Дикая орхидея

— Не засиживайся в студии, бро, — Хан обнял лидера напоследок, от рэпера как всегда пахло вкусностями, как например сейчас, кимпабом с острым тунцом и свежими огурцами. Кристофер любил объятия, и сейчас с удовольствием обнял Белку в ответ, прижал к себе чуть крепче обычного, как делал это на прощание. — Мы отлично поработали сегодня, Крис, ты заслуживаешь отдыха, — сказал Чанбин, дожидаясь своей очереди и пожимая руку друга. Крис как всегда только снисходительно улыбнулся в ответ, прощаясь с ними без слов. Разумеется, сколько бы раз парни не уверяли его, что работа выполнена отлично, они хорошо потрудились. Но ему самому вечно было мало и недостаточно того, чтобы вместе с коллегами поехать домой после рабочего дня, принять душ и упасть в кровать, забывшись сном. Не сегодня, как и всегда. Недостаточно хорош, как и всегда. Мысленно Бан Чан уже обдумывал план работы. И процесс обещал затянуться минимум на полночи. Утром хотелось встретить ребят со свежей аранжировкой, а если повезет, то и не с одной. Тем более, что идеи и наработки уже есть. Оставаясь в одиночестве, Бан Чан мог сосредоточиться на работе окончательно, отдаться музыке бесповоротно, потерять счет времени, сидя за ноутбуком и в наушниках. И даже в оглушающей тишине студии. Несмотря на искреннюю любовь к своей группе, лидер любил оставаться один. Никто не докучал шутками, комментариями про ужин или очередной стакан кофе. Можно было выключить интернет на телефоне и бросить гаджет в рюкзак, пока усталость не начнет смыкать глаза. Если что, он всегда может остаться здесь, в студии. А утром как ни в чем не бывало продолжить работать и только вечером следующего дня отправиться домой. Почему бы и нет? И так всегда, пока они не в разъездах. Бан Чан вернулся в рабочее кресло, повернулся к рабочему столу, по привычке занося ладони над ноутбуком, как кожу на руках словно опалили. Кристоферу уже были знакомы эти состояния, но лидер все старался не придавать им никакого значения. Ладони горели словно после тяжелой работы в спортзале, источая горячую энергию. Она распространялась от центра ладони к пальцам, растекалась теплом к запястьям и предплечьям. На этот раз энергией его опалило сильнее обычного, а по его собственным ладоням словно кто-то провел сверху, согревая таким же огнем. Незнакомая энергия тянулась по коже, словно крем-суфле, вызывая приятные мурашки. Но не успел Бан Чан опомниться, как закашлялся. Ещё одно вполне себе знакомое состояние: сухой кашель с приступом тошноты. Слёзы сами собой навернулись на глаза, когда лидер пытался откашляться, отодвинувшись от стола. Ногой Кристофер шарился под столом в надежде подцепить мусорное ведро, но… Нащупал только камни в мягкой траве. Кристофер поднял голову и осмотрелся. Его рабочее кресло стояло посреди дачного участка, в тени стройных и высоких берез. За его спиной между раскидистыми стволами деревьев был натянут гамак, под ступнями росла мягкая, нежная трава. Где я? Бан Чан услышал свой голос лишь отголосками, словно далекое эхо, продолжая осматриваться по сторонам. Сквозь листву березовых деревьев пробивался золотой свет солнца, заливая золотом сад, полный цветов. Лидер осмотрелся и увидел, что его рабочее кресло исчезло с газона. А сам он одет иначе: в черные летние шорты и безрукавку. Хотелось выругаться: какого хера происходит? Что за место? Ощущения были странными, словно несколько чувств отключилось, но при этом другие из них обострились, став ярче. Какое-то глубинное чувство вело его, управляло вниманием и занимало собой все пространство, все мысли в голове. Ладони все также пылали огнём, и Чан невольно посмотрел на них. Линия интуиции и судьбы были красными, словно как порезы, формируя на правой ладони вытянутую букву Х. Внимание Бан Чана привлекло небольшое помещение с треугольной крышей, покрытой зеленой черепицей. Левая сторона здания поросла девичьим виноградом, создавая на летней веранде приятную тень. А сама веранда скрывалась за белоснежным тюлем с крупными цветами. Здесь же висели клумбы с бегониями, а в подвешенных кашпо с украшением из светлого макраме покачивались нежные цветы ярко-фиолетовых петуний. Летний ветер колыхал тюль, скрывающий веранду от посторонних глаз, приоткрывая широкие крашеные ступени, устланные пестрыми коврами-дорожками. Все увиденное впечатывалось в память все ярче и отчетливее, в воздухе ощущались летние, прежде совершенно незнакомые запахи, все манило к себе… Кристофер неловко шагнул на первую ступень, и ощущение необходимости попасть внутрь лишь усилилось. Легкие наполнили совершенно незнакомые запахи цветов, древесины, меда и травяного чая. Лидер медленно и осторожно отодвинул ткань тюля и заглянул внутрь. Здесь марево солнца лишь слегка пробивалось сквозь ткань тюля. По левую сторону на веранде стояло два больших и уютных кресла, перед ними, на небольшом столике все было готово для чаепития. На круглом медном подносе стояла расписная емкость с медом, заварочный чайник и чашки для чаепития. Лидер нетерпеливо двинулся внутрь по пестрому ковру, отодвинув перед собой ещё одну занавеску. Внутри бани ещё сильнее пахло горячим деревом, эфирными маслами и огнём. На вешалках в виде веток деревьев висели простыни и полотенца, даже чья-то льняная рубашка с вышивками в виде цветов на рукавах. На высокой и узкой тумбе Бан Чан увидел знакомый серебряный браслет и удивился ещё больше… Ника?.. Любопытство возросло в несколько раз. Бан Чан окоченел, ещё какое-то время молча глядя на серебряный браслет. Там, за дверью их дизайнерка без одежды? Ощущение того, что нужно двигаться дальше лишь нарастало и усиливалось. Кристофер дернул ручку двери, как… Видение перенесло его в угол помещения, куда он открыл дверь. Солнечный свет пробивался через крошечное открытое окно и наполнял золотым сиянием всю помывочную. Влажные брусья деревьев сияли, как и обнаженная фигура Ники, стоящая перед ним. В горячем воздухе пахло кокосовым маслом и солью, сладким горячим потом. И как небольшие ладони аккуратно наносят скраб на плечи, шею и ягодицы. Бан Чан шумно сглотнул, глядя на это. Время словно замедлило свой ход, давая лидеру как можно лучше рассмотреть Нику. Как пробивающееся солнце в облаках пара ласкает влажную разгоряченную кожу, и как искрятся на ней словно маленькие бриллианты кристаллы соли, как лоснится и тает душистое масло. Взмокший темный затылок дизайнерки и светлая макушка с беспорядочно лежащими прядками. Как её естественный запах смешивается с запахом скраба и горячего дерева. Лидер с ужасом для себя осознал, что залип… На перепадах фигуры дизайнерки, на том, как солнечные лучи превращаются в жидкое золото на разгоряченной коже. И как Ника исчезает в парилке, откуда валило ещё больше жара… Ещё секунда… Кристаллы розовой соли приятно шипят, в воздухе парилки пахнет травами, душицей и полынью. Удары мокрого березового веника по коже делают воздух ещё горячее, он с трудом наполняет лёгкие и обжигает их лидеру. Даже смотреть перед собой тяжело, не жмурясь от жары. Горячий, почти раскаленный воздух обжигает лёгкие, а увиденное обжигает не только глаза, но и сердце с рассудком. Бан Чан шумно сглатывает, глядя как капли пота стекают по шее, прячутся в яремных впадинах и стекают по груди, покрытой родинками, исчезают в мягкой и глубокой ложбинке между ними. Боги… Пощады, пожалуйста… Он снова видит её в помывочной, как ковшик с водой окунается в кадку с ледяной водой… Как пальцы скользят по горячей коже, чтобы убрать остатки скраба, помочь впитаться кокосовому маслу. Бан Чан не удержался и протянул руку, чтобы коснуться и помочь Нике… Дизайнерка вздрогнула и еле слышно застонала, словно почувствовав его прикосновение к себе. Как рука лидера скользила по плечу, лопатке и стремилась к центру позвоночника. Как энергия, бьющая через кожу потоком, обжигала Нику тоже. И она чувствовала его прикосновения к себе… Рука скользит ниже, по пояснице… И оттуда к бедрам. Дизайнерка повела бедром, словно ластясь под руку, как кошка. Лидер больно закусил губу, скользя кончиками пальцев по разгоряченной сладкой коже, провел носом над плечом, вдыхая опьяняющий запах тела Ники… Не удержался и ласково поцеловал её чуть ниже уха. Ника ахнула, широко раскрыв глаза, почувствовав на коже его горячее дыхание, ладонь, скользящую по бедру. И как не откликнуться телом на ласки? Тем более, после бани разгоряченное тело стало ещё более чувствительным… Ладонь Чана скользнула по животу… И дизайнерка снова ахнула, втягивая живот. Значит, ты меня чувствуешь. Знаешь, что я здесь. Бан Чан ухмыльнулся своему небольшому открытию, скользя ладонями по телу дизайнерки более открыто. Ника ахнула, еле удержавшись на ногах и опираясь руками о деревянную стенку. Пальцы судорожно сжали край колючей мочалки от ощущений, как Кристофер проводит ребром ладоней по ложбинке между ягодиц. Румянец ещё сильнее выступил на щеках, а между бедер стало ещё горячее… Невидимые руки Криса скользнули по груди, набухшей и разгоряченной, к обжигающе горячим и напряженным соскам, не оставили и их без внимания, пока губы беспорядочно целовали плечи и загривок, а кое-где даже на коже оставались и укусы. Боги… Хотелось вскрикнуть громче, когда пальцы Кристофера заскользили по бёдрам, постепенно поднимаясь вверх, вырисовывая на влажной коже узоры… Ника была готова поклясться, что если бы взглянула на себя, то увидела бы следы пальцев на коже. Спиной она чувствовала, как Бан Чан прижимается к ней сзади… Ещё горячее… Как удержаться, глядя на взбудораженную дизайнерку? Обнаженную и беззащитную? Пальцы сами заскользили по бёдрам, обвели косточки на бёдрах… И… На губах застыл поцелуй. Горячий и влажный. Кристофер закрыл глаза, чувствуя, как солнечная пыль оседает на ресницах, а влажный пар все ещё обжигает кожу, стелится клубами под ногами. И как Ника замирает в его руках, чувствуя его губы на своих. Вздрагивает, когда пальцы оглаживают ягодицы, оставляя и на них витиеватые узоры… — Ника! — послышался голос откуда-то с улицы. — Ты чай идёшь пить или нет? Дизайнерка вздрогнула, пытаясь отойти от пережитых ощущений. На щеках выступил ярче обычного румянец. Ощущение прикосновений к коже притупилось, но не исчезло…