Сказание о семи принцах

Пятый замер на пороге ведьминой хибарки, едва открыв дверь. Свечи не были зажжены, и он ожидал упереться взглядом в кромешный мрак, но комнатка оказалась вся подсвечена кровавым маревом по углам. Оно же прорывалось из всех щелей в полу и стенах, местами на потолке. Словно весь дом был залит кровью, кое-как отмыт, и теперь в темноте видны лишь магические кровавые следы. Это и светом назвать было нельзя, так густо красный смешивался с чёрным. И у кота глаза горели этим же мрачным красным цветом. Он возлежал на столе, в упор глядя на дверь. После молчаливого противостояния взглядов, кот соизволил подняться на лапы и покинуть хибарку. Пятый пошел за ним, хотя была уже ночь, а он смертельно устал. Лишь на всякий случай зажал в руках два талисмана Божественного узора — все, что у него осталось. Они шли довольно долго, углубляясь в лес, и порой Пятому казалось, что он испытывает знакомое головокружение. Подобное было, когда духи в горе перемещали его в пространстве, но они при этом крепко держали его за плечи, а теперь он просто следовал за котом. Постепенно Пятый понял, что они проходят через природные порталы во времени и пространстве. Очевидно, кот их чувствовал и знал. Таким образом, Пятый не мог сказать, какое расстояние они на самом деле прошли, и даже находятся ли ещё на этом свете. Но стоило ему подумать об этом, чудеса прекратились. Они шли, как и шли почти до рассвета. Пятому начало казаться, что небо вот-вот начнет сереть, и тут талисманы в его руках стали разогреваться сами по себе, без его желания. Пятый уставился на их замерцавший Божественный узор, и стоило ему поднять глаза, он увидел, что весь лес пронизан вереницами этого узора! Совсем как рядом с горой, перед их первой встречей с Натаэлем. Сердце Пятого забилось чаще. Неужели… Кот привел его к НЕМУ? Пятый не мог справиться с охватившим его удивительным волнением. Хоть он сам и не думал, что сын Марона может стать Божественным героем Пяти сторон, Ведьма вполне могла иметь другое мнение. Но пусть даже ее помощь оказалась бессмысленной, Пятый многое бы отдал за ещё одну встречу. За возможность сказать, что не хотел уходить. «Я действительно влюбился в него, как мальчишка», — растерянно подумал он и поспешил вперёд, уже обгоняя кота. Впрочем, неизвестно, в какой момент тот пропал. Пятый бежал вперёд, забыв об усталости, мерцающие узоры сплетались все гуще — куда гуще, чем у горы. Становилось все светлее, так что их свечение истончалось, оставаясь словно ароматом в воздухе, и Пятый поторопился. До него донеслись мерные удары топора. Даже по ним можно было судить, насколько велики колоды, что раскалывались с треском падающего дерева, и как легко управляется с ними дровосек. Пятый остановился, упираясь в колени, чтобы отдышаться, и рванул вперёд на звук. Он буквально вылетел на небольшую поляну, и замер. Дровосек поднял на него взгляд, удержав на весу огромный топор. Это был высокий седовласый мужчина, которого язык бы не повернулся назвать старцем. Могучие плечи были широко развернуты, лицо, почти не тронутое морщинами, в полной мере сохранило мужскую красоту, а яркие глаза смотрели на Пятого с еле различимой грустью и почти нежностью. На его обнаженной могучей груди ровно горел Божественный узор сына Марона. Пятому на мгновение даже показалось, что это его Натаэль, вдруг возмужавший и постаревший, но это была лишь иллюзия. Он слишком хотел его увидеть… Перед ним стоял другой Герой. И, несомненно, тоже сын Марона. Пятый сглотнул и опустился на колени, кланяясь, чтобы выразить почтение. Так и застыл, глядя в землю. В висках стучала кровь, он ещё не понимал, что происходит, но бессмысленное разочарование заставило сердце упасть. — Великий Герой… — прошептал принц. Тот тихо усмехнулся и, расколов широченную колоду, воткнул топор в пень. Таких колод вокруг лежало множество, но ещё больше было уже наколотых аккуратных брусочков. Было видно, что пень, колоды и брусочки — все когда-то были одним древним, могучим, но теперь совершенно высохшим деревом. — Вставай. Старый герой приблизился неожиданно и потянул Пятого наверх. — Я не тот, кем ты меня считаешь. И я так вижу, не тот, кого ты надеялся встретить. — Его глаза смеялись, когда Пятый изумление поднял взгляд. — Но я действительно сын Марона. Эта маленькая хитрая ведьма прислала тебя сюда. Хм. Хм! А она знала, что делает. — Вы сын Марона… Но ведь последний… Я хотел сказать, Великий герой Ань Дэ, сын прошлой жены Марона из Порта чаек, умер у всех на глазах в день своего стопятилетия, — Пятый уже чувствовал, что тут не все чисто. Про него говорили, что он вознесся слепящим светом, покидая царство людей для истинной благодати. Неужели это всего лишь сказки?.. Не мог же Пятый не знать об ещё одном сыне Марона, к тому же зрелом Герое. Все сыновья великого духа Северной горы были известны по всему миру. Об их жизнях и подвигах слагали легенды, правдивые или нет. И последний из братьев Натаэля умер десятилетия назад! — Ань Дэ, верно. Мой младший брат, — кивнул Старый герой. — Я был там в день его кончины, могу подтвердить, все так, как говорится в преданиях. Ну а я — младший сын Тиль Дэ. И великим Божественным героем меня не называли. Хм. Почти никогда. Он снова тихо усмехнулся. Пятый замер, как громом поражённый. Младший сын Тиль Дэ. Один из участников роковых событий, принесших позорное проклятие правящему роду Семи сторон. Ведь ему было уже больше трехсот лет! Пятый видел, насколько мощным Героем он являлся, старость ни капли его не согнула. И все же никто не знал о том, что он ныне живет и здравствует. Это казалось непостижимым. Божественных героев так мало, Пятый не был уверен, что все девять из известных Героев Вольных земель живы до сих пор, и кто-то из них не является народной выдумкой. Но при всей своей начитанности, он не мог вспомнить случая подобного этому. Неужели виной тому было отцовское наказание? Пятый ведь уже успел решить, что Марон казнил сына, не позволив тому достичь зрелости и покинуть гору. — Ты совсем с лица спал. Идём. Поговорим в доме. Старый герой убрал пару колод с неширокой тропинки и повел Пятого в лес. Вскоре они вышли на просторную поляну с небольшим, но крепким домом посередине. Маленький огородик, колодец, привязанная к колышку пегая козочка. Пятый впервые видел такое скромное, но справное хозяйство. Можно было подумать, что это домик охотника или лесничего, и только жертвенник для духов да талисманы и артефакты, неприметно расположенные повсюду, выдавали жилище весьма непростого человека. Пятый обошел вросший в землю камень, на котором могли бы спокойно усесться три фигуристые женщины, и ощутил, что его защитный дух накрывает всю поляну. Наверное, для отвода глаз. Божественному герою не нужна защита, но и держать все время маскировку своими силами вряд ли было удобно. Старый герой впустил Пятого в дом и усадил за широкий чистый стол. Простая комната была светлой и тихой, не любое святилище могло похвастаться подобной чистой атмосферой. Здесь не пахло благовониями, но запах весеннего леса и без того освежал и пьянил. Пятый, выглянув в окно, наконец заметил, что снег уже нигде не лежал. Значит они с котом действительно ушли далеко от горы. — Спрашивай, — разрешил Старый герой, разливая по чашечкам чай. Пар закрутился в воздухе, завораживая. Пятый едва смог отвести взгляд. — Я-то знаю, кто ты такой и зачем пришёл. Духи давно о тебе судачат. А раз тебя привел кошачий бес, значит обо мне ты узнал от одной маленькой пронырливой ведьмы. Пятый положил на стол старый трактат, в котором они вычитали ритуал. — Возвращаю от имени сестренки, — прежде всего сказал он. Старый герой взял книжонку и пролистал. Взгляд Пятого невольно скользнул по его сильной шее. Сходства с Натаэлем проявлялись секундно и всегда так неожиданно. Пусть они не были так похожи между собой, как братья Пятого… Хотя, кто же знает, может и были, просто годы увеличили их разность. — Эта книжка уже устарела. Молодцы, что смогли по ней провести ритуал. Старый герой отложил ее. — Не знаешь, что спросить? Хорошо. Я пойду с тобой в Пять сторон. Пятый округлил глаза, не веря услышанному. — Да. В моей жизни осталось не так много неотданных долгов. И один из них — долг вашему роду. — Герой спокойно пригубил чай. — Сама судьба привела тебя сюда. Значит так тому и быть. — Долг моему роду? — Пятому стало неловко. Он вспомнил, как соблазнил Натаэля. Ведь сидящий перед ним Старый герой триста лет назад был таким же несдержанным мальчишкой. Он потерял мать из-за подлости Дарени, потерял любовь отца и пережил невесть какие невзгоды. Его тоже соблазнили. Перед глазами Пятого возник чистый, по-юношески наивный взгляд Натаэля. Слезы в его покрасневших глазах. — Мой род сам навлек на себя это проклятие… — Да уж. Твой предок перехитрил сам себя, — согласился Старый герой. — И все же проклятие Марона было слишком жестоким. От него пострадало слишком много людей. Не только правящая семья, но и народ Семи сторон. Он великий дух и не ведает милосердия. Ведь у него нет живого сердца. Он безжалостен, как стихия, как природа, что дает и жизнь, и смерть. Но мы люди. И нам судить друг друга не дано. — Разве Божественные герои — люди? — смущенно спросил Пятый. — А кто я, по-твоему? — развеселился Старый герой. Он похлопал себя по сильному плечу. — Я из плоти и крови, без тела моя душа улетит отсюда. Да, у меня человеческая душа. Я смертен, мой срок отмерен. Ты думал, героев зовут «Божественными» из-за их родителей духов и элементалей? Нет. Божественность нам придает душа, доставшаяся от родителя-человека. Духовные родители наделяют нас лишь телом, способным эту Божественную мощь выдержать. Но именно благодаря бесконечной и милосердной любви Тиль Дэ, Два дракона, мои старшие братья, стали сильнейшими из сыновей Марона. Пятый сглотнул комок в горле. Отчего-то при каждом упоминании Тиль Дэ у него жгло глаза. — Про природу Героев людям… обычным людям мало что известно, — вздохнул он. — Обычным людям и про свою природу известно ничтожно мало, — кивнул Старый герой. Он замолчал, прикрыв глаза и наслаждаясь чаем. — Ответь мне, — попросил Пятый спустя время. — Что же сделал с тобой Марон триста лет назад? Как он покарал тебя и… того юношу? Почему о тебе никому не было известно? — Я скрывался от мира не из-за отца, — возразил Старый герой. — Многое произошло за триста лет. Он окинул Пятого странным задумчивым взглядом. Второй раз Пятый испытал это ощущение. Как с той старушкой на тропе призраков. Словно взгляд собеседника выражает те чувства, что нельзя озвучить, и всё же они понятны глубоко в сердце. Многое произошло. Пятый не знал, что именно, но понял, что спросить он больше не решится. Спустя минуту молчания, Герой продолжил. — В этом уже не было вины Марона. Как он нас покарал? Прогнал его с горы и сбросил меня следом. Я ударился оземь и лишился своих Божественных сил. Тогда я был зол, но довольно скоро понял, что отец так позаботился обо мне, перед тем как отвернуться от меня, как от каждого из сыновей, покидавших гору. Я был слишком молод и не мог управлять своей силой. По достижению двадцати лет сила сама вернулась ко мне. — Он просто изгнал тебя? — уточнил Пятый. — Мне казалось, его гнев был страшен. — Отец считал, что я предал семью, не подумав ни о цене, которую моя мать заплатила за этот нелепый брак, ни о праве отца самого решить судьбу подставной невесты. Поэтому меня изгнали из семьи, — подтвердил Герой. — Если бы он был способен любить, как любила моя мама, он бы понял, что я один выполнил ее желание. Пятый еще не понял, о чем Герой говорит, но сердце его заколотилось взволнованно. — Ведь больше всего она хотела, покидая этот мир, чтобы ее муж и младший сын не тосковали и не горевали, — улыбка Героя была тёплой. — Марон не мог понять, как счастлива она бы была, узнав, что я полюбил. Что я наслаждался каждым мгновением, проведённым с этим юношей. В самые тяжёлые моменты жизни, я ощущал ее благословение и благодарность за то, что она могла умереть в такой радости. Слёзы выступили на глаз Пятого, он не мог их сдержать. Не зная, как поступить в такой ситуации, он заморгал, но они лишь быстрее покатились по щекам. Герой не смущал его взглядом, занимаясь чаем. — Впрочем… Я слышал, Марон уже понял, что ему не достаточно одного лишь супружества с женщинами для познания бытия, и он сам решил попробовать смертную жизнь, — заметил Старый герой, когда Пятый отдышался. — Так он теперь смертен?.. — недоверчиво спросил тот. — Отчасти. Смертно его человеческое воплощение. Ты видел его в горе. Пятый кивнул, вспоминая высокую фигуру. Странно, ему казалось, что это тело точно не принадлежит смертному миру… — Малыш, лет десяти, — пояснил Старый герой. — Духи говорят, характер у него прескверный. Марон уже много узнал о самом себе. Он усмехнулся, а у Пятого вытянулось лицо. — Цаки? — воскликнул он. — Цаки это смертное воплощение Марона?