***
Нарочинская проснулась резко, словно от падения. Глянула время на телефоне, вскочила и начала собираться. И так глубоко ушла в мысли, что чуть не подпрыгнула от сонного голоса с дивана: — Ты че на метле? — Я проспала, Олег. — Куда? — мужчина открыл глаза и сразу же закрыл. Нарочинская фыркнула: — На работу, Брагин. Олег потер лицо ладонями и сел: — Никуда ты не проспала, — широко зевнул. — В смысле? — Марина замерла в процессе натягивания штанов. — Я с Лазаревым, — Брагин снова зевнул, — договорился. Он сегодня вместо тебя, а ты потом в пятницу вместо него. Нарочинская новость не оценила: — Блин! Кто тебя просил?! В пятницу Юля выходная! — Я в курсе. Там у меня тоже выходной, я побуду с папой, а ты спокойно поработаешь, — это могло бы звучать издевкой, если бы Олег не знал, что от ухода за отцом Марина устает больше, чем от Склифа. — Да, снова решил за тебя. Вот такая я сволочь, — лег обратно, закрывая глаза. Нарочинская так и подавилась очередной порцией возмущения. Вдохнула-выдохнула. И еще раз. И еще. Брагин приоткрыл левый глаз: — Че ты? — виноватым себя мужчина не чувствовал. Ситуация-то была другой. — Ты серьезно? — Курьезно, — усмехнулся. — Давай еще поспим, а?***
Второй раз Марина проснулась от запаха колбасы. Брагин готовил завтрак. Нарочинскую накрыло такой волной тепла, что, если бы не лежала, точно не удержалась бы на ногах. Господи, как же хорошо, что у нее есть этот наглый и временами невыносимый, но всегда думающий о ней человек… Олег, почувствовав на себе взгляд, обернулся: — Подглядываешь? — улыбнулся, верно считав настроение. — Любуюсь. — Это намек, что мое место на кухне? — хмыкнул и вернулся к готовке. Марина помолчала. Подумала. Встала и, подойдя к мужчине, обняла его. Прижалась виском и щекой к широкой спине и закрыла глаза. Брагин почувствовал дрожь в ее теле и сам слегка дернулся: — Че ты? — Ничего, — пробурчала. — Прибить бы тебя за самодеятельность, да рука не поднимается. Сентиментальная стала. — Стареешь. — Наверное. — Нарочинская, я же готовлю, — ну да, бутерброды и яичница — дело крайне серьезное. — Стараюсь. Сейчас как порежусь, — млея от прикосновений, «напугал» Олег. Марина встала на носочки, дотянулась до мужской шеи и поцеловала: — А я тебе обработаю. У Брагина чуть сердце не остановилось. А потом забилось как сумасшедшее. — И палец пришьешь? — Пришью. — На нужное место? — деловито осведомился. — Хоть на лоб, если захочешь. Олег выложил яичницу на тарелки, закончил с колбасой и развернулся, прижав Нарочинскую к себе. И забыл, как дышать. Марина была сейчас такой мягкой, такой нежной, такой сладкой-сладкой…. И смотрела на него с таким… Брагин даже думать боялся… обожанием? Да, наверное, именно с этим чувством. Глазами говорила больше, чем словами. Никто так не умел, кроме нее. Ни один человек на планете. Никогда ранее она так на него не смотрела. Олегу очень хотелось сказать что-то ласковое, может интимное, что обычно не говорят. Однако непослушные губы смогли озвучить только шутливое: — Попалась? Нарочинская растерялась. Брагин подумал, что сейчас она снова наденет одну из своих коронных масок или съязвит. Но Марина, помедлив, уперлась лбом ему в плечо и шепотом согласилась: — Попалась. — Это хорошо, — он перевел дыхание. — Потому что я тоже попался, — и подхватил женщину на руки. Она охнула: — Ты чего? — Не мешай, я ухаживаю, — Олег аккуратно опустил Марину на диван и как бы мимоходом поцеловал ее в коленку. — Сиди. Сейчас завтрак принесу. Ей показалось, или он смутился?..***
Поели, накормили Нарочинского, дождались Юлю и стали собираться. — Слушай, Марин, может погуляем? — Холодно же. — А мы тепло оденемся. Воздухом подышим, — размечтался Брагин. Марина смерила его скептичным взглядом: — Я-то оденусь. А ты? Вопрос был закономерным: Олег до сих пор не носил шапку. Спасибо еще, что в теплую куртку перелез. — Ну, — он вытянул губы трубочкой, — мы быстренько погуляем. Нарочинская закатила глаза и пошла в комнату отца. Вернулась с шапкой и шарфом: — Примерь, все чистое. Если налезет, то пойдем. Головной убор подошел, хотя смотрелся на Брагине несколько потешно. Еще и щеки подчеркивал: все-таки у Нарочинского те практически отсутствовали, а голова была поменьше. С шарфом проблем, разумеется, не возникло. — Не давит? Олег посмотрел в зеркало и показал язык собственному отражению: — Нормально. Только я на дурачка похож, по-моему. — Не похож, — возразила Марина, — и не замерзнешь. — И не уведут, — глубокомысленно заключил Брагин. Нарочинская звонко рассмеялась: — Дурак! Мужчина притянул ее к груди и чмокнул в щеку, втянув носом запах кожи: — Ну вот, — улыбнулся, — а говоришь, не похож.***
— Вот где снег, скажи мне, пожалуйста? Хоть одна снежинка где? — в середине прогулки заворчал Олег, изучая очередную улицу. Снега не было. Он вообще, несмотря на холод, еще не выпадал в этом сезоне. Марина пожала плечами. Брагин театрально откашлялся и начал: — Как отвратительны в России холода: темно и холодно и хочется напиться. — Нарочинская приподняла бровь, ожидая продолжения. — Вот выйдешь, например, пугать кота, а он примерз к крыльцу, — Олег сделал драматическую паузу и не менее драматическим тоном, полным разочарования, завершил, — и не боится. Марина засмеялась. Брагин так любил, когда она смеялась… Вчера он обиделся. Но потом, когда Нарочинская уснула, понял, что она не хотела плохого. Следом возникла идея попросить Костика подмениться. Лазарев, конечно, в восторге не был, но в основном потому, что ему позвонили ночью. Впрочем, время суток оказалось на руку: сонный Костя даже не стал уточнять, почему ему звонит Олег Михалыч, а не Марина Владимировна. — Ты не замерз? — неожиданно спросила она. Брагин помотал головой: — Знанием стишка похвастался. А ты? — Я тоже нет. Брагин, — Нарочинская резко стала серьезнее. — Чего? — насторожился мужчина. Она посмотрела ему в глаза: — Спасибо. — За что? — За сегодня. И за все, — Марина надеялась, что он поймет. Олег никуда не лез последнее время. Кажется, ему и не хотелось. А Нарочинской хотелось верить, что так будет и дальше. Правда у нее имелась версия, что Брагин просто перестроил свой синдром спасателя и сфокусировался на ней с отцом. Но может, это и неплохо. Во всяком случае, заботой Олег не душил. И Брагин понял: — Так а я чего. Обещал же, — было видно, что ему очень неловко и он хочет отшутиться, но сдерживается. — Поэтому и говорю, — уточнила Марина. — Пожалуйста, — кивнул Олег и склонил голову набок, сощурившись. — А поцеловать? Нарочинская вскинула брови: — Кого? — Ты щас договоришься, — пригрозил он. — И что будет? — Я тебя съем, — Брагин старательно прикинулся кровожадным. — Отравишься, — прыснула Марина. Олег порывисто обнял ее: — Много слов, госпожа Нарочинская, — поцеловал нос, щеки и потянулся к губам. Марина со времен Академии не целовалась на морозе. Но колени подогнулись точно так же…. — Ну все-все, хватит, — вырвалась она. Вырвалась, но не отодвинулась. — Ты очень красивая, знаешь? — Брагин потерся о ее нос. Вот как он это делает? Из ничего будто, а хорошо. — Знаю, — Нарочинская вновь засмеялась, — но все равно приятно. — Хочешь, — Олег поиграл бровями, — я тебе каждый день буду это говорить? — Каждый не надо. — Ну хорошо, через день, — решил мужчина и подставил ей руку. Они уже двинулись дальше, как их окликнули: — Извините, пожалуйста! Брагин обернулся первым и увидел, как к ним подходит небольшого роста девочка: то ли старшеклассница, то ли первокурсница на вид. Она держала фотоаппарат. — Привет. Чет случилось? Девочка помотала головой и протянула им что-то мелкое, завернутое в бумагу: — Это вам, — и убежала, не дожидаясь реакции. А зря. — Ух ты, — засиял Олег, разглядывая изображения. Сложно было не засиять: на одной фотографии они с Мариной целовались как подростки, а на другой Нарочинская смеялась, а он так основательно на нее залипал, что комментарии были излишни.***
В кофейне Олег о чем-то долго разговаривал с бариста. Позже им принесли заказ, и Марина замерла: на ее кофе был нарисован мишка, держащий в лапах цветок. — Чего ты? — буднично уточнил Брагин. Нарочинская молча обняла мужчину за руку и положила голову ему на плечо. — Похож? — Олег отхлебнул свой напиток, чувствуя, как по телу расползаются теплые импульсы. Только вряд ли они были от кофе. — Очень. — Тоже так считаю.