Сказание о семи принцах

К радости Пятого, Натаэль считал, что его пугает только холод пещеры для медитации. Пятый вовсе не хотел, чтобы казалось, что ему претит близость с юношей, но пока вынести ее не мог. Возможно, привык бы со временем, да только этого времени им не было отпущено. Первое детское воспоминание Пятого было о том, как он пришёл в дом Второго брата. Вернее, в дом его матери, которая жила в счастливом браке с добронравным мужчиной и помимо сына от государя растила еще троих детей. Пятому так и казалось, что он пришёл сам, хотя, конечно, он был слишком мал для этого, просто не помнил рядом никаких взрослых. Он шёл по цветущему саду, удивлённо вертя головой — в покоях государыни, матери Первого, где он рос с рождения, не бывало цветов, потому мальчик впервые видел, как они растут прямо из земли. Но стоило потянуться к огромному бутону, который не поместился бы и в двух его ладошках, чьи-то сильные руки обхватили Пятого поперек живота и его подкинуло в воздух. Он взлетел над клумбой, пища от страха, а вокруг сразу появились взрослые, которые начали ругаться на Второго, что тот схватил маленького принца так же бесцеремонно, как привык хватать единоутробных сестер и брата. Тогда Пятый впервые услышал со стороны, что не терпит прикосновения и объятия, что он как маленький неручной зверек. И понял: с ним что-то не так. Он со стороны удивленно наблюдал, как играет Второй с другими детьми. Возможно, во дворце он действительно подобного не видел, хотя Первого окружало много сверстников из самых знатных семей Брика. Но ведь нельзя было их назвать друзьями юного наследника, который по статусу рождения обречён был остаться в одиночестве. Второй же отказался смириться с беспорядком на вверенной ему территории. Как старший, он серьёзно отнесся к проблеме Пятого, посоветовался с Наставником, и стал сближаться с братишкой. Они начали бороться, причём Пятый удивительным образом часто клал Второго на лопатки, хотя никак не мог одолеть даже его братишку, который был младше. Однако в драке, в запале, он все больше привыкал к прикосновениям и захватам. Так что когда они со Вторым по требованию государя переселились во дворец, и Пятого с порога бросился обнимать Четвёртый брат, с которым они виделись впервые в жизни, он лишь напрягся всем телом, но вытерпел и эти объятия. Потом были тренировки с Наставником, который занимался боевой подготовкой принцев — Второго, Третьего, Четвертого и Пятого. Под угрозой строгого наказания, вымотавшись до того, что ноги не держали, Пятый научился отключать отвращение к прикосновениям в бою. Вот только возлюбленного, который приучил бы его подпускать кого-то к себе еще ближе, у Пятого не было в его жизни, и смешавшись с желанием и стыдливостью страх стал просто невыносимым. Пятый с трудом дождался, когда Натаэль выпустит его из объятий, чтобы вернуться к занятиям, и побрел искать дорогу в свою пещеру. Узкий проход вывел его на такую же бесконечную лестницу с пролетами без дверей, как и та, по которой он поднимался из темницы. В этот раз идти было дольше, едва Пятый толкнул первую же дверь, его чуть не сшибло с ног яростным порывом ветра, швырнувшим в него мокрым снегом. Под ногами разверзлась пропасть! За дверью не было даже карниза, не только площадки. Пятый с трудом ее закрыл и тут же уткнулся в грудь Марона, неожиданно появившегося за спиной. Пятый успел подумать, что тот хотел его казнить таким способом, заставив свалиться в пропасть, как вдруг Марон разжал пальцы и юноша осознал, что все это время он держал его за шиворот, чтобы не выпал. Пятый молча поклонился великому духу. Марон смотрел на него сверху вниз, хотя Пятый и сам росту был немалого. — Чего ты добился? — спросил дух. — Вы не будете вместе. Натаэль не станет Божественным героем Пяти сторон. Разве ты не должен был избегать его? — Ради себя — должен был. Выгоды мне и правда нет никакой, я не нуждался в близости с ним. Но ответь мне, Марон, чего же добивался ты? Повода наказать супругу? Возможности преподать сыну жестокий урок? Ты решаешь за нас, смертных, и от твоего суда нам не скрыться, — пробормотал Пятый, встряхиваясь. — Я хочу выйти из твоей игры. Мне надо домой, там страдают люди, которых я люблю. И я, полюбив впервые в жизни, должен расстаться с Натаэлем и навсегда забыть об этих чувствах. Чего еще ты хочешь от меня? Марон промолчал. Он пошел вверх по лестнице, и Пятый проследовал за ним, обреченно переставляя ногами. — Ты должен прямо сейчас покинуть гору и вернуться домой. Если сможешь, найди другого Божественного героя для своей страны, — промолвил Марон, остановившись на следующей площадке. — Я не буду препятствовать. Когда ты уйдешь, я больше не стану вмешиваться в судьбу твоей семьи. Даю слово. Пятый поклонился Марону, бормоча слова благодарности. Держать его в горе теперь было невыгодно. — Я хочу, чтобы он знал, я сожалею, что причинил ему боль, — тихо сказал Пятый. — Могу я?.. — Я передам, что ты хотел бы с ним проститься, — Марон смотрел поверх его головы. Да, конечно, он сознавал, что Пятый хотел бы этого, и его слова подтвердили, что просить бесполезно. Марон спустил ему наглость, так как он не пытался увести Героя с собой, а значит он не должен все усложнять и добиваться встречи с ним напоследок. — Я не хочу разбивать сердце сыну. Следующая дверь выведет тебя к твоей пещере. Пятый еще раз поклонился и отправился выше по лестнице. А Марон все стоял и ждал, слыша далеко внизу топот и сопение Цаки. — Эта цапля длинноногая! Не догнал! — пожаловался он Марону на Пятого, вскарабкавшись на площадку. — Я отправил его на нужный выход, — промолвил великий дух. Цаки кивнул и тут же уставился на его рукав. — Что за письмо? Марон неспеша засунул руку в рукав и вытянул письмо на дорогой бумаге с золотым оттиском Пяти сторон. — Брачное предложение? Дай! — Цаки потянул лапку вверх за письмом, и Марон позволил его взять. Цаки нетерпеливо порвал не вскрытое послание и пробежал глазами. — Ого! Эти Манастари! Ты какой дашь ответ? — он поднял взгляд на Марона, но тот просто развернулся и пошел вверх по лестнице. — Эй! Ты какой дашь ответ? А? — Цаки рассердился и, отдуваясь, побежал следом. Он ненавидел это — не понимать, что у Марона на уме. Обиднее всего было то, что Марон всегда точно знал, что на уме у Цаки.

***

Пятый невольно медлил, ожидая, что Герой успеет завершить медитацию до его ухода, и в то же время понимал, что лучше им не встречаться. Пятый собрал свои талисманы, высыпал из мешочков на снег крошки от сладостей и подношений — и их сразу облепили несколько маленьких духов. Духовный меч от пребывания на священной горе почти гудел от переполнявшей его силы. Он явно вырос на несколько рангов. Пятый не шел по духовному пути, однако его силы и здоровье тоже окрепли. Если бы на его месте был Четвёртый, возможно он бы не теряя времени даром смог бы за несколько месяцев развить свои способности до уровня Божественного героя. Вздыхая, Пятый вышел из пещеры и его встретил дух-провожатый. — Я могу получить в дорогу паек и немного денег, чтобы пройти через Вольные земли? — спросил Пятый. Дух кивнул и повел его ко дворику, где стояли статуи жен Марона. Там его поджидал Цаки с полным заплечным мешком с провизией. — Тебе хватит этой еды до первого постоялого двора, — важно заявил он. — Денег у нас нет, как и драгоценных камней, которые тебе отдать не жалко. Вот, возьми это. Цаки небрежно протянул руку к стене, и от его пальчиков по камню разошлись трещины. Несколько камушков изящной формы выпали на подставленную ладошку. У Пятого округлились глаза. Такой артефакт, как камень со священной горы, стоил дороже драгоценностей мира смертных. Он протянул обе руки, бережно принимая щедрый дар. — А теперь ступай! — велел Цаки, взмахнув рукой. — Ты пойдёшь по призрачной тропе. Помни, что на ней легко потерять направление. Пятый кивнул, поклонился, и дух вынес его к основанию широкой лестницы, по которой они с Героем поднимались на гору. Пятый с тоской взглянул на гору, и зашагал по открывшемуся перед ним пути, уже не оглядываясь. Широкая туманная дорога, казалось, пролегала в пустоте. Пятый умел очищать сознание от образов и мыслей, потому духи и призраки ему не являлись. Только духовный меч на поясе вибрировал, ощущая их присутствие, уже невидимое глазу человека, после того как он покинул священную гору. Никто не тревожил Пятого довольно долго, и потому он удивился, заметив впереди худенький силуэт. Маленькая старушка шла впереди. Страха она не внушала, только неожиданное волнение и трепет в сердце. Пятый не заметил, когда она появилась, и как бы он ни ускорял шаг, не мог ее догнать. А когда сорвался на бег, неожиданно проскочил мимо и оставил старушку далеко позади. Невольно обернувшись, он не увидел ее, и, начав оглядываться по сторонам, осознал, что потерял направление. Рыдание сдавило его грудь, Пятый упал на землю, слезы катились против воли. «Почему… Почему мне так… плохо, что я не смог ее догнать?..» — думал он. Даже то, что он заблудился, не вызывало такой грусти и обречённости. И вдруг ее силуэт снова появился вдали. Шмыгнув носом, Пятый поднялся и пошел к ней. Старушка стояла неподвижно, глядя на него. Ее одежду словно трепал и рвал ветер, хотя на призрачном пути не ощущалось движения воздуха. Пятый не торопился, понимая, что она недосягаема для него, и исчезнет, едва он приблизится. А еще он сознавал, что вновь идет в правильном направлении. Старушка прошелестела еле слышно его имя, и он успел рассмотреть теплую шаль на узеньких покатых плечах, а ещё очень ласковый взгляд, словно она гордилась тем, каким он вырос. Пятый не мог объяснить, как понял это, ведь никто в жизни никогда так на него не смотрел. И этот взгляд остался на нем навечно, хотя старушка пропала, и впереди снова была лишь туманная дорога. Пятому стало легче идти. Не прошло и часа, как он вышел к развилке, за которой начинался мир людей.

***

На всей обширной территории Вольных земель, как слышал Пятый, было девять свободных Божественных героев более или менее могущественных. Кто-то жил отшельником, кто-то искал подвигов, но едва ли хоть один собирался поступать на службу маленькому государству, которому через пару лет предстояло столкнуться с мощью сына Марона. Пятый довольно быстро обнаружил, что новости с горы разлетелись по Вольным землям впереди него. Все узнали, что проклятие снято, но и наличие у Марона взрослого сына от сестры правителя Закатного царства уже не было ни для кого тайной. Конечно, не самые могущественные Герои были бы не против покровительства храма на священном источнике мужского начала Пяти сторон. Пятый встретился с тремя и видел их колебания или досаду, когда приходилось отвечать отказом на заманчивое предложение. Потому надо было каким-то образом хотя бы добиться встречи с действительно могучим Героем, но это было непросто. Через три месяца после того, как Пятый спустился в мир смертных, он в очередной раз со смертельной усталостью пришёл в знакомый трактир, где осенью купил талисманы Божественного узора. Хозяин встречал его приветственными возгласами и даже велел чисто протереть для него стол и помыть кружку. Все охотники и торгаши знали, что он ищет Божественных героев, знали, что он Пятый принц Пяти сторон, который совершил успешный поход на священную гору, и относились к нему с толикой уважения и зависти. Хозяин получил от него в подарок один камушек с горы, и потому считал его своим дорогим гостем. — За счёт заведения, — он поставил перед Пятым большую кружку. — Я слышал, к нам в долину спустился сам Вирл! Ты же по этой причине снова к нам пожаловал? Пятый мрачно кивнул. Вирл был одним из сильнейших свободных Божественных героев, при этом был рожден простым человеком, вырос в закрытом горном монастыре и достиг своей силы сам. Единственный за последние пару столетий! Он бы действительно смог помочь Пяти сторонам, и Пятый понимал, что не имеет права упустить даже такую слабую возможность. — Он еще не появлялся в городе? Сообщи мне, когда услышишь о нем… — попросил он, принимая кружку, от которой в этот раз исходил приятный аромат. — Может найти кого-то попроще? — понизил голос хозяин, упираясь руками в стол. — Из тех кто попроще, дерзости выступить против сына Марона пока никому не хватило, — буркнул Пятый. — Зато тебе дерзости не занимать! — раздался звонкий мальчишеский голос. Пятый обернулся и глаза его округлились. Через пару столиков от него стояли два стройных юноши, моложе Натаэля на пару лет. У них были хищные смуглые лица, узкие раскосые черные глаза и довольно длинные когти на руках. Они были похожи как близнецы, да скорее всего ими и являлись. В их неуловимо птичьей внешности Пятый узнал знакомые черты. Точно так же выглядел прелестный монах, который соблазнял его на горе, когда явил свое истинное обличье. Но если тот был истинным духом, эти двое являлись незрелыми Божественными героями! — Взобрался на священную гору, улизнул из-под носа самого Марона и думаешь, что вознесся? Наглости тебе не занимать, если считаешь, что достоин встречи с нашим отцом! — злобно проклекотали они. Пятый покосился на побледневшего хозяина и тот, склонившись, торопливо зашептал ему на ухо: — Да, да, я слышал, что у Вирла есть жена и дети… Кто же знал, что они… Пятый понял без лишних слов. Кто же знал, что они тоже Божественные герои? Обычно дети Божественных героев не наследовали силу родителей, но судя по виду мальчишек, Вирл женился не на простой женщине, а на пери. Пери были, несомненно, самыми злобными созданиями, способными породить Божественных героев при связи с людьми. — Великий Божественный герой Вирл свободно и открыто путешествует по Вольным землям, — помолчав, сказал Пятый, подосадовав на это неожиданное осложнение. — Ни от кого не требуется особая избранность, чтобы увидеть его, если только он сам не пожелает отказать во встрече. Юноши сжали когтистые лапки в кулаки с выразительным хрустом. — Тебе — требуется! Сразись с нами! И если не сможешь нас одолеть, нашего отца тебе не увидеть! — их тонкие губы изогнулись в одинаковых лютых улыбках. — Я не стану с вами драться, — покачал головой Пятый. — Тогда мы просто убьём тебя! Пятый вздохнул. Ему казалось, что какое-то проклятие над ним все же нависло. Так сложно было искать Героев, и двое из троих встретили его поначалу недружелюбно, а один даже чуть не вышиб из него дух, разгоряченный после битвы с монстром. И все же зрелые Герои не вредили людям. Но Вольные земли — на то и Вольные земли, что если ты перешел дорогу слишком агрессивному созданию, оставалось лишь роптать на свою жестокую судьбу. Помощь вряд ли придёт. — Выходи! Или хочешь драться прямо здесь? — Один из птенцов вздернул подбородок, и второй повторил его жест в ту же секунду. Хозяин робко подпихнул Пятого, извиняясь взглядом. — Не ломайте мне тут мебель… Выходите во двор! Пятый медленно подобрал со стола меч и поднялся. За эти три месяца драться ему приходилось не по одному разу в неделю, но на сильных противников до сих пор не случалось нарваться. Птенцы же выглядели так, словно готовы были растерзать его на смерть. Один против двух Божественных героев… Пусть еще совсем незрелых и не самых мощных, но лютых. Даже для Тигра задачка была бы не из простых!