Сказание о семи принцах

Над великой северной горой собрались зловещие чёрные тучи. Они ещё не были готовы разрешиться проливным дождем, в их чёрных глубинах змейками сверкали крохотные молнии. Крохотная фигурка на снегу твердо стояла на ногах, обратив взгляд в небо. И наконец острый разряд огромной молнии поразил эту фигурку! Гром загремел над горой… Но снизу, из леса его было не услышать. Едва молния вошла в человеческое тело, внутри него вспыхнул Божественный узор, чье сияние накрыло землю на многие мили, заглушая гром. Даже сверкание молний утонуло в этом мощном свете… Натаэль без сил скатился по длинному склону в сухую пещерку. Божественный узор теперь покрывал все его тело, раскрываясь от груди, и сиял не угасая. Но юношу била дрожь, из глаз катились слезы. Цаки сидел в позе для медитации в глубине пещерки, грыз орешки и листал при свечении розоватых кристаллов свой новый альбом. То самое редкое издание с красавицей Лилимой, супругой сразу троих Божественных героев. Оторвавшись от своего занятия, Цаки строго посмотрел на Натаэля. — Ты решил себя добить, — констатировал он. — Сила тебе сейчас ничего не даст. Даже начни ты сиять как солнце, Марон тебя не отпустит с горы. — Я должен делать хоть что-то… Я не могу просто ждать… — бормотал Натаэль, сворачиваясь клубком. Самые тонкие линии узора постепенно гасли. — Сейчас для тебя как раз лучше ничего не делать. Твоё мастерство и так высоко, это заметили даже там! — Цаки многозначительно показал пальчиком вверх. — Но когда ты покинешь гору, силы снизятся на половину, тебе всё равно придётся повторно наращивать мощь в мире людей. Так что лучше отдохни пока. Мало кто из Героев мог спуститься с горы до двадцати лет… — Я должен. Натаэль и без Цаки все это знал. Они с ним вместе последние месяцы перерывали библиотеку, ища способ ускорить созревания Героя. Отец не мешал им, но на все вопросы делал какой-то особенно далекий вид. Он видел что-то, о чем не стоило говорить, Натаэль не смел сердиться на это. Но раз его не останавливали, сам бросать попытки не собирался. — А может тебе наоборот стоит задержаться на горе? — предположил Цаки, копаясь в мешочке с орешками. — Лет до тридцати, как тот чудак. Я, кстати, поспрашивал духов, он до сих пор по слухам лежит в пустыне. Тысячу лет жарится под солнце, духовной силой сметая с себя песок! Вот это воля! Без проклятия за десять лет Пятый принц как-нибудь одолеет Закатное царство, пока оно будет без твоей защиты. Ты, просветленный, спустишься к нему с горы, и вам не придётся воевать! — Ты слышал, что там сейчас происходит. Я должен скорее к нему спуститься, — возразил Натаэль. — Быть с ним в это время. Мы придумаем, как помирить два государства. Не все в Закатном царстве хотят уничтожить Пять сторон. — Царь и наследник хотят, — пожал плечами Цаки. — Нехорошо убивать дядю и двоюродного брата, грех это… Да и ненависть к Семи сторонам у Закатных племен не на пустом месте появилась. Он поморщился, видимо вспоминая древнюю летопись. Натаэлю и самому было тошно после прочтения. Наполовину он был по крови из князей Закатных племен, а значит древняя клятва выкосить всех семисторонцев под корень, данная на костях убитых сородичей, отравляла как родовое проклятье и его. — Посмотри на эту красавицу, — предложил Цаки, показывая Натаэлю разворот альбома, полностью занятый шестью изображениями одной только Лилимы. — В Порту чаек самые прекрасные женщины! Лучше бы ты выбрал кого-то из них! Пусть они и вполовину не так хороши, как Лилима, но твой унылый ледяной принц и пальчики на их ногах целовать не достоин! Цаки уткнулся носом в альбом, что-то бормоча. То, как он был сражен Лилимой не казалось Натаэлю забавным. Он и сам хранил рядом с кроватью все старые альбомы, где появлялся Пятый, и с нетерпением дожидался, когда выйдет новый. — Идёт, — закатил глаза Цаки. Весь дрожа, Натаэль попытался сесть прямо, накидывая на голые бедра плащ. Розоватые кристаллы замерцали, предупреждая о появлении гостей, но снова засветились ровным светом, когда в пещерку вошла мать Натаэля в сопровождении двух высоких прелестных пери — ее личных слуг. — Матушка, — выдохнул Натаэль, надеясь, что она не заметит, как он вымотан. Цаки, хмурясь, снова уткнулся в свою Лилиму. — Тебя опять били молнии. — Лицо у царевны казалось бесстрастным, но тонкие пальчики дрожали, комкая край платка. Наклонившись над сыном, она промокнула платком пот на его лбу и на шее. — Почему отец ещё не запретил тебе калечить себя! А меня ты, конечно, не послушаешь. — Матушка, до тебя ведь уже дошли слухи, — вздохнул Натаэль и покосился на пери. Те не могли не сообщить госпоже такие новости. По их ехидным улыбкам все стало понятно. — Дошли, и что мне с того? Пусть у шаманов Закатного царства голова болит! — раздражённо ответила она. Но на пару мгновений и на ее лице промелькнуло мстительное удовольствие. — Пока ты на горе, это и тебя не касается. Забудь обо всем еще на несколько лет. Неужели ты так торопишься оставить свою матушку? Ты мое единственное дитя. Она заботливо натянула плащ на плечи сына. — И мне ничто на свете кроме тебя не важно!

***

Гризель принес зверька в лавку, понимая, что он пока что останется у него. Естественно юный шаман не собирался отдавать его монахам, тем более, что зверек был простым духом-помощником, в интригах людей не принимал участия. Только если его хозяин каким-то образом покинет темницу живым… Гризель сплел из верёвки простенькую сбруйку для ловли четвероногих духов и развязал мешок. Едва зверек осторожно высунул мордочку, сбруйка сама застегнулась на его груди. Недовольно прирявкнув, зверек вытряхнулся из мешка и зашагал по кровати. Это оказалась куница, только, конечно, довольно крупная и с призрачным светом в глазах. Гризель разлегся на кровати, следя за ней. Обычный лесной дух зверя, не старше ста лет. В Закатном царстве таких использовали только низшие шаманы, да иногда их скармливали кровожадной нечисти. Однако оборотни умели входить с ними в прочную связь, которую хотелось бы изучить. Гризелю было интересно, как же оборотень с помощью зверька обретал такую ярость и неуязвимость в бою. Куница побывала во многих сражениях, даже пила человеческую кровь. За это надо было поблагодарить ее хозяина-мятежника. Но Гризеля это не смущало. Разглядев, как зверек поджимает лапку, как кровоточит его бочок, видимо после страшной плети монаха, он достал свои снадобья, чтобы его полечить. Куница из-за своей сбруйки слушалась его, что было несвойственно такому резвому зверьку, но было видно, что тоскует по хозяину. Страшно представить, что чувствовали в разлуке шаман со своим зверем, при том что их насильно разделили, не разорвав связь. Камеру в темнице Гризель покидал под звуки рыдания оборотня, и его сердце сжималось от сочувствия. — С-стойте! Оставьте его!.. Не отдавайте! Изверги! Ублюдки! Будьте вы прокляты! — верещал оборотень им вслед. Зверек дрожал, но не пытался больше дергаться, до смерти напуганный. — Завел себе питомца? — спросил шаман, сверкнув на Гризеля зелёными глазами из-за решётки. — А у меня что вы решите отобрать, чтобы заставить меня заговорить? В вопросе звучала насмешка. Гризель понятия не имел, чем можно развязать язык сородичу, такому сильному и коварному шаману. Но возможно у Настоятеля было решение и этой проблемы? Настоятель вышел из камеры, оставив там в помощь брату обоих монахов. Приблизившись к Гризелю, он сложил вместе два пальца и начертил на мешке в его руках светящийся голубоватым светом символ. Зверек тут же завозился, озадаченно мотая головой и принюхиваясь. Настоятель запечатал его внутри так, чтобы он ничего не слышал и даже не ощущал вибрацию звука. — У меня есть вот что, — улыбнулся он шаману и вытянул в его сторону руку, с которой свободно свесился на цепочке амулет высшего шамана. Гризель только сейчас осознал, что Настоятель не сломал его, снимая с тела. Филигранная работа! Но зачем?.. Он же не попытается сам его применить?! — И что ты намерен с ним сделать? Угрожаешь мне «грязным шаманским артефактом»? Настоятель, я тебя недооценивал, — оскалил белые зубы шаман, широко распахнув глаза. Но он и правда недооценивал Настоятеля. — Я отдам его тебе. И отпущу тебя. Если ты скажешь, на кого работаешь, — мягко проговорил тот. У Гризеля вытянулось лицо. И шаман за решёткой тоже поперхнулся. — На старшего царевича Закатного царства, — выплюнул он и потянул лапы к амулету. И расхохотался, когда Настоятель неспешно отвел руку назад. — Что? Не нравится такой ответ? А ведь это правда! Даже такой простофиля как Гризель мог бы догадаться. Нарушаешь слово? Ц-ц-ц… — Шпионов, разумеется, послал старший царевич, это нам и правда давно известно, — хмыкнул Настоятель. — Но только не тебя. — Интересно… — Шаман прищурился. — Этот амулет принадлежит высшему шаману. Но он вложил в него столько сил, что если я его сломаю, призрачный мир ответит ему жестоким ударом. — Настоятель подбросил амулет в ладони. — И что же? Ты не стал его ломать? Глядишь, и выяснил бы, кто это! — проворчал зеленоглазый. — Это вряд ли. Он бы не оставил подобных следов, — покачал головой Настоятель. — Но он совсем не побоялся дать тебе этот амулет, зная, что ты можешь его и не уберечь на чужбине. Это означает две вещи. Первая: тебя послал не старший царевич. Его помощники ни за что не стали бы так рисковать. Губы шамана искривились в презрительной усмешке. Впрочем презрение адресовалось не Настоятелю. «А ведь и правда…» — мелькнуло в голове Гризеля. Не стали бы рисковать — очень мягко сказано. Они слишком беспокоились о своем шатком положении. — Вторая вещь, и самая интересная, что кто-то из высших шаманов оказался столь смелым, чтобы поставить на кон собственное здоровье. И если это не чёрный шаман, то кто? Что за выдающийся мастер? — тихо проговорил Настоятель. Его глаза горели звездами, как и этой ночью. Гризель даже смутился, узнав это выражение на его лице. — Подобной смелостью даже я не смог бы похвастать. Шаман окинул его насмешливым взглядом, впервые позволяя себе такую непочтительность. — И ты готов отпустить меня с этим амулетом, чтобы просто узнать имя? Это даже не единственный возможный способ узнать… Неужели только из-за спешки? — Будем считать это приветствием и подарком в честь знакомства. — Настоятель склонил голову на бок, словно охваченный любопытством мальчишка. — Я сгораю от нетерпения и хочу отправить ему привет. Гризель задумался. Поведение Настоятеля казалось странным лишь на первый взгляд. Узнав о новом столь сильном противнике прежде чем стараться нанести ему удар, как минимум следовало узнать его получше. И может даже… Не считать его противником, а найти точки соприкосновения? Шаман снова протянул руку, глядя Настоятелю прямо в глаза, и четко проговорил имя, кривя губы в загадочной усмешке: — Слепьяр. И расхохотался, словно одержимый дюжиной демонов. Настоятель разжал пальцы и амулет сам скользнул шаману в руку. Цепочка нырнула в рукава, амулет начал испускать душное тепло. Шаман ухватился руками за прутья решетки и их тут же словно разъело кислотой. Гризель невольно отступил на шаг назад, прижимая мешок со зверьком к животу, но шаман прошёл мимо, не переставая хохотать. Подземелье грохотало эхом, и из камеры, где допрашивали несчастного оборотня даже вышли солдаты. Настоятель же молча смотрел шаману вслед. А когда отголоски его хохота стихли вдали, он кивнул Гризелю и неспешно зашагал к выходу с задумчивым лицом. Гризель шел рядом молча. Лишь выйдя под серое небо, обложенное облаками, он поднял взгляд наверх. — Он ушёл… — Да, — Настоятель кивнул. — Значит это Слепьяр… — пробормотал Гризель, немного удивленно. — Да. Кстати, кто он такой? — Настоятель неожиданно повернулся к нему. — А ты разве не знаешь? — округлил глаза юный шаман. — Не знаю. Слышал только, что он молодой талантливый шаман, который служит Шакалу, вашему младшему царевичу. Расскажи мне про него, — прямо попросил он. Гризель невольно улыбнулся. Действительно. Разве это беда, что до сих пор ему не доводилось узнать чужеземного шамана лучше? Теперь он восполнит этот пробел всеми возможными ресурсами. — Он и правда примечательная личность, — признался Гризель. — Раньше он был чёрным шаманом. И по своей воле покинул наши ряды. — Разве это возможно? — Настоятель приподнял брови. — Конечно. Только плата слишком высока. Шаман лишается своей силы, чтобы не иметь такого страшного преимущества перед другими, — пояснил Гризель. — Обычно необходимо отказаться от половины своей силы. Но ему пришлось потерять девять десятых. Настоятель округлил глаза. — Я думаю, это будет долгая история, — тихо сказал он. — Пройдёмся до храма садами. Гризель закинул мешок себе за плечо, думая о том, какая примечательная они компания: сам Настоятель рядом с шаманом, который тащит на себе звериного духа. Впрочем в пышных вишневых садах, тянущихся вдоль всей столицы, их никто особенно не мог увидеть, они шли среди цветущих деревьев мирно неспешно беседуя. — Я сам с ним плохо знаком, — признался Гризель. — Его учитель, который растил его с детства, всегда жил отшельником. Он был специалистом по ядам, и хотя я был мал, слышал разговоры, что ученику от него не перепадает никаких знаний. Учитель изготавливал уникальные яды и эликсиры, но большую часть времени проводил в забытьи от употребления различных дурманящих средств. Слепьяра все сбросили со счетов, думая, что из него не получится ничего путного. Пока однажды не выяснилось, что учитель передал ему все свои умения, артефакты, связи в призрачном мире… Отдал свои амулеты… И после этого вскоре скончался. Слепьяр в один момент стал высшим шаманом, заняв его место. — И никто не заподозрил, что он убил своего учителя? — уточнил Настоятель, дивясь на рассказ Гризеля. — Суд призраков счел его невиновным, — коротко отвечал Гризель. Настоятель кивнул. Если так, то в его истории придраться было не к чему. — После этого Слепьяр неожиданно объявил о решении уйти от чёрных шаманов. И обладая силой высшего шамана, чтобы спуститься до уровня простого знахаря, он отдал девять десятых всего своего развития. И ушёл служить сначала брату царя, а потом перешёл к Шакалу. О его истинном мастерстве мне сейчас не известно, племена и партии шаманов не слишком близки между собой. Я тоже слышал, что он достиг неплохих результатов. Но чтобы вновь стать высшим шаманом?.. — Он еще более поразителен, чем я думал, — пробормотал Настоятель. — Что же за интерес у него в Пяти сторонах? Разве Шакал когда-то интересовался внешней политикой? До того ли ему?.. — Я и сам в недоумении, — признался Гризель. — Возможно у моего учителя будут соображения на этот счёт… Порыв ветра осыпал их лепестками вишни и Настоятель остановился, прикрыв глаза. Гризель невольно залюбовался на него. Словно статую божественного духа облепили нежные цветы. — Тот, кто достиг состояния высшего шамана, сможет достичь его вновь… Он и в самом деле… Бесстрашен, — голос Настоятеля дрогнул. И Гризеля кольнуло ревностью. Губы Настоятеля тронула меланхоличная улыбка, и он тихо двинулся вперёд, мягко ступая по нежным розовым лепесткам. Даже не верилось, что этот неземной юноша только что так зверски улыбался в подземелье, выбивая из пленника признание. Гризель, вспоминая произошедшее и играя с неугомонным Кунчиком, как он назвал зверька, так и не собрался написать учителю. А вечером к нему неожиданно пришёл Настоятель. Он вошел в комнату и снял мокрый от дождя плащ с капюшоном, который скрывал простое монашеское облачение. Гризель обомлел, а Кунчик закричал и забился в угол кровати. Еще не зная, что вскоре придется сбегать, распушив хвост, когда на кровать повалятся два полуобнаженных тела, переплетенных в страстных объятиях. Гризель не успел задать вопроса о цели визита Настоятеля. Все разговоры были отложены на неопределённый срок. Возможно до самого утра.