Абсолютная власть

Юноша был настороже, но внешне оставался спокойным. Обстановка в бункере выглядело привычно, и ничем не отличалась от таковой где-нибудь в республиканском штабе — уж что-то, а на военные объекты молодой джедай насмотрелся. В поле силы он ощущал золотое свечение трёх живых существ, из которых он узнал только энергетику Дуку. Граф был спокоен и излучал уверенность. Кем были эти двое других, Энакин понятия не имел. Впрочем, интрига не продержалась слишком долго. Грозная тень, широкая в плечах и невероятно узкая в талии, неслышно и быстро устремилась прямо к нему. Хриплый голос пробасил.       — Энакин Скайуокер, я слышал о твоей репутации и думал, что ты несколько… старше. Энакин по-голосу понял, что это знаменитый сепаратистский полководец. С ним ему ещё не доводилось встречаться на поле боя. Хотя о генерале и его деяниях он был наслышан.       — Генерал Гривус, я думал что вы выше ростом, — с лёгкой усмешкой ответил он. Гривус вскипел. Нависнув над Энакином, он было прорычал.       — Джедайская… В этот самый момент, глубокий и спокойный возглас вмешался в возникшую перебранку.       — Хватит — вы оба! Господин генерал, предлагаю вам вспомнить о цели визита нашего гостя. А вам юноша также стоило бы проявить сдержанность в общении. Энакин смутился, а Гривус неловко кашлянул.       — Виноват, ваше сиятельство, — произнес киборг. — Больше этого не повторится. Граф Дуку встал с кресла, находящегося в самой дальней части комнаты. Ступая медленно и с достоинством, как и полагалось аристократу, Дуку приблизился к Энакину. Юноша, конечно же был хорошо осведомлен о личности вождя конфедерации, во-многом, конечно, опираясь на джедайские источники, рисовавшие графа в самых черных красках. Внешне Дуку совсем не походил на злодея. Это был благообразный старик с короткой седой бородой и гладко зачесанными волосами. Богато и со вкусом одетый, он не был похож на беспощадного мятежного главаря, описываемого республиканской пропагандой.       — Я приветствую вас, рыцарь-джедай Энакин Скайуокер, как представителя республиканской стороны и личного посланника канцлера Шива Палпатина, — С достоинством произнес Дуку. Он протянул Энакину руку. Джедай, после некоторого колебания, пожал ее. Был ли в этом какой-то подвох он пока не знал, тем более, что именно граф был виновником того, что правая рука по-локоть больше напоминала футляр. Именно из-за уродливой кибернетической основы, он был вынужден носить черную перчатку, скрывая механическую конечность. Заметив эту заминку, Дуку добавил.       — Наши прошлые разногласия и личный конфликт не должны помешать нам прийти к взаимовыгодному соглашению, вы согласны?       — Да, ваше сиятельство, я согласен, — согласно кивнул Энакин. Хотя упрямая память вернула блеклые картинки трагических событий на Джеонозисе, юноша решил не поминать прошлого. В конце концов, в этих воспоминаниях было много Падме, то есть того, чего он сейчас пытался избежать.       — Ну что же, — вздохнул Дуку, — Предлагаю вам пройти к голографическое у столу, и изложить предложения Палпатина. Энакин сделал жест рукой.       — Одну минуту, ваше сиятельство. Кто будет третьим в нашем разговоре? Мне важно знать это. Дуку повернулся к нему.       — Я думал, что вы узнали Ньюта Ганрея, вице-короля Торговой федерации. Он был там, на арене.       — Я не помню его, — честно признался Энакин. — Но его превосходительство, канцлер Палпатин сказал мне о том, что Ньют Ганрей участвует в переговорах с вашей стороны. Понимаете, мне нужно было уточнить.       — Разумеется, — улыбнулся граф. — В определенной степени, вице-король сыграл решающую роль, подведя меня к идее установить контакт с республикой. Но все же пойдёмте. Энакин и Дуку, в сопровождении Гривуса, поднялись на помост, где стоял диван и несколько кресел. В одном из них сидел вице-король, молчаливо попивая каф.       — Добрый день, — вежливо поздоровался с ним Энакин.       — Здарвст’вуйте, молод’ой чел’овек — ответил ему Ганрей. И он нем джедай много слышал. Даже, пожалуй, слишком много. С детских лет Энакина, имя Ганрея звучало словно прозвище какого-нибудь монстра, — жадного, жестокого, и невероятно злого. В действительности же, перед ним сидел пожилой неймодианец, который был ничем не примечателен, ровно как такой же экзот даже из членов джедайского ордена.       — Ми жд’ем ваших предлож’ений, дж’едай Скай’уокер, — добавил Ганрей. Остановившись возле стола, Энакин подождал, пока Дуку и Гривус усядутся в креслах, и начал.       — Его превосходительство канцлер Палпатин рассмотрел ваше предложение, и пришел к выводу, что мы не можем договариваться как равнополагающие стороны.       — Вот как? — поднял брови Дуку. Энакин важно склонил голову.       — Канцлер исходит из общего положения на фронтах, которое складывается не в пользу конфедерации. Он снизошёл до того, чтобы принять мирную инициативу из ваших рук, но никак не может упускать из виду внутреннюю обстановку, сложившуюся в республике. В комнате воцарилось молчание. Сепаратистские вожди обдумывали это звучащее не слишком приятно для ушей предложение. Наконец, Дуку заговорил.       — Господин Скайуокер, вы же понимаете, что конфликт начали не мы?       — Разумеется.       — Более того, мы были вынуждены сопротивляться в ответ на агрессию джедаев, — продолжил Дуку. Эти слова поколебали уверенность Энакина. Об этом говорил и Палпатин, а сам он, конечно же, помнил ту примечательную битву на арене.       — После полномасштабного вторжения на Джеонозис, всякие надежды на мирное урегулирование испарились. Но даже и тогда ситуация не зашла настолько далеко, чтобы разразилась полномасштабная война. По нашим данным, создание так называемой «Великой армии республики», было санкционировано Палпатином с подачи полномочного делегата Джа Джа Бинкса, заместителя сенатора от Набу Падме Наберрие, которая передала ему особые инструкции в частном порядке. Энакин почувствовал себя неуютно. Конечно, Дуку был во многом прав, и с этим поспорить было нельзя. Но он джедай, а глава конфедерации является не просто его политическим противником. Йода часто утверждал, что был шокирован предательством Дуку, своего ученика, который был известным и уважаемым мастером, вложивший много усилий для развития ордена и обучившим, в том числе, самого Квай-Гона Джинна. Вспомнив о добром мастере Джинне, Энакин печально вздохнул.       — Ваша светлость, мне понятна суть изложенных вами претензий, но к нынешней ситуации они имеют весьма малое отношение, — сказал он. Дуку откинулся на спинку кресла, и внимательно посмотрел на стоящего перед ним джедая. Граф ответил.       — Не соглашусь, — они имеют огромное значение. Огромнейшее. Одним из наших непременных условий, является прекращение компании травли и шельмования, развязанной вашими СМИ в наш адрес. Кроме того, я предлагаю зафиксировать нынешнее продвижение ваших войск на линии Салукемая. Вы больше не будете усиливать войска республики на этом направлении, а на всем протяжении фронта будет установлено временное перемирие, произведен обмен пленными и проведена необходима эвакуация в тех местах, где этого потребует обстановка. Дуку говорил ровно и спокойно. Он в совершенстве владел собой, и эта уверенность потоком растекалась в силе, влияя и на Энакина.       — Я надеюсь, что наши условия не чрезмерны? — задал он вопрос Энакину.       — Вовсе нет. Я понимаю, что данные переговоры имеют только предварительный характер, но ваши предложения не кажутся мне невыполнимыми. Думаю, что его превосходительство с готовностью примет их. Гривус хмыкнул.       — Что-то не верится… Дуку строго взглянул на калишца.       — Господин генерал, прошу вас не сбивать темпа наших переговоров посторонними высказываниями, не имеющих к делу никакого отношения. Гривус кашлянул.       — Приношу свои извинения, ваша светлость, но джедай. Граф встал с места. Было видно, что он не доволен непримиримостью Гривуса, хотя и оговаривал с ним заранее его позиции при переговорах — поскольку посланник Палпатина джедай, то всем известную ненависть генерала к представителям ордена необходимо было заглушить хотя бы на время.       — Я и сам был джедаем в прошлом, господин генерал, — со значением заметил Дуку. — И был вполне счастлив. У меня был сын, которого у меня отняли. Да, прошу никого не удивляться — я по-прежнему считаю Квай-Гона Джинна своим любимым сыном, пусть мы и не были родней, и самым лучшим учеником. Он обратился к Энакину.       — О вас, юноша, Квай-Гон отзывался очень высоко. Он непоколебимо считал вас Избранным, и стремился лично обучать не смотря ни на что. Как жаль, что его нет среди живых и рядом со-мной. Я нуждаюсь в его поддержке, — печально закончил граф. Энакин почувствовал комок в горле. Разговоры о матери и о мастере Джинне о считал самыми важными и очень личными.       — Да… Да… Если бы учитель Квай-Гон был жив, вся история могла сложиться по-другому, — едва выдавил он из себя. Дуку заметил угнетенное состояние юноши, и правильно истолковал его.       — При всем лютом горе, пожирающим мое сердце, мне приятно видеть, что не только я скорблю о моем безвременно ушедшем ученике. Я уверен, если бы он остался жив и сделал вас своим падаваном, то вне всякого сомнения мы могли бы подружиться с вами. Граф сложил руки на груди.       — Однако не будем забывать о цели вашего визита и нашей встрече. Изложенное нами имеет предварительный характер. Если задуманное будет исполнено, то я рассчитываю на личную встречу с Палпатином на нейтральной территории. Энакин перечислил условия сепаратистов.       — Временное прекращение огня, обязательство не наращивать группировки войск, обмен пленными и эвакуация гражданских лиц из зон военных действий. Дуку артистично провел замысловатый узор в воздухе.       — Все верно, молодой человек, все верно. Не так уж и не выполнимо, я думаю. Во всяком случае, за нашу сторону я ручаюсь.       — Мне придется доставить ваше сообщение лично. Через пять часов я должен быть на Салукемае, и связаться с канцлером там. Только верховный главнокомандующий может предотвратить готовящееся наступление генерала Гокона… При этих словах вдалеке что-то глухо ухнуло, потом ещё и ещё. Очевидно, это были разрывы бомб. Все выглядело так, будто кто-то атаковал базу сепаратистов. Энакин был ошеломлён. Точно также выглядел и Дуку. В комнате противно заверещала сигнализация.       — Нас обманули, — взревел Гривус. — К оружию! Генерал мгновенно ощерился четырьмя клинками синего и зелёного цветов. Ньют Ганрей с воплем кувыркнулся с кресла, стремясь удрать подальше от начинающейся схватки. Энакин молниеносно запрыгнул на стол, сорвал с пояса светомеч. Синее пламя с гудением вырвалось из рукояти. Он приготовился к бою.       — Стойте! Нет! — крикнул Дуку. — Господин генерал, приказываю вам оставаться на месте!       — Ни за что! — зарычал Гривус. Дуку встал между ним и стоящим на столе Энакином с разведёнными руками.       — Общего сигнала тревоги не было. Послушайте меня! Гривус фыркнул, но все же отступил. Однако светомеч продолжал держать наготове. Дуку схватил деку.       — Полковник *Ка-Рай, срочно пройдите в бункер, или пришлите другого офицера штаба. Что происходит на поверхности? На нас напали? Видя, что Дуку не собирается его атаковать, Энакин сменил боевую стойку. Он тоже не выключил светомеч, продолжая следить за Гривусом. Переговоры полетели насмарку. Неужели Гокон атаковал раньше, чем говорил ему? Если так, то теперь он имеет огромную проблему. Наконец, Дуку ответили.       — Ваше сиятельство, говорит полковник Ка-Рай. Я сейчас прибуду к вам с группой защиты. Мы действительно подверглись неожиданному нападению. Пожалуйста, разблокируйте дверь.       — Господин генерал, дверь. — отрывисто бросил Дуку. Бронированная дверь открылась, и через некоторое время в коридоре послышался топот. В комнату выбежало несколько госсамских спецназовцев с адъютантом Дуку во-главе.       — Господин полковник, что происходит? — обратился к нему граф.       — Граф Дуку, вы арестованы по-обвинению в государственной измене! — отчеканил Ка-Рай. — Так же будут арестованы генерал Гривус и вице-король Ньют Ганрей. Вы предатели нашего дела. Сейчас вас препроводят в камеры. Прошу не оказывать нам сопротивления. Дуку выглядел ошеломлённым.       — Это какая-то ошибка, — проговорил он.       — Ошибка! — вскричал Ка-Рай — Никакой ошибки, — вы впустили на важный военный объект республиканского шпиона, джедая Энакина Скайуокера! Вы ответите за это. Мы получили санкцию на ваш арест или на вашу ликвидацию. Я приказываю вам сложить оружие немедленно или мы откроем огонь.       — Пожалуйста успокойтесь, — Дуку выставил руки с пустыми ладонями. — Мы не собираемся на вас нападать. Договорить он не успел. Ка-Рай скомандовал стоящему рядом с ним спецназовцу.       — Огонь! Выступив вперёд, госсам врубил из огнемета на полную мощь. Используя ускорение Силы, Энакин далеко отпрыгнул от голографического стола, который был щедро облит огненным потоком. Он успел заметить, что Дуку также избег лавового шторма, а Гривус метнулся за большой стенд. Раздался ужасающий по своему безумию и боли крик. Объятый пламенем, Ньют Ганрей размахивал руками, натыкаясь на мебель. Неймодианец сгорал заживо. Зажигательную струю огнемета нельзя было отразить также, как обычный выстрел бластера. Очевидно госсамы учли этот нюанс. Нет, так просто им победы не видать. Энакин метнул включенный светомеч прямо в ноги стоящим госсамам, и силой притянул его обратно. Цель была достигнута. У входа, истошно воя, копошилась груда изувеченных тел с перерубленными ногами. Неожиданно рядом со Скайуокером возник Дуку.       — Скорей, за тот стенд. Там стена тоньше, и мы сумеем проломить дыру. Джедай поднялся и в один прыжок оказался рядом со стендом.       — Генерал Гривус, следите за входом — могут появиться и другие, — командовал граф. — Нам нужно вырезать изрядный кусок и быстро. Тут понадобится сила. Он обратился к Энакину.       — А вам, молодой человек, я предлагаю объединиться для нашего с вами спасения. Вы согласны? Энакин воздел свой меч.       — Я согласен с вами. Приступим. Дуку кивнул, и достал такую памятную изогнутую рукоять.       — Будем вырезать синхронно. Да прибудет с нами Сила! Дуку включил клинок. То, что Энакин увидел, изумило его до глубины души — цвет клинка был белым.