***
- Раньше, когда ведьмы хотели послать угрозу, они просто убивали курицу и оставляли ее у тебя на пороге, - говорит Марсель. - Это довольно большая и зловещая курица, ты не находишь? - предлагает Элайджа, в миллионный раз осматривая большую рану на шее папы Тунде. Возможно, самая большая угроза, с которой они столкнулись с момента своего возвращения в Новый Орлеан, человек, который стал настолько могущественным, что уничтожил Ребекку и почти сделал то же самое с ним и Марселусом, и который буйствовал, питаясь жизненной энергией десятков вампиров. Теперь лежит тут. Мертвый. Именно так. Его доставили к их двери как подношение — или, скорее, как предупреждение. В кои-то веки Элайджа совсем не рад, что эта проблема, по-видимому, решилась сама собой. Это похоже не на конец чего-то, а скорее на начало. Все в этом вызывает беспокойство, начиная с того факта, что кто-то проник внутрь комплекса, чтобы оставить тело папы Тунде посреди двора нетронутым. Никто ничего не видел. Они либо использовали магию, либо Элайдже нужно поговорить с Никлаусом о том, насколько на самом деле безопасна собственность. Единственная рана на его шее. Разрез, сделанный слева направо, глубокий, но чрезвычайно чистый. Никаких признаков борьбы вообще. Мог ли он сделать это с собой? Он изобретательный ведьмак, так что это возможно. Но Элайджа сомневается в этом. То, как тело было положено на землю, тоже не было случайным. Его руки под туловищем, левая нога согнута, образуя цифру 4. Могут ли они намекать на четырех воскресших ведьм? Ладно. Уже троих. В любом случае, похоже, что Тунде не был убит, а скорее пожертвовал собой, что порождает целый ряд новых возможных осложнений. Несмотря на то, что он мертв, их проблемы, похоже, только усугубились. - Могу я тебе что-нибудь принести, брат? - спрашивает Клаус в своей раздражающей нетерпеливой манере, когда ответы не даются с желаемой скоростью. - Лупу? Может быть, трубку? - У тебя есть теория, которой ты хотел бы поделиться с нами, Никлаус? - отвечает он, поднимаясь на ноги. - Папа Тунде с легкостью победил Ребекку, почти добрался и до вас двоих. Если он должен был быть их ценным бойцом, зачем оставлять его умирать около нашей входной двери? - спрашивает Клаус. - О, вы все не выглядите бодрыми этим утром, - говорит Ребекка, присоединяясь к ним. Она ушла рано, не сказав им, куда направляется. Элайджа звонил ей несколько раз, но она не отвечала на звонки. На мгновение он подумал, что ее, возможно, снова поймали, но затем появилось тело папы Тунде. Он не был уверен, следует ли ему быть более или менее обеспокоенным. - Послушай, что я тебе сейчас скажу, - продолжает она. - Девушка буквально вывалилась из могилы сегодня, когда Сабин проводила свою экскурсию по городу мертвых на кладбище. Это была Моник Деверо. - Что? - спрашивает Клаус с напряженным выражением лица. - Туристы думали, что это часть шоу, но ведьмы празднуют, как будто это было какое-то чертово чудо. - Может быть, так оно и есть, - говорит Марсель с обнадеживающей улыбкой на лице. - Они думали, что вся надежда потеряна, но внезапно девушка с ритуала воскресает. Вот как мы собираемся вернуть Давину. Убьем ведьму, которая заняла ее место. - У меня есть теория о том, кто мог бы быть одной из них, - вмешивается Кэролайн, спускаясь по лестнице, чтобы присоединиться к ним с рисункам Давины. - Селест, - имя слетает с языка Элайджи почти непроизвольно, его сердце колотится в груди. - Давина пыталась нам что-то сказать. Она рисовала лицо человека, которого никогда не встречала. Должна быть какая-то причина, - говорит Кэролайн. - Это было предупреждение о грядущем великом зле, - продолжает она более мягким тоном, глядя прямо на Элайджу. - Это должна быть Селест. Элайджа не знает, что и думать. Будет ли Селест вовлечена в заговор против него? Или они все это неправильно поняли? У папы Тунде было достаточно причин желать мести, но... Зачем ей это? Она пережила ужасную смерть, но от рук человека. Элайджа позаботился о том, чтобы мужчина и его сын заплатили за содеянное. В течение многих лет он каждый божий день ходил на ее тайную могилу, сопротивляясь желанию оставить цветы. Прошли десятилетия, прежде чем он перестал мечтать о ней почти каждую ночь. По сей день одно воспоминание о ней вызывает тупую боль в его груди. Что бы он сделал, если бы столкнулся с ней на улице? Что бы он сказал? А что, если она, как подозревает Кэролайн, великое зло из предчувствий Давины? - Сначала папа Тунде возвращается, чтобы свести старые счеты, - говорит Клаус, тоже поворачиваясь к нему лицом. Внезапно он чувствует, что непосредственно вовлечен во что-то, чего не может до конца понять. Что-то гораздо большее, чем он мог себе представить. - Теперь твоя убитая любовница вернулась. Это не ведьмы нападают на вампиров. Они объявляют войну нашей семье.***
Они все обсуждают теории и стратегию, когда Клаус, будучи Клаусом, начинает настаивать на том, что решение их проблемы заключается в том, чтобы просто убить всех ведьм в Новом Орлеане. То, что ее брат действительно может предлагать такие вещи с невозмутимым видом, замечательно. Кэролайн, очевидно, очень обижается. - Серьезно? Тогда почему бы тебе не начать с меня? Я бы с удовольствием посмотрела на твою попытку. - Конечно, я не имею в виду тебя. Ты не считаешься ведьмой. - Тогда кем, черт возьми, я должна считать себя? - Ты... - Если ты скажешь "будущая мамочка", Клаус, я клянусь Богом. Они болтают об этой чепухе снова и снова в течение следующих двадцати минут. Ребекка и Марсель изо всех сил стараются вернуть разговор в более продуктивное русло, но это бесполезно. - Разве они не спят вместе? - спрашивает Марсель. - Можно подумать, что да. Очевидно, что худшее, что могло случиться, уже произошло. - Ну, им следовало бы. - Я говорю об этом уже несколько месяцев. Когда Ребекка поворачивается, чтобы попросить Элайджу о поддержке, она понимает, что его там больше нет. Может быть, весь этот бессмысленный спор наскучил ему до чертиков, но Ребекка думает, что за этим может быть что-то еще. Элайджа с самого начала был необычайно тих и воспользовался моментом отвлечения внимания, чтобы улизнуть незамеченным. Она находит его одного в кабинете, взгляд отстраненный и затравленный, на лице мрачное, задумчивое выражение. Возвращение Селест, очевидно, влияет на него сильнее, чем он хочет показать. Прошло двести лет, но очевидно, что он все еще испытывает к ней очень глубокие чувства. И Ребекке больно видеть своего внушительного старшего брата таким несчастным. - Что ж, это было отличное утро, - говорит она так весело, как только может. - Как ты думаешь, не слишком ли рано для скотча? - Да, еще слишком рано, если кто-то собирается садиться за руль, - неопределенно отвечает он. Ребекка наливает себе бокал и поднимает его в тосте. - Прекрасно. У меня нет никаких планов куда-либо ехать." Элайджа долго смотрит на нее, его лицо искажено глубокой задумчивостью. - Она здесь не в безопасности, - наконец говорит он. - Ты должна отвезти Кэролайн в дом на плантации, пока это не закончится. Улыбка исчезает с губ Ребекки. - Ты беспокоишься о Кэролайн или о том, можешь ли ты доверять мне? - Именно потому, что я доверяю тебе, я прошу тебя сделать это. - Вот тебе другая идея. Почему бы тебе не позволить Кэролайн решать самой? Почему ты пытаешься диктовать ее судьбу? Элайджа проводит рукой по лицу. - Ты знаешь почему, - бормочет он. - Тогда, возможно, тебе следует отвезти ее самому. - Тогда это сделало бы меня тем самым лицемером, коим ты меня считаешь, - он одаривает ее почти извиняющейся кривой улыбкой. - Ребекка, я не могу узаконить свои чувства. А действия... - Ее брат берет ее за руки и смотрит прямо в глаза. - Поэтому, будь так любезна, сделай это за меня. Ребекка вздыхает. Она действительно не знает, как продолжать злиться на Элайджу. Он слишком разумен, чтобы его ненавидеть. - Ты же знаешь, мама-ведьма любит, когда ей говорят, что делать. Ей это не понравится. Но... Я сделаю это. Для тебя. Хотя бы для того, чтобы положить конец этой глупой ссоре между нами. Однажды, думает Ребекка, ей придется научиться говорить "нет" Элайдже.***
Иногда Вселенная устраивает заговор в вашу пользу. По опыту Кэролайн, это очень редкое явление, но, похоже, это может быть один из тех единичных случаев, и она не собирается подвергать это сомнению. В последнее время все было так беспокойно и в целом ужасно, что она готова принять любые благословения, которые выпадут ей на долю. Даже если это просто Ребекка, сообщающая ей, что на некоторое время ее отправили в дом на плантации. Кэролайн не особо понравился ее тон, но она пропустила это мимо ушей, потому что так получилось, что она уже планировала пойти в любом случае. Вот уже почти месяц Кэролайн переписывается с оборотнем по имени Ева. Очевидно, она помогла Элайдже и Ребекке, когда они отправились на протоку, чтобы остановить резню волков, устроенную Клаусом несколько месяцев назад, и она написала Кэролайн, чтобы поблагодарить ее за заботу о них. С тех пор они обменивались записками, обычно доставляемыми доверенными посыльными — иногда Джошем, который был готов на все, чтобы не попадаться Клаусу на глаза, в том числе оказаться в центре лагеря ненавидящих вампиров оборотней. Кэролайн могла использовать панику Джоша по поводу Клауса в свою пользу, а могла и не использовать. Обычно ей было бы стыдно за такие вещи. Но то, что она почти на седьмом месяце беременности, означает, что ее очень мало волнует дискомфорт других людей, когда это практически то состояние, в котором она живет 100% времени. Кэролайн написала Еве после шторма, чтобы спросить, все ли в порядке, и Ева поблагодарила ее за то, что она помогла Клаусу найти убежище для волков. Она объяснила, что это была не ее идея, что Клаус сделал все это сам, но Ева казалась не очень убежденной. Очевидно, репутация Клауса в районе Байи не такая уж и хорошая, даже несмотря на то, что он единственный, кто связан с ними. Кэролайн упомянула, что хотела бы как-нибудь встретиться с ними, с волками, которые спасли ей жизнь, и Ева сказала, что они могли бы устроить что-нибудь на одну ночь, когда они вернутся в свои человеческие формы, в полнолуние. Которое, так уж случилось, состоится сегодня вечером. Она уже заказала выпивку и еду, которые будут доставлены прямо в дом на плантации. Множество пивных бочонков и мясных блюд, согласно предложению Евы. Ева также сказала, что они любят хороший костер и живую музыку. Ее новые друзья-волки в полной мере ощутят атмосферу вечеринки Кэролайн Форбс, и она хочет, чтобы все прошло идеально. Вот уже несколько месяцев Кэролайн умирает от желания встретиться с ними, и тот факт, что это действительно произойдет, заставляет ее трепетать от предвкушения. Пять секунд она раздумывала, не рассказать ли об этом Клаусу, но кого она обманывала? Если бы Клаус вообще позволил этому случиться, он бы определенно появился, и тогда он был бы ужасен для всех, полностью испортил вечеринку и, вероятно, затеял бы драку или несколько. Прежде чем закончится ночь, волки пожалеют, что когда-либо помогали ей сбежать от ведьм. Не говоря уже о том, что Майклсоны — настоящие снобы. Она не может представить Клауса в одной из его тысячедолларовых курток, веселящегося за бочонком пива у костра. Если эта первая встреча пройдет хорошо, то, возможно, она сможет спланировать что-то другое на следующее полнолуние. Приготовьте волков для их давно потерянного родственника с адским характером. Впрочем, на данный момент... То, чего Клаус не знает, не может навредить другим людям. Тем не менее, перспектива быть единственным аутсайдером на вечеринке, окруженной оборотнями, вызывает у нее сильное беспокойство. Воспоминания Кэролайн о тусовках с оборотнями не совсем вдохновляют. Когда Тайлер был один, это было прекрасно, но в ту секунду, когда он нашел себе что-то вроде стаи из гибридов, для нее стало невозможным притворяться, что у них все еще много общего. Она просто больше не могла до него дотянуться. Он был кем-то другим. Ребекка понятия не имеет, во что ввязывается, но она спасает жизнь. В конце концов, если она проигнорирует всю эту ситуация с-очень-могущественным-колдуном-который-появился-у-них-на-пороге-при-очень-странных-обстоятельствах - что она и собирается сделать, но лишь на сегодняшний вечер - то все должно сложиться хорошо. - Я думала, мне придется тащить тебя сюда, брыкающуюся и кричащую, - говорит Ребекка, паркуя машину перед домом на плантации. Наличие кого-то, кто мог бы вести машину вместо нее, тоже было само собой разумеющимся. Кэролайн находится на той стадии, когда даже пристегиваться ремнем безопасности неудобно. - Честно говоря, я немного разочарована. Я вроде как наслаждалась этой мыслью. - Да, но, мы все просто хотим защитить ребенка, верно? - она рассеянно бормочет. - Эй, здесь я на твоей стороне, - торжественно говорит Ребекка. - Так что происходит? Кэролайн пристально смотрит на нее. - Сегодня полнолуние, - начинает она. - Я.. Возможно, пригласила кое-кого к себе. Лицо Ребекки расплывается в понимающей усмешке. - Конечно. Каждый чистокровный американский оборотень сегодня ночью превратится в комок шерсти и острых зубов, в то время как твои проклятые друзья будут... - Людьми. Но только на несколько часов и не вернутся до следующего полнолуния. Поэтому я попросила Джоша передать сообщение людям в Байю. Мужчина выходит из дома, толкая пустую тележку. Он смотрит на Кэролайн и показывает ей большой палец вверх. - Ха. Похоже, ты даже не дождалась моего разрешения, чтобы устроить тусовку, - Ребекка поднимает брови. - Слушай, все хотят, чтобы я убралась из Французского квартала прямо сейчас. Я ненавижу, когда мной командуют и обращаются как с инвалидом, но пока я буду делать то, что мне говорят, и не буду спорить. Я буду играть долбаную девицу в стеклянной башне. Потому что сегодня единственная ночь, когда я могу встретиться с людьми, которые защищали меня, когда я была так близка к смерти. Так что ты можешь сдать меня своим братьям, позвать Клауса сюда, чтобы он разрушил мои планы и отправил меня в мою комнату. Или, - Кэролайн улыбается. - Ты можешь помочь мне устроить адскую вечеринку. Ребекка скрещивает руки на груди. - Ты, приглашаешь меня устроить вечеринку вместе с тобой? Вот это неожиданно. Ты не могла дождаться, когда вышвырнешь меня из каждого танцевального комитета в школе. Кэролайн пожимает плечами. - Думай об этом как о возмещении ущерба. Ребекка прищуривается на Кэролайн, прежде чем ее губы кривятся в ухмылке. - Ну, тогда рассчитывай на меня.***
Элайдже требуется ровно четыре минуты, чтобы найти именно ту ведьму, которую он искал. Все было почти так же, как если бы Сабин ждала, когда он появится, и совсем не была недовольна его появлением. - Элайджа, - говорит она, поворачиваясь с легкой улыбкой на лице. - Чем я обязана такому удовольствию? - Моей семье нужен союзник среди ведьм, и ты помогла нам в прошлом, - говорит он, кривя рот в не совсем улыбке. - Возможно, вместе мы сможем избежать ненужного конфликта. - Возможно, они захотят заключить сделку с благородным Элайджей. Но никакого мира никогда не будет, пока в этом замешан Клаус. - Так вот к чему все это? Ты хочешь, чтобы мой брат убрался из города? - Я просто говорю тебе, что они чувствуют, - пожимает плечами Сабин. - Мои люди напуганы. Они в отчаянии, но они не глупы, - она наклоняет голову. - У тебя на подходе племянница. Само собой разумеется, что ты был бы готов обсудить, как выгнать его из города. Как всегда, Никлаус находится в центре всех его проблем. И, как всегда, ведьмы готовы нанести низкий удар и использовать его племянницу как средство для достижения своей цели. Элайджа полностью за мирные решения, это то, за что он выступал с самого начала. Но если и есть какая-то черта характера, которую он разделяет с Никлаусом, так это его отвращение к тому, чтобы им манипулировали. Они, честно говоря, не поняли, с чем они здесь столкнулись, если думают, что можно убедить Никлауса покинуть город без боя. Его брат полон решимости снова сделать Новый Орлеан своим домом, и он очистит город — весь штат Луизиана, если потребуется, — от любых угроз, если это означает, что Кэролайн и их ребенок будут в безопасности с ним. Недооценивать Никлауса еще никогда не заканчивалась хорошо. Ни разу. Им не мешало бы понять это, пока еще есть время, чтобы избежать кровопролития. - Давай прогуляемся вместе, - говорит Элайджа с кривой усмешкой. Если здравый смысл не сработает, то, возможно, сработает обаяние. - Ты можешь взять меня с собой в один из своих знаменитых туров.***
Вечеринка удалась на славу. Группа великолепна. Еда здесь потрясающая. Здесь более чем достаточно пива, чтобы поддерживать компанию оборотней всю ночь напролет. Все танцуют, смеются, наслаждаются собой. Даже Ребекка, которая быстро нашла себе подходящего партнера в виде особенно подтянутого блондина-оборотня по имени Оливер. Определенно, похоже, что они все фантастически проводят время, а это все, на что Кэролайн могла надеяться. Ее устраивает просто наблюдать со стороны. Изнутри дома. Где все тихо и никто не танцует. Все нормально. Действительно. Сегодняшний вечер не о ней. Кэролайн не озлоблена. Нисколько. Ладно, может быть, она отчасти хотела бы, чтобы они хотя бы поздоровались, прежде чем отправиться прямиком к пивным бочонкам, но она может понять, почему они этого не сделали. У них есть всего несколько часов, чтобы закачать внутрь как можно больше алкоголя. Кэролайн может это понять. Семь месяцев без единой капли алкоголя сказываются и на ней. По крайней мере, она смогла должным образом познакомиться с Евой, которая является самым милым человеком на свете. Но она также очень хотела провести немного времени с той частью ее стаи, которая может появляться только раз в месяц. Кэролайн не была застенчивой ни единого дня в своей жизни, но она выделялась, как больной палец, со своим огромным животом посреди толпы пьяных оборотней. И как только это стало слишком неловко, она решила пойти и найти себе другое занятие. К счастью для нее, в доме небольшой беспорядок. Все эти бумажные стаканчики и тарелки, разбросанные повсюду, - настоящий рай для встревоженной ведьмы. Наклоняться, чтобы поднять вещи, не так уж весело, и она почти уверена, что ее поясница убьет ее утром, но сейчас она просто наслаждается тем, что отвлекается. Пока всем весело, это все, что имеет значение. Это ее способ сказать им спасибо. - Я очень сомневаюсь, что ты пригласила нас сюда, чтобы убирать за нами. Кэролайн резко оборачивается и видит мужчину, стоящего у двери и виновато улыбающегося ей. На нем что-то похожее на официальную форму оборотня - фланелевая рубашка и джинсы. У него длинные темные волосы и добрые глаза, а его голос глубокий и с сильным акцентом. Находясь весь день в окружении шикарно звучащих вампиров, она почти забывает, как на самом деле звучит южный акцент. - Я попалась, - говорит она, застенчиво улыбаясь. - Это моя забавная привычка - успокаивать свое беспокойство. Я убираюсь. - Ты Кэролайн, - говорит он, не как вопрос. - Я Джексон. Приятно видеть тебя снова. Ее рот открывается в беззвучном "о". - Ты тот волк, который напал на ведьм той ночью. Тот, кто наблюдал за мной. - Я должен не спускать с тебя глаз, - пожимает он плечами. - Драгоценный груз и все такое. - Верно, - кивает она. - Чудо-ребенок. - Это больше, чем просто чудо-ребенок. Она наследник трона. Но на самом деле меня не волнует ребенок, - Кэролайн поднимает на него брови. - Извини, - говорит Джексон с гримасой. - Это звучит неправильно. Я имею в виду, конечно, мне не все равно. Твой ребенок - альфа, которая должен объединить все стаи. Это просто... личное, моя заинтересованность в тебе. - Я не оборотень. - Я знаю. Но я наблюдал за тобой, и ты больше похожа на маму-волчицу, чем многие, кого я видел. Кэролайн хихикает, тепло в его глазах внезапно заставляет ее почувствовать себя очень неловко. Она прочищает горло. - Что ты там говорил о том, что мой ребенок объединит стаи? - Она из важной родословной среди нас. Той, которую мы считали потерянной. Навсегда. Мы одинаковые, но не идем по одной ветке. У нее очень древняя родословная королевских особ-оборотней. Моя невеста, девушка, на которой я должен был жениться, чтобы объединить наши стаи, была из той же родословной. Дальняя родственница твоей дочери. Она была убита. Внезапно он выглядит расстроенным, и Кэролайн понимает, что это, вероятно, не то, о чем он часто говорит, учитывая, что большую часть своего времени он проводит в волчьем обличье. Она собирается сказать, что сожалеет о его потере, когда что-то поражает ее. - Подожди, - начинает она, прищурив глаза на него и кладя защитную руку поверх своего животика. - Ты же не собираешься сейчас быть тем оборотнем из "Сумерек" и сказать, что хочешь жениться на моем нерожденном ребенке, не так ли? Джексон смеется от всего сердца. - Ничего подобного. Я должен направлять ее. Быть как наставник, пока она не будет готова стать нашей альфой. И тебе, как матери, мы тоже всегда будем рады. - Ух ты, - выдыхает Кэролайн, внезапно почувствовав легкость. Она садится на диван позади себя, пытаясь собрать воедино все, что он только что сказал. Она подозревала, что Клаус был каким-то образом связан с этими волками, если они так стремились защитить ее, но она никогда не могла себе представить уровень сложности этой связи. - Похоже,ты уже полностью распланировал жизнь моей дочери. - Это... не так. - Очень кажется, что так. - Мне жаль, - говорит Джексон, проводя пальцами по волосам. - Это был не лучший способ объяснить тебе все это. - Нет. Определенно нет, - Она скрещивает руки на груди. - К счастью, у нас есть время. Так что попробуй еще раз.***
- Итак, эта следующая часть города - один из немногих районов, где сохранилась какая-либо оригинальная французская архитектура. Большинство зданий были разрушены в 1700-х годах, когда город сгорел в первый раз. Рассказ Сабины заставляет Элайджу вспомнить о большом пожаре, охватившем Новый Орлеан в 1700-х годах. Пожар Страстной пятницы уничтожил практически весь город, пощадив лишь несколько зданий ближе к реке. Настоящий Французский квартал исчез, и перестройка в основном велась в испанском стиле. Но, конечно, Сабин знает, что он все это знает. Ему никогда не нужна была экскурсия по городу, который он помогал строить, а затем перестраивать. Это не то, почему он хотел прогуляться с ней. С тех пор, как выяснилось, что кто-то уже освятил останки Селест, у Элайджи появилась тяжесть в груди. И с тех пор она только выросла. Он много думал над этим вопросом в течение последних нескольких недель. Пророческие рисунки Давины. Воскресшие ведьмы. Все это было взаимосвязано. Так и должно было быть. Ее смерть вызвала событие гораздо большее, чем просто завершение ритуала Жатвы. Как Селест была связана со всем этим, было загадкой, которая занимала многие его ночи. У Элайджи уже давно были подозрения. Все началось с малого, и поначалу он списал это на совпадения и ностальгию. Но потом этим утром, когда Кэролайн предположила, что за всем стоит Селест... Маленькие тревожные колокольчики зазвенели внутри него. Он должен был подтвердить это. Именно этому и был посвящен сегодняшний день. И теперь, когда он уверен... Он чувствует себя нелепо из-за того, что не понял этого сразу. - Я тебе надоела? - спрашивает Сабин, когда понимает, что на самом деле он не обращал на нее никакого внимания. Элайджа поджимает губы. - Как это ни удивительно для тебе, не каждый день кто-то просит меня предать моего собственного брата, - говорит он, пристально глядя на нее. - Селест. Она даже не выглядит удивленной. Ее глаза сверкают злобой, губы изгибаются в веселой улыбке. - Как ты догадался? - Когда Давина нарисовала тебя, я осмелился предположить, что ты рядом. И когда Софи обнаружила, что в твоих останках нет никакой магии, я удивился... Могла ли ты обмануть смерть, используя свою силу, чтобы поместить свою сущность в тело другого? И если да, то кого? И тут я вспомнил прелестную Сабин. Твои видения ребенка моего брата ускорили смерть последнего старейшины в твоем ковене, гарантируя, что ритуал Жатвы не сможет быть завершен — если ты не будешь контролировать его. - Браво, Элайджа, - говорит она. - Должна признаться, я действительно задавалась вопросом, узнаешь ли ты меня. И я немного польщена, что ты это сделал. Элайджа прищуривается, глядя на нее. То, как она наклоняет голову, то, как она кладет руки на бедра, даже то, как она держится, так элегантно... Это действительно Селест, даже если в чужом теле. Но блеск в ее глазах... В теле его Селест не было ни единой порочной жилки. Этого озорства раньше не было. - Ты и вправду играла в очень долгую игру. С какой целью? - он размышляет. Селест подходит к нему, ее руки очень нежно обхватывают его лицо. Элайджа глубоко вздыхает, покорно позволяя манипулировать собой. Когда она касается его губ своими, он не вздрагивает. И когда она целует его, он приоткрывает губы и целует ее в ответ, закрывая глаза и всего на мгновение погружаясь в воспоминания о ней. - О, Элайджа... - выдыхает она ему в рот. - Моя потерянная любовь... После всего этого времени... Разве ты не понимаешь? Селеста отпускает его, делает шаг назад, и Элайджа чувствует себя так, словно из его легких внезапно вышибло весь воздух. - Я умерла из-за Клауса, - шипит Селест, гнев искажает каждую черточку на ее лице. Она то расплывается, то выходит из фокуса, когда на него накатывает резкая волна головокружения. - И даже после того, как вся его мстительная ложь о ведьмах привела к моей смерти, ты остался с ним. Все из-за твоей клятвы. Всегда и навечно. Элайджа отшатывается назад, дергая себя за воротник, ощущение жжения пронзает его насквозь, не давая дышать. - Что ты со мной сделала? - Это маленькое заклятие. Тебе не нужно беспокоиться. Я здесь не для того, чтобы убить тебя, Элайджа, я здесь, чтобы научить тебя ошибочности твоих путей. Всегда и навеки было величайшей ошибкой в твоей жизни. Он хватается за шею, задыхаясь, волна отчаяния пробегает по его телу, когда он теряет равновесие и падает на землю. - Ты отравила меня поцелуем, - шипит он. - По крайней мере, ты не утратила чувства иронии. - Возможно, у нас будет время на большее, - предлагает она. Перед глазами все плывет, и Элайджа изо всех сил старается оставаться начеку. - Но сначала я собираюсь вылечить тебя от твоего самого большого недостатка... Этой абсурдная преданности твоей сумасшедшей семье. - Твой гнев связан со мной. Если ты пришла сюда в поисках мести... - О, я отомщу, - огрызается она. - И начну с Клауса. Он познает боль и мучения, каких никогда раньше не испытывал. Если, конечно, ты не решишь спасти его. Но тогда остается Ребекка... Твоя бедная сестра. Она вот-вот окажется в довольно затруднительном положении. Паника взрывается внутри него, когда он, наконец, понимает, в какую нездоровую игру играет Селеста. - Ты мог бы спасти ее, - продолжает она. - Но это ставит Кэролайн под угрозу. - Нет, - стонет он, и по его телу пробегает волна, от которой замирает сердце. - Нет, нет, - бессвязно бормочет он, пытаясь встать на ноги, но руки и ноги подгибаются под его весом. - О, эта бедная девочка... Она понятия не имеет, как опасно быть любимой Майклсоном, не говоря уже о двух. Ну что ж. С твоим телом, ослабленным моим заклинанием, ты не сможешь спасти их всех. Грудь Элайджи сжимается, боль затуманивает его зрение по краям, и он, наконец, падает, не в силах больше бороться с этим. - У тебя будет достаточно времени, чтобы прийти в себя и выбрать кого-то одного, - говорит Селеста. - Кто это будет? Я не могу дождаться, чтобы узнать это. Последнее, что он слышит, прежде чем его поглотит тьма, - это смех Селест.***
- Я знаю, это слишком, чтобы принять сразу, - говорит Джексон в спокойной и сочувственной манере, когда Кэролайн не может говорить в течение неудобно долгого времени, ее разум шатается, когда она пытается собраться с мыслями. - Ты думаешь? Я просто хотела встретиться со своим спасителем. Я никогда не думала, что узнаю, что ношу в своем чреве волчьего мессию. Джексон кажется по-настоящему хорошим парнем. Несмотря на то, что у него есть все основания в этом мире пылать яростью и жаждать мести после того, что случилось с его стаей и проклятием, которое Марсель наложил на него и его самых близких людей, он на самом деле звучит оптимистично. Война и горе не смогли убить доброту в его сердце, и это заметно. У него искренняя улыбка, и когда он разговаривает с Кэролайн, он не навязывается и не требует, просто говорит всю правду. Но в этой ситуации она более чем немного ошеломлена. - Мы не просто обычная стая волков. Наши родословные восходят к самому началу. Две семьи. Ее и моя. Я думаю, это в некотором роде делает нас членами королевской семьи. Она издает нервный смешок. - Не говори этого Клаусу. Он уже считает себя королем. Его эго определенно может обойтись без этой информации. Джексон хихикает. - Клаус - сын легендарного вожака нашей стаи. Вокруг него существует целый миф. Но... Я должен сказать, что у него не так много поклонников на болотах. - Правда? Ты имеешь в виду, что на этой земле есть место, где у Клауса действительно есть поклонники? - Вопрос очень хороший, - говорит Джексон, кивая. - Но твой ребенок... Ее существование невозможно. Она гораздо ближе к истокам стаи, чем кто-либо другой, из-за того, кто ее отец. - Знаешь, прости меня, если я не совсем в восторге от этого. Ты ожидаешь, что моя девочка, что? Пойдет жить со своим народом на болота? Джексон стискивает челюсть, тень пробегает по его глазам. - Новый Орлеан когда-то был нашим городом. Мы потеряли все из-за какой-то междоусобицы. Потом вампиры пришли за нами, и если бы наши семьи были едины, мы могли бы победить их. Поэтому наши лидеры решили снова объединить эти две ветви. И мы с Андреа были помолвлены. Но... Не было времени. Они убили всю ее семью. - И мне действительно жаль тебя, мне правда жаль. Но... Это мне мало о чем говорит. - Наша стая совершила огромную ошибку с вампирами, когда мы отказались отступить. Потом Марсель наложил на нас проклятие. Ты ведьма, Кэролайн, и мать последнего представителя целой легендарной родословной оборотней, - говорит он снова тем обнадеживающим тоном, который пугает Кэролайн больше всего на свете. Это как Элайджа с его разговором о надежде снова и снова. Ее малышка еще даже не сделала свой первый вдох, а на ее крошечных плечах уже лежит тяжесть всего мира. - Наши люди будут защищать вас и следовать за вами из-за того, кто вы. - И что именно? - Время, когда у нас все было по-другому, когда мы сопротивлялись. И после всего, через что ты прошла, чтобы найти нас, привести нас сюда сегодня вечером... - Губы Джексона растягиваются в широкой, нежной улыбке. - Ты та, кто снимет наше проклятие. Брови Кэролайн поднимаются до линии волос. - Прости - что? О чем ты говоришь? Джексон растерянно моргает. - Твоя подруга-ведьма. Она сказала Еве, что ты придешь сюда сегодня вечером, чтобы освободить нас. Кэролайн чувствует, как краска отливает от ее лица, внутри нее распутывается завиток беспокойства. - Какая подруга-ведьма?***
Элайджа приходит в себя, задыхаясь, с тупой болью в груди, когда он откашливается, хватая ртом воздух. Он пытается встать на ноги. Просто двигать суставами - это агония, но его чувство срочности сильнее боли. Элайджа приподнимается, кряхтя при этом, борясь с затянувшимся туманом в голове. Он чувствует, как что-то вибрирует у него на груди, и понимает, что это его телефон. - Кэролайн, - говорит он, все еще немного запыхавшись. - Элайджа, с ведьмами снова что-то происходит. Я пытаюсь дозвониться Клаусу, но он не отвечает. - Послушай меня, - начинает он, проглатывая сухость в горле. - Ты была права. Селест вернулась. Никлаус, Ребекка. Вы все в опасности. На другом конце линии раздается громкий хлопок, и Элайджа слышит мужской голос, спрашивающий, что происходит? с довольно встревоженной интонации. - Черт, - шипит Кэролайн. - Это ловушка. Я не разговаривала ни с какими ведьмами, я попросила друга-вампира передать сообщение за меня, - говорит она, и Элайджа на секунду смущается, прежде чем понимает, что она обращается к мужчине. - Кэролайн, ты должна найти Ребекку, - говорит он. - Найди ее и оставайся с ней, ты понимаешь? Кэролайн? Кэролайн! Звонок обрывается. Элайджа чертыхается себе под нос, пытаясь добраться до Никлауса, поскольку он использует всю энергию, которую он может собрать, чтобы бежать со скоростью вампира. Боль и борьба сейчас не имеют значения. Даже если он упадет замертво в конце этого вечера, ему все равно. Ему нужно спасти свою семью.***
- Что происходит?! - Джексон говорит разочарованно. Он изо всех сил пытается открыть входную дверь, но она не поддается. - Это заклинание. Они пытаются удержать нас внутри. Кэролайн резко втягивает воздух и пытается унять растущую панику и очистить свой разум, потянувшись к магии внутри себя. Она читает заклинание, громко и отчетливо, но ничего не происходит. Кэролайн качает головой, выпрямляется и пытается снова, на этот раз копая глубже, ее лицо решительно морщится. И все равно ничего. Как будто ее магия полностью уснула. - Черт возьми! - Что такое? Что происходит? - Я не знаю! Моя магия заблокирована. Должно быть, они заколдовали дом. Кэролайн начинает прочесывать свой разум в поисках выхода из этого положения. Чтобы блокировать подобную магию, самым простым способом было бы использовать проклятый предмет. Однако прежде чем у нее появляется шанс хотя бы начать поиски, дом начинает полыхать. Повсюду вокруг них огонь уничтожает стены, мебель, занавески. Джексон держит ее за руку и тянет за собой, когда они пытаются убежать через другую комнату, но огонь продолжает бушевать, загоняя их в угол. Глаза Кэролайн начинают гореть от жары и дыма, и ее охватывает сильный приступ кашля. Все распространяется слишком быстро. Ведьмы пытаются спалить их заживо. Джексон смачивает кусок ткани в цветочной вазе и тычет ей в лицо. - Дыши через это! - кричит он. Кэролайн опускается на колени, стараясь держаться как можно ближе к полу, но даже это трудно. Дым заволакивает все вокруг, а пламя подбирается слишком близко. Она закрывает глаза, пытаясь почувствовать гул магии внутри себя. Давай, давай, давай, умоляет она все космические силы во вселенной, крепко сжимая одной рукой живот. Отчаяние царапает ей горло. Она не может умереть так. Не так все заканчивается. Она зашла так далеко не для того, чтобы погибнуть в огне, вызванном мстительными ведьмами. Но даже когда она сосредотачивает всю свою энергию на пробуждении своей магии, она знает, что это не сработает. Как будто что—то блокирует ее - она может чувствовать магию, но она не отвечает на ее зов. Вся ее уверенность тает и исчезает, когда ее захлестывает страх. Пожалуйста, не дай моей малышке умереть, пожалуйста... У нее начинает кружиться голова, перед глазами темнеет, она задыхается от дыма, когда раздается громкий звук взрывающегося стекла. Следующее, что она осознает, - чьи-то руки обнимают ее, поднимают с пола и уносят прочь. Невыносимая жара внезапно спадает, и она чувствует, что ей не хватает свежего воздуха. Ее зрение затуманивается, но она узнает суровое выражение лица Элайджи, его глаза, темные, как ночь. Он опускает ее на землю снаружи, на безопасном расстоянии от дома, и когда Кэролайн поворачивает лицо, она видит, что все было охвачено пламенем. От дома ничего не останется. Джексон. Она переворачивается, пытаясь оторваться от земли. Ее магия снова грохочет внутри нее; если бы только она могла перестать кашлять на секунду и сосредоточиться, она могла бы– - Что ты делаешь? Не вставай. - Джек... Джексон, - заикается она между приступами кашля. - Он все еще внутри. Я должна... – Снова кашель. Ее горло саднит, как будто кто-то набил его наждачной бумагой. - Я должна помочь ему. Элайджа хмыкает, переводя взгляд с ее спины на дом. - Оставайся здесь. Он исчезает, а мгновение спустя возвращается с испуганным и кашляющим Джексоном, едва в сознании, но живым. Кэролайн опускается обратно на землю, обе руки на животе, сдавленный всхлип срывается с ее губ. - Где Ребекка? - спрашивает Элайджа. Она качает головой. - Она ушла с одним из них. В лес, - выдавливает она сквозь зубы. - Я думаю, она в– в лесу, - Элайджа колеблется, и Кэролайн кивает. - Со мной все будет в порядке. Иди. Кэролайн закрывает глаза, когда Элайджа исчезает. Она судорожно втягивает воздух, пытаясь успокоиться, ее сердце колотится о грудную клетку. Она уже чувствует себя лучше, у нее более ясный ум. Должно быть, это вампирская кровь ребенка. Это хороший знак; если ее дочь исцеляет ее, она также исцеляет себя. Джексону тоже не потребуется слишком много времени, чтобы восстановиться, с его силой оборотня. Но есть гораздо более глубокий страх, пронизывающий ее насквозь. Она нутром чует, что это была ловушка, предназначенная для кого-то другого. Должно быть, что-то случилось с Ребеккой, если она не бросилась обратно в дом, как только начался пожар. А Клаус всю ночь не брал трубку. Они использовали ее, чтобы отвлечь Элайджу. Она была так близка к смерти, но это было предназначено не ей. Это предназначалось для Майклсонов.***
Элайдже не требуется много времени, чтобы понять, что он не найдет Ребекку. По всему лесу видны следы борьбы — и кровь, слишком много крови. Он повсюду чувствует зловоние оборотня, что говорит ему о том, что друзья Кэролайн, скорее всего, были в сговоре с ведьмами. У них его сестра и, к настоящему времени, Никлаус тоже. В тот момент, когда он решил сначала забрать Кэролайн, не имело значения, насколько он был быстр, у него не было шанса спасти своих брата и сестру. Дикий рык вырывается из его рта. Это все его вина. Селест обманывала его, выжидая удобного момента. Как он мог быть таким наивным? Как он мог не предвидеть этого? Он попал прямо в ее ловушку и так ничего и не понял. Этого больше не повторится. Они называют Элайджу благородным, считают Никлауса худшим из худших. И Селест предстоит узнать, что она могла ошибаться. Когда Элайджа возвращается в дом, оборотня уже нет. Кэролайн вскакивает на ноги, зачарованно глядя на пылающее сооружение, превращающееся в пепел. Ее лицо и одежда покрыты сажей, но даже на расстоянии Элайджа видит ярость в ее глазах. Ее челюсть сжата, плечи напряжены, губы сжаты в тонкую линию. - Ребекка? - спрашивает она хриплым и тонким голосом, когда он приближается. - Исчезла. Кэролайн закрывает глаза, с трудом сглатывая. Она смотрит вниз на телефон в своей руке. - Он не отвечает на звонки. - Он и не ответит. Они забрали и его. - Почему они это делают? Элайджа отводит взгляд от нее, к дому, где они не так давно жили всей семьей. - Они хотят уничтожить нас. Нашу семью. Они называют нас монстрами и в то же время заманивают беременную женщину в дом и поджигают его. - он делает паузу, ощущая во рту что-то едкое. - Что ж, если им нужны монстры, то они их получат.***
- Марсель! - Голос Элайджи гремит по всему двору. Кэролайн чувствует, как он откликается в ее костях. Гнев жарко вспыхивает в нем, и трудно не заметить перемену в его поведении. Она никогда раньше не видела его таким. Его глаза полны дикой ярости, твердые, как камни. Если ведьмы думали, что оставляют самого мягкого Майклсона на свободе, пока они разбираются с безрассудными, они вот-вот обнаружат, что совершили ошибку. Кэролайн все еще находится в некотором оцепенении, все еще задыхается от ужасающей уверенности, что она умрет. Вкус сажи остается у нее во рту, и она изо всех сил старается не обращать внимания на головокружение, которое поднимается и опускается волнами. Но она чувствует, как внутри нее поднимается гнев, бурлящий в животе, смешанный с тошнотой. - Где мой брат? - требует Элайджа отрывистым, резким тоном. - Я отправил парней на его поиски только что, - отвечает Марсель, жестом предлагая Элайдже расслабиться. Большая ошибка. Он хватает двух вампиров за горло и ломает им шеи одним движением запястий. Глаза Марселя опасно сужаются, он стискивает зубы. - Клаус закатил одну из своих классических истерик, свернул мне шею и попытался в одиночку справиться с ковеном ведьм, - объясняет он. - Где это произошло? - спрашивает Кэролайн. - На Джексон-сквер, - говорит Марсель. - Но его там больше нет, и он не отвечает на звонки. Все, что я знаю, это то, что ведьмы положили его на лопатки. Я не знаю, куда они его увезли и как его найти. - У них еще и Ребекка, - говорит ему Кэролайн. Глаза Марселя вспыхивают, мускул на его челюсти подергивается. Очевидно, он не был в курсе всей этой истории. - Каждый из вас поможет мне найти их. Это не просьба, - Элайджа говорит обманчиво спокойно. - А потом я убью их всех.