***
— Лариса Николаевна, можно? — спросила Марина и застыла на пороге. Заведующая неподвижно сидела на диване, держа в руках мобильник. По ее лицу безостановочно текли слезы. У Нарочинской внутри что-то оборвалось. Неужели Сергей..? Или дело в Ларисином сталкере? Хотя он вроде отстал. Да и встречали-провожали ее постоянно, причем организовали все так, что помощь Марины не понадобилась. Нарочинская видела в этом происки Брагина, но Олег на все расспросы строил кристально чистые глазки и жал плечами. А доказательств не было. Нейрохирург осторожно подошла к начальнице и, понимая, что та ее не замечает, аккуратно прикоснулась к ее плечу. Куликова подпрыгнула в положении сидя и испуганно уставилась на подчиненную. — Лариса Николаевна, что случилось? — как можно мягче уточнила Марина. Уже настроилась на плохое, но пыталась казаться спокойной. Куликова шмыгнула носом и, опомнившись, отложила телефон: — Сережа звонил. Сергей. Нарочинская мысленно выдохнула. Хотя бы сам звонил. Лариса не договорила, опять провалившись в мысли, поэтому через минуту Марина напомнила о себе: — Что он сказал? — М? — не сразу сориентировалась заведующая. — А, сказал, анализы хорошие, — произнесла, не понимая до конца. И услышала, как неуверенно это прозвучало. Нарочинская свела брови к переносице: — Хорошие? — Да. — Так это же хорошо? — Хорошо, — подтвердила Куликова. — Он в ремиссии, — и снова расплакалась. Марина растерялась: Лариса рыдала так, словно произошла катастрофа. «Наверное, она от усталости». — Лариса Николаевна, — позвала Нарочинская. Реакции не получила и, опустившись рядом, прижала начальницу к себе. Та вцепилась в нее как в спасательный круг.***
Когда Куликова успокоилась, Марина отошла к кулеру, налила воды и вернулась: — Возьмите. — Спасибо, — Лариса жадно отпила, отставила кружку и встряхнула головой, — я, наверное, вас напугала. Извините. — Все нормально, — Нарочинская улыбнулась, — такие новости, я вас понимаю. Куликова вскинула на нее благодарные глаза: — Марин… это же благодаря вам. Спасибо. — Что? — Вы дали деньги, — Лариса почувствовала, что лицо до сих пор мокрое, и постаралась вытереть его ладонями. — Без них лечения бы не было. — Лариса Николаевна, я была не одна, не надо приписывать мне лишнего. Заведующая покачала головой: — Марин… я так вам благодарна, вы не представляете. Вы столько всего для нас…. Я… я даже не знаю, смогу ли я чем-то…. — Не надо, — прервала Нарочинская. — Я делала то, что могла и хотела. Все хорошо, Лариса Николаевна, — опять ободряюще улыбнулась. Куликова снова шмыгнула носом: — Марина, — помялась и решила, что терять, в общем-то, нечего, — а давайте дружить, а? Нарочинская ненадолго зависла, но исключительно от неожиданности: — Давайте. Хотя мы уже, мне кажется. Женщины рассмеялись и обнялись. — Марин, а давайте на «ты»? — Давайте. То есть давай. Лариса открыто улыбнулась, как давно уже не улыбалась: — Спасибо еще раз. Вы только… то есть ты, пожалуйста, никому не говори пока, ладно? Мы сами потом. — Конечно, — Марина глянула на часы и спохватилась. — Я что зашла-то. Лариса Николаевна, — запнулась, вспомнив, о чем они только что договорились. — Лариса, я хотела отпроситься на остаток смены, если можно, — Нарочинской стало неловко. Как будто после произошедшего Куликова не смогла бы отказать, даже если хотела бы. — Я потом отработаю. Но Лариса правильно ее поняла: — Хорошо. А что-то случилось? — Нет, — поспешила успокоить Марина. Ей нужно было отпустить Юлю пораньше. — Все в порядке. Куликова посмотрела ей в глаза: — Марина, — сделала паузу, — а вообще как дела? Ну, в целом? — не хотела лезть в душу, но не спросить не могла. Помнила, как Нарочинской было плохо. — И в целом тоже все в порядке, — улыбнулась Марина.***
Брагин лежал с закрытыми глазами. Больше в ординаторской никого не было. Марина села рядом и, не удержавшись, погладила его по руке. Олег расплылся: — Так люблю, когда ты меня трогаешь, — промурлыкал хрипло. Узнал. — Разбудила? Прости. Брагин открыл глаза, приподнялся и лег головой женщине на колени: — Да я вполглаза, — зевнул, с удовольствием чувствуя, как ему начали массировать виски и макушку. — К тому же это было очень приятное, — снова зевнул, — пробуждение. Всегда бы так, — состроил невинную мордочку. Нарочинская наклонилась и поцеловала мужчину в щеку. — Парализовала, — самым довольным на свете тоном констатировал он. — Для парализованного ты слишком болтлив, — Марина хмыкнула. — А меня заткнуть можно только одним способом, — Олег перешел на вкрадчивый шепот. — Точнее двумя, но второй неприличный. Нарочинская, считав намек, чмокнула Брагина в губы. Он тут же углубил поцелуй, а потом, извернувшись, и вовсе сел, обняв ее. — А как же твоя парализованность? — засмеялась Марина. — Так это, волшебное исцеление. Они рассмеялись уже вдвоем, и Нарочинская уткнулась ему в шею. В объятиях Олега было хорошо и спокойно, а сейчас еще и лениво. — Как себя чувствуешь? — Брагин положил ей теплую ладонь на низ живота. Марина не афишировала изменения в организме, но и не скрывала их. К счастью, менструация не приносила проблем, знакомых многим женщинам. Нарочинская вообще на здоровье не жаловалась. Но Олег все замечал. И вел себя очень аккуратно. — Нормально. Слабость небольшая, но не мешает. — Понял. Я тебе шоколадку взял. Марина подняла голову: — Молочную? — Ага, — Брагин потерся носом о ее нос и стал разминать ей поясницу. — Во внешнем кармане сумки, — он бы предпочел сделать сюрприз, конечно, но тогда Нарочинская могла шоколад даже не обнаружить. Потому что просто не стала бы искать. Она улыбнулась и снова спрятала лицо у него на шее. Поцеловала туда же: — Спасибо. — Пожалуйста. Отпросилась у Ларисы? — Угу. — Хорошо. Езжай, а то опоздаешь, — он не хотел, чтобы Марина уходила. Мечтал, чтобы она осталась с ним, отдыхала в ординаторской, а он мог в любой момент зайти и обнять, но понимал, что затея плохая: он-то на сутках. И папу нельзя оставлять одного. — Да, сейчас. — Напиши мне перед сном. — Хорошо, — Нарочинская опять не сдержала улыбки. Какой же Брагин все-таки трогательный и сентиментальный. И до невозможности тактильный. Не зря она ему шапочку с мишками купила. И брелок с Винни-Пухом.***
Лариса все-таки взяла два выходных, но ночью так и не уснула. Утром отправила Никитку в школу, приняла ванную и решила прогуляться. Через час ноги привели к неизвестному ранее ТЦ под названием «Весна». Денег у Куликовой было немного, но она решила зайти. Может, на будущее посмотреть. Ну или просто увидеть что-то, кроме пациентов. Она бездумно бродила по этажам, разглядывая цветные вывески, слыша радостные крики детей и оживленные разговоры взрослых, но не вслушиваясь в них. Ей было хорошо и спокойно. «Впервые чувствую себя такой живой». А потом она уткнулась в дверь, на которой было написано «Pro Tattoo». «А может?» А может. Лариса, не дав себе сомневаться, вошла. И почувствовала дискомфорт: стены были разрисованы граффити и обклеены странными плакатами, звучало что-то похожее на тяжелый рок. Точнее Куликова не сказала бы. — Извините, вы что-то потеряли? — крайне удивилась девушка за стойкой. Лариса не обиделась — понимала, что не выглядит человеком, которому интересны подобные организации в целом и татуировки в частности. Она помотала головой из стороны в сторону: — Нет, — и быстро спросила, — у вас можно сделать маленькую тату? Черную. А сама подумала, что в шоке от себя — чтобы она, да татуировку… Она же даже не знает, нормальный ли это салон… Хотя вряд ли в большом торговом центре будет располагаться притон. — У нас все можно. Вы кому хотите? — Себе. Маленькую, — повторила. Большую точно не надо. И нужно понять, сколько это стоит, может, не потянет. — Где? — уточнила администратор. Лариса задумалась. Делать нужно на таком месте, чтобы на работе не увидели: — На ноге можно? — будет в брюках ходить, не страшно. — От стопы вверх, чуть наискосок, — показала. Администратор кивнула: — Противопоказания есть? — и перечислила. Ничего подобного у Куликовой не имелось, о чем она и сказала. Цена оказалась приемлемой. Также Ларисе сообщили, что если она готова, то окно есть прямо сейчас. Куликова не была готова. Куликова боялась. Очень сильно боялась: — Да, я готова. Через два с половиной часа заведующая первой хирургией института имени Склифосовского выходила на улицу, зная, что у нее на ноге появились три силуэта летящих птиц.