Очень долгий путь

Первыми, кого увидела Марина, придя на работу, оказались Виталий и пожилая пара — возможно, его родители. Или родители Ксении. — Как они? — одновременно поинтересовались посетители. — Здравствуйте. Я только пришла, — констатировала очевидное Нарочинская. — Дежурный врач твердит одно и то же, — возмутилась пожилая женщина. — «Состояние стабильно тяжелое», — передразнила. — Вряд ли я вам что-то иное скажу, — Марина повела плечом. — Операции были сложными, но прошли успешно. Восстановление займет… — А где этот? — перебил пожилой мужчина. — Кто? — Зятек наш бывший. Стало быть, родители Ксении. — Если вы об Олеге Михайловиче, то у него выходной. Вчера Брагин был на сутках, а потом еще и основательно задержался, поэтому выходной в его графике оказался как нельзя кстати. Олег захотел провести его в одиночестве. После разговора в курилке он вообще дистанцировался и снова надел маску шута. Будто пожалел, что рассказал. — Ну ты глянь! — мать Ксении всплеснула руками. — Они в реанимации, а он выходной! — У нас все тяжелые. Если врачи не будут отдыхать, они станут такими же. — Мог бы и исключение сделать, — с нажимом произнес отец Ксении. Виталий вмешался: — Да хватит вам! Брагин ничего не должен, как и Марина Владимировна, — указал подбородком на Нарочинскую. — Я же вам все рассказал. Отец Ксении поморщился: — Они тебе что угодно наплести могут. А Вадик — от Брагина, хоть ты двадцать раз его усыновил. В любой другой ситуации Нарочинская сдержалась бы, но сейчас не стала и демонстративно закатила глаза. — Вы что себе позволяете? — всполошилась мать Ксении. — А вы? — Марина холодно на нее посмотрела, и женщина заерзала на стуле. — Устроили тут клоунаду. Отец Ксении же внезапно перешел на «ты»: — А ты что, его новая жена, что ли? — Я лечащий врач вашей дочери, — ответила Нарочинская и услышала, какой металлической стала ее интонация. — Почему только дочери? Марина честно постаралась успокоиться: — Потому что я не могла проводить две операции одновременно. Лечащий врач вашего внука — Лариса Николаевна Куликова, заведующая. Скоро она придет, тогда вы сможете с ней поговорить. Вообще-то лечащим врачом Вадима должен быть Шейнман. Или Олег. Однако первый ушел в отпуск, а Брагин, впервые в жизни, отказался. Никто и не настаивал, разумеется. — А Брагин? Успокоиться не получилось. Нарочинская почувствовала, что еще немного — и она сорвется. К счастью, Виталий опять вмешался: — Помолчите уже! Марина Владимировна, извините, можно с вами поговорить? Они отошли в сторону, и Клементьев сбивчиво произнес: — Вы извините нас. Мы как узнали — совсем не в себе. И по поводу Олега… вы можете ему передать, что я прошу у него прощения? Я не знал. Я с Ксеней познакомился, когда Вадику год был. Я ей верил, — грустно заключил он. — Верить близким — это нормально. Виталий невесело усмехнулся: — Я все эти годы жил с презрением к человеку, которого даже не знал, потому что думал, что он их бросил… Нарочинская тяжело вздохнула — у нее не было сил играть роль психотерапевта: — Все ошибаются. Только ребенок ни в чем не виноват. — Конечно. Подождите, вы что, думаете, я от него откажусь? — рассердился Клементьев. Увидел, как Марина качает головой, и стушевался. — Извините. Сына я не брошу. А Ксеня… лишь бы жива была, а там разберемся.

***

Лариса заглянула в ординаторскую: Марина с таким остервенением терла стол, что казалось, еще чуть-чуть — и он развалится на части. — Марина, — позвала Куликова. Нейрохирург не отреагировала, и заведующая повторила громче. — Марина. — А? — Нарочинская резко обернулась. — Это ты, — улыбнулась, — привет. — Привет, — Куликова закрыла за собой дверь. — Что-то случилось? — Да нет. — А что ты делаешь со столом? Марина пожала плечами: — Мою, он грязный. — Его моют каждый день, — отозвалась Лариса. — Пачкают тоже каждый, — Нарочинская убрала тряпку. Марина казалась достаточно убедительной, но Куликова не поверила: — Пообщалась я тут… с родственниками наших пациентов, — сообщила она и увидела, как секундно перекосило собеседницу. Угадала, значит. Нарочинская фыркнула и опустилась на диван: — Уникальные личности, конечно. — Да уж, — Лариса присела рядом. — Ты можешь отказаться от Клементьевой. Марина сделала большие глаза: — То есть? — То и есть. Я уже говорила с Иваном Николаевичем, он готов взять ее на себя. И ее семейство заодно. — Но так не делается, — возразила Нарочинская, хотя взаимодействовать с этими людьми ей не хотелось совершенно. — Не делается, — Куликова кивнула. — Но кто нам запретит? — улыбнулась. Во взгляде Марины засияла такая признательность, что Лариса почувствовала облегчение: хоть немного она помогла. Пусть и благодаря Хромову. — Спасибо. — Не за что. Понимающе помолчали, а затем Нарочинская потянулась за чайником: — Ты будешь? — Давай, — Куликова дождалась, когда Марина поставит воду кипятиться, и осторожно уточнила. — Как Олег? — Ну как… Что ты, Брагина не знаешь? — Нарочинская не считала правильным обсуждать Олега в принципе. И уж тем более не считала верным обсуждать его с Ларисой. Они подружились, конечно, но… Куликова догадывалась, чем вызвано смятение Марины, и решила расставить все по местам. Просто чтобы не усложнять никому жизнь: — Можно вопрос? — Можно. Лариса помедлила, но озвучила: — Мне кажется, или вы с Брагиным..? Нарочинская застыла от неожиданности, осознала, что ей не послышалось, и мысленно выругалась. Сама просила Олега никому не говорить, сама же их выдала. Выдержка ни к черту стала. Но не врать же Куликовой. Только не ей. — Не кажется. Ты не думай, у нас недавно началось. Лариса повела плечом: — Даже если и давно. Мы же закончили еще до твоего прихода, — увидела, как настороженно посмотрела на нее Марина. — Вы подходите друг другу. И Брагину ты очень помогла в этой ситуации, никто бы лучше не отреагировал. Нарочинская захлопала ресницами: все-таки Куликова удивительная во всех отношениях. Она бы так не смогла. — Только ты никому не говори, пожалуйста, — выдохнула. — Не скажу, — пообещала Лариса. — А ты послезавтра что делаешь? Марина свела тонкие брови к переносице: — После смены? Да вроде ничего. А что? — Мне тут билеты перепали, — Куликова опять улыбнулась, — в театр Маяковского. Не хочешь составить компанию? — Если аврала не будет, — Нарочинская кивнула. — А что значит «перепали»? — А у меня соседка, оказывается, там работает. Заведующей литчастью. Марина фыркнула: — Не удержалась, когда узнала, что вы обе заведующие? — Почти, — Куликова усмехнулась, оценив шутку. — У нее мужу плохо стало, я первую помощь оказала до приезда скорой. Все обошлось, только вот от билетов отказаться не вышло.

***

Нарочинская вышла из Склифа и медленно пошла автомобилю. Ноги были чугунными, поясница отваливалась, поэтому как ехать домой — Марина не представляла. Хорошо еще, что завтра был выходной. Она дошла до авто и остановилась. — Привет, — как ни в чем не бывало поздоровался Брагин. — Привет, — настороженно отозвалась Нарочинская. — Ты как здесь? — Я за тобой. — В смысле? Олег пожал плечами: — Петюня сказал, у тебя завал. Подумал — уснешь еще по дороге. Две фразы — а показалось, что спина стала меньше болеть и ногам полегчало. — Я же на машине. — Тем более. Нечего спать за рулем, — Брагин протянул ладонь. — Ну че ты так смотришь? Я же права не продавал, только машину, — Марина, помедлив, отдала ему ключи. — Вот и молодец, даже уговаривать не пришлось, — хмыкнул. — Еще одно слово — и я передумаю. — Молчу-молчу, — Олег открыл перед ней дверь. Нарочинская села и дождалась, когда Брагин разместится на водительском: — Информация для тебя есть. — Хорошая, плохая? — Сама не знаю. — Заинтриговала. — Клементьев просит у тебя прощения. — Да пошел он! Олег старался не вспоминать два года своего неудачного брака. А вчера ему мало того, что напомнили, так еще и исказили, вывернули наизнанку и продемонстрировали всем вокруг. До сих пор тошно было. — Теперь он хотя бы знает правду. И не станет обманывать мальчика. — Да хватит! — Брагин повысил голос. Заглянул в уставшие синие глаза и сбавил обороты. — Проехали. Она видела, что мужчина не в настроении, и решила выдать все новости сразу, чтобы не растягивать удовольствие: — Слушай… ты извини меня, пожалуйста. — Да все нормально. — Я о другом, — Марина отвела взгляд. — Лариса…. В общем, она теперь знает. Олег вскинул брови: — Нормальные заявочки. — Она в лоб сегодня спросила, совершенно неожиданно, — Нарочинская покачала головой. — Я не смогла ей соврать…. Но она никому не скажет. — А мне запрещала, — хмыкнул Брагин. Понять его истинное отношение к произошедшему было невозможно. — И сама не выдержала. Похвасталась. Марина поджала губы: — Я не хвасталась. И никаких подробностей не сообщала. Олег видел, что ходит по острию, но прекратить почему-то не мог: — Похвасталась-похвасталась. И не стыдно тебе, Марина Владимировна? — Ну иди всем расскажи, что мы вместе, если тебе так легче будет, — бросила она. — Можешь даже сообщить, как часто и в каких позах мы спим. «Перестарался. А она, между прочим, вчера тебя спасла». — Ага, конечно: я похвастаюсь, а они от зависти помрут, — буднично отозвался он. — Работай потом в три смены, пока новых не найдут. — Нарочинская криво ухмыльнулась, и Олег сменил тему. — Ну че, домой-то едем? — Не хочу домой. — Чет случилось? — Брагин нахмурился. — Нет. Просто не хочу. Олег пожал плечами: — Поехали ко мне. Хотя по этим пробкам дойти быстрее, — однако сей вариант он не рассматривал — видел, как Марина измотана. — Поспи пока, если хочешь. — Ты же не хотел, — женщина уставилась в окно. — В смысле? — В смысле хотел побыть один. Брагин едва заметно вздрогнул — что она там надумала себе? Или это он сделал что-то не то…. Или же вчерашнее проехалось не только по нему. — Так это, временное умопомрачение было, — отозвался с нарочитой непринужденностью. — Отпустило. Нарочинская перевела на него взгляд: — Уверен? Олег внимательно посмотрел на нее, потом приблизился и поцеловал. — Еще вопросы? — остановился, но не отстранился: так и остался, прикасаясь кончиком носа к носу Марины. Даже потерся слегка. — Один. Очень важный. — Ты меня пугаешь, — шутливо сообщил. Или не шутливо. — У тебя пельмени есть? — крайне деловым тоном поинтересовалась она. Брагин ожидал чего угодно, но не этого: — Ты серьезно? — даже не заметил, как у него лицо вытянулось. — Брагин, я голодная, — Нарочинская фыркнула. — Конечно я серьезно. Он усмехнулся: — Будут тебе пельмени. Что хочешь будет.