Сказание о семи принцах

День рождения генерала был в середине лета, накануне дня поминовения погибших. Лави это смущало, но она не отказалась от идеи поздравить его. С трудом добыв себе увольнительную, она испекла самый вкусный, какой умела, пирог с орехами, глазированный медом, тщательно умылась, завязала отросшие ниже плеч волосы черной лентой и надела простой, но новый наряд. Он сел на ней ладно, как на молодом пареньке, вот только грудь пришлось перевязать туже обычного. Подхватив коробку с пирогом, Лави помчалась в город как на крыльях. Она все продумала. Скажет, что это поздравление от всего отряда снабжения, в этом не было ничего предосудительного. — Я с поздравлением от солдат, — выпалила она, когда к мрачноватым воротам особняка ей навстречу вышел пожилой управляющий. Тот покачал головой, глядя на юного солдатика, который макушкой едва доставал до подбородков двух мощных стражников у входа, но впустил. Указав дорогу, провожать не стал, и Лави пришлось идти к дому одной. Она и раньше знала, что мать Генерала наследница богатейшего рода Пяти сторон, которая подарила особняк не только ему, но и своему приемному сыну Пятому, и все же заробела при виде роскошного двухэтажного здания, отделанного неизвестным ей красным камнем и темным деревом, и окруженного затейливо остриженными кустарниками, в которых пели птицы. Лави, собравшись с духом, взбежала по белым ступенькам, опасаясь испачкать их своими сапогами, но не успела толкнуть резную дверь, когда ей сбоку в грудь уткнулась рукоять сложенной пополам плети. — Куда это ты собралась? Лави сжалась, словно ее поймали на преступлении. Хотя разве она сделала что-то не то? Она медленно подняла взгляд на высокого широкоплечего юношу в богатом голубом наряде, расшитом белыми хризантемами. Каштановые волосы блестели как у знатной модницы, а столько украшений на одном человеке, сережек, цепочек, колец, Лави никогда не видела. И все смотрелось удивительно гармонично. Сжимая в одной руке сложенный веер, другой, с плетью, он преградил ей дорогу. При этом с нежных розовых, как у девушки губ, не сходила обворожительная улыбка. Она искрилась и в уголках прищуренных темных глаз, что не позволяло усомниться в ней, но Лави все равно разозлилась. — Я прибыл из лагеря с поздравлением для генерала от нашего отряда, — хрипло проговорила она, стараясь сделать голос ниже. Так и подмывало спросить: «а ты кто такой, что меня останавливаешь?» — Вашего отряда? Милая девушка, ты ведь не думаешь, что первая додумалась переодеться мужчиной, в надежде завоевать сердце моего брата? — тихо рассмеялся юноша. — Попытка выдать себя за солдата, прости уж, слишком наивна. Он сделал шаг вперёд, оказываясь перед нахохленной Лави, и чуть склонился к ней. — Я даже благодарен тебе за попытки утешить его, но послушай доброго совета, оставь их. Мой брат не посмотрит на девушку. И даже если бы он действительно поверил, что ты очень юный и нежный юноша, ты бы не сравнилась с легендарным генералом Мадленом. Лави покраснела, даже в глазах защипало от злости. Да как он… смеет думать, что она надеется соблазнить генерала! Брат? Он сказал — брат? Неужели это кто-то из принцев? До этого Лави видела только Третьего. Настоятель и маленький Седьмой отпадали по понятным причинам. Пятый? Тот самый Пятый, который привел Божественного героя? Как он мог оказаться таким подлецом? — Я не понимаю, о чем говорит ваше превосходительство, — пробормотала она. — Где вы тут усмотрели соблазнение? Это пирог, армейский пирог. Пропустите меня, сделайте милость. — Пирог… Это и правда очень мило. Ты сама его приготовила? — Взгляд нахала показался Лави странным и… неправильным. Она уже встречала подобные взгляды. Но разве мог Пятый так смотреть на девушку, если действительно все понял? Он же мужеложец… А щеки Лави просто обдало жаром от этого взгляда. Тогда-то до нее и дошло, что по слухам все семь братьев удивительно похожи друг на друга, а у этого юноши были совсем другие черты. Значит он не родной брат? Или вообще морочит ей голову! — Мне некогда с вами шутить, — буркнула она и попыталась все же скользнуть к двери, но юноша щелчком открыл веер, преграждая дорогу теперь им, убрав плетку за спину. На веере были нарисованы синие хризантемы, и хотя Лави не разбиралась в искусстве, красота рисунка не могла ее не поразить. — Не упорствуй, милая девушка. Это все равно бесполезно… Лави метнулась под руку, собрав всю свою ловкость, но юноша оказался еще быстрее и снова отрезав ей путь, приставил край веера к ее подбородку, улыбаясь так же легко. — Что за шум? — услышав голос Генерала, Лави покраснела ещё ярче и торопливо отступила на пару шагов перед тем как низко поклониться. Генерал был без формы, но обычно это вызывало недовольство на его лице, а сейчас, в день своего рождения, да к тому же в собственном доме он был спокоен, хоть и задумчив. Кивнув Лави, он сразу чуть поклонился юноше. — Ваше высочество Второй принц, — произнес он ровным голосом. У Лави вытянулось лицо, а юноша фыркнул и закатил глаза. — К чему этот фарс, брат? Когда ты был Вторым принцем, никогда не утруждал меня требованиями этикета. — Юноша хлопнул его по плечу. — Я пришёл тебя поздравить. Даже не заикайся о политике. — Возможно, зря не утруждал, — прохладно заметил генерал, но хлопнул его по локтю в ответ и качнув головой, пригласил в дом. Лави была поражена. Второй принц? Раньше этот титул принадлежал Генералу, но теперь его носил младший сын рода Манастари, Сиан! Лави плоховато разбиралась в хитросплетениях родословных старейших родов Семи и Пяти сторон, но конечно знала о нем. Он был троюродным братом бывшим принцам, а Третьму вроде даже двоюродным! При этом Генерал, хоть и хмурился, спокойно принимал его у себя дома, а разговаривали они как родные братья. — Лав, что у тебя за дело? Зачем пришёл? — без улыбки спросил генерал, выводя Лави из ступора. Сиан озорно улыбнулся, прикрывая нижнюю часть лица веером. Неужели он и правда понял, что она девушка? Но как? И как ей теперь поступить? — Наш отряд из глубины сердца желает вам долгих лет и процветания, — хрипло проговорила Лави, вставая на колени, вытянув перед собой короб с пирогом. Она умышленно опустила пожелание многочисленного потомства из обычного поздравления. — Этот пирог, возможно, слишком прост для вашего изысканного празднества, но я приготовил его с молитвой за вас. — Да какое празднество… Вставай. Спасибо тебе, Лав, — Генерал принял из ее рук тяжёлый короб и заглянул под крышку. — Я и не ожидал такое лакомство. В степи этот пирог самое роскошное блюдо, которое готовят только на рождение наследников и на свадьбу, — пояснил он Сиану и тот, состряпав серьезную мину, важно кивнул. Но глаза нет-нет да щурились в улыбке. Лави старалась не смотреть в его сторону, ее сердечко затрепетало от осознания, что генерала и правда растрогал ее скромный подарок. — Я угощу им братьев, — решил генерал. — Лав, проходи и ты. Большое пиршество я устраивать не стал, только семье позволено сегодня нарушить мой отдых. Но армия для меня всегда была семьей, а сослуживцы — настоящими братьями. Лави по-детски захотелось показать Сиану язык. Он просто провоцировал на это своими смешками! Но она только почтительно поклонилась и, не поднимая головы, засеменила за ними в дом. В доме было прохладно, Лави с удивлением увидела прямо в комнате перед окном искусственный водопадик, выложенный камнями и окруженный живыми растениями. Девушка робко присела на удобную кушетку, стреляя глазами по сторонам. Изысканная неброская роскошь совершенно не вязалась в ее голове с образом генерала. Впрочем, наверняка украшением дома занималась его мать. Лави было стыдно, что она сама была так далека от этого. Она ведь совсем забыла, что генерал родился принцем. И все же ее пирожок поставили по центру невысокого столика, на который молоденький слуга с рыжеватым чубом молча расставлял чашки и чайнички. Сиан, свободно сидящий на соседней кушетке, не сводил с Лави насмешливого взгляда. Его очень сложно было игнорировать! Лави краснела, сознавая, что впервые на нее смотрят, как на девушку. Раньше даже те, кто ее домогался, видели в ней смазливого паренька. А она ведь понимала, что как девушка совсем ничего не стоит, и потому этот взгляд расстраивал. Сиан видел в ней только глупую влюбленную дурнушку, это было очевидно! Но к счастью сам генерал пригласил ее именно как сослуживца, и даже смотрел на нее не чаще, чем на Сиана. Лави убедилась, что слухи о нем верны, и он вовсе не затаил обиду на парня, который не пожелал разделить с ним ложе. Вот только как ей самой забыть ту ночь, чтобы живот не сводило от сладкой нежности при взгляде на него?.. — Как видишь, недостатка в хорошеньких пареньках в его окружении нет, — шепнул ей Сиан, прикрываясь веером, когда слуга с поклоном ушёл. Лави сердито посмотрела на него исподлобья. — Не смущай солдата, — нахмурился Генерал. — Оставь свои игры. Лав серьёзный парень. — Даже серьёзному парню не мешает расслабиться! Уж поверь мне, я точно знаю, что… Лав, так тебя зовут? Я точно знаю, что Лав ещё невинен как дитя. Разве это не досадное упущение для парня? — оживился Сиан. — Я бы мог помочь. В армии не так легко найти девушку. Ты как считаешь, брат? Или Лав предпочитает крепких мужчин? Генерал бросил на него недовольный взгляд, но испуганную Лави им не коснулся. — Он ещё слишком юн. Все ещё будет, — неопределённо ответил он. — Без твоей помощи. Она уж точно не понадобится. И чего тебя понесло? Раньше тебя не заботила судьба солдат. — Раньше было раньше. — Сиан с треском сложил веер. — Теперь на мои плечи легли заботы и о солдатах. В голове уже месяц только фураж. Смилуйся, дай мне ради передышки подумать о чем-то более знакомом и близком! — Вот и занимайся фуражом, чем таскаться по борделям, — резко бросил Генерал. — Лав, как солдат отряда снабжения, за это тебе скорее спасибо скажет. Сиан не обиделся, а юный слуга появился вновь, чтобы сообщить о прибытии Настоятеля. Лави, немного успокоившись, уже взяла крохотную чашку, чтобы глотнуть чаю, пахнущего незнакомыми ягодами, и чуть не облилась, услышав об этом. Сам Настоятель! Высшее духовное лицо Пяти сторон! Из всех бывших принцев он всегда занимал высшую должность, был даже главнее наследного принца. Увидеть его своими глазами, да ещё и в таком домашней обстановке, было слишком волнующе. Лави поспешила поставить чашечку на стол и вытерла взмокшие ладошки о бедра. — Вот Четвёртый брат меня поймёт, — погрозил генералу веером Сиан. — Мужчине вредно надолго оставаться без ласки. Мы черствеем сердцем. Он подмигнул Лави, которую его слова возмутили так, что она чуть не забыла о своём волнении. Разве не кощунство говорить так о Настоятеле? У Сиана точно нет ничего святого, правильно он сразу ей не понравился! — Как и женщина от безответной любви и бесплодной ревности, — сладко добавил Сиан, подпирая щеку рукой, не отводя от Лави глаз. Та не успела отбрить его суровым взглядом. В воздухе разлился аромат благовоний, тихо зашуршали легкие одежды и явился Настоятель. Его мягкое, почти женственное в своем умиротворении лицо одним видом наполняло душу блаженным покоем, белые одежды окружали светом юную фигуру. Лави робко встала, чтобы поклониться ему. А когда украдкой взглянула на него, приподняв голову, в панике увидела, что он в упор разглядывает ее, и прекрасное чистое лицо выражает изумление. — Да, да… Я тоже был немало удивлён… Что столь юный солдат удостоился такого доверия Тигра, — томно обмахиваясь веером, произнёс Сиан, кивая Настоятелю. Только Лави и слуга приветствовали его соответственно высокому сану, генерал и Сиан лишь поднялись со своих мест и поздоровались кивками. — Этот юный солдат уже сделал для армии больше тебя, — заметил Генерал, однако не так сурово, как можно было бы ожидать. — Настоятель, прошу, присаживайся. Не думал, что у тебя будет время навестить меня сегодня. Лави содрогнулась. Ей казалось, что Настоятель едва ли не сорвал с нее одежду взглядом, почти забираясь им под кожу… И она сразу устыдилась своих непочтительных мыслей. Разве Настоятель способен на такое?.. И все же паника нарастала. Неужели и он заподозрил, что она девушка? — Конечно Второй брат знает, как много у Настоятеля дел перед днем поминовения, — Настоятель, мягко, как кот, моргнув, отвел от Лави взгляд, ставший задумчивым, и плавно опустился в удобное кресло рядом с генералом. — Не стану лукавить, сейчас меня тоже привело дело, притом неотложное. Но я не забыл захватить подарок. О, этот пирог! Как он здесь оказался, ты же не ешь сладкое? Лави приподняла плечи. Неужели она так опростоволосилась?.. — Ем, — возразил Второй и кивнул слуге, чтобы тот разрезал угощение. — К тому же это не просто пирог. Это поздравление от солдата. Его сладость разбавлена горечью и солью пота и слез, которые нам принесла эта бесконечная война. И он первый взял кусочек. Лави чуть порозовела и даже почти улыбнулась, но заметила, как Настоятель с Сианом многозначительно переглянулись. — Ты прав. С такой приправой нельзя отказаться от сладости, даже если раньше она была не мила, — тихим рокочущим голосом проговорил Настоятель и тоже подцепил себе кусок. Сиан ничего не сказал, оставив Лави ломать голову, не было ли в этих словах двойного смысла. Но когда она сама потянулась за пирогом, чтобы убедиться, что тот удался, вдруг увидела чье-то отражение в серебряном подносе… И чуть не закричала, осознав, что это ее лицо! Не может быть, что эта миловидная, румяная белокурая девочка и есть она! Лави едва удержалась, чтобы не схватиться за пылающие щечки. Почему она сейчас выглядит совсем как девушка? Что случилось? Она тяжело задышала, покрываясь испариной. Генерал на нее все ещё почти не смотрел, задумчиво жуя кусок пирога, потирая сладкие пальцы, и слуга протянул ему полотенце, чтобы вытереть их. — П-прошу меня извинить! — низко прохрипела Лави и, вскочив, поклонилась. — Мне надо срочно вернуться… В лагерь… Генерал вскинул на нее недоуменный взгляд, и она снова глубоко поклонилась, скрывая лицо. К счастью, Настоятель и Сиан не поняли, от чего она пришла в такой ужас, иначе наверняка не сдержали бы улыбок. Лави не дождалась, когда Генерал ее отпустит и выскочила из комнаты. — У него мысленная связь с непосредственным командованием? — фыркнул Сиан. — Почему он подорвался так внезапно? Генерал задумчиво смотрел Лави вслед, но тут Настоятель деликатно кашлянул. — Пирог и правда чудесен, думаю, надо непременно угостить Шестого. Признаюсь, я совсем замучил это дитя на тренировках, пирог поднимет ему настроение, — сказал он, протягивая тонкую кисть слуге, чтобы тот сам обтер его пальцы от сладости. И юноша покраснел не хуже Лави, осторожно касаясь изящной руки чуть влажным полотенцем. Его Настоятель устроил в дом Второго, когда принцы в первое время после переворота сидели взаперти, под домашним арестом. Через своих слуг Настоятель держал с каждым из братьев тайную связь. Второму не слишком нравилось присутствие шпиона в доме, но пока рано было его отсылать, поэтому он только хмурился, глядя, как его слуга тает перед своим настоящим хозяином. А Лави мчалась подальше от его дома, спотыкаясь на каждом шагу, пока на рынке один из лоточников, кому она сбила на землю товар, не обозвал её неуклюжей дурой. Она сразу остановилась, не глядя заплатила ему все, что нашлось в кармане и бросилась к лавке с украшениями, чтобы заглянуть в зеркало. От увиденного у нее упало сердце. Как она могла так сильно поменяться? Лави сама не знала, в чем дело — в одежде, не скрывающей ее тоненькую фигуру или в неудачной аккуратной прическе, но сложно было не узнать в ней девушку. Непонятно, где раньше были глаза у нее и у всех знакомых в лагере. А может она просто повзрослела?.. У Лави ослабели ноги и она присела на землю прямо в уличной пыли, смертельно напуганная. Генерал… кажется не заметил ничего, но вот Сиан и Настоятель все поняли с первого взгляда. И после ее ухода наверняка откроют ему глаза, что это за «юный солдат» за ним таскается. — Ну нет… Нет, нет, нет… — причитала Лави, растерянно глядя перед собой и ничего не видя. Неожиданно кто-то подхватил ее под локоть и потянул вверх. — Барышня, вам дурно? — раздался над ухом негромкий низкий голос. Лави сжалась в комок, не решаясь поднять глаза. Наверное, она больше никогда в жизни не осмелится смотреть на людей… Но увидев в этот тёплый летний день меха на рукаве мужчины, она все же немного озадачилась и задрала голову. На нее смотрел шаман Закатного царства. У него было юное, круглое лицо, длинные ресницы, очень красиво обрамляющие чёрные глаза со странным для Пяти сторон разрезом. И все же, хотя он был не сильно старше Лави, коротенькая темная щетина над пухлой верхней губой и на подбородке была довольно зрелой. Гризель растерялся, видя, что девушка так внимательно разглядывает его губы. Он всегда был равнодушен к девицам, но эта отчего-то его смущала. Неужели дело просто в мужской одежде? Он подозревал, что не только, но объяснить для себя это чувство не мог. — Вам дурно? — повторил он, невольно поджимая губы после каждой фразы. — Вас проводить к лекарю? — Не нужно… — Лави сердито оттолкнула его руку. Нелюбовь к шаманам и почти звериный страх перед ними у нее были с детства, ещё когда те черной грозовой тучей накрывали ее селение, заставляя кричать от ужаса взрослых сильных мужчин. И все же она понимала, что этот шаман не может быть опасен. Не на улицах Брика, по которым ходит Настоятель со своими боевыми монахами. — Не трогай меня. Лави попыталась встать сама, но ноги не слушались, и Гризель все же помог ей. — Вас кто-то обидел? — Он ничуть не огорчился, видя неприязнь на ее лице. Это пугало меньше, чем неожиданный интерес к его губам. — Позвольте проводить вас в безопасное место, вам не стоит быть одной на улице в таком состоянии. Если не хотите домой или к лекарю, могу оставить вас в какой-то лавке или трактире. Может, проводить к храму? Гризель не знал, как стоит поступать с девочками, которые выглядели как мальчики. Она явно не была «барышней» — лицо загорелое и обветренное, пальцы сильные и грубые, светлые волнистые волосы выгорели на солнце почти добела. Явно ее не искали слуги и мамки, сбившись с ног. Ее даже нельзя было принять за крестьянку или простолюдинку, ведь двигалась она скорее как юный воин, причем довольно умелый. Гризель даже предположил, что она телохранительница или наоборот разбойница. Но что-то же с ней приключилось, и оставить ее одну Гризель не мог. — Ничего не надо… — прошептала Лави и вдруг посерела, схватившись за живот. Оглянувшись по сторонам, Гризель накинул на неё свою меховую накидку и подхватил на руки. Больше ничего не оставалось. Кунчик встретил шамана, снова несущего бесчувственное тело на руках, удивлённо курлыча, и заметался по комнате. Гризель, ничего не объясняя духу, сгрузил девушку на кровать и постучал по своему амулету. Девушка потеряла сознание, и все же он принял решение не идти к лекарю, ещё на улице на мгновение окинув ее призрачным взглядом. Она недавно сильно болела, потеряла много сил, а теперь испытала какое-то страшное потрясение. Ее тело и разум просто не справились с перегрузкой. Кунчик запрыгнул на кровать, пока Гризель отвернулся, и обнюхал ее бледное личико. — Я ее усыпил, чтобы полечить, — пояснил юный шаман. Он поставил греться чай, а сам растер и без того горячие руки и начал массировать ее холодные ладошки. Кунчик как завороженный смотрел в его призрачные глаза. Гризель, поджимая губы, избегал его влажного преданного взгляда. Закончив с руками, он стащил с нее сапожки и начал растирать и проминать уже ступни. И Лави, хмыкнув от щекотки, завозилась. Но вскоре сильные руки Гризеля причинили боль, продавливая какую-то слишком ослабленную энергетическую точку, и она проснулась. Гризель, пожалев, что так и не вспомнил тот надёжный усыпляющий прием, отшатнулся, чтобы она, дернувшись, не пнула его в нос. — Простите, барышня, вы потеряли сознание на улице, я просто решил вас подлечить. Я не трону вас, — заверил он ее, глядя в вытаращенные испуганные глаза. — Я мужеложец, а сейчас выступаю как лекарь… Гризель ожидал что угодно, к примеру, что боевая девица попытается убить его и заодно себя, чтобы смыть позор. Но Лави неожиданно разревелась в голос. — Барышня… — расстроенно пробасил Гризель, а Кунчик, заурчав, скользнул ей на колени тёплым комочком. — Не плачьте… Что у вас стряслось? Я мог бы вам помочь? Чем мог помочь чёрный шаман в чужом государстве? Но если снять меховой балахон, возможно он найдёт способ проучить ее обидчиков. — Ты мужеложец, — Лави криво усмехнулась, будто это что-то объясняло, утирая щеки тыльной стороной ладони. — Поцелуй меня? У Гризеля вытянулось лицо и она горько рассмеялась. — Да-да, я знаю! Я знаю, что женщина для мужеложца неприятна… Она не успела договорить свою мысль. Гризель притянул ее за плечи и поцеловал. Да не просто прижался ртом, а раскрыл ее губы, властно захватывая своими. Лави вскрикнула, отталкивая его и почти кубарем скатилась с кровати. — Охренел?! — рявкнула она, топая босой ногой по полу. Гризель смотрел на неё с осовелым видом, его губы так же раскраснелись, как и ее. Кунчик почти по-человечески захихикал, глядя на них снизу вверх. Гризель и сам не понимал, почему выполнил ее истеричную просьбу. Наверное дело в том, что Настоятель давно не заходил, ссылаясь на занятость перед днем поминовения. И эта девушка… Хотя Гризель и не сомневался, что она девушка, но как же на самом деле она была похожа на сильного, горячего парня! Причём поболее, чем многие юные господа Пяти сторон. В какой-то момент от ее просьбы он просто поддался древнейшему из инстинктов. — Простите, барышня, вы же сами попросили, — все же сказал он, примирительно. — Вот я и потерял голову. Хоть я и предпочитаю мужчин… Но вы и сами наверняка знаете, что выглядите как молодой солдат. Так важно ли, какого пола человек, если он вызывает желание? Разве наше сердце и наше тело повинуются правилам? — Вызывает… желание? — Лави смотрела на него во все глаза, и Гризель поспешил успокоить. — Я не трону вас! Это была ошибка, я поддался… Да, желанию. Я ведь молодой парень. Вам лучше не предлагать парню такое. Тут уж не важно, какие у парня предпочтения в постели, от предложения отказаться сложно, когда давно не… Кхм. Тем более вы так хороши. Он говорил искренне, хотя и не знал точно, хороша ли она как девушка. На изящных барышень Пяти сторон совсем не походила. Да и в Закатном царстве девушки были ярче, женственнее, и обычно выставляли прелести напоказ. Гризель уже привык закрывать глаза, когда пышная грудь одной из царевен-близняшек почти выпрыгивала из тугого корсажа, чтобы не огрести от ее вооруженных до зубов телохранителей. Лави снова медленно села прямо где стояла, но в этот раз Гризель не позволил себе ее коснуться. — Сложно удержаться… — прошептала Лави и потерла щеки. «А генерал — он так же рассуждает?» — подумала она. Хотя он уже не такой юнец, как этот шаманчик, у которого наверное и член по лбу бьет, и яйца до колен отвисли от тяжести. Кто бы ему дал такому, да ещё и в Пяти сторонах. — Не сидите на холодном, вредно, — пробормотал Гризель, одергивая рубашку, чтобы скрыть бугорок на штанах, и Кунчик снова злорадно захихикал. — Вам нужно восстановить здоровье. Каналы силы в теле после болезни забиты, центры силы едва теплятся. Наверняка вам сложно выполнять свою работу. Обратитесь к лекарю. Или в храм. Иглоукалывание и массаж поставят вас на ноги. — Нашему лекарю не до того, чтобы лечить простого рядового из отряда снабжения, — буркнула Лави. — А на лечение в храме у меня нет ни времени, ни денег. Монахи только от нечисти бесплатно помогают. Она медленно поднялась. После болезни она и правда все время уставала так, что покрывалась испариной и валилась с ног уже через полдня работы. Сразу после чудодейственного лекарства было больше сил, но теперь становилось хуже. Значит ей нужно особое лечение… Беда. — Тогда позвольте, я продолжу. Пробью заслоны в вашем теле своей магией, а вам потом надо будет каждый день медитировать, и постепенно все восстановится, — предложил Гризель. Лави посмотрела на него угрюмо. — И что ты хочешь в качестве уплаты? — недружелюбно спросила она. Лечиться у шамана ух как не хотелось, но другого выбора не было. Вот только за лечение все равно придется платить, чтобы не остаться в долгу перед призраками. — Учти, шпионить я не стану. Кунчик сразу толкнул Гризеля бочком и просяще заворковал. Тот отмахнулся, ведь не может простой солдат спокойно проникнуть в темницу, где держат оборотней, но тут кое-что придумал. — Сходите завтра в храм на день поминовения. И зажгите благовония за тех, кого я назову, — решился он. Гризель хотел попросить самого Настоятеля, но тот к нему так и не явился, и вряд ли появится в ближайшие дни. А если верующие увидят в храме шамана Закатного царства в день, когда поминают своих погибших, могут и осквернить святое место кровавой расправой. — Не уверен, что мне завтра дадут увольнительную… — пробормотала Лави, смущенная его действительно благородной просьбой, но тут же сообразила. Об этом можно попросить генерала Калима, все еще полагающего, что она спит с Тигром. Лишний раз злоупотреблять этим она не могла, но в честь особого случая и для собственного здоровья… Плата достойная. Согласившись, она снова легла на кровать и вложила холодные ступни в ладони шамана. Его глаза тут же заволокло призрачной дымкой, и Лави зажмурилась, чтобы не видеть. Ладони были горячие, но все же ей стало холодно. В уши настойчиво заползал призрачный шёпот на странном зловещем языке, от него сложно было отмахнуться. Когда тело от мощных импульсов магии по слабеньким каналам перестало прошивать болью, Лави задремала. И во сне увидела кошмар своего детства — толпу из десятка шаманов с чернотой под капюшонами, за спинами которых клубились зловещие, кровожадные призраки. Но в этот раз ей не было страшно. Словно за ее спиной стоял кто-то огромный как медведь, от него исходило теплое сияние, и те шаманы не смели приблизиться, а их духи настороженно бесновались. Лави благополучно продрыхла до конца сеанса лечения, а проснувшись, чувствовала в теле уже непривычную легкость. Позевывая, она косилась на Гризеля с подозрением, но все же сознавала, что руки он не распускал. Даже Кунчик грыз лапку со скучающим видом. Шаман вручил ей стопочку талисманов с именами, которые было необходимо сжечь в храме, и Лави невольно задумалась, что будет делать, если не удастся завтра выбраться в город.