Сказание о семи принцах

Пятый не чувствовал в себе сил на разговор с духом. В голове витали какие-то бредни, перед глазами пьянящая улыбка Натаэля сменялась тем яростным оскалом, от которого кровь стыла в жилах. Сделал ли Пятый то, что должен был? Или совершил ошибку, о которой пожалеет? Он молча вышел из клетки. Колени чуть дрожали, но Пятый старался это скрыть. — Идем скорее. Скоро повалит снег. — Цаки захлопнул клетку и побежал вперёд. Без помощи духов дорога заняла долгое время. Они поднимались и поднимались по длинным лестницам без единого прохода вбок, с редкими пустынными площадками, на которых горели факелы. Ветер дул то в спину, то в лицо, иногда откуда-то налетал целый рой колючих снежинок, словно они шли совсем близко к поверхности. Цаки быстро и привычно карабкался на ступеньки, а Пятый уже выбивался из сил. Наружу они вышли неожиданно, Цаки просто толкнул незаметную дверь на очередной площадке. Снежинки тут же осыпали Пятого, словно только и ждали его появления. Он вышел в небольшой каменный дворик под серым небом. Понять, что за время суток, было сложно. Щурясь от дневного света, Пятый шагнул вперед, с изумлением глядя на дюжину статуй перед собой. Сначала сердце сдавило от страха, что повторится кошмар ущелья, но статуи тут были совсем другие. Это были прекраснейшие изваяния женщин, юных и старых, очень разных. Они казались живыми, так тонко и искусно было высечены в камне их лица, руки и одежды. Пятый невольно шагнул к ним ближе. У тех, что стояли первыми, одежды казались древними по крою, даже не верилось, что в те времена могли изготовить такую искусную статую. Но хотя камни не были тронуты разрушением, Пятый чувствовал, что им в самом деле сотни и сотни лет. Он шел мимо них, с изумлением задерживаясь у необычных лиц. У одной девушки не хватало глаза, и скульптор не скрыл этот недуг. Статная крупная женщина рядом с ней, с широкой высокой грудью, напоминала кормилицу-крестьянку, ее лицо было грубым, похожим на мужское, но выполнено так же тщательно и безупречно. — Ты так внимательно рассматриваешь моих жен, — раздался голос Марона. Пятый обернулся. Снежинки летали вокруг высокой фигуры духа, не задерживаясь ни в волосах, ни на темном плаще. — Я не знал, что они супруги Великого духа, иначе не посмел бы смотреть. — Пятый чуть склонился, скрывая изумление. Он, разумеется, полагал, что дух брал в жены только прекраснейших из девушек. Марон молча прошел мимо него, и Пятый последовал за ним. Одна статуя была выполнена их темного камня, девушка была обнажена по пояс, ее крепкая небольшая грудь дерзко торчала вперед пухлыми сосками. Не задерживая на них взгляд, Пятый взглянул на ее лицо, обрамленное тугими каменными кудряшками. Пухлые губы и такие широкие, словно в ярости раздутые ноздри. Она смотрела перед собой надменно и насмешливо. Пятый поспешил отвести взгляд и пройти мимо. И чуть не врезался в Марона, который внезапно остановился у предпоследней статуи. Это была совсем крохотная женщина, которая куталась в теплую шаль. Сначала Пятому показалось, что она старушка, но приглядевшись, он понял, что у нее лицо юное, как у девочки. Он впервые заметил, что на постаменте выбито имя. Оно привлекало внимание, и прозвучало в голове Пятого до того, как он прочитал древние буквы: Тиль Дэ. Марон смотрел в ее лицо. В отличие от других статуй, она не глядела перед собой, словно видит бескрайнюю даль, а стояла, подняв голову, обратив нежный взгляд прямо ему в глаза. У Пятого отчего-то подступили слезы, пока он смотрел на нее. Она казалась такой теплой, живой, любящей. И радовало, что в такую непогоду ее хрупкие плечи укутаны шалью, хотя она и была всего лишь камнем. — Ты когда-нибудь задумывался, почему я проклял ваш род так жестоко? — спросил Марон, застывший перед Тиль Дэ словно сам был каменным изваянием. — Пусть не родятся в их семье дочери, пусть день и ночь их терзает страсть лишь к мужчинам, пусть они захлебнутся в разврате друг с другом. Ваш род не должен был протянуть и одного поколения. Кто знал… что вы дойдёте до такого. Пятый не был уверен, что имеет в виду Марон. Что он сумел спустя семь поколений добраться до горы? Или что в итоге соблазнил его сына?.. — Мой предок был человеком распущенным и порочным, — прошептал он. — Его поступок навлек на потомков заслуженную кару. — Распущенным? Возможно. Мне это неизвестно. Порочность… Это верное слово. Порочность, вероломство, коварство. Он был умен, твой предок, — Марон не сдвинулся с места, не отводя взгляда от Тиль Дэ. — Умен и хитер. И все же его ошибка обошлась вам слишком дорого. Что тебе известно о его поступке? Пятый не ожидал таких слов и не сразу смог ответить. — К тому времени Семь сторон уже трижды скрепляли дружбу с Великим духом брачным союзом. Марон брал в жены прекрасную девушку, а их сын способствовал расцвету государства, — проговорил он, невольно оглянувшись назад на жён Марона. Среди них были его родственницы?.. Или… Марон мог избавиться даже от их изваяний, ненавидя их род? — Твои тетушки здесь. Продолжай, — словно прочитав его мысли, промолвил Марон, не поворачивая головы. Пятый невольно искал глазами женщин в знакомых одеждах. Но не находил. Видимо, Марон их одевал по своему усмотрению. — Уже условившись о свадьбе, мой предок впал в помешательство и решил отправить вместо своей дочери юношу из борделя. Потом он пытался оправдаться тем, что дочь сама попросила своего друга, с которым вместе росла, так как он был сыном ее кормилицы. Но обман быстро вскрылся. Оказалось, что предок не желал ждать двадцать лет или больше, и решил привлечь на свою сторону зрелого Героя. Дочь отдавать на Северную гору тоже не собирался, и потому придумал этот обман. Но… После проклятия Марона уже ни один Божественный герой не осквернил бы себя службой нашему роду. Марон медленно обернулся на него. — Ты действительно не знаешь всей правды? — после долгого тяжёлого молчания спросил он. — Или пытаешься обмануть меня, как и он? Пятому не понравился вопрос, хотя он не знал, к чему Марон ведёт. Что ещё он не знает про своего предка? Чем ещё тот удружил своим внукам? — Я знаю то, о чем прочитал в семейном послании, написанном полтора столетия тому назад, — проговорил Пятый, склоняя голову. — Как я могу решиться на ложь, если тебе точно известно, что тогда было?.. Но, очевидно, правды я не знаю. Проклятие, записанное в послании, звучало не так. «Да не родятся дочери, да будет страсть к мужчинам, да принесет она скорбь». Видимо, предки нарочно утаили постыдную одержимость развратом и влечение к родной крови. Но Пятый, подумав об этом даже мимолетно, пришёл к выводу, что решение было разумным. Не так сильно позорило перед другими и обязывало каждого нового отпрыска держать в узде особо порочные влечения. Оказалось, врожденная холодность спасла Пятого от жестокого испытания в родной семье. — Верно, ты не мог попытаться меня обмануть из трусости, — согласился Марон. — Хотя все действительно указывает на то, что ты пошёл по стопам предка, все же я поверю в твою искренность. Знай, послание исказило историю. Твой предок и правда хотел обрести сразу взрослого Героя. Но этот Герой тоже был моим сыном. Пятый тихо выдохнул. Он не знал, принесёт ли ему этот рассказ страх или успокоение, но подготовился к худшему. — Твой сын от Тиль Дэ? — тихо спросил он. — Верно, — Марон снова устремил свой взгляд на ее нежное лицо. — Сын Тиль Дэ. Мы прожили с ней как супруги больше ста лет. И она родила мне троих сыновей. Двое старших служили ее родине, Порту Чаек, и в эти тысячу лет не было героев сильнее. Ты не мог не слышать предания о них. О Двух Драконах Порта чаек. — Два Дракона? — Пятый был удивлён. Как бы ни были сильны Божественные герои, особенно сыновья Марона, предания о Двух Драконах относились к числу сказок. — Они и правда были настолько сильны, как говорится в легендах? — Не стоит верить легендам. Народная молва раздула их обычные подвиги, самые впечатляющие для простого люда, до немыслимых величин, но ни тогда, ни сейчас никто не сознавал их подлинную силу. Они все делали вдвоём, увеличивая свою духовную мощь десятикратно. Но помни, что в те годы правителем Порта Чаек был мудрейший человек, племянник моей Тиль Дэ. Вместе со своими божественными двоюродными братьями, он творил историю. Семь сторон взирали на это с чёрной завистью. Их Божественным героем тоже был мой сын, который прожил долгую и слишком тихую жизнь. Его мать была Намари. Марон указал на высокую статную девушку, стоящую перед Тиль Дэ. Пятый тут же всмотрелся в ее черты. Она родилась в его роду около пятисот лет назад, однако в ее чертах ему почудилось что-то знакомое. — Отец и дед твоего преступного предка не были в восторге от его помощи. Мой сын поддерживал расцвет Семи сторон, но часто уклонялся от участия в самых дерзких идеях правящей семьи. Он был себе на уме, но искренне предан родине матери. Пятый подумал, что все сыновья Марона были так не похожи друг на друга. Как и братья в его собственной семье. — Когда он умер, Семь сторон тут же обратились ко мне с предложением брака. И их все понимали, ведь именно в те годы гремела слава Двух Драконов. Но никто не задумался, что Драконы были не просто сильнейшими из моих сыновей, они были сыновьями одной женщины. Никто. Кроме твоего предка. И потому его целью было не брачное соглашение, а младший сын Тиль Дэ. Надо признать, его планы были хитроумны и довольно надёжны. Пятый наконец заметил, что Марон говорит совсем без гнева. Он поежился и стряхнул снег с плечей. Марон перевёл на него спокойный взгляд. — Войдем в пещеру, — наконец пригласил он. Пятый молча последовал за ним, бросив прощальные взгляды на Намари и Тиль Дэ. В пещере было прохладно, но сухо. Марон сел в свое кресло, а Пятый подошёл погреться к жаровне, видя, что дух не возражает. — Раз все было так, я не понимаю, на что он рассчитывал, — пробормотал Пятый, выставляя ладони к углям. — На мой отказ. Ведь тогда Тиль Дэ была еще жива. Наш младший сын был для нее поздним ребёнком, нежданным чудом. Мы тихо растили его в горе, она не хотела, чтобы он служил какому-то государству, участвовал в войнах и интригах. Казалось немыслимым, что я позволю нашей семье распасться и возьму новую жену, когда жива моя Тиль Дэ. Твой предок отправил посланников с заданием, когда я откажу в браке, просить в честь нашего старого соглашения, отпустить в Семь сторон уже почти подросшего сына. И я действительно отказался от брака. Но тут вмешалась Тиль Дэ. Она попросила меня жениться вновь. Слишком долгая для человека жизнь утомила ее, она давно мечтала упокоиться с миром, но не могла оставить меня и сына. Однако к тому времени сын достиг возраста Натаэля, и хоть как Герой был незрелым, уже не был ребёнком, который не способен пережить разлуку с матерью. Тиль Дэ лишь оставалось позаботиться о том, чтобы рядом со мной была любящая женщина, когда она уйдет. А я не мог отказать ей ни в одной просьбе. Холодок нехорошего предчувствия пробежал по спине Пятого. — Этот брак… дорогого стоил, — тихо сказал он. — Этот брак был выгоден Семи сторонам. В будущем у них должен был появиться сильный Герой. Семь сторон процветали, им не было нужды даже скрывать договор со мной, как Закатному царству сейчас. Многие Божественные герои пошли бы служить мощному государству, зная, что через двадцать лет у них появится такой соратник и покровитель, как мой сын. Мало того, в Семи сторонах, насколько я помню, были даже свои Божественные герои из числа монахов, достигшие этой высоты своим трудом. А этим могут похвастаться не любые государства. Но твой предок не хотел ждать. Слава ему была нужна тут же, немедленно, пока он сам полон сил. Поэтому он нашел в борделе самого искусного юношу, на самом деле даже не зная, что тот был молочным братом его дочери, и подготовил его. Я послал за невестой духов. Им передали дочь правителя, и они почти покинули Семь сторон, когда невеста почувствовала недомогание. Отец сам отравил ее, чтобы ей пришлось зайти по дороге в Святилище женского начала для лечения. Духи ждали у врат монастыря, пока им не вывели девушку в свадебном одеянии. Не заметив подмены, они отправились с ней на гору. — Но как они не почувствовали, что это мужчина? — удивился Пятый. — Святилище женского начала. Твой предок сотворил с юношей немыслимое и заодно использовал святыню для своих грязных целей. В святилище никогда не оставались мужчины, они должны молиться снаружи. Тебе это может быть неизвестно, так как Закатное царство захватило святилище задолго до твоего рождения, но если в мужчине подавить мужество, а потом проводить над ним ритуалы в святилище женского начала, он становится почти что женщиной. Именно это и сотворили с тем юношей. У него даже набухла грудь, как у девушки. Пятый ошеломленно молчал. Он о подобном прежде не слышал. Четвёртый брат… Вот он мог знать, но он многое хранил в тайне. — Я не провожу никаких свадебных церемоний, осуществляя супружество лишь на брачном ложе, потому не провел с «невестой» достаточно времени, — продолжал Марон. — Я планировал быть с Тиль Дэ, пока она жива, но видимо чувствуя, что ее срок подходит, она уговорила меня прийти к невесте в первый же день. Девушка на моем ложе была смертельно напугана, и меня это не удивило. Хотя я никогда не требовал подобного, мне почти всегда сватали юных девственниц, а в государствах, полных строгих запретов, как Семь сторон, они бывали еще и не подготовлены к тому, что должно произойти. Разве странно, что невеста боится? Но едва я увидел ее ближе, мне стало все понятно. Не потребовалось даже снимать одежду. Впрочем, тогда я не разгневался. Марон покачал головой, подбирая со столика перед креслом жезл, небрежно валяющийся почти на краю. Дух не мог его так бросить, и Пятому пришло в голову, что это Цаки. Тут только он заметил, что мальчишки с ними нет. С самого начала разговора он куда-то испарился. — Непристойная и оскорбительная выходка, но я от нее ничего не терял. Это Семь сторон теряли возможность получить Героя. Оставив насмерть испуганного юношу, я ушёл к Тиль Дэ. Она уже слегла, и расстроилась, что я оставил невесту ради неё. Я не рассказал ей про обман, чтобы не огорчать в последние часы жизни, и послал за сыновьями. Духи привели двоих старших. А младшего не нашли. Пятый уже давно понял, к чему ведет этот рассказ. Ему было неловко. — Его не было три дня и три ночи, — Марон вертел в пальцах жезл, по которому изредка пробегали голубые искры. — Не было рядом в последние часы ее жизни. Тиль Дэ уснула навечно, старшие сыновья оплакали ее, я сжег ее тело Божественным огнем. А младший и любимый сын все это время без устали, без передышки, без остановки предавался самым порочным любовным утехам с тем юношей. Зная, как незрелые Герои несдержанны, ты понимаешь, что соблазнить его для лучшей куртизанки столицы оказалось несложно. И эта куртизанка отправилась на его поиски, едва я вышел за дверь спальни. Три дня и три ночи. Без устали, без передышки, без остановки. Пятый невольно вспомнил Натаэля и непонятный страх сжал внутренности. — Так что твое появление и то, что произошло в твоей комнате, не могло не внушить подозрений, что ты решил украсть Героя у Закатного царства, — Марон постучал пальцем по жезлу, задумчиво рассматривая гуляющие по нему искры. Пятый не ожидал, что рассказ прервется внезапно. А ему было так важно узнать, что потом случилось с юным Героем, сыном Тиль Дэ, и тем юношей. Как именно вскрылось, что все спланировал правитель. Но он не смел спросить. — Я действительно был не в силах это остановить, — помолчав, сказал Пятый. Ему нечего было стыдиться. Но было чего бояться. — Я знаю. Все подстроила моя супруга, — спокойно произнёс Марон. — Она хотела тебя погубить, и сама не ожидала, что губит собственного сына. Только она здесь преступница. Но все же я не могу тебя пока отпустить. — Почему?.. Я еще не доказал?.. — выдохнул Пятый, чувствуя, что ноги подкосились от удара. — Проклятие с твоего рода пало уже в тот момент, когда ты сказал, что вы любите, как обычные люди. Вы были наказаны за предательство и осквернение чистых чувств, и теперь оправданы. Это так, — промолвил Марон, словно не замечая его состояния. — Уже в тот… момент? — Пятый не верил ушам. — И все же испытанием, которое ты сам выпросил, ты доказал свою силу и непорочность. Тебе не стоит жалеть об этом, — заметил Марон. — Теперь тебе остается лишь дождаться, когда я разберусь, как поступить с женой и сыном. — С сыном?.. — Пятый все не мог прийти в себя. — Марон, он оказался просто жертвой… — Меня больше интересует, что он сделает теперь, — прошептал Марон, поглаживая жезл. — Оказавшись перед выбором между преступной матерью и мужчиной, к которому воспылал страстью. Если он предаст мать, пощады ему не будет. И хотя его холодное чистое лицо оставалось безмятежным, Пятого мороз продрал по коже от его слов. Он осознал, что в этот раз возразить Марону не осмелится. Духи проводили Пятого в ту же пещеру, где его в прошлый раз одурманили. Теперь здесь не курились благовония, на столе к скромному ужину был подан обычный чай. Но ему было еще хуже, чем в тюрьме. Не притронувшись к еде, он ходил по пещере, не находя себе места. — Проклятие снято… Проклятие снято… — бормотал он иногда, словно убеждая себя в том, во что не верил. Марон не мог лгать. Значит, у него все получилось. Он выполнил свое предназначение, свой долг, великая тяжесть пала с его рода. Пятый жалел, что не может немедленно отправить весточку братьям. И в то же время перед глазами стоял юный несдержанный Герой, который мог не справиться с испытанием, уготованным ему отцом. Кто, как не Пятый, был в этом виновен? Проклятие снято. Но что теперь будет с Натаэлем? Что принесет ему встреча с Пятым?