Очень долгий путь

— Добрый вечер, — поприветствовала их хостес. — Вы вдвоем будете? Брагин фыркнул и почувствовал, как его пихают локтем в бок. — Здравствуйте. Да, мы будем вдвоем, — отозвалась Марина. — Пойдемте, я вас провожу. Они двинулись следом, и Олег возмутился Нарочинской на ухо: — Ну и че ты дерешься? — А ты веди себя нормально, — тихо ответила она. — Я не умею, — он прикоснулся губами к светлым волосам, — я плебей. Когда уселись и выбрали блюда, Брагин завертел головой. Он никогда здесь не был, просто увидел на днях красивую вывеску и предложил Марине заглянуть. В ресторане было неплохо: просторно, с освещением, близким к естественному, мягкими диванчиками, книжными шкафами с соответствующим наполнением, картинами на стенах — их, судя по стилю, писали современные художники. Красиво, но Олег здесь чувствовал себя неуместно. Деревенщиной неотесанной, хотя всегда был городским жителем. Или тем самым плебеем. Впрочем, еда тут наверняка хорошая, а внутреннее несоответствие обстановке он переживет. Брагин еще раз огляделся и заметил, что большинство посетителей — парочки. — Видишь, тут все по двое, че она спрашивает-то? Марина закатила глаза: — Это ее работа, и она делает ее хорошо. Ты же свою работу хорошо делаешь. — Ну ты сравнила, — Олег вытянул губы трубочкой. — Так, — Нарочинская сощурилась, — вот только не надо считать, что если они не спасают людей, то их труд не имеет значения. Это вообще-то обесценивание. Мужчина замялся: — Да я не в этом смысле, — хотя примерно так он и подумал. Марина смотрела на него, не моргая, и Брагин пошел на попятную. — Ладно, я балбес. Ну ты же меня воспитаешь? — мило-премило улыбнулся. — Ты не ребенок, чтобы тебя воспитывать. — Ну ладно, не воспитывай. Просто влияй, — «разрешил» он. — Я же тоже на тебя влияю, — почесал подбородок, — только вряд ли положительно. Нарочинской стало неловко. Тиранить Олега она не хотела, хотя и молчать, если что-то не нравится, не собиралась. — Да ладно, — поймала его руку и погладила внутреннюю сторону ладони. — Хорошо ты на меня влияешь. Это даже папа заметил. И она была с отцом согласна. Брагин умел сглаживать углы, считывать эмоции и находить нужные слова. А еще ловил момент, чего Марине всегда не хватало. Олег улыбнулся: — Ну если папа, то ладно, — на самом деле ему было очень приятно, что Владимир Сергеевич такого мнения. — А он че, догадался? — Вряд ли, — женщина качнула головой. — Это еще до дня рождения было. — Понял, — Брагин встал и, перегнувшись через столик, мимолетно поцеловал Нарочинскую в щеку. — Не теряй, я быстро.

***

Марина задумалась и вздрогнула, когда перед ней поставили бутылку вина. Очень дорогого вина — она такое только в Америке пробовала и то когда замужем была. Кстати, не понравилось. — Девушка, это вам. Давайте знакомиться. Это был здоровенный, ростом с Олега, и, что примечательно, тоже лысый мужчина. Холеный, в костюме, с часами на руке. «Брагин симпатичнее». — Что, простите? — холодно отреагировала Нарочинская. Мужчину, кажется, ничего не смутило: — Меня Виктор зовут, а вас? — Я не буду с вами знакомиться. И вино свое заберите. — А я думаю, вы заблуждаетесь, и настаиваю на знакомстве. Вот же непрошибаемый. Такие обычно действуют по принципу: «женское "нет" — это значит "да, но ломается"». Отвратительно. Тут же вспомнилась история с Ларисой. — Мне администратора позвать? Или сразу охрану? — Марина посмотрела на Виктора с презрением. Впрочем, к столь радикальным мерам прибегать не пришлось — вернулся Брагин. В руках он держал букет тюльпанов. — Не понял, — с лица Олега сползла улыбка. — Мужик, тебе че надо? — А тебе? Брагин изучил напряженную Нарочинскую, бутылку с вином и совсем помрачнел: — Она моя жена. Отвали, пока я добрый. На Виктора это не произвело впечатления: — А я не с тобой разговариваю. Пусть дама решит. — Я вам уже сказала, — ледяным тоном отчеканила Марина, — я не буду с вами знакомиться. Уходите. Олег нехорошо оскалился: — Так че, тебя на бутылку посадить или сам уйдешь? Виктор оценил открывшиеся перспективы и выбрал второе. Даже вино не забрал. — Сгонял, блин, за цветочками, — буркнул Брагин. — Это че такое было? — он не сел, так и стоял, пронзая Нарочинскую обиженными черными глазами. — Откуда этот упырь взялся? — Ты меня спрашиваешь? — Марина скрестила руки на груди. — Догони и узнай, если так интересно. Олег слышал ее интонацию, но перебороть себя не смог: — Ни на минуту тебя оставить нельзя. Нарочинская глазами чуть не выжгла дырку в его лбу: — Чего?! Это вы, мужики, ведете себя как дикари и женщин за людей не считаете, а виновата все еще я. Очень удобно, Брагин! — она встала. И вся его злость утихла на корню. — Мариш, — поймал ее за руку, — не надо, — попытался заглянуть в холодные глаза, и, когда это удалось, протянул букет. — Возьми цветочки, а? Нарочинская хотела что-то сказать, но к ним подошла официантка с подносом: — Ваш заказ. Марина посмотрела на девушку: — Спасибо. Скажите, вы можете забрать вино? — Какое вино? — Нарочинская кивнула на стол, и официантка растерялась. — У вас его не было в заказе… Марина еле сдержалась, чтобы не скривиться: — Мне подарили, а я не пью. Возьмите себе, пожалуйста. Или выбросьте. — Но это очень дорогое вино. — Я знаю. — Если хотите, можете заново его продать, — не удержался Брагин. Официантка расставила блюда на столе: — Спасибо, — взяла бутылку. — Приятного аппетита.

***

Ели в напряженном молчании. Брагину кусок в горло не лез, а Марина толком не чувствовала вкуса. Терпение никогда не было сильной стороной Олега — вскоре он не выдержал: — Марин, — снова поймал ее ладонь. — Я это… ну… тебя порадовать хотел, — кивнул на тюльпаны, расположившиеся в вазе, которую им принесли. — А тут он приперся, — о том, что незнакомец показался Брагину похожим на него самого, Олег благоразумно промолчал. Женщина поджала губы: — Я тоже не получила удовольствия от этой сцены. Но твое поведение мне понравилось еще меньше. Он не умел и не любил извиняться. Но сейчас это было необходимо: — Прости. — Не делай так больше. — Понял, — кивнул. — Мир? — протянул мизинец.

***

Они стояли у подъезда Нарочинской и держались за руки. — Так хочется тебя поцеловать, — бесхитростно сообщил Олег. — Ну целуй. В голосе Марины слышалась добрая усмешка, но Брагин перестраховывался: — А вдруг ты еще обижаешься. — Конечно обижаюсь, — подтвердила Нарочинская. — Исправляйся. Олег, правильно интерпретировав, притянул женщину к себе. Бережно взял ее лицо в ладони и прижался к губам. Марина обвила шею Брагина свободной рукой. Мужчина засосал ей верхнюю губу, Нарочинская прикусила ему нижнюю. Их языки соприкоснулись, и у Олега отключился мозг, а сердце заколотилось так, что чуть не сломало ребра. Марина же почувствовала, как земля уходит из-под ног, а сами ноги подгибаются, и сильнее вцепилась в Брагина. Чуть букет не выронила. Когда Олег стал так на нее влиять?.. Целовались долго. До опухших губ, сбитого дыхания и невозможности оторваться. — Хочу, — выдохнул Брагин, — тебя, — хрипло проговорил. — Тебя хочу, — снова поцеловал. — Нарочинская… — Нельзя, — прошелестела она. Надо было подняться и отпустить Юлю, но сейчас Марина ничего не могла. И знала, что Олег тоже не может. Это ощущение пьянило. Только если Брагин не успокоится, ему лучше пойти домой. Ну просто потому, что находиться в одном помещении они не смогут. — Знаю, — Олег оторвался от ее лица и перешел на шею. О том, что их могут увидеть, он забыл. Нарочинская хрипло рассмеялась и с некоторым усилием подняла голову мужчины обратно к себе: — Завтра. — Как дожиииить, — голосом, полным вселенских страданий, протянул он.

***

Олег открыл Марине дверь и, не дав опомниться, втащил женщину в прихожую. — Брагин, — усмехнулась Нарочинская, — ты совсем уже? Промычав что-то нечленораздельное, он прижал ее к стене. И Марина почувствовала, как сильно Брагин ее хочет. — Всю ночь ждал, — от его низкого прокуренного голоса и совершенно безумной интонации у Нарочинской предположительно отнялись ноги. Господи, почему она так на него реагирует?.. Это невозможно. — Озабоченный. Он кивнул и, спустившись ладонями к женским ягодицам, начал гладить и ощупывать их сквозь штаны. Делал хоть и жадно, но бережно — не хотел оставить следы. Вообще теперь старался быть особенно осторожным — видимо, впечатлился пятнами, красовавшимися на коже Марины после первой ночи. — Тебе моя задница, похоже, интереснее меня. Больше Нарочинская ничего не сказала: заткнули поцелуем. Она ответила. Не привыкла, чтобы ей все время верховодили. Хотелось равнозначности. Еще она не привыкла к щетине и суховатым горячим губам, от чего каждый поцелуй казался первым. А когда Олег целовал так, как сейчас, в груди тяжелело, а низ живота сводило. Марину хватало на пару минут, после чего она сдавалась и позволяла Брагину все, что он хотел. А хотел он многого. И долго.

***

Они так никуда и не ушли: когда закончили, просто опустились на пол. В двух шагах валялись одежда и обувь, а также использованный контрацептив. Брагин полулежал, уперевшись спиной в стену, и держал сидевшую на нем Марину за бедра. — Скажи, — женщина лениво гладила его по груди, — у тебя пунктик? — Да, — сначала согласился, потом решил узнать. — На что? — На секс вне кровати. Олег накрыл ее ладони своими: — У меня пунктик на тебя, Нарочинская, — в темных глазах танцевали чертики. — А остальное — уже вторично. — Ведешь себя как животное. И я с тобой заодно. — Конечно ты заодно, — самодовольно улыбнулся Брагин. — Я же неотразимый.