***
Спустя пару суток в дверь позвонили. Марина, не глядя в глазок, открыла и тут же пожалела об этом. — Привет, — белозубо улыбнулись ей и попытались войти в квартиру. Нарочинская перекрыла проход: — Что тебе нужно? — Мариша, ты чего? Навестить тебя приехал. Марина скрипнула зубами: пришедший упорно делал вид, что все в порядке и что это не он игнорировал ее почти месяц. А тут — на те — явился. — Я тебя об этом не просила. — Мариша, — мужчина понял, что ему не рады, но пытался это скрыть, — ну не дуйся. Я занят был, сама же знаешь, работа. Захотелось откусить ему лицо. — Дуются шарики на параде, — отчеканила Нарочинская и скрестила руки на груди. — Тебе работа даже позвонить не давала все это время? Или на смс ответить? Мужчина хотел что-то сказать в свое оправдание, но перевел взгляд за ее спину и увидел Брагина, вышедшего из спальни: — Вот в чем дело, — неприятно ухмыльнулся. — Я смотрю, ты времени зря не теряла. Олег верно считал ситуацию, опасно улыбнулся и подошел ближе: — Мужик, у тебя какие-то проблемы? — Это у тебя проблемы! Ты кто вообще такой? — наехали на него в ответ. — Я-то? — Брагин практически оскалился. — Я коллега Марины Владимировны. Жизнь ей спасал, пока ты шлялся непонятно где. Атмосфера сгустилась настолько сильно, что Нарочинской стало трудно дышать. — Егор, иди домой, — произнесла она. — Или куда там тебе нужно. Тебе месяц до меня дела не было, не строй из себя, — не договорила. Но ее не послушали: — Ах, вот оно что, — Егор издевательски рассмеялся, — я-то думал, Марина и правда заболела и лечится. А она, оказывается, половые раны другими мужиками прикрывает. Больше он ничего не сказал. Не успел. Потому что Брагин, аккуратно отодвинув Нарочинскую, одним резким быстрым ударом отправил Егора в нокаут. А затем, не дав опомниться, вышел из квартиры, поднял мужчину за плечи и толкнул его к лестнице: — Рот свой помой с мылом, пока тебе его не зашили, петушара. И не вздумай снова появляться. Убедился, что Егор в состоянии спуститься, и как ни в чем не бывало пошел назад. И увидел побелевшее лицо Марины. — Марин, что? Плохо? — она прикрыла глаза, и мужчина, бережно приобняв ее, довел до дивана и помог лечь. Метнулся в прихожую, закрыл дверь и вернулся в гостиную уже с аптечкой. На всякий случай прикоснулся ладонью к Марининому лбу и достал тонометр. Последнее время у Нарочинской была хроническая гипотония. Но сейчас давление стало еще ниже. — Болит что-то? — Голова, — Марина поморщилась и попыталась улыбнуться. — Стрессанула, видимо. Не каждый день меня с грязью смешивают. Олег достал таблетку и принес кружку с водой, протянул женщине. Она выпила, и Брагин сказал: — Да гнида он. Сам себя с говном и смешал, а потом тебя попытался измазать. Но не дотянулся. Руки коротки. Нарочинская криво усмехнулась: в самом кошмарном сне не могла представить, что Брагин станет свидетелем подобных разборок, а потом еще и будет ее успокаивать. С Егором она была знакома около шести месяцев, из которых встречалась с ним три. Точнее два, так как потом мужчина пропал и не отвечал даже на сообщения. А если учесть, что появился он только тогда, когда ее отправили домой, выглядело это максимально так себе. Еще непонятно, откуда он узнал, конечно, Марина-то ему не говорила. В Склиф позвонил, что ли? Хотя какая теперь разница… Было не столько больно, сколько обидно. А еще Нарочинская боялась, что Олег попытается выведать подробности. Но он не попытался: молча налил ей крепкий сладкий чай и подсунул шоколадку. — Брагин, — мужчина поймал ее взгляд, — спасибо, — и было понятно, что речь не только о сегодняшней ситуации. Он легонько сжал ее пальцы: — Отдыхай.***
Еще через день у Нарочинского снова случился припадок. Но в этот раз Марина и Олег знали, что делать. Когда Владимир Сергеевич уснул, Брагин все-таки предложил: — Марин, ты не хочешь его к нам в больницу, а? Будет под наблюдением. Она истерически усмехнулась: — Как ты себе это представляешь? — Обычно: или я на машине отвезу, или скорую вызовем, — принял ее вопрос за чистую монету Олег. Нарочинская покачала головой: — С ума сошел? Куда я его повезу? В Склифе кругом его портреты, монографии…. А тут я его привожу — вот, пожалуйста, мировое светило. Живой труп, — в ее голосе послышалось столько горечи, что Брагин вздрогнул. — Да он сам просил — только не в больницу! Он с ума сойдет, если очнется и поймет, что не дома. Но Олег настаивал. Потому с нажимом поинтересовался: — А если не очнется? Марина вздрогнула и почувствовала, как отдало в живот: — Ты что, хочешь, чтобы он лежал, пока его студенты будут памперсы менять? Это же унизительно! Я бы сама на такое не пошла, а для отца это просто конец света. — Брагин изучал ее пристальным тяжелым взглядом, и она уточнила, будто оправдываясь. — Он поэтому и запретил мне кому-либо рассказывать. Олег и не думал обвинять: — Пойми ты, ему помощь нужна. — Юля справится. — Видел я, как она справляется, — Брагин хмыкнул. Глаза Нарочинской выжгли дырку в его лбу. — Юля просто не знала, что ее ждет, еще и устала к тому моменту. Никто не знал. И лекарств нужных не было, у него же резко ухудшение произошло. — Олег ей явно не поверил, и женщина добавила. — Я Юле доверяю: она мне с мамой помогала. Брагин так на нее посмотрел, что Марина мысленно чертыхнулась, а затем отвернулась. Сразу же пожалела, что брякнула. Не надо было этого делать. Но поздно. Олег слишком много о ней знает. От этого понимания замутило. Мужчина молчал долго, несколько минут. Потом все же спросил: — А что с мамой было? Скрывать уже не имело смысла. — Рак поджелудочной. Брагин протер лицо ладонью: бедная Нарочинская. Как она это все вывозит вообще…. Он бы точно свихнулся. — Как ты справляешься? Она ждала чего угодно, но только не сочувствия, и повернулась обратно: — Нормально. Ну, до недавнего времени, — хмыкнула, — нормально. Олег снова помолчал, после чего озвучил: — У меня тоже мама умерла. Давно, я только мед окончил. Сердце, — он не знал, зачем это говорит. То ли чтобы поддержать Нарочинскую, то ли потому, что ее рассказ разбередил старые раны. Время не лечит — Брагин знал это наверняка. И понимал, что Марина тоже знает. Нарочинская внимательно слушала, и мужчина сухо продолжил: — Бабушка еще раньше, я в школе учился. Больше у меня никого, — улыбнулся, не догадываясь, что глаза выдали его с головой. — Вот и у меня никого, кроме папы. — А я своего с пяти лет не видел, — Олег ухмыльнулся. — За хлебом вышел. Марина медленно кивнула: — Мне жаль. — Мне тоже. Она сказала о нем, он — о ней, но оба друг друга поняли. — Отец имеет право сохранить свой образ в глазах других, — через длинную паузу озвучила Нарочинская. — И умереть там, где хочет. Она не уточняла, но Брагин и так понял: здесь. Владимир Сергеевич хочет умереть здесь, дома. — Он тобой очень гордится, Марин. — Наверное, — повела плечом. Брагин улыбнулся: — Да что уж там, я и сам тобой горжусь, — выпалил даже неожиданно для себя и, предвидя реакцию, быстро переключился. — Слушай, давай какой-нибудь фильм посмотрим? Я не могу уже книжки читать, — пожаловался, — буквы рок-н-ролл перед глазами скачут. Марина удивилась, конечно. Но увидела реакцию Олега на его же реплику, поэтому не стала акцентировать внимание: — Только не ужастик: я крови боюсь, — серьезно заявила она. Олег оторопело вытаращился и, сообразив, наконец, что Нарочинская шутит, засмеялся. Марина тоже улыбнулась, и напряжение спало.