***
Нарочинская пришла вечером, сразу после смены. — Зачем ты? — смутился Олег. — Я тебя заражу. Марина закатила глаза: — Уймись, пожалуйста. И иди ложись. — Марин. — Брагин, — она приложила ладонь к его лбу, убедилась в наличии высокой температуры, взяла мужчину за руку и, как маленького, повела к дивану, — я работаю в больнице. Все, кто мог меня заразить, уже это сделали. Брагин лег, хотя и продолжил сопротивляться: — Но Владимир Сергеевич… Вдруг ты из-за меня его заразишь. — С папой сейчас Юля. Если заболею, я с ней договорюсь. Больше сил у Олега не было. Он послушно съел остатки еды, которую Марина заказала ему ранее и теперь разогрела, и выпил очередную порцию лекарств. — Спасибо, — тихо сказал. Нарочинская смотрела на Брагина и не узнавала его. Раньше он умудрялся шутить и болтать в любых состояниях и ситуациях. А теперь был на себя не похож: серьезный, тоскливый, какой-то абсолютно несчастный, словно произошло что-то непоправимо плохое. И это не было игрой «на публику» — просто Олегу действительно было хреново. Оно и не удивительно — грипп все-таки. Но сейчас мужчина стал совсем другим, будто сбросил маску вечного балагура. Будто никогда балагуром и не был. Марина ободряюще сжала его пальцы. Брагин тяжело вздохнул и прижался головой к ее руке. — Что ты? — Нарочинская дрогнула. — Холодная, — еще тише пояснил он. Женщина села и положила ладонь Олегу на лоб. Он с облегчением выдохнул.***
Брагин очнулся, когда за окном была ночь. Откуда-то с пола доносился слабый источник света. Оттуда же послышался полушепот Нарочинской: — Олег, ты в порядке? — Марин, — мужчина перекатился на край дивана и увидел, что женщина лежит на матрасе, подсвечивая себе телефоном. — Ты чего тут? Марина поднялась и снова потрогала его лоб: — Ты как? — Не знаю. А ты чего домой не поехала? Брагин звучал более адекватно, чем вечером, поэтому Нарочинская немного успокоилась. А то раньше думала скорую вызвать. Благо, лекарства сработали. — Да куда там, у тебя температура под сорок была. — Но… — С папой Юля, — предугадала его возражения Марина. — Он тебе привет передает. Говорит выздоравливать. У Олега защипало в глазах. Они, конечно, с Нарочинской друзья, но Брагин не знал, что она готова настолько поменять приоритеты. Поставить его не просто главнее своего отдыха, но даже главнее Владимира Сергеевича. Пусть и в моменте. Пусть и из-за гриппа. Этого Олег не ожидал. Как не ожидал и того, что Марина так много для него сделает: закажет уже готовую еду и лекарства, приедет после работы, останется ночевать, чтобы его караулить…. Давно уже о нем так не заботились. Может быть с тех пор, как мама умерла. В темноте Нарочинская почти не видела Брагина, но чувствовала, что он на нее смотрит. Долго так смотрит, даже не мигая. — Чего ты? Он нащупал ее ладонь и уткнулся в нее лицом, как благодарный зверь. У Марины даже ком к горлу подкатил. — Брагин, — через минуту нерешительно произнесла она, — все хорошо? — Угу. Затем Нарочинская включила свет — в зоне кухни, чтобы не раздражать глаза, — вручила Олегу градусник, уточнила симптомы и выдала лекарства. — Марин, ты ложись на диван, — сказал он после. — А я на матрас. Только постельное поменя… — Даже не думай, — перебила женщина. — На матрасе сплю я. Брагину стало стыдно. Она о нем так заботится, а сама на полу, даже без пледа. Только декоративную подушку под голову положила. Видимо, какую нашла. — Марин! — возмутился и закашлялся. — Олег! — в той же тональности парировала Нарочинская. — У тебя прекрасный удобный матрас, не переживай. И в квартире тепло. Как и на улице, впрочем. Мужчина попытался настоять на своем: — Вот я и лягу, — попробовал подняться и сразу же сел назад, потому что закружилась голова. Марина многозначительно хмыкнула: — Вижу я, как ты ляжешь. — Нарочинская, ты это, — все пробовал возразить Олег. Она скрестила руки на груди: — Значит, так: или я ночую на матрасе, или уезжаю прямо сейчас, а ты остаешься болеть в одиночестве. И он отступил: — Подушку нормальную возьми. И хоть простынку накинь, что ли.***
В этот раз Брагин дрых очень долго и пробудился уже в середине дня. Постель была насквозь мокрая, одежда противно прилипала к коже, горло словно пропустили сквозь терку, а нос, по ощущениям, увеличился в размере раза в четыре. Но температура явно стала пониже. — Ты как? — тут же отреагировала Марина. Он даже нашел в себе силы приподнять уголки губ: — Лучше, — хрипло выдавил. — Только переодеться бы. Нарочинская однозначно обрадовалась и дополнительно осветила улыбкой без того не темное помещение. Улыбка у Марины была очень красивой. Впрочем, не только она. — Где у тебя все лежит? — В шкафу. Нарочинская достала сменную одежду, белье и под каким-то предлогом ушла в ванную. А когда вернулась и увидела, что Олег пытается поменять простынь и наволочку, разозлилась: — Ты обалдел?! — Чего? Марина подошла ближе и практически силой вытащила из его рук постельное: — Меня не мог позвать? — Да уж не развалился бы, — хмыкнул он. Но прозвучало это не очень уверенно. — Хочешь проверить? — саркастично уточнила она.***
После завтрака, который в связи со временем суток переквалифицировался в обед, Брагин предложил включить телевизор. — Если тебе нормально будет, то давай, — согласилась Нарочинская. Олег попереключал каналы и остановился на Discovery. По совпадению, там как раз рассказывали о семействе куньих. Брагин и Марина многозначительно переглянулись, и Нарочинская закатила глаза: — Молчи уже. Он честно держался, но, когда начался блок о ласке, заулыбался: — Ну смотри, правда похожи. Особенно вон та, беленькая, — кивнул в экран. — Только у нее глаза не синие. Марина цокнула: — Лучше бы что-то хорошее сказал. — А чего? — Олег вскинул брови. — Плохо, что ли? Женщина фыркнула: — Очень мило, что ты считаешь меня мелким агрессивным хищником, который не может прекратить убивать, потому что постоянно ищет себе еду, — выдала она и ехидно добавила. — Я в тебе не ошиблась, Брагин. Олег врубился и попытался оправдаться: — Да я ж не в этом смысле. Просто вы внешне похожи, — увидел скептичный взгляд, — и вы обе красивые. Но ты красивее, — добавил, чувствуя, что закапывает себя еще больше. — Ты вообще красивая, Марин. И совсем не агрессивная. Почти. Нарочинская рассмеялась: — Ты перегрелся? — Перегрелся, — подтвердил он. — Но ты все равно красивая.***
Нарочинская стояла в ночную. Убедившись, что Брагин не собирается устраивать генеральную уборку, готовить ужин на десять персон или еще как-либо вредить собственному здоровью, Марина прилегла. И заснула неожиданно крепко — сказалась полубессонная ночь. Олег, заметив это, поставил будильник. А то если он тоже вырубится, в результате чего Нарочинская опоздает на работу… Кто-то точно останется без головы: или он от гнева Марины, или она сама — от выноса мозга, который устроит ей Дубровская. А потом засмотрелся на умиротворенное лицо. Во сне Нарочинская была какой-то трогательной и даже нежной, что ли. Совсем не такой, какой ее воспринимали окружающие. И совсем не такой, какой в самом начале казалась ему, Олегу Брагину. Нет, Брагин никогда не считал ее плохой. Просто думал, что они из слишком разного теста. И не понимал собственного стремления узнать Марину получше, как и раздражался от регулярно возникающего желания с ней общаться. И очень зря. Со временем выяснил, что она на самом деле другая: добрая (или хотя бы не злая), понимающая, отзывчивая, верная себе. Просто Нарочинская открывалась только близким, и то со скрипом. «А с чего ты взял, что ты близкий?» — засомневался внутренний голос. Но Олег послал его к черту, и голос, что-то еще побурчав, заткнулся.