Белые цветы вишни

- Есть тут газель одна, трупы вывозит, у нас же морга нет, - услышала Лина разговор врача с кем-то – за перегородкой было не видно. – Не-не, наша, местная – горбольнице будет дорого выделять для нас отдельную машину, а за нашими психами даже некому приехать для похорон… Лина тихо положила сумку на стол, глянув в окно на сумеречное небо за решеткой. «Надо было все же идти в морг – там люди человечней», - с мрачной иронией подумалось ей. Можно было попросить газель, но о водительских правах Романова только мечтала. - …Да откуда у нас автопарк, ты что, - продолжал кому-то трепаться дежурный. – Местный, – значит, здесь, на районе – когда потребуется, нанимаем шабая с грузовой, он и вывозит. А вот это в корне меняло дело. Интересно, что за человек и сколько обычно берет… Но дежурный закончил болтовню по рабочему телефону и, выйдя из подсобки, зевнул, глядя на Лину. - А, ночная смена. Ты сегодня одна, тебе передали? В принципе, сегодня последняя смена, можно и потерпеть. Григория Иваныча сегодня на основную работу срочно вызвали – он же хирург в четверке, знала? – Лина качнула головой. – Ну вот. – Врач еще покопался, собираясь, и, наконец, подхватив барсетку, пошел к выходу, на ходу снимая халат, устало бросая его на крючок. - М, - решившись, Романова, повысила голос, пока он не ушел, - а если будет труп ночью, что мне с ним делать? Тот обернулся уже в дверях и непонимающе уставился на девушку. - Ты что, правда ходишь по психушке ночью? – вытаращился на нее. – Ну ты смелая, конечно. Ужасов не смотрела, что ли? - И все же? – неловко улыбнулась Лина. - Там телефон на стикере записан, зеленый, видишь? Девушка глянула на монитор, откуда на нее смотрел стикер с написанными цифрами телефона. - Назовешь адрес и чтоб подъезжал как обычно, он в курсе. Если что, поможет загрузить. Все, давай, удачного дежурства, и, заклинаю, сиди ровно, ок? – и, ворча о том, что сумасшедших здесь хватает, а тут еще одна по ночам шатается проверять психов, ушел домой. Адреналин свел на нет весь эффект седативов, повысив пульс, а с ним и давление. Украсть девять человек так, чтобы этого никто не заметил – это возможно только в случае, если твоя фамилия как минимум Оушен, а еще лучше – Коперфильд. Однако едва все затихло, и шум города за забором больницы стих, Лина уже открывала дверь подвала с замиранием сердца, потому что боялась обнаружить всех либо снова под капельницами лекарств, либо бездыханными трупами из-за нечаянно допущенных ошибок, и тогда газель будет вызвана точно по назначению. Тихо мерцали приборы жизнеобеспечения, и Романова замерла на пороге, осознавая свою трусость: страшно было обнаружить хоть кого-то мертвым. Страшно было что-то сделать, но еще страшнее было не сделать ничего. Сглотнув слюну, так что вдруг заболело горло, девушка приблизилась к первой койке, где лежало тело с темными волосами, и, только прочитав карту, можно было понять, что это Конан. Тонкие руки, больше похожие на обтянутые кожей кости, лежали под одеялом, острые скулы и темные круги под глазами, но дыхание четкое и ровное. Лина обошла всех и прислушалась – у всех дыхание выровнялось, словно, несмотря на все мучения, они лишь укрепили свою жажду жить. Просто жить, благодаря силе воли, наслаждаться жизнью, а не думать каждый день, почему мать не сделала аборт… Лина вытерла выступившие слезы и вернулась к Конан, попробовав поднять с постели ее почти истлевшее от истощения тело. Оно легко поддалось, и, не видя ничего из-за вновь накативших слез, девушка, осторожно обернув Хаюми в одеяло, вынесла ее из подвала, отнеся к служебному выходу. Вернулась обратно и остановилась около постели Итачи, вглядываясь в посеревшее от истощения лицо с закрытыми ввалившимися глазами. Был момент, еще давно, когда Лина злилась на этого выдуманного персонажа за его твердолобость и упрямое желание умереть, искупив грехи. Злилась за ложь и глупости, которые он творил, ведомый одними ему понятными идеалами. Но сейчас, глядя на него, такого изможденного, выглядящего как живой мертвец, невозможно было его не простить. Какая разница, что было в прошлом. Главное, чтобы все выжили. Отрешившись от лирических мыслей, аккуратно обернула его в одеяло и, подхватив на руки, понесла к выходу. Проделала так со всеми телами, с трудом различая, кто из них где. И, зайдя в предпоследний раз в подвал, прошла к занятой койке и вгляделась в лицо, чувствуя, как дрожат руки. Шрам, превративший половину лица в истлевший трафарет, придавал его владельцу мертвый вид, и если бы не сильное дыхание, впору было бы звать гробовщика. Преодолев себя, чтобы не разреветься прямо у его постели, Лина подхватила его на руки, снова с горечью отмечая, насколько сильно истощение. Последнее тело забрала уже после того, как вызвонила сонному водителю, который даже в такой поздний час согласился вывезти «трупы». Сердце стучало уже в голове. В решающую минуту начали возникать резонные вопросы: что делать дальше? Куда потом отправить Акацуки, если они оправятся от истощения? А вдруг это и правда просто похожие люди, и единственный псих здесь только сама Лина? Но, к счастью, прежде чем Романова с ужасом бы схватилась за голову с мыслью «Боже, что я делаю!», теленькнул звонок служебной двери, где уже дожидался водитель газели. Проверив на всякий случай, не сползли ли с лиц простыни, Лина отперла железную дверь. Водитель, кавказец средних лет, но с проседью на висках, заглянул в коридор и присвистнул. - Не переживайте, - голос на удивление оказался сухим и безжизненным, словно такую гору «трупов» ей приходится не один день в неделю вывозить отсюда. – Тела почти истлели, помощь не потребуется. - Истлели? Жаль, - водитель оказался с юмором. – А то курица для шаурмы нынче дорогая стала, - и, хохотнув в темноту двора, ушел за руль – дистанционно контролировать процесс. Ступеней или полозьев для погрузки не предусматривалось, поэтому Лине пришлось предельно аккуратно, но девять раз влезать в кузов, чтобы уложить осторожно каждое тело, пытаясь максимально бережно обращаться с каждым. К счастью, синдромом кривых рук Романова никогда не страдала, поэтому никого по дороге не уронила, и, заперев кузов газели, прикрыла служебную дверь и забралась на пассажирское кресло, толкнув заснувшего водителя. - Уже все? – встрепенулся он. – О, - заметил ее. – А ты, красавица, мою работу поедешь проверять? Так я как обычно – не поеду в морг сдавать, не боись, - улыбнулся он, обнажая золотые зубы. - Я верю, - не реагируя на эмоции, ответила Лина. – На этот раз нужно, чтобы эти трупы были доставлены по другому адресу. Я покажу и снова разгружу. - А, ну раз так, - быстро согласился он, обрадованный тем, что не придется самому возиться с телами. По ночному городу до дома Лины пять минут езды, даже если это груженая газель. И то он ехал в лучших традициях юга России, словно вез картошку. На поворотах девушка тревожно прислушивалась к багажнику, и ей казалось, что там что-то перекатывается. Едва они остановились у ее дома, Лины выскочила практически на ходу, побежав проверять, не переломали ли кости ее хрупкие пациенты-беглецы. Подивившись странности этой девушки, водитель передумал ее окликать, припомнив, что заведение весьма специфическое, и, укрывшись кепкой, принялся дремать. Тела, как и ожидалось, чуть навалились друг на друга, и Лина в ужасе принялась проверять, все ли целы, попутно шепотом костеря нерадивого водителя на чем свет стоит. Предварительный осмотр травм не выявил, и поуспокоившаяся Романова, с трудом взяв себя в руки, подошла к дверям подъезда, зацепила их за торчащий у стены штырь, чтобы были нараспашку и не мешались. Затем подхватила первое тело на руки, проделав такой же трюк с осторожной транспортировкой с бортов газели хрупкого груза, и подошла к лифту. А в квартире на четвертом человеке возникла первая проблема: их оказалась некуда класть. Включив соображалку на полную, Лина вытащила все более или менее толстые вещи из шкафов и разбросала их по полу от дивана до противоположной стены. Достала обогреватель, чтобы было не так холодно на дешевом линолеуме, и со спокойной душой принялась раскладывать свои спасенные мертвые души. Порадовалась, что завернула всех в одеяла – им будет не так жестко и холодно спать на полу. На предпоследнем, а им оказался Хидан, сломался лифт, к счастью, сразу – то есть просто не отозвался на вызов. Выдохнув и скинув шарф и пальто, кинув их на перила, ибо делать было нечего, Лина перехватила покрепче бессознательное тело и двинулась вверх по лестнице. На пятом этаже стало ясно, что тридцать килограмм тоже вполне себе вес. И когда Лина по возможности аккуратно скинула ношу на лежаки, то просто опустилась на пол у открытых дверей, переводя дух и понимая, что нужно еще немного сил, чтобы донести последнего до квартиры. Всхлипнув от безнадеги и бессилия, Романова с трудом поднялась на ноги, проковыляв до лестницы и вниз. Нужно было поторопиться – еще возвращаться в больницу и досиживать смену. Все будет хорошо, и, если повезет, даже сегодня. Последним был Кисаме, который был тяжелее всех, Лина в этот раз не рассчитала, оставив самого тяжелого напоследок. Сцепив зубы и снова попробовав вызвать лифт, который не отозвался, пошла на негнущихся ногах вверх, на третьем этаже начав задыхаться, на четвертом – замедлив темп ходьбы, а на шестом остановившись, с тоской глядя на желтую от многолетних на нее испражнений плитку подъезда, куда даже было страшно наступать, не то чтобы что-то класть. Передохнув, поднялась в свою квартиру и, положив его к остальным, укрыла остатком теплых свитеров и, подумав, выключила обогреватель на всякий случай. Заперла входную дверь, дверь коридора, прикрыла подъездную и кузовную, а затем забралась в кабину, облачаясь в пальто и наматывая шарф. - Поехали, - разбудила она водителя. Тот на рефлексе завел мотор и поехал. Не доезжая до территории лечебницы, Лина попросила остановиться, рассчиталась с водителем, вышла и, чтобы ее никто не видел, зашла со служебного входа. Сделала обход, убрала все следы своего похитительского преступления и уселась на место дежурства. *** - О, солдат спит, служба идет, - знакомый голос врача, что вчера сдавал ей дежурство, раздался после стука в дверь регистратуры. Лина подняла голову от рук. – Это хорошо, что ты последовала моему совету не ходить по коридорам ночью, мало ли что может тут быть. Романова в ответ лишь вежливо улыбнулась, принявшись медленно собирать вещи в сумку под взглядом пришедшего дежурного. Он еще что-то хотел сказать, но передумал и лишь пропустил ее мимо в коридор. - Сегодня у тебя отсыпной, а потом два дня выходных, - словно вспомнив, что хотел сказать, вдогонку проговорил врач. – Так что спокойной ночи. - Спасибо, - отозвалась Романова, проходя за верхней одеждой в гардероб. …На улице было теплее, чем всю эту неделю, можно было даже расстегнуть пальто и снять шарф. Вполне майская погода для города, в котором не бывает весны и осени, а из зимы сразу тридцать градусов и обратно. Лина прошла до остановки автобуса и, широко зевнув, припомнила, что лифт, скорее всего, еще не починили. И что нужно зайти в магазин за курицей, чтобы варить бульон и жидкие супы для десятерых истощенных организмов.