***
Они завались к Косте — у того было больше места, чем у Олега, и жил он, в отличие от Пети, в одиночестве. Уже в одиночестве. Сначала говорил Пастухов. Получил двойное подтверждение, что он не виноват, предложение сходить вместе с Полиной к психологу — от Брагина, мысль об усыновлении или опеке — от Лазарева. Затем настал черед хозяина квартиры, то бишь Кости. Оказалось, что Ксюша, с которой он жил уже год, ему изменяла. Причем изменяла, приводя любовника прямо сюда, пока Лазарев был на работе. — А ты что? — спросил Петр. — Физиономию начистил, — Костик выпил очередные полстакана, — сильно и больно. — Кому? — уточнил Олег. Костя посмотрел на него как на идиота: — Этому придурку, естественно! — Правильно, — кивнул Пастухов. — Хотя я бы не смог, — тяжело вздохнул. — Так и Полина не изменяет. — Тоже верно. У нас другие приколы, — Петя скривился и налил себе еще. Брагин же покачал головой, и Лазарев это увидел: — А че мне надо было делать?! Алкоголь уже подействовал, поэтому Олег говорил громко и периодически зависал: — Он мог даже… даже не знать, что у нее кто-то… это… есть. — И че?! — взвился Костя. — Да ниче, — Брагин дотянулся до батона и отломил кусок. — Это ж не он от тебя… гулял, а эта твоя… Ксюша, — почему-то скривился. Лазарев чуть мимо рта не пролил: — А что, мне ее надо было? Олег покрутил пальцем у виска: — Ты че, совсем? — выпил и закусил, поморщился, что-то обдумывая, и нравоучительно произнес. — Ваще лучше никого не бить. — Кто бы говорил, — влез Пастухов. Брагин перевел на него нетрезвый взгляд: — Я грю — лучше. А к лучшему надо эт, — многозначительно махнул рукой в сторону коридора, — стремиться, во, — снова посмотрел на Костю. — Контро… котро… лировать надо эмоции свои. А то кого-нить покалечишь. Или прибьешь. Лазарев стушевался: — Че сразу прибью-то. — То. У тебя ж бывает. А нам потом тебя это… вы-тас-ки-вать. Петя ухмыльнулся: — Скорее передачки носить. Мы же без связей. А Нарочинской на всех не хватит. Губы Олега тут же расплылись в предательской лыбе, но его собеседники были слишком пьяны, чтобы сложить два плюс два. — Ты мне тут жопу с пальцем не сравнивай, — выдал он Петру. — Я не виноват был. А если, — икнул, — если, — еще раз икнул, — если Костя кого грохнет, Марина первая это… того, — опять махнул рукой. Петя мелко закивал: — И будет права. — Да вы че ваще в натуре?! — от изумления Лазарев перешел на язык своего наставника. Олега Михалыча то есть. — Это же я пострадавшая сторона! Брагин закинул в себя новую порцию алкоголя: — Это не… не повод, — протяжно зевнул, — бить. Ты ж врач ваще-то, хи-рург. Ты лечить должен! А не калечить. Во. — Согласен, — поддакнул Пастухов. О том, что ранее одобрил поступок Кости, он уже забыл. — Делай чет, — резюмировал Олег. — Пока не поздно. К психологу, что ли, тоже. А то и на пациентов нач… начнешь. Лазарев обиделся окончательно: — Сами туда идите. — Так это, вроде не надо, — Брагин мотнул головой. — Че, все нормально, что ли? — усомнился Костя. Это ж Олег Михалыч, у него нормально не бывает по определению. Брагин пожал плечами, а Петр сообразил, что они со своими проблемами о жизни друга так ничего и не спросили: — Правда, у тебя-то как дела, Олег? — предполагал, что неплохо, потому что видел, в каком настроении находится Брагин. А на днях, когда поздравлял его с днем рождения, и вовсе услышал такие радостные интонации, коих не слышал уже давно. Но предположения — это только предположения. — Все прекрасно, — нараспев отозвался Олег. Лазарев даже отвлекся от собственных переживаний: — Да лааадно. А с кем? — С кем надо, — это обещание Брагин держал в любом состоянии. Потому что подозревал, что в противном случае ему вскроют черепную коробку и оставят проветриваться. На всю оставшуюся жизнь, которая будет крайне недолгой. — Не с Ларисой хоть? — заволновался Петя. Олег помотал головой: — Не. Она хорошая, оч хорошая. И я благо… это… дарен. Но все закон… чилось. Давно. — Слава богу, — выдохнул Пастухов. Костик хмыкнул — везение наставника в личной жизни сейчас коробило: — Че, настоящая лучше? — Че? — не сразу врубился Брагин. — Ты дурак, что ли? — Ну вы встл… встре... встле, — Костя внезапно забуксовал, однако выговорил, — втрескались? Или так? — Лазарев, иди в баню.***
Вскоре им потребовалась добавка, и Олег вызвался сходить. Вернулся не один, а с двумя игрушечными осьминогами — розовым и голубым. Один был веселым, другой демонстрировал злобное уныние. — Это че? — заржал Лазарев. — Да там сдачи не было, — Брагин пожал плечами. — Я взял. Пусть будут. Еще через пару часов Пастухов вырубился прямо на кухне, и Олегу с Костей пришлось тащить его в одну из комнат. Затем Лазарев предложил остаться и Брагину. Потом Костик позвонил Полине, а Олег взял телефон и ушел в ванную. — Привет, — он старался говорить тихо: и чтобы Лазарев не засек, и чтобы Нарочинскую не напугать. Но она все равно поняла, что он пьян, — не услышать это было невозможно: — Что-то случилось? — Не. Мы прост эт… ну… с Костиком, Петей. — Набрались? — Угу. Я это, ну, эт самое, — Брагин безбожно тупил, — ну, напился. Я не приду. — Хорошо, — они вроде и не договаривались ни о чем конкретном. — Ты где сейчас? — мужчина завтыкал в пространство, поэтому Марине пришлось повторить. — Брагин, ты где сейчас? — У Лазарева. Мы все тут. — Хорошо, — Нарочинская кивнула, хотя видеть ее Олег не мог. — Ложись спать.***
На работу Брагин опоздал, потому что они проспали. И если для Кости это было некритично — он начинал с двух, для Пети вообще не критично, потому что у него был выходной, то Олег влип. Надеялся, что пронесет. Но нет: в приемном, помимо Дубровской, находились Марина и Лариса. — Михалыч! — заложила его Нина всем присутствующим разом. — Ты опять?! Опоздал почти на час! — Снова, — буркнул он, ловя на себе сразу три взгляда: возмущенный от Дубровской, осуждающий — от Куликовой, насмешливый — от Нарочинской. Стоп. Насмешливый? Господи, с кем он связался… — И что ты скажешь в свое оправдание? — поинтересовалась Лариса, скрестив руки на груди. Раньше она так не делала. У Марины научилась, что ли? Мужчина почесал подбородок: — Да я это, — замялся как пацан, которого завуч школы поймал за курением. — Бабушку через дорогу переводил? — участливо подсказала Куликова. Очень участливо. В иной ситуации Олег бы даже поверил. — А она сопротивлялась? — вторила начальнице Нарочинская. Даже интонацию скопировала, ты посмотри. «Приехали. Нынешняя дружит с бывшей». От этой мысли Брагин заржал в голос. Лариса и Нина уставились на него с недоумением. Марина же улыбнулась так, словно догадалась о причине смеха. Может, и правда догадалась. — Да я отработаю, — успокоившись, пообещал Олег.***
Операция была долгая, поэтому под конец у Марины болели, кажется, все части тела. Пациента с трудом откачали — он дважды давал остановку, поэтому, несмотря на положительный исход, настроение у Нарочинской было не очень. Еще сильнее оно испортилось после общения с родственниками бедолаги, которые были уверены, что Марина спит и видит, как его угробить. Наконец, она освободилась и двинулась в столовую. И вздрогнула, когда рядом нарисовался бодрый, словно и не было вчерашнего застолья, Олег. — Привет, — улыбнулся он. — Виделись. — А че это ты такая недружелюбная? — мужчина сделал бровки домиком. Нарочинская не была настроена на разговор: — Нормальная. Брагин, че те надо? Он несколько оторопел от тона, но от своего намерения не отступил — протянул женщине двух осьминогов — розового и голубого. Один улыбался, другой нет. — Это тебе. Компания Бастинде будет. Они двусторонние. — Чего? — тупо посмотрела на него Марина. — Ну, двусторонние, — Олег видел, что она не в настроении, и попытался отвлечь. — Могут улыбаться, могут нет. Похожие, но разные. Прямо как… Нарочинская не дослушала: — Тебе делать нечего? Иди работай, и так сегодня опоздал. — Марин, ты че? — Ну а че ты лезешь со своей ерундой? — Нарочинская дернула плечами и, стараясь не обращать внимания на разом погрустневшего Брагина, ушла. Олег проводил ее взглядом и посмотрел на осьминогов: — А че это мы с вами ерунда? — вывернул веселого осьминога на злобно-печальную сторону и буркнул. — Сама она ерунда тогда.***
Марина поела, приняла душ и подумала, что зря вызверилась. Стало не по себе. Она надеялась найти Брагина в ординаторской, но там находился только обедающий (или, если судить по времени суток, скорее ужинающий) Саламчик. — Приятного аппетита, — на автомате кивнула Нарочинская. И зацепилась глазами за два ярких пятна. Осьминоги небрежно валялись на кровати. — Спасибо, Марина Владимировна. Это Олег Михайлович принес, — оповестил Гафуров, увидев, куда она смотрит. — Спросил, нет ли у меня, кому отдать. Марине стало еще больше не по себе. — А ты что? — Так мне некому. Мои все далеко, — Салам пожал плечами. — Пока увидимся, даже самые маленькие вырастут. Нарочинская не ответила. Гафуров не стал лезть: доел и, предусмотрительно попрощавшись, направился в приемное. Его смена была в самом разгаре. Марина медленно подошла к кровати и взяла игрушки в руки. «Кажется, Олег говорил, что у них две стороны». Вывернула осьминогов на улыбчивые стороны. И услышала, как в ординаторскую кто-то вошел. Впрочем, почему кто-то. Обернулась, виновато улыбаясь. — Ну и чего? — через многозначительную паузу произнес Брагин. — Операция тяжелая была. Он уже это знал — Дубровская доложилась. И о нервных родственниках тоже. — С осьминогами чего? — Нарочинская озадаченно заморгала, и Олег вскинул брови. — Выбросить? — Зачем? — она непроизвольно прижала их к груди. — Не надо. — Так они же ерунда. — Прости. Погорячилась. Брагин подошел ближе и взял одного: — Я-то прощу. Ты их извинения заслужи, — он казался суперсерьезным, будто решал вопрос жизни и смерти. — Мы договоримся. — Уверена? — Олег наморщил лоб. — Уверена, — не удержалась от язвительности в голосе Марина. Мужчина подставил ей щеку: — Ну давай тогда, договаривайся. — А ты здесь при чем? — Нарочинская мастерски изобразила удивление. — А я их представитель. Женщина закатила глаза: — Черт с тобой, — и поцеловала в ямочку. А потом, чтоб наверняка, и в другую. — То-то же, — Брагин прижал Марину к себе. — И на будущее. Если ты злишься, переворачивай их на злую сторону. Для наглядности. — А когда добрюсь — на добрую? — На добрую — это сразу секс. Нарочинская засмеялась: — Дурак.