо бросил тот, будто оно пришлось ему не по вкусу.
Сюй Люши выпрямился, вылупив на него изнывающие от любопытства глаза, так и прося ими «Ну же, не томи».
— Скара, — повёл плечом, отвернувшись к морю.
Люши вздохнул мечтательно.
— Скара, — попробовал он на слух, понимая, что теперь может звать юношу по имени, — Капитан Бэй Доу спец во всем, да? — заулыбался он.
Скара не принимал его позицию. Все, о чем он мечтал — это покой и тишина, и находиться там внизу со всеми — антитеза тому, к чему он тянулся.
«Шумно и тесно. Раздражает», — думал он, глядя на них, улыбающихся.
И взгляд его заскользил по кораблю и за его пределами. Штурвал и устало улыбающийся Хай Лун. После выпитого, он все утро не мог прийти в себя. Скара хорошо запомнит этот вечер. Бэй Доу, наведавшаяся в его каюту, на удивление спокойно поговорила с ним и обсудила имя, которым его могли бы звать, ведь Скара нужен ей в дальнейшем. Он скептично отнесся к ее словам, но позволил ей делать, что хочет. Новое имя звучало не так уж и ущербно. Но дальше следовал инцидент за столом и эта красная прядь. Новобранец бывал эмоционален лишь в приступах агрессии, но вчера лавина его чувств чуть не перевалила за выстроенную стену равнодушия. Сначала он посчитал это игрой разума, вышедшие из-под контроля фокусы шляпы и смесь миров; что силуэты из прошлого ожили, что разум его помутнился, и все ему привиделось. Но оказавшись с ним за одним столом, Скара чуть было не испортил все. Доля секунды, чтобы рассмотреть его лицо, увидеть в нем ошибки прошлого, разочароваться, разозлиться, но под конец быть убитым изнутри. Будто ножом вскрыли старую рану, в которой застрял наконечник стрелы, но его не вытащили, и рану оставили заживать вместе с ним. Снова.
Тренирующиеся бойцы, неумело держащие копья в руках, свежий воздух, бьющий в лицо, лязг клинков, кующееся железо — все это слишком знакомо. Прикрой глаза и ты снова в Татарасуне много лет назад, и там, где должно биться сердце так же немного тянет, то ли от ностальгии, то ли тоски; но не красные паруса и человек, сливающийся с ними. Сначала он думает, что ему показалось, но приглядевшись, он видит красные одежды. Человек, что носит лик, ненавидимый Скарой.
— Ты такой чистюля и хорошо говоришь, но ещё ты грубый и не боишься крови, так откуда ты? — взялся за свое Люши.
Но Скара не собирался проваливать «экзамен» в третий раз. Сближаться, доверять, быть преданным. Поэтому проигнорировал вопрос.
— Обед! — завопил Дэмин, зазывая первую группу обедающих. Через полчаса ему предстояло срывать связки во второй раз, чтобы созвать вторую группу.
Люши вскочил.
— Я так голоден! — сказал он, поправляя повязку и заправляя волосы под нее. Его руки немного дрожали из-за того, что он не позавтракал. — На закате боцман будет задавать тебе вопросы. Ты запомнил все, что я тебе рассказал? — наблюдавший за ним Скара моргнул, а потом махнул на него лениво рукой, чтобы уходил.
Хохотнув, Люши спустился вниз.
Безмолвное небо было чистым, когда Скара смотрел на него пустым взглядом. Он сидел, подперев голову рукой, не было слышно ни единого звука с верхней палубы. Рукава он закатал от жары, сандалии с ног снял, пока никто не видит. Тяжело вздохнув, он откинулся на борт бочки и уставился на палящее лицо солнце. Была цель, не было сил.
— Сожги меня, — произнес он бесшумно.
— На море смотри, а не птиц считай! — крикнула Бэй Доу откуда-то снизу, заметив, что шляпа его пропала из виду.
— В бездну твое море! — бросил он ей в ответ, переваливаясь через бочку, в которой сидел. Цокнув, он вернулся к работе.
Первой точкой их визита был Ли Юэ. Скара настаивал изменить маршрут, но воля капитана была непреклонна — та задавала неудобные вопросы. Почему проник на корабль, он не признавался самому себе. Откуда явился, он мечтал забыть. Кто он такой по сути своей? Пожалуй, единственный вопрос, ответ на который у него был, но скрывал старательнее любой другой существующей тайны, надеясь, что тайной это станет и для него самого. Бэй Доу велела не врать, но она не уточняла, о чем именно не врать. Поэтому, если он хотел доплыть до назначенной точки, ему следовало соприкасаться с капитаном как можно реже или хотя бы не провоцировать экипаж, чтобы не выдать себя и вагон рассказанной лжи.
Ветер, что до этих пор мучил его годами безмолвия, неожиданно принес ему пару слов. Скара хмуро прислушался к ним, вставая, чтобы взглянуть на матросов внизу. Те в кои-то веки начищали ножи молча, обедающие тоже молчали. Тогда впередсмотрящий взглянул на другую сторону корабля.
На корме одиноко сидел старший помощник, который исчез после их встречи. Он глядел куда-то вдаль — на очертания островов Инадзумы, оставленных позади. Скара даже представить не мог, какие в тот момент мысли провожали Каэдэхару. Он лишь видел, как губы его выпускают слова, и некоторые из них, выбиваясь из множества других, летят прямо к Скаре.
Только он открыл рот, чтобы что-то сказать — он сам не знал, что — губы раскрылись сами собой — Бэй Доу вновь сделала ему замечание, и какой-то матрос засмеялся. Скара не заставил его долго ждать и сбросил сандалию прямо ему на голову, ничуть не скрывая своего злорадства.
Старшего помощника он больше не видел.
Оставшись в одиночестве, он стал вспоминать прошедшие дни. Телесные раны затянулись, но дрожь в теле возвращалась, ноги подкашивались в самый неподходящий момент, пальцы еле держались за шляпу и борта, голос становился хриплым, и Скара ничего не мог с этим сделать. Как бы не свалился прямо перед командой, увидят, что слаб, и жизнь на судне станет пыткой. Постоянное чувство тревоги порождало самые худшие фантазии в голове: за ним следят, за ним уже идут, его нашли.
Как подтверждение этого, за спиной раздался скрип, и он молниеносно обернулся, доставая спрятанный под поясом широких штанов нож. Никого не было. В какой-то момент ему показалось, что он слышит стук в своей груди.
—
Дзуши.
И дрожь от макушки бежит прямо к икрам.
Голос, звавший его, был в голове, немного отдаленный, неразборчивый. Он отскакивал от невидимых стен и возвращался к нему эхом. Скара чувствовал лукавую улыбку, знакомую и ужасно неприятную.
Он отшатнулся к краю гнезда, дабы опереться на него, не находя смысла в размахивании клинком. Глаза метались по пустому пространству.
— Дзуши, — призрачный голос снова его позвал. Скара взялся за голову, сжимая ее ладонями со всей силы. Нож с глухим стуком упал на дно гнезда.
Одной рукой вцепился в край бочки — ноги не держали — второй бил в висок, пытаясь выбить голос из головы.
— Подними голову, взгляни на меня, — напущенная печаль к себе не располагала.
— Нет, — прохрипел он. — Прочь. Исчезни.
Что-то давило на плечи, ему казалось, он сходит с ума. Если сначала он демонстрировал только холодное раздражение, то теперь сузившиеся зрачки и широко раскрытые глаза выдавали его страх перед противником.
Неестественный ветер не был на его стороне. Он путал его, срывал шляпу, бил в лицо, отчего юноше пришлось закрыть глаза. Голос пугал, пугало то, что он ничего не видел и ничего не мог сделать. Он медленно подполз к ножу и взмахнул им, даже не надеясь, что это поможет, встал на ноги, вытянув руку с клинком, и, не сумев нащупать борт за спиной, оступился. Потеряв опору под ногами, он испуганно втянул ртом воздух.
«Можно ли умереть, упав с такой высоты?» — спросил он себя, понимая, что будет больно.
«Лучше сразу умереть»
— Неоперившийся птенец не способен летать.
Ответ сам собой образовался в мыслях, как и руки, подхватившие его в падении. Но то была реальность. Голос был другой — спокойный, уставший, как снег, всю зиму покрывавший земли Снежной, как тихие темные вечера в холодной лачуге Инадзумы, но еще он был надтреснутый, как глухой звон разбитого в бою клинка.
Его перехватили, и Скара, ударившись глазом о чужое плечо, зажмурился. Осознание произошедшего не сразу настигло его, но стоило ему различить запах одежды, к которой он оказался прижат, он тут же распахнул глаза. Черное с красным хаори резало глаз. Его выпустили из рук раньше, чем он успел оттолкнуться сам, и он вновь полетел вниз, в этот раз с низшего расстояния. От затылка разошлась тупая боль по всей голове, когда он приземлился на спину, открыл глаза и увидел флаг на фок мачте. Тот будто насмешливо бил по воздуху, заставляя Скару чувствовать себя еще нелепее. Трос на грот-мачте легко покачивался, будто его только отпустили.
Несмотря на голоса, поблизости была только Бэй Доу и несколько шокированных матросов поодаль. Шляпа, с аккуратно подоткнутой внутрь вуалью, лежала справа от головы.
— Ты так не хотел работать, что решил сброситься оттуда? — спросила Бэй Доу, стоя над ним.
Скара был зол. Неимоверно.
Он раздраженно вздохнул, поднимаясь с пола и вместе с тем хватая шляпу. Отдернул свою руку и вцепился в лестницу, собираясь подняться обратно, найти ту тварь и истребить.
Но наверху ничего не было, ни людей, ни звуков, ни видений. Только нож, подтверждающий, что все случившееся было правдой.
Когда на небе показался месяц, ему позволили спуститься. Он утверждал, что вовсе не ждал согласия капитана, а сам решил, на что Бэй Доу примирительно кивнула.
— Через полчаса будет ужин, — предупредила она, а он, готовый уже уйти к себе, лишь цокнул показательно.
Он бы с радостью отказался, если бы прежние силы были при нем, но сейчас он ничем не отличался от этих людей. Разве что тем, что имел единственный адекватный взгляд на мир, коллекцию кинжалов и волшебную шляпу, в которую мог перемещаться. Хотя про коллекцию кинжалов ему стоило забыть, ведь они остались в прошлом, в которое он поклялся не возвращаться. Еще ему следовало забыть об упрямстве, что было сильнее воли к жизни, потому что именно из-за него он скрылся за раздвижными дверьми своей каюты и не присоединился к трапезе.
*
Алкоголя на столе не было. Только сытная еда и приборы для ужинающих.
— Стыдно признать, но я была так пьяна вчера, что уснула прямо на полу, — Бэй Доу хмыкнула, делая глоток воды из пиалы.
— Капитан, я точно помню, что помогла Вам лечь в постель, — Инь Син непонятливо нахмурилась, смотря на членов экипажа, дабы найти ответ в лице одного из них.
— Вчера ночью судно сильно качнулось, большая волна ударила по борту, — приврал Кадзуха, глядя на матросов у кают: Люши, сопровождающий повествование пышной жестикуляцией, и смотрящий в пол угрюмый собеседник.
— …Шансы на выживание были малы, но капитан сама схватилась за штурвал и…
Бэй доу проследила за его взглядом.
— Приятно видеть, что он подпускает к себе кого-то, — улыбнулась она, пригубив чашу.
— Почему Вы его взяли? — спросил Кадзуха в лоб. Каждый раз, смотря на него, он испытывал головную боль.
Бэй Доу не отвечала. Смотрела в свою тарелку немного задумчиво. Старпом не отводил глаза от неё, надеясь услышать ответ, который убедит и его. Бэй Доу всегда умела сказать слово, которое вдохновит и убедит в чем угодно. Он ждал, что и сейчас его плохие мысли рассеются одной ее фразой, но она вздохнула.
— Я не знаю, Кадзуха, — и он немного растерялся. — Я знаю только то, что он — не обычный прохожий. Что в нем есть некая важность и тайна, которая может сыг… Ах, не хочу говорить об этом здесь, понимаешь? — шепнула она ему, подавшись вперёд.
Каэдэхара не был удовлетворён.
— Понимаю, — кивнул вопреки этому. Бэй Доу точно видела больше, знала больше, и Кадзуха задавался вопросом, как она могла не разглядеть его?
— Он согласился принять имя.
Кадзуха широко распахнул глаза.
— Хаха, не смотри ты так. Он потом столько всего мне наговорил, — она сменила выражение лица, равнодушно полуприкрыв глаз и нахмурив брови. — «Хах, и это то, что смог родить ваш мозг за сутки размышлений? Делайте, что хотите».
Бэй Доу засмеялась, тихо комментируя его выходки. Кадзуха не мог утверждать, что был рад слышать это.
*
Ночь медленно осела на паруса корабля, окрашивая в их темно-красный. Верх судна пропал из виду. Скара один раз взглянул туда — Люши остался ему заменой на эти несколько часов.
После ужина боцман смеха ради устроил ему допрос и совсем не ожидал, что даже на самые каверзные вопросы новичок найдет ответ. С возрастающей злобой мужчина засыпал его вопросами, пока на «Как ускорить корабль без использования ветра и парусов?» не получил раздраженное «Это не волноход, придурок» и экзамен не превратился в общую потасовку, где Скара уворачивался от разных предметов и возвращал в полете брошенные ему тряпки и щетки, которые по чистой случайности прилетали матросам в лица.
Теперь у стола, за которым ела команда, никого не было, лишь еда и свежая вода. Палуба пустовала, только спина штурмана виднелась на подъеме у штурвала.
Еда, которую Скара показательно презирал, источала приятный аромат, теплая, свежая, никем не тронутая. Ноги сами его повели.
Рыбные и куриные шашлычки, лепешки, овощи и рисовые пампушки. Кувшин с водой и натертая до блеска без единого пятнышка чаша. Одна. Скара, едва заметно сглотнув, опустился на невысокую табуретку. Он задавался вопросом, почему никого нет поблизости только первые несколько секунд. Оказавшись так близко к еде, он понял, как был голоден все это время. Даже мысль об отраве не посетила его голову. Рука, чуть подрагивая, потянулась к деревянной шпажке с насаженными на нее кусочками курицы и грибами. Кто посмотрел, решил бы, что в глазах его стояла влага, но это отражался огонь, мерцающий в лампаде, как мерцала его еще не потухшая надежда попасть в Сумеру.
