Сказание о семи принцах

…Пещера была охвачена пламенем. Камни трескались от жара, горячий воздух невозможно было вдохнуть. Пятый не понимал, как очутился в этом раскаленном аду, но видя, что какие-то тёмные силуэты в панике бегут куда-то, поспешил за ними. За спиной с грохотом рушился потолок пещеры, то там, то тут, и Пятый уворачивался, не сразу осознав, что хоть его кожу и жгло, обнажённый и беззащитный, он бы давно погиб в подобном пламени. В красном мареве он с трудом разглядел свои руки — крупные и грубые лапы с когтями. Торопясь за тенями, от чьего топота пол крошился быстрее, Пятый соображал, что попал в тело того монстра. Неожиданно дорогу им преградило золотое плетение светящегося в воздухе символа. Тени заметались перед ним с ревом, Пятый наконец приблизился и увидел, что они такие же монстры, как и он сейчас. За плетением же огонь шел на убыль и чернел выход. Там стояли светлые силуэты людей. Монахи. Монахи со стрелами, вложенными в могучие луки, которые было бы не под силу даже поднять простому человеку. И стрелы эти одна за другой пронзали тела воющих монстров. Пятый замер, не решаясь подойти к плетению, и вдруг его нестерпимо потянуло назад в обрушающуюся пещеру. Он подчинился этому зову, постепенно понимая, что это желание монстра, в чьё тело он попал. Монстр не боялся умереть в этой пещере, и Пятый не мог его остановить. Через узкий проход между двумя валунами он протиснулся в подземную залу, разгреб, не жалея лап, раскаленные камни на полу и подобрал белую от жара трубу, подобную тем, какими поднимали в бой армии. Обжигая пальцы, Пятый спешил назад к выходу, к монстрам, пойманным в ловушку. Те уже рыдали над телами братьев, пронзенных стрелами, но увидев Пятого с трубой, взревели ликующе. Он встал перед плетением, и сразу все монахи, что-то крича, наставили на него луки. Пятый не понимал человеческую речь. Прижав раскаленную трубу к губам, он дунул в нее, что было мочи. Десятки стрел пронзили его тело, но в следующее мгновение мощная звуковая волна снесла плетение и монахов за ней. Пятый упал на землю, монстры бросились наружу через свободный черный коридор, а нарастающий грохот предварил неминуемое обрушение на их спасителя охваченного огнем свода пещеры… Последнее, что увидел Пятый — чистый взгляд бездонных глаз, холодных и прекрасных. Боль словно растворилась в одном мгновении, которое застыло на вечность. Пятый пришёл в себя на холодных плитах площадки, сжавшись в комок у основания статуи. Но это была другая статуя. Того толстого монстра, в чьем теле он только что побывал, тут больше не было. Из груди вырвалось рыдание, Пятый царапнул пальцами камни, ошеломленный пережитой ужасной смертью. Мутный взгляд скользнул по оставшимся статуям, и в то же мгновение духи безжалостно ухватили его за плечи, вздергивая на ноги и ставя лицом к лицу перед тонким изваянием кричащей демонической девушки. Губы у Пятого шевельнулись, он хотел прошептать «не надо…», но бьющееся на краю сознание понимание, что именно на это испытание он согласился, не позволило произнести ни звука. На площадке осталось еще около тридцати фигур, а он был готов сдаться после первой. Духи держали его крепко, но не торопили. Зажмурившись, Пятый несколько раз вздохнул и лишь потом взглянул девушке в глаза. …В этот раз он и сам кричал, катаясь по площадке и не осознавая, что уже вернулся. Духи к нему не прикасались, молча ожидая. Пятый плакал, стучась головой о основание какой-то статуи, и никак не мог прийти в себя. Наконец его облили ледяной водой и, едва во взгляде появилась осмысленность, ухватили за плечи. Пятый невольно взглянул из-под опухших от слез век на место, где раньше стояла девушка. Он освободил и ее. Теперь он знал, что эти твари погибли из-за жестокости людей, и Марон спасал их от рассеивания. А теперь Пятый заменял их в момент гибели, и их духи уносились прочь. Неужели он должен будет освободить всех в этой пещере? Ему не хватит сил… В этот раз Пятый долго отказывался смотреть на старого сморщенного русала. Собраться с силами было невозможно. Но стиснув зубы до скрежета, он встретился и с этой судьбой. …В какой-то момент Пятый вырвался из ступора и обнаружил, что сидит на берегу ручья, протекающего у дальней стороны площадки, крепко обнимая себя за плечи и дрожа от холода. Оказалось, духи после очередной статуи не стали его тащить к следующей, а дали отлежаться. Видимо из-за того, что он почти впал в беспамятство. Теперь их тёмные силуэты виднелись у выхода в ущелье. Пятый осмотрел свои руки, убеждаясь, что сейчас он действительно в своём теле. От постоянных катаний по земле он был грязный, весь покрыт синяками и ссадинами, которые уже подсохли корочками. Голос сорвало от крика, глаза болели — слез не осталось. Сколько прошло времени? Сутки? Неделя? Месяц? Пятый склонился над водой, дрожа, и осмотрел свое искаженное отражение. За спиной виднелся чей-то силуэт. Это был дух мальчика, которого солдаты раздавили под досками, прокладывая в болотах дорогу для армии по телам нечисти. В прошлый раз Пятый очутился в его теле. Дух почему-то не улетел и теперь рассматривал Пятого с любопытством. Пятый взбаламутил воду, прогоняя отражение, и зачерпнул дрожащими ладонями воду, чтобы напиться. Дух сидел за спиной. И когда Пятый поднял голову, тот прислонился к его спине, прохладный и невесомый. Пятого передернуло. Прикосновение к обнаженной коже было неприятным. И не только потому что это нечисть, Пятый всегда с трудом переносил столь откровенные касания. Два безмолвных стража наконец приблизились, и мальчик вдруг зашипел, ощеривая маленькую пасть. Тем пришлось остановиться. «Так это он не подпускал их…» — подумал Пятый. — Спасибо… Но это мое испытание… Мне придётся пойти… — через некоторое время прошептал он. И начал подниматься на ноги. Мальчик заурчал, сцепляя лапки перед торчащими коленками. Пятый подковылял ближе к духам, и тогда те его привычно ухватили и подвели к очередному изваянию. Оно было так сильно разрушено, словно его поразила молния, и все же отчетливо сохраняло воспоминание о муке монстра. Пятый выдохнул, глядя на него, хоть и не видя глаз. И в тот же момент провалился вниз, оказываясь в грязном сарае на ворохе сухой соломы. Пятый огляделся, ожидая приближения палачей, но вокруг никого не было. Зато обнаружилось нечто странное. Взглянув на грудь, он увидел два небольших белых холмика в глубоком вырезе чёрной одежды. Они чуть приподнимались от его дыхания. Он попал в тело женщины?.. Среди чудищ до этого ему попались парочка девушек, но их тела довольно сильно отличались от человеческих, а ад вокруг них не позволял осознать странность нахождения в женском теле. Это же тело явно принадлежало человеку. Человеку? Пятый изумленно подергал руками и понял, что они крепко связаны за спиной впивающейся в тело веревкой. Откуда-то пришло понимание, кем он стал на этот раз. Ведьмой. Пятый вздохнул. Если он попал сюда, значит ее в ближайшее время ждёт ужасающе мучительная смерть. Он почти никогда не мог предугадать, как именно это произойдёт, но спокойствие и тишина темного сарая сильно нервировали. И кажется, ведьма тоже испытывала нетерпение и неуверенность в своем будущем. Но напугана не была. Наконец дверь скрипнула, впуская крупного патлатого мужика с щетиной на грубом, но привлекательном лице. От него сильно несло перегаром, однако он держался молодцом. — Что, тварь, передумала скалить зубки? — грубовато спросил он, ловя ведьму пальцами за подбородок. Та в ответ смотрела холодно. Пятый чувствовал печаль. Грудь вздымалась неспешно, спокойно. Кажется, ведьма даже не предполагала, как страшно все закончится. — Давай, не подавись. Мужик вывалил из штанов крупный член, и Пятый вытаращил бы в ужасе глаза, если бы мог. Но управлять телом монстра он мог лишь в той мере, насколько это не противоречило происходившему. А ведьма смотрела на член спокойно, с насмешкой. — Чего смотришь, будто брезгуешь? — как-то обиженно спросил мужик, к немалому удивлению Пятого. Он серьёзно рассчитывал на взаимность? Но не успел он перевести дух, решив, что близость с чужим членом отменяется, как мужик грубо подтащил ведьму ближе за бедра и задрал ей черное платье. Пятый чуть не завопил от ужаса, уже ожидая, что он вгонит этот член ей между ног. Предыдущие монстры были так страшны, что люди, издеваясь над ними, не стремились грязно их осквернить. А вот ведьма, кажется, была очень даже хороша собой, и Пятому придется испытать ощущения, каких в этой жизни он не должен был испытывать! Ведьма, как назло, не отводила ненавидящего ледяного взгляда от лица насильника. Пятый предпочёл бы не смотреть. К счастью, воплотить свой замысел мужик не успел, как снаружи послышался шум, и он с бранью поднялся, поправляя одежду. Ведьма дернула ногой, чтобы приспустить подол платья. Сердце ее бешено заколотилось. Вот теперь приближалась настоящая опасность! Пятый с мукой наблюдал за тенями в дверном проеме, гадая, какая же будет расправа над женщиной. Сожгут? Четвертуют? Закопают в землю? Как обычно поступают с ведьмами, которые совершили своим колдовством доказанное зло? В сараюшку ввалились несколько человек. Один, жирный, в роскошных одеждах, шёл впереди с одышкой, двое мужчин, одетых как слуги, волокли юную девушку, залитую слезами. У нее был довольно большой живот, и Пятый невольно проникся состраданием и к ней. Тоже ведьма?.. Но ее наряд был при всей скромности скроен, как в самых знатных семьях Пяти сторон. Пятый осознал, что в этот раз он будто попал не так далеко в прошлое, но не успел предположить, отчего же тогда изваяние было так сильно разрушено, хотя на других статуях не оставались следы увечий, только отражение их боли. Толстый богач встал над ведьмой, и по обе руки от него тут же вытянулись два вооружённых телохранителя. — Одумалась? Чего смотришь зверем? Давай, вставай. Ты знаешь, что делать. Ведьма с ненавистью прищурилась. — Или мало получила? — богач наклонился, и его лицо налилось кровью. Ведьма, невзирая на связанные за спиной руки, легко поднялась на ноги. Она тоже была молода, проворна. Богач одобрительно покивал, и телохранители освободили ее от магических пут. Ведьма размяла руки и выпрямилась. За всю жизнь Пятому не приходилось стоять с настолько прямой, исполненной достоинства осанкой, хотя он и был самым изящным из принцев. Он даже устыдился. — Разве может отец так обходиться с родной дочерью? — низко и хрипло спросила ведьма, бросив взгляд на девушку, икающую от плача. — Это дочь так обошлась с родным отцом! Как я ее отдам замуж с таким пузом? — взмахнул руками богач. — Он был моим женихом… — горестно прошептала девушка, ничего не видя из-за слез. — Дрянь неблагодарная, — рассердился отец. — Сама упросила меня на эту свадьбу! Конечно, отцовское сердце дрогнуло! Но сын министра получше твоего солдатишки. Все! Хватит! Голова болит от ее нытья. Убери ребёнка, будто его и не было! Ведьма холодно усмехнулась и указала на пояс телохранителя. — Мне нужен кинжал. И кровь. — Чья? Ее? — Богач посмотрел на дочь. — Твоя. И Пятый, которому Четвёртый брат часто рассказывал про ведьм, сразу понял, в чем же будет ее страшное преступление. Богач засомневался, но ведьма, не моргнув глазом, пояснила: — Ты же заказчик. Значит сила твоего желания сделает дело. Богач попыхтел, но позволил пустить себе кровь. Правда не доверил кинжал ведьме, это сделал его слуга, пока ведьма расчищала пол под магический круг. Посадив девушку в центр, она быстро нарисовала вокруг нее защитную линию. Пятый узнал этот рисунок. А вот то, что она начала чертить вокруг, было настолько жутким и темным, что его затошнило. Впрочем, и ее тошнило, но она не подавала виду. «Она хочет уничтожить их всех. И сама погибнет с ними?» — предположил Пятый, вспоминая то, что осталось от неё в пещере. Неужели это ее собственная магия так ударила по ней? Беременная девушка вдруг заверещала от ужаса и попыталась сбежать из круга, но слуги ее удержали. — Остановите ведьму! — прогремел снаружи голос, подобный грому. Мужчины в сарае замерли, растерявшись. Ведьма заторопилась закончить рисунок, хотя ее уже почти выворачивало от темной силы. И тут девушка, которая до этого билась и рыдала, осознав, что спасение близко, вдруг схватила ведьму за руку. На ее лице ужас сменялся злостью и непонятной досадой. — Миа… Миа… Беги… — выдохнула она, словно с трудом выталкивая слова и ненавидя себя за сочувствие к ведьме, которая, по ее мнению, пыталась уничтожить ее ребенка. Они были знакомы! Лицо ведьмы скривилось от жалкой улыбки. Она хотела сказать, что ребёнка все равно изведут, если она не убьет их тут всех, Пятый ощущал эти слова на языке, но тут дверь сарая со взрывом отлетела, на пороге огромными тенями выросли боевые монахи. «Четвёртый брат!» — мысленно воскликнул Пятый, узнавая юношу с белыми от гнева глазами, стоящего впереди. И к его изумлению, губы Ведьмы шепнули имя Четвёртого: — Доэн… С этим именем на губах она и умерла, глядя на брошенный им в нее символ, разрывающий на части тело и душу. И ее сердце разбилось за мгновение до этого. …Это была самая кошмарная смерть. Вернувшись, Пятый рыдал, царапая грудь, которую терзало болью, не отступившей в этот раз по окончанию испытания, отразившись и на его теле. — Почему ты поступил так со мной?.. — выл он, сам не зная почему. Увидеть, как тебя убивает родной и любимый брат, было и в самом деле ужасно, но Пятый чувствовал, что и для самой ведьмы это стало непереносимым ударом. Четвёртый точно знал эту ведьму, и она его назвала по имени, как самого близкого человека на свете.