Во время Марининого больничного расследование шло полным ходом.
Родители наркозависимого оказались очень влиятельными людьми, но подкупить персонал Склифа не смогли. А когда дело дошло до угроз, Зименская и вовсе подняла шумиху в СМИ, поэтому родственникам пришлось поумерить пыл.
Однако связи и деньги у них имелись, поэтому максимальный срок их сыну не дали — ограничились тремя годами. По этой же причине в суд не пустили и журналистов. Что, впрочем, было Нарочинской даже на руку.
После суда к ним подошла мать осужденного:
— Довольны? — зло поинтересовалась она. — Вы сломали жизнь нашему сыну.
— Он сам себе ее сломал, — отреагировал Олег. — И это ваша ответственность: детьми надо заниматься — тогда им и наркотики не понадобятся, — жестко припечатал он.
Женщина хотела сказать что-то еще, но тут к ней подошел муж: тот самый, который предлагал откупиться:
— Наташ, пойдем, — на врачей он не смотрел.
Наташа не сопротивлялась, но успела еще пожелать:
— Пусть ваших детей ждет та же судьба.
Не почувствовать, как вздрогнула Лариса, было невозможно. Брагин сжал ее пальцы:
— Не слушай ее, она не в себе.
Втроем они вышли через черный ход (тут вновь помогли договоренности Зименской) и дошли до машины Олега. Сначала он помог усесться Марине на заднем сиденье, затем открыл дверь для Ларисы и разместился на водительском.
— Можем, поесть заедем?
Женщины одновременно покачали головами.
— Я домой хочу, — по-детски призналась Куликова.
— Я тоже, — устало вторила ей Нарочинская.
И Лариса это считала:
— Марина, вы как себя чувствуете?
— Нормально. Слабость только.
— Это нормально после такой операции, — попыталась приободрить подчиненную Куликова.
Марина улыбнулась:
— Я знаю. Не переживайте, я поправляюсь.
— Подтверждаю, — Брагин завел машину. Увидел глаза Ларисы в зеркале и, будто извиняясь, пояснил. — Ну я заезжал пару раз к Нарочинской. Надо же было убедиться, что она коньки не отбросит.
Марина закатила глаза — Брагин, оправдывающийся перед Куликовой, выглядел максимально странно. Но закладывать его не стала. Ей и самой это было невыгодно. Да и вообще — пусть сами в своих отношениях разбираются.
— Заезжал. Правда я скорее их после твоих осмотров отбрасываю, чем до.
— Я просто очень хорошо шучу, — важно заявил Олег, пытаясь поймать взгляд Ларисы, — вот и веселю ее, когда навещаю.
Нарочинская вскинула брови:
— Кто тебе сказал, что ты хорошо шутишь? Этот человек солгал, не общайся с ним больше.
Их язвительную перепалку прервал звонкий смешок — кажется, Куликову стало отпускать «пожелание», услышанное ранее. Но не поделиться переживанием она не могла:
— Слова ее из головы не выходят, — сообщила, перестав улыбаться. — А вдруг Никита тоже когда-то?..
Брагин оторвал одну руку от руля и быстро покрутил пальцем у виска:
— Ты совсем, что ли? У тебя прекрасный Никитос, который бабочки не обидит, ты чего?
— Согласна, — поддержала Нарочинская. — У вас адекватный сын, Лариса Николаевна. И цену человеческой жизни он понимает очень хорошо. Да и о последствиях наркотиков, с такими-то родителями, думаю, знает.
Куликова пожала плечами:
— Мы занимаемся им не так много.
Она была похожа на ребенка, и Марине стало ее жалко.
А еще у Нарочинской в голове не укладывалось, как люди в их с Ларисой возрасте могут быть настолько разными. Она понимала, что это нормально, но все равно удивлялась. Может, причина была в том, что предыдущие начальницы были значительно старше, а подруг Марина давно не имела, поэтому и сравнить не могла. Лена — не в счет. Да и младше она.
— Мной тоже не так много занимались, — поведала Нарочинская, — работа у родителей такая была. Но я преступницей не стала и на людей не бросаюсь.
Олег не удержался:
— Вообще-то бросаешься. На меня.
Марина саркастично сузила глаза:
— А кто сказал, что ты человек? Тот же, кто наврал, что шутить умеешь?
— Вот язва бубонная, — буркнул он.
— Сам гастрит, — вернула она и продолжила. — Дело не в количестве, Лариса Николаевна, дело в качестве. А у вас, судя по всему, с этим проблем нет.
— Это факт, — сказал Брагин и резюмировал. — Ларис, не примеряй на себя их ситуацию. Там от ребенка откупались и все ему позволяли, вот и результат.
Куликова снова пожала плечами:
— Может, вы и правы. Просто… не по себе, — она поежилась.
— Потому что ты нормальный человек и понимаешь весь трындец произошедшего, — резюмировал Олег. И только сейчас сообразил. — Подождите, а вы че, до сих пор на «вы»?
— Ну да, — не поняла его удивления Лариса.
— А че так?
Марина снова закатила глаза:
— Вообще-то это называется субординация и воспитание. Если тебе о чем-то говорят эти слова.
Брагин хмыкнул:
— А со мной, значит, ты не хочешь держать субординацию?
— А ты ее первый нарушил. И вообще — ты мне не начальник. К счастью.
У мужчины вытянулось лицо — вот стерва все-таки. Он и хотел что-то ответить, но тут рассмеялась Куликова, и он оставил эту затею.
Главное, что Лариса отвлеклась.
***
Сначала Брагин довез Ларису, потом Марину. Они вышли из машины.
— Нормально себя чувствуешь?
— Нормально. Курить только хочу.
Брагин наморщил лоб:
— Ты обалдела?!
— Я же сказала, что «хочу», а не что «курю», — усмехнулась Нарочинская.
— Понял, — мужчина почесал подбородок. — А че рычишь на меня? Что я тебе сделал?
— В смысле? — не поняла Марина.
Он вцепился взглядом в ее лицо и, кажется, понял, что женщина правда не врубается:
— В прямом. Язвишь, нечеловеком обзываешь, перед Ларисой дураком выставляешь, — и, не дав зацепиться за упоминание Куликовой, продолжил, — а потом, видимо, перед другими начнешь выставлять. Че я тебе сделал? — выпалил и отвернулся.
Нарочинская помолчала, закусив губу. Она догадывалась, почему так себя ведет: сказывались не только болезнь отца и ее ранение, но и накопившееся раздражение от вынужденного совместного проживания. Хотя Олег уже две недели как вернулся домой и теперь бывал у них только набегами. Но, видимо, выплеснуть эмоции на него было проще всего.
— Не знаю. По привычке, видимо. Извини.
— Избавляйся давай от таких привычек, — глянул на нее исподлобья. — Или тогда объясняй, че не так, чтобы я тоже свое поведение корректировал.
Марина посмотрела на него так, словно мужчина заявил, что верит в гомеопатию:
— Чего? Брагин, зачем это тебе?
От ее удивления стало неуютно. Олег отвел глаза:
— За хлебом, который с полки. Нормально общаться с тобой хочу, безо всяких там, — неопределенно повел рукой. Увидел немой вопрос в лице напротив и пояснил. — Просто общаться, Нарочинская!
Она как-то выдохнула и расслабилась:
— Слава богу. Ладно, я постараюсь.
— Вот и ладушки, — он улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Как Владимир Сергеевич?
— Все так же.
— Когда мне зайти к нему можно? — в чем надо отдать Брагину должное, так это в том, что без предупреждения он в гости не заявлялся.
Марина могла бы позвать его прямо сейчас, но слишком устала:
— Завтра. Или послезавтра.
— Хорошо, — обрадовался мужчина. — Приду.
***
Никита увидел Ларису раньше, чем она его:
— Мам! — помахал ей рукой и двинулся навстречу.
— Кит, — женщина подошла к сыну и крепко обняла. Он ответил. — Привет. Как добрался?
Он кивнул:
— Привет. Нормально, почти всю дорогу спал.
Они двинулись к выходу с вокзала.
— Есть хочешь? — Лариса взлохматила ему волосы. Знала, что Никита не в восторге от подобных действий, но не могла удержаться.
— Ага. Только всякие супы не хочу, — мальчик выразительно поморщился. — Меня бабушка ими закормила.
Куликова рассмеялась — как же хорошо, что он у нее есть:
— Пойдем, куда захочешь, — знала, что остановить свекровь, решившую, что дети голодают, невозможно. Причем детьми она считала всех и сразу, даже двоюродную Ларисину сестру, которая была старше Куликовой почти на пятнадцать лет.
Никита приподнял брови:
— Даже в Макдак?
— Даже в Макдак, — передразнила его Лариса.
— Класс, — мальчик улыбнулся, и у нее екнуло сердце. Никитка был сейчас так похож на Сергея… И улыбался в точности как отец. — Решилось все с расследованием?
— Вроде бы. Надеюсь, больше этот кошмар не вернется, — вырвалось у женщины.
Пожалеть о своих словах она не успела — сын снова обнял ее, пусть и коротко:
— Это хорошо, а то я уже соскучился.
Лариса улыбнулась:
— Я тоже соскучилась.
— А как Марина Владимировна? Она выздоравливает?
— Да, все в порядке. Недели через полторы должна быть в строю.
Они дошли до ближайшего общепита, и Никита открыл дверь, пропуская мать вперед:
— Это хорошо. Еще бы папа выздоровел.
Мальчик сказал это вроде бы спокойно, но Лариса услышала, как он переживает. Обернулась:
— Мы все на это надеемся, Никит. Там хорошие врачи и технологии.
Он кивнул:
— Давай ему сегодня позвоним? Мы давно втроем не разговаривали.
— Конечно, позвоним.
