***
Ксения получила ЧМТ и травмы внутренних органов — пришлось делать переливание. Вадим — тоже ЧМТ и травму позвоночника, поэтому Олег пожалел, что не позвал с собой Марину. Впрочем, им повезло: Шейнман уходил в отпуск только завтра и согласился помочь. Операции длились долго, но закончились благополучно. И, что удивительно, — почти одновременно. Врачи выползли в коридор. Юрий Михайлович неопределенно сделал ручкой, что можно было трактовать в равной степени и как «до свидания», и как «идите к черту», и двинул в свое отделение. — Что у вас? — поинтересовался Лазарев. — Жив, — кивнула Куликова, коротко поведала о ходе операции и заключила. — Угрозы для жизни нет. Ходить должен. — И наша жива, — отозвался Костик. — Только замотались кровь переливать. Хорошо хоть у нее первая. Олег дернулся — у Нарочинской тоже первая. Помотал головой, отгоняя воспоминания. — А у мальчика вторая, — лишь бы что-то сказать и заполнить повисшую паузу, произнесла Лариса. — Я бы никогда не подумала, что они родственники, если честно. Не похожи совсем. Брагин скривился: — Первый день работаешь, что ли? Или забыла, как работает генетика? Заведующая строго посмотрела на него: — Не надо на меня срываться. — А он на всех срывается — хобби у него такое, — сообщила Марина и, не дожидаясь реакции, первой направилась в приемное. Там нервно маячил мужчина средних лет — вероятно, муж и отец. — Здравствуйте, — Нарочинская остановилась в двух шагах. — Вы к Клементьевым? На лицо мужчины упала тень: — Клементьев. Виталий. Что с ними?! Что? — громко заговорил он. — Живы оба. Состояние тяжелое, но стабилизировали, — Марина в телеграфном стиле выдала необходимые подробности и завершила. — Угрозы для жизни нет. Клементьев словно сбросил тяжкий груз: — Спасибо... Спасибо! К ним можно? Что-то нужно? — забросал вопросами. Марина покачала головой: — Нельзя, они в реанимации. Ничего не нужно. Мальчика, по-хорошему, стоит перевести в детскую больницу, но пока он не транспортабелен, поэтому мы оставляем его у себя. Все необходимое обеспечим, не переживайте, — постаралась ободряюще улыбнуться. Виталий вздохнул, но потом увидел что-то за спиной Нарочинской и снова напрягся. — Здравствуйте, — недружным хором поздоровались Олег, Лариса и Костя. — Ты уже рассказала? — уточнил Брагин у Марины. Она не успела ответить, потому что Клементьева отчетливо перекосило: — Так это вы, — с внезапной брезгливостью заявил он, неотрывно глядя на халат Олега. Хотя ничего особенно там не было. Разве что бейджик. — Не понял. — Тот самый Олег Брагин, бывший муж Ксени, биологический отец Вадика, — обличающе предъявил Виталий. В приемном отделении стало очень тихо. Нина, до этого момента наводящая порядок в документах, застыла, держа бумаги на весу. Лазарев завис с открытым ртом. Лариса испуганно замерла. Даже часы, кажется, остановились. — Я не его отец, — тихо сказал Брагин. — Ну конечно, — Клементьев ухмыльнулся. — Ксеня мне говорила, что вы сбежали, когда узнали о беременности. Как вам только разрешили оперировать? Родственников же вроде нельзя, — от благодарности не осталось и следа. — Или вы это и от коллег скрыли? Никогда ранее Нарочинская не видела Олега в подобном состоянии: он стал таким потерянным и смотрел такими воспаленными глазами, что казалось, будто он плачет. Только слез не было. — Извините, — обратилась Марина к Виталию. Тот медленно перевел на нее взгляд: — Что? — Вы где работаете? — Что? — Где вы работаете? — терпеливо повторила Нарочинская. — И кем? Клементьев непонимающе мигнул: — Биологом. В НИИ. Марина выдохнула — все складывалось лучше, чем она себе представляла: — Вы знаете, какая группа крови у мальчика? — Знаю, конечно, он же мой сын! — возмутился мужчина. Даже о Брагине забыл. — Какая? — Вторая. — А у вашей жены? — Первая. А при чем здесь?.. — окончательно запутался он. — Что-то не так, нужно еще переливание?! — заволновался пуще прежнего. Нарочинская покачала головой: — Не нужно. Просто у Олега Михайловича третья, — почувствовала на себе взгляд Брагина, но не повернулась к нему. Сейчас это было лишним. — Вы что имеете в виду? — растерялся Виталий. Однако Марина видела, что направила его мысли в нужную сторону. Ни за что бы ни подумала, когда спрашивала у Олега группу крови, что это знание может пригодиться в такой момент. Тьфу. — А еще у темноволосых родителей нечасто рождаются светленькие дети, — добавила. — Вы же биолог. Клементьев тупо посмотрел на Брагина: — А вы темноволосый? — Темно-русый. Был, — Олег не понимал, почему он здесь и все еще продолжает диалог. От неожиданности, что ли?.. Резко развернулся и быстро пошел прочь. Нарочинская видела, как поникли его плечи.***
Клементьев сидел на лавке, схватившись за голову. Лазарев хотел что-то сказать, но Куликова прикоснулась к его плечу и покачала головой. Костя, подумав, кивнул и ушел в ординаторскую. Дубровская же не могла молчать: — Вот нифига себе, — пытаясь быть потише, чтобы не нервировать Виталия, произнесла она. — Мы же с ней знакомы, то-то думаю, где-то видела... Не, я знала, конечно, что у Михалыча чет случилось, без причины-то никто и не разводится. У них в целом брак был странный, но чтобы так…. Ей не ответили — Марина погрузилась в себя, а Ларисе было нечего сказать.— А вы действительно после развода хотели покончить жизнь самоубийством? — Вы че, издеваетесь, что ли? Я, когда развелся, начал пить, гулять и веселиться, что и делаю по сей день. — Я так и подумала.
Олег тогда высмеял ее вопрос и начал шутить. Даже сообщил, что у него есть знакомый, который был женат, — о ужас, — восемь раз. И Куликова поверила, что развод дался Брагину относительно легко. Даже позавидовала. А теперь… теперь казалось, что в его шутке была не просто шутка. И от этого стало жутковато. — Марина, Лариса Николавна, вы что скажете? — Нине надоело переваривать открывшуюся информацию в одиночестве. Нарочинская вскинула голову: — Нин, не лезь, — и быстро ушла. — Да че я такого сказала-то? — Дубровская проводила нейрохирурга обиженным взглядом. — Уже и спросить ничего нельзя. Нашли крайнюю. Отношения Михалыча и Марины давно вызывали у нее вполне определенные вопросы. Но даже если ее подозрения правдивы, это не дает Нарочинской права наезжать. А то она уже и ведет себя как Брагин. — Нин, не обижайтесь, — Куликова снова покачала головой. — Просто это не наше дело. А раз Олег даже вам не рассказывал, значит, он не хочет это обсуждать. Лучше ему ничего не говорить совсем. И остальным тем более. Дубровская досадливо поджала губы.***
Марина нашла Брагина быстро — он сидел в курилке и дымил как паровоз. Выглядел Олег настолько чужим и на себя непохожим, что она не решилась привлекать внимание. Так и стояла, пока мужчина сам ее не заметил. Он попробовал улыбнуться, но вместо этого на лице появилась гримаса. — А если бы не знала? — неожиданно спросил. — Что? — не поняла Нарочинская. — Если бы ты не знала мою группу крови? Марина опустилась рядом. Ей хотелось обнять его и пожалеть, но она чувствовала, что Брагин на грани. Значит, этот порыв станет неуместным. — Ты не бросил после операции малознакомую коллегу, которая тебе не нравилась. А потом напросился к ней жить, чтобы помогать не только ей, но и ее отцу, — говорила, видя, как разглаживаются морщинки на лбу и переносице. — Ты думаешь, я поверю, что ты мог бросить своего ребенка? Олег убрал сигарету и протер лицо ладонью. Отрывисто заговорил: — Я не хотел детей. Она говорила, что тоже, — голос его звучал глухо. — Предохранялись, но забеременела. Решила рожать. Я принял…. Потом, — сделал паузу, будто проглотил ком в горле, — справку нашел. Настоящую. Там срок был другой, а я тогда никак… с пневмонией в больничке валялся. Затем были разборки, угрозы со стороны родственников жены, развод и снова угрозы. Брагин заявил, что претензии примет только после текста ДНК с соответствующим результатом. На этом все и закончилось. Он надеялся никогда больше с Ксеней не встретиться, но не учел, где работает. Нарочинская не представляла, как можно пережить подобное. И уж тем более не представляла, как можно не озлобиться и остаться жизнерадостным. Олегу вот удалось. Нет, Марина знала, что его вечное веселье — просто образ, но Брагин действительно сохранил в себе доброжелательность, оптимизм и веру в людей. Олег помолчал и сухо продолжил: — Я был фиговым мужем. Но не гулял, не врал. Я не знаю… Жене был верен, а после развода как с цепи сорвался. Встречался с одной, с другой, с третьей. От серьезных отношений бежал сломя голову. Никому не открывался. Это был затяжной период. А потом Брагин встретил Ларису. А потом Марину. — Ты не ответственен за поведение других людей, Олег. Ты не умеешь и не должен уметь читать мысли. Если ее что-то не устраивало или перестало устраивать — надо было сказать. Он скривился: — Я бы тогда ушел от нее. — Ты все равно ушел. А пытаться удержать, тем более так…, — Нарочинская, не договорив, покачала головой. Подумала, и, будучи очень неуверенной в своем решении, все-таки озвучила. — Меня бывший муж тоже пытался удержать, другими методами правда. А потом из США выпер. — Обмудок, — это слово Брагин просто выплюнул. — Он дипломатом был. Обиделся, что я с ним развелась, визу не продлил. Олег тяжело вздохнул: — Знаю. Папа рассказывал, — поймал выразительный взгляд. — Он боялся, что я по незнанке чет ляпну, просто предупредил, — снова вздохнул. — Хорошо, что этот твой Смит далеко. — Он не мой. — Да хоть глухой, слепой и одноногий, — Брагин хмыкнул. — Главное, что он в Америке, а то его бы тоже в Склиф привезли. У нас же больше некуда, — с сарказмом заключил. Марина в красках представила, что сделал бы Олег с белоручкой Джоном при личной встрече (особенно если учесть, что Брагин не знал английского, а Смит — русского), и криво ухмыльнулась: — Сплюнь. За разговором Брагин и Нарочинская не заметили, как в дверях курилки показалась Дубровская. Нина посмотрела на одного, на вторую и, сделав свои выводы, скрылась так же тихо, как и появилась.