***
Они сделали все возможное, но эти усилия ни к чему не привели: девушка умерла от кровопотери. Брагин, ссутулившись, вышел в коридор и рухнул на лавку. — Олег. Он поднял глаза и увидел Ивана Николаевича. — Мы ничего не могли сделать — говорю, ориентируясь на свой опыт, — серьезно сказал Хромов. — От нас ничего не зависело. Брагин понуро кивнул — он понимал, он все прекрасно понимал. Но тошно было неимоверно. Девчонке было так мало лет, почти ребенок, вся жизнь впереди…. И все из-за какого-то урода. — Давайте я сообщу, — предложил Иван Николаевич. Олег покачал головой и выдавил из себя подобие улыбки: — Я сам. Парень выслушал его с каменным лицом — Брагин заподозрил, что тот просто ничего не понял. — Держись, — прикоснулся к его плечу. — Мне очень жаль. Парень кивнул, и Олег, так и не дождавшись никакой другой реакции, направился в ординаторскую. Не дошел — за спиной послышался шум. Брагин обернулся и увидел, как парень упал, закричал что-то невнятное и стал кататься по полу.***
Олег стоял на улице и курил. Когда к его спине прикоснулась маленькая ладошка, мужчина вздрогнул и резко обернулся. Рядом, держа его куртку, стояла Нарочинская. Сама она была в шубе. Брагин качнул головой, и Марина помогла ему одеться. Молча. Олег честно попытался улыбнуться, но не получилось. Нарочинская обняла его и почувствовала, как рвано он дышит. Брагин выкинул сигарету и обхватил Марину обеими руками. Уткнулся лицом в светлые волосы. Выключился. Сколько так стояли — неизвестно. Очнулись, когда во двор заехала скорая. — Брагин, ты не виноват. — Знаю, — он выпрямился. — Ты многих спас и многих спасешь, — Нарочинская посомневалась, но напомнила. — Ты меня спас. — О том, что попала в больное, поняла по побледневшему лицу и потемневшим в ужасе глазам. — Брагин, я жива. Олег выдохнул, словно стал меньше, наклонился и прижался лбом к ее лбу.***
Последние дни Брагин был сам не свой: непривычно медлительный, раздраженный, перешедший с добрых шуток на злые, которые и шутками-то не являлись. Нет, на Марину он не срывался — огребали другие. И на расспросы отвечал, что все нормально. Но Нарочинская видела. А потом Олег нахамил Саламу. Они оперировали альфонса, который мало того, что жил за чужой счет, так еще и начал этому «счету» изменять. Ну а женщина, в свою очередь, наняла «братков», чтобы товарищу объяснили, что так поступать не надо. — Разве можно, чтобы мужчина сидел на шее у женщины? — бесхитростно удивился Гафуров. — Если всех устраивает, — буркнул Брагин. Он не одобрял подобные отношения, но считал, что это, как и измены, не повод избивать человека до полусмерти. — У нас в Дагестане так не принято. — Ну и езжай обратно в свой Дагестан, — бросил Олег, не подумав. — Раз тебе у нас не нравится. Че ты со своим самоваром?! Салам стал похож на ребенка, которого ни за что поставили в угол: — Но я… Я же не это… — Салам Магомедович, не принимайте на свой счет, — прохладно вступила Нарочинская. — У Олега Михайловича кризис среднего возраста, вот он и срывается на окружающих.***
После операции Брагин схватил Нарочинскую за руку и потащил в коридор. — Марин! Че это было?! — возмутился. — Это ты спрашиваешь? — Марина высвободилась и скрестила руки на груди. — Ты Салама обидел! На Пастухова с Лазаревым кидался несколько раз, на Нину, — перечисляла она. — Куликовой хамил, опять же. Только меня не трогал. Пока не трогал, — хмыкнула. — Ну и Хромова, возможно. Олег помрачнел: — Да ни на кого я не кидался! — Я заметила, — саркастично отреагировала Нарочинская. — И все заметили. Он задышал как паровоз. Да, Марина была прямолинейной. Но раз она считает, что он ведет себя неправильно, значит, так оно, наверное, и есть. — Брагин, что происходит? — Ничего, — мужчина провел по лицу ладонью и стал тереть глаза. Выглядел он очень расстроенным. — Ну я же вижу. — Не знаю, — Олег снова посмотрел на нее. — Устал, наверное. — Я тоже так думаю, — женщина кивнула. — Тебе надо отдохнуть. — Так я отдыхаю. Нарочинская покачала головой. Брагин вымотался и не мог это скрыть. Оно и неудивительно: работал Олег как проклятый, охотно брал дополнительные смены и задерживался после, а все свободное время старался уделять ей и ее отцу. По собственному желанию. И ситуация с бывшей женой помотала ему нервы. Ксения оставалась в их отделении, а ее родители караулили Брагина в попытке устроить скандал. Да и до Марины докопались, когда она передала пациентку Хромову. Но Нарочинская сделала честнейшие глаза и сказала, что Иван Николаевич больше специализируется на проблемах, которые возникли у Клементьевой. Значит, быстрее поможет. Вроде поверили. Олегу же на четвертый день надоело петлять коридорами. Он подошел к бывшим тестю и теще и на весь Склиф, не стесняясь в выражениях, сообщил, что он о них думает и куда им следует идти. После этого они отстали, хотя и гипнотизировали Брагина каждый раз, когда видели. И Марину тоже. Сглазить пытались, не иначе. Что касается самой Ксении, то она, когда пришла в себя и узнала, где находится, просила передать Брагину «спасибо». Но Хромов, посовещавшись с Ларисой Николаевной, решил этого не делать. — Брагин, — Марина заглянула ему в глаза, — послушай меня. Ты очень много делаешь, но совсем не думаешь о себе. Еще и в отпуске давно не был. — Ты тоже давно не была. — В отличие от некоторых, я хотя бы регулярно отдыхаю, — в том числе и благодаря его стараниям отдыхает. Олег нахмурился: — Это ты к чему? — Тебе надо отдохнуть ото всех нас. Дня три хотя бы, а лучше больше. — Марин! — Олег! — Да чем я буду заниматься? — деятельная натура не давала Брагину сидеть спокойно. Нарочинская качнула головой: — Ничем особенным. В этом и смысл пассивного отдыха, а тебе нужен именно он. — Я так не умею. — Пора учиться. Ты не железный. — Да все нормально, — Олег продолжал упираться. — Нет, не нормально, — с нажимом произнесла Марина. Увидела, что мужчина вздрогнул, и смягчилась. — Брагин, пожалуйста. Он не умел сопротивляться, когда она смотрела на него такими глазами. — А как ты будешь с папой? — это был самый важный вопрос. Она погладила Олега по плечу, и он поймал ее ладонь, накрыл своей. — Я справлюсь. Не в первый раз. — Но… — Понятно, что с тобой мне проще. Но я же волнуюсь, Брагин, — терпеливо объяснила Нарочинская. — Ты очень устал. — А если ты опять в обморок? Марина вздохнула — так, как Олег, за нее, кажется, никто не переживал. И это несмотря на то, что жалоб у Нарочинской не имелось, а анализ крови, как и остальные результаты медосмотра, оказался просто идеальным. — Если у меня не получится поспать, я отпрошусь у Ларисы и не пойду на работу. — Обещаешь? — темные глаза забегали по женскому лицу. — Обещаю, — переплела свои пальцы с его. Брагин тяжело вздохнул: — Я же все равно изведусь. — Я буду тебе звонить. — Дважды в день минимум. И не молчать, если че не так, а то знаю я тебя, — потребовал Олег. Дождался согласия и уточнил. — А че, ты правда считаешь, что у меня кризис среднего возраста?.. Ну, ты Саламу сказала. — Надо было что-то, — Марина повела плечом. — Это же Гафуров. Брагину стало стыдно. Он закрыл глаза, чтобы не видеть взгляда Нарочинской: — Я извинюсь.***
— Саламчик! — Гафуров остановился, с опаской поглядывая на Брагина. Олег тоже остановился — в двух шагах. — Ты это, — почесал затылок. — Извини меня. Я ничего такого не хотел сказать…. И к тебе у меня претензий нет, ты прекрасный врач и отличный парень, — торопливо говорил, видя, как на губах Салама появляется нерешительная улыбка. — И к Дагестану тоже вопросов нет. Это просто я… ну это… Нарочинская правильно сказала, короче. Дурак я старый. Вот. Гафуров улыбнулся уже открыто: — Да ладно, Олег Михайлович, я все понимаю. И вы не дурак, — подумал и добавил. — И не старый. Брагин выдохнул, подошел ближе и протянул парню оттопыренный мизинец: — Мир? — Мир, — кивнул Салам и протянул палец в ответ. Затем Брагин покаялся перед Куликовой и получил ее прощение. Потом — до кучи — извинился перед Лазаревым, Пастуховым и Ниной, хотя те были к его закидонам привычные, о чем ему с готовностью и напомнили, после чего поменялся сменами с Костей и Петей. Благодаря этому у него образовались четыре выходных подряд, которые Олег решил провести дома. Целая вечность.***
Марина спокойно шла по коридору. И никак не ожидала, что ее схватят со спины, затащат в одну из подсобок и, прижав к стене, поцелуют. Нарочинская даже вскрикнуть не успела. А потом осознала, что все это проделал Брагин (можно подумать, кто-то другой на такое способен), и разозлилась. — Ты обалдел?! — смогла отодвинуть его лицо и почувствовала, что губы горят. Она даже не знала, что Олег уже пришел. Судя по количеству распространяемой энергии, отдохнул он на сто процентов. Брагина ничего не смущало: — Привет, — выдохнул он. Одной рукой нырнул Нарочинской под одежду, начав массировать кожу, другой снял с ее волос крабик. С наслаждением посмотрел, как рассыпаются светлые волосы, и упустил момент, когда Марина вырвалась. Но Олег все еще перекрывал выход. — Ты дурак?! Кто так делает? Брагин придурошно улыбнулся: — Как? — поймал ее за талию. — Так, как ты! Он был словно не в себе и ответил невпопад: — Ты такая красивая, — поцеловал в щеку, — в этой форме, — в другую. — И то, что внутри этой формы, — в нос, — тоже красивое, — в губы. Нарочинская застонала в поцелуй. — Ты выпил, что ли? — торопливо проговорила. — Неа, — продолжил целовать. — Да что на тебя нашло?! — нет, Олег заводился с полщелчка, конечно, но сейчас они даже не успели увидеться. С чего он?.. — Соскучился. — Напугал, — Марина с нервным облегчением выдохнула. Брагину и повод не нужен, значит. Это понимание раздражало и было приятным одновременно. «А сама-то?.. Хотя еще летом ничего не было. С ума сой…» Олег сделал бровки домиком: — Прости, — прошептал на ухо, туда же поцеловал, зацепил губами мочку. Нарочинская фыркнула, чувствуя, как по коже побежали мурашки: — То, что ты научился извиняться, — это похвально. Но мы на работе! — Язва ты бубонная, — пошел от уха к ключицам. — Так вкусно пахнешь… — Брагин! — Мы быстро, — накрыл женские губы, размазал остатки помады. — Ты со мной что-то сделала, Нарочинская, — съел возмущенный стон, проник языком в рот. Марина честно постаралась увернуться или хотя бы вытолкнуть язык, но напрасно тратила силы. Она не справлялась: с жадными руками, которые опять нырнули под одежду, губами, которые, по ощущениям, норовили съесть ее лицо, мощным телом, которое повторно вжало ее в стену. — Брааагииин, не смей! Ты слышишь меня?.. Олег… Она не умела игнорировать его ласки, и мужчина это знал: терзал изящные губы до припухлости, гладил грудь сквозь тонкий бюстгальтер, стискивал ягодицы. — Останься, — хрипло попросил. В другой ситуации Нарочинская бы не возражала. Однако они были в Склифе. — Ты спятил! Нам нельзя! — Че это, — Брагин уже расстегнул застежку на бюстгальтере. — Мы на работе! — Ну и че, — Олег чмокнул ее за ушком и опустился поцелуями на шею — местечку, где особенно сильно ощущался пульс. Очень быстрый пульс, выдававший Марину с головой. — Можно подумать, мы первые. — Нас застукают! — Я все возьму на себя, — Брагин соизволил дотянуться до замка и закрыл его. — И уволят! — Я договорюсь. — Сволочь! — Угу, — мужчина поцеловал ее в губы. И тут же — не дав опомниться — снова добавил язык. От такого напора у Нарочинская поплыло перед глазами. Забывшись, она обхватила мощную шею, склонив голову Олега ниже, и ответила. Когда он проник пальцами под ее белье, у Марины пересохло во рту. — Брагин, резинки. — С собой.