Юную оборотницу притащили к святилищу сонную, завернутую с головой в платок. Гризель наблюдал за ней издалека, пряча лицо под капюшоном. Волк был ослаблен до крайности, но его связь с крохотным шаманом в ее утробе светилась ярко, пульсируя жизнью.
«Ты доверил мне своего брата, — в растерянности думал Гризель, поглядывая на Настоятеля. — Ты действительно веришь мне? Или это была попытка купить меня, чтобы помог во время ритуала?»
Его желание верить Настоятелю было наивным. И он прекрасно сознавал, что бесплодным. Близость с Шестым, вся его ласка не могли наполнить до краев бездну между монахами и шаманами. В последние пару недель Гризель провел множество ночей в объятиях то одного бывшего принца, то другого. Шестой старался с ним договориться о новой встречи ещё до прощания, а Настоятель, который до того мог приходить не каждую неделю, стал словно одержим Гризелем и набрасывался на него через день.
Еще месяц назад Гризель и мечтать о подобном не мог. Сейчас ему было слишком горько и даже чуть подташнивало от происходящего.
И когда Настоятель жестом его позвал войти в святилище, он не поднял на него глаз.
Разумеется, ритуал проводили не в центральном зале, а в специальной пристройке, укрепленной защитными символами и артефактами. Однако внутри ничто не сдерживало силу Гризеля. И силу его амулета.
Девушку посадили на деревянный стул в самом центре золотого узора на полу, и Настоятель занял место за ее спиной.
— Я защищаю мать и дитя, ты достаёшь и убиваешь волка, — напомнил он Гризелю. По кругу помещения рассредоточились боевые монахи. Они были готовы прийти на помощь Гризелю. Или напасть на него, если что-то пойдёт не так. Он прекрасно это осознавал.
Проведя пальцем по рисунку своего амулета, Гризель призвал мощь призрачного мира. Воздух вокруг него сгустился, и Настоятель возжег на ладонях сияющие символы, чтобы направить их на живот оборотницы. Девушка покачивалась как в трансе, бессильно сжимая ладошки в некрепкие кулаки. Ужас духа передавался ей через ребёнка, но что она смогла бы поделать?..
Гризель выбросил вперёд руку, черная дымная петля устремилась к ее животу, проскальзывая между вращающимися линиями символов. Он выдернул сжавшегося духа из утробы, как сорняк с корнем, разрывая его связь с плодом, и девушка заверещала от боли.
Настоятель все силы пустил на ее защиту, и все же вскинул глаза на шамана, держащего в руке тёмный, пульсирующий сгусток.
Гризель взглянул в его глаза призрачным взглядом. Пытаясь проникнуть в чёрное-чёрное сердце святого Настоятеля. Это было слишком больно, и слишком страшно, но напоследок он должен был убедиться, чтобы не жалеть.
Гризель увидел страх, боль, нечеловеческое напряжение… И доверие. Доверие, в которое он так долго не мог поверить. Сердце больно сжалось в груди.
«Ты?..»
«Да, я тебя люблю».
Гризель замер. Почему он понимает это сейчас, в безумный момент, когда им обоим уже не повернуть назад?
— Прости?.. — хрипло выдохнул Гризель, и вместо того, чтобы раздавить сгусток в ладони со всего маху швырнул его о землю.
Монахи, вскрикнув, устремили на него посохи. Глаза Настоятеля широко распахнулись.
— Гризель!..
Было поздно! Крохотный обезумевший от боли комочек, расправил лапы и с кровожадным рыком обернулся огромным зверем! Гризель даже не ожидал увидеть подобного монстра.
Волк, Пьющий сны, почти не походил на собратьев, диких волков. Выше раза в полтора самого крупного волка, худой, поджарый, облезлый, он скалил пасть, показывая два ряда торчащих во все стороны острых зубов. Глаза источали тьму и ярость, а хриплый рык вселял в душу ужас, так что внутренности скручивало в узел.
Усмехнувшись по-человечески, Волк дернулся в сторону одного из монахов, заставив этого тренированного в борьбе с нечистью бойца с криком шарахнуться. Но Гризель крепко удерживал Волка сбруей из амулета высшего шамана, который неожиданно показал себя с оборотной стороны его собственного амулета.
— Ты что наделал! — А вот в глазах разъяренного Настоятеля теперь страха не было. Только лютая злость, которая причинила Гризелю ещё больше боли.
Настоятель бы не задумываясь бросился бы на зверя хоть с голыми руками, но не мог оторвать рук от живота беременной. Или мог бы?..
Убил бы он девушку вместе с ее ребёнком, чтобы спасти Пять сторон от Волка? Гризеля прошиб холодный пот.
— Не вздумай двигаться, — прохрипел он. — Если убьешь ее, я отпущу Волка!
С этими словами он кинулся прочь из святилища.
Колокол зазвонил спустя пару минут. Шаман несся, оседлав с десяток духов, чувствуя, как горит грудь от силы двух амулетов. Волк по счастью не вырывался, скача впереди него, указывая дорогу, что было весьма кстати.
Кровь так шумела в ушах, что Гризель едва сохранял сознание. Боевой колокольный звон разрывал голову болью, и волк тоже огрызался. Когда они вырвались из ловушки звона, у обоих из носа, глаз и ушей текла кровь. Призрачный след, оставленный накануне, привел их к старому капищу на дне оврага, и там Гризель упал на землю, царапая грудь пальцами, нестерпимо желая сорвать с себя чужой амулет. Но не мог, ведь только он сдерживал волка.
— Господин… — К нему склонился оборотень, в чьих глазах улавливался беспокойный взгляд Кунчика. Он указал своей бледной тонкой кистью на грудь Гризеля. — Господин, загасите свой амулет. Вы не выдержите.
Гризель последовал совету и лишь тогда сумел отдышаться. Зрению вернулась четкость и он увидел стройный силуэт юноши, а потом и его холодное высокомерное лицо.
— Пятый господин… — прохрипел Гризель. Волк, бродящий рядом с ним, мерзко захихикал. Кровь на морде придавала ему воистину демонический вид. Пятый смотрел на него с нескрываемым отвращением. Гризелю стало смешно, хотя сердце в груди словно умерло от осознания, что Настоятель и правда его любил. Разве не Пятый сговорился с поганым шаманом ради спасения этой древней твари?
Казалось бы он был одним из самых образованных юношей Брика, не то что его невежественный Шестой братик. Он действительно после всех хроник и легенд не предполагал, что зверь окажется таким жутким и омерзительным? Его кровожадная натура полностью отразилась на его внешности.
Гризель медленно поднялся на ноги, опираясь на руку оборотня. Видимо под влиянием Кунчика тот смотрел на него умильным преданным взглядом. Что же… Он действительно надежный союзник.
— Я свою работу выполнил, — бросил Пятый. — Твоя очередь. Ты должен забрать зверя и убедиться, что он не вернётся в Пять сторон.
Пожелание сохранить ему жизнь он больше не повторял. Гризель усмехнулся. Его работа изначально была намного труднее. Чего стоило вытащить волка и подчинить его чужим амулетом? Но спасибо, конечно, Пятому за то, что тот вытащил из темницы оборотня и обустроил это убежище. Теперь они все смогут сбежать в Закатное царство.
Отдышавшись, Гризель утер кровь с лица, умывшись водой из слабенького ручейка.
— Да. Наша договорённость выполнена, — пробормотал он.
Пятый, держа руку на своем мече, задумчиво смотрел на бродящего с коварной мордой волка, и не заметил, как Гризель протянул к его спине руку. Точное прикосновение тремя пальцами, Пятый обмяк, и шаман едва успел его подхватить, чтобы не упал на землю.
— Нам стоит поторопиться, пока нас не нашёл Старый герой, — не моргнув глазом заметил оборотень. Видимо Кунчик его уже ввел в курс дела. Гризель кивнул, отстранённо думая о том, что это уже третий из Дарени, оказавшийся в его объятиях. Пусть и при иных условиях. А сам он уже второй раз за сегодня предает Настоятеля.
— Но разве я мог рассчитывать на твою помощь? — прошептал Гризель, укладывая Пятого на землю. Он старался убедить самого себя, что все же поступал правильно.
— Когда этого маленького принца убьют, Настоятель тебя точно не простит, — раздался жуткий голос за его спиной. Гризель в изумлении обернулся. Да, это действительно говорил волк! Говорил человеческим голосом, ухмыляясь, как жестокий старик. Оборотень Кунчика почтительно притих, не возражая древнему духу. — Ты еще надеешься, что он тебя простит? Ха-ха-ха!
Уронив нижнюю челюсть, волк расхохотался.
— Я отвезу Пятого господина своему Учителю, и когда он очистит его от чужих воспоминаний, верну на родину, — тяжело проговорил Гризель. — Да, Настоятель меня не простит. Но вреда его брату я не причиню.
И никогда не собирался.
Волк обошёл его по дуге, сутуля косматые плечи.
— Посмотрю я, как ты попытаешься защитить его от того, кто дал тебе этот амулет! — коварно заметил он. — Ты не довезешь его и до Парки! Ха-а!
У Гризеля вытянулось лицо. Волк был прав, но он… предусмотрел же все опасности? Гризель встряхнулся, не желая больше слушать.
— Никому верить нельзя. Никто не помогает без выгоды, мальчик мой, — продолжал Волк. — Даже ты сам предал своего любовника, ха-ха-ха! И тебя конечно предали уже сотню раз! Тот, кто обещал помочь! Знаешь, во что он превратит этого смазливого тупицу? Старый дух может тебе поведать, опыт у меня большой! Или сам догадаешься?
Гризель взглянул на небо. Бежать им надо было срочно. Но разве Волк не прав?
…Зеленоглазый лежал на его кровати, а к нему жался всклокоченный Кунчик. Войдя в свою комнату и увидев эту возмутительную картину, Гризель был готов напустить на собрата-шамана своих духов, но увидев, как искажено болью его бледное лицо, замер.
— Роза умерла, — обронил Зеленоглазый, не глядя на него. — Спустя три месяца бесчеловечных пыток в подземельях монастыря. Я так и не смог ее освободить.
Гризель неловко присел за стол. Он вспомнил ту женщину в желтом платье, которая помогала Зеленоглазому его пленить и свести с девчонкой для зачатия потомка древнейшего шамана. Настоятель велел ее бросить в водную тюрьму. Это все, что помнил Гризель, потом он не интересовался ее судьбой.
— Ты бы не смог проникнуть в монастырь, — заметил он, складывая руки на животе.
— Я и не пытался! — горько покачал головой Зеленоглазый. — Я связался со всеми ее влиятельными клиентами, постоянными или нет. Готов был дойти до государя! Но не успел. Ее казнили сегодня утром. Она меня не дождалась.
Гризель молчал. Участь шпионов незавидна. Участь шлюхи, которая имеет доступ к постелям самых влиятельных господ, и при этом шпионит на вражеское государство — воистину кошмарна.
Потому он и не упрекнул Валентина, когда тот отказался выполнять свою часть соглашения и не выдал затронутого воспоминанием неупокоенной души Пятого. Кто знает, сколько бы Гризель искал сам, если бы не подсмотренная в саду во дворце сцена, где он почувствовал от бывшего принца потустороннюю ярость, обращенную на Настоятеля?
Гризель недаром был чёрным шаманом.
— Я помогу тебе, — проскрипел Зеленоглазый.
— В чем? — удивился Гризель. Тот вместо ответа протянул ему амулет высшего шамана.
— И что ты хочешь, чтобы я с ним сделал? — холодно спросил Гризель.
— С его помощью можно пленить тысячелетнего духа. Не понял? — Зеленоглазый рассмеялся. — А ты ведь уже знаешь, что тот, кого ты ищешь — Пятый принц. Молчи, я всегда знал, какое Учитель дал тебе задание. Просто мне до этого утра не было до него дела. Как только ты ещё не выяснил, что он хочет спасти Волка, пьющего сны?
— Я знаю это. И что?
— А то! Предложи ему сделку. Он вернёт тебе шамана-оборотня вот для этого малыша, — Зеленоглазый погладил по голове разомлевшего Кунчика. — И ты вместе с ним и с волком уберешься навсегда из Пяти сторон. Пятый знает, что черные шаманы не станут убивать тысячелетнего духа, найдут для него более достойное применение. И будет рад избавить Пять сторон от вас четверых. Только. Пусть не говорит о сделке Божественному герою. Смекаешь, почему?
Гризель хмурился.
— Потому что Пять сторон вы покинете вместе с ним, — хитро улыбнулся Зеленоглазый.
…Гризель нащупал на груди собственный амулет. Волк был прав. Зеленоглазый хотел, чтобы Пятый попал в Закатное царство именно для того, чтобы разделаться с братом Настоятеля. Но он уже послал весточку Учителю. Его встретят.
— Слепьяр не пойдёт против моего учителя, — хрипло прошептал он. — Ему придётся удовлетворить ненависть Зеленоглазого тем, что Настоятель упустил брата во вражеский стан.
— А как насчет ненависти самого Слепьяра? Есть то, на что он не пойдёт, чтобы собственной рукой вырвать Пятому кишки через глотку? — хмыкнул Волк. Гризель не понимал, о чем он говорит, но внутри у него похолодело.
— Ты не знал этого? — Демонический хохот волка разнесся по всему оврагу. — Ты не знал, что это Слепьяр лично прибыл в Пять сторон, поднял оборотней на бунт, подставил Пятого, объявив Наследником, чтобы вынудить Настоятеля его казнить? Чтобы Настоятель сам убил своего любимого брата! Ха-хааа! Что? Ты не знал? Эта кровожадная тварь стояла рядом с тобой и маленьким Шестым принцем на крыше, когда все происходило, и ты этого даже не понял?!
Гризеля словно снова оглушило ударом колокола. Он вспомнил наконец эту тонкую ухмылку из-под капюшона, стройную расслабленную фигуру. Как он мог купиться на такой простой отвод глаз? Как он мог так уверенно признать в том шамане Зеленоглазого?
Слепьяра Гризель видел за всю жизнь раз десять. Всклокоченным мальчиком с выбитыми зубами и глазами помешанного, которого призрачный мир готов пожрать без остатка — и неуловимой тенью высшего шамана, окутанной ядовитым туманом.
И теперь уже дважды Слепьяр умудрился его провести. Или трижды? Сколько раз он всех обманул, что Настоятель уже второй раз рискует из-за него потерять своего любимого брата?
Или третий?
Гризель вдруг осознал, что и переворот в Пяти сторонах не просто так совпал по времени с появлением оборотней. И то, что Пятый покинул Пять сторон за несколько часов до начала, чудом спасло его жизнь…
Гризель растерянно взглянул на волка. Оборотень бегал глазами с одного на другого.
— Но у меня нет другого выхода, — Гризель стиснул свой амулет. — Я сам не справлюсь с отделением чужих воспоминаний. Мне нужна помощь учителя!
Самый сильный и древний дух Гризеля Баарис, к сожалению, тоже не смог помочь. Во время разговора с Пятым в своей комнате, Гризель все время направлял на него амулет. Все его духи, один за другим всматривались в Пятого, но никто не взялся потянуть из его души этот застрявший чёрный осколок чужой боли. О том, чтобы попросить о помощи Настоятеля не шло и речи. Теперь Гризель неплохо знал своего любовника и на что тот был способен. Недаром Валентин не решился выдавать Пятого, хотя нести в себе чужие воспоминания так опасно. Одно дело, если Пятый заразился ими случайно. Но если Настоятель стоит за этим? Если эти воспоминания принадлежат какому-то герою Пяти сторон — да хоть тому же Лайону? Недаром Настоятель вёл себя так подозрительно с талисманом с его именем. Что если это бедствие для Закатного царства, о котором поведали духи, подстроено Настоятелем? Не мог же он не видеть все это время чужие воспоминания в глазах любимого брата!
— Есть, есть другой выход. — Волк прищурил глаза. — Тысячелетний дух может прервать эту связь с неупокоенной душой.
— Где же найти такого? — суховато спросил Гризель, не доверяя его коварной морде.
— Он перед тобой. Взгляни на меня. — Волк навернул круг около лежащего Пятого. — Этот маленький принц — мой земляк, к тому же способен стать шаманом, хозяином духа. Я спасу его.
— Он и правда может, — подал голос оборотень. — Его духовная сила велика!
Он уставился на Волка с благоговением.
— Ты хочешь слиться с ним, пользуясь тем, что он без сознания! — с возмущением воскликнул Гризель. Появление у Волка, Пьющего сны шамана-хозяина тоже не сулило ничего хорошего ни Закатному царству, ни Пяти сторонам.
— Это невозможно! Нужно согласие хозяина! — возразил оборотень, но Гризель отмахнулся. Он помнил историю матери Валентина. Если медведица овладела ей по одному лишь своему желанию, станет ли это проблемой для Волка, пьющего сны?
— Разве меня не сдержит от слияния амулет высшего шамана? Моя жизнь в твоих руках, чего же ты ещё боишься? — Волк снова захихикал. — Время. Время не на твоей стороне, маленький шаман.
— Ты действительно избавишь его от этих воспоминаний? В чем же твоя выгода? Ты сам сказал, что никто не помогает без выгоды. — Гризель заглянул духу в глаза. Призрачный огонь плясал в них всполохами ярости и жажды убийства. Но проникнуть в мысли тысячелетнего зверя-духа он не мог.
— Благодарность за спасение жизни. Проживи сам тысячу лет, как твой папаша, и поймёшь, что благодарностью нельзя пренебрегать, — ухмыльнулся волк. — Выбирай. Доверишься мне или попробуешь помериться силами со Слепьяром. Сомневаюсь, что ты хотя бы свежесодранную кожу принца сможешь у него отбить, хаа!
Гризель в нерешительности взглянул на кивающего оборотня и сурово сжав губы, показал волку амулет.
— Я не пожалею сил, чтобы разорвать тебя самого на ошметки, если что-то пойдёт не так или ты попытаешься с ним слиться, — сказал он, и тут же вспомнил, как менее часа назад точно так же ему доверился Настоятель. И прикусил язык.
Волк, фыркнув, заполз на Пятого, прижимаясь к его спине всей тушей. Гризелю было смотреть на это страшно и даже мерзко. Словно волк собирался совокупиться с ним! Но сбруйка из амулета высшего шамана — самого, мать его, Слепьяра! — действительно надёжно удерживала волка, и тот не пытался ее порвать. Прикрыв глаза, словно собирался заснуть, волк толчком насильно влил в тело Пятого свою духовную силу. Того тряхнуло и выгнуло так, что зверь чудом удержался на нем.
Гризель следил внимательно, но так и не понял, что волк сделал. И когда волк спустя несколько минут сошёл с Пятого, Гризель бросился к нему, чтобы проверить.
Тот все ещё спал, сердце только колотилось быстрее, словно от кошмара, глаза бегали под веками. Гризель, превозмогая боль, наставил на него свой амулет, чтобы проверить. Чуждых воспоминаний в нем больше не ощущалось, словно их и не было никогда! Пятый был тяжело ранен, его энергии словно взбесившись, клубились в теле, едва не ломая духовные каналы, но... ни следа чужой энергии.
Гризель приложил к его груди руки, стараясь успокоить бушующие потоки. Он непременно сможет дождаться помощи… С ним все будет хорошо… Настоятель легко его поставит на ноги, за какую-то неделю! У них все получилось!
— Нам надо бежать, — поторопил волк, облизываясь. Гризель торопливо оглаживал своей силой Пятого, восстанавливал поломанные ударом Волка защитные духовные конструкции… От этого зависело, сможет ли он потом оправдаться перед Настоятелем. — Я не справлюсь с Божественным героем, когда он нагрянет сюда! Ты видел, даже Скорпион с ним считается!
Гризелю пришлось послушаться, и вскоре они вчетвером рванули в сторону границы.
***
…Запах крови, ее металлический привкус во рту.
Пятый распихивал грязных полуголых людей, залитых кровью, маслом, измалеванных разноцветными линиями в боевой раскрас — белыми, красными, коричневыми. Все они, едва достающие ему до плеча или нависающие над головой, кричали и потрясали кулаками.
— Убить! Убить!
Пятый и не вздрагивал от этих криков, отталкивая людей, расчищая себе путь в толпе. Он искал своего знакомого, и в груди глухим раскатом грома ворочалась ярость.
Высокий парнишка, чуть чище остальных, обнаружился в углу заросшей мхом клетки. Он жадно глотал воду из щербатого черпака, огненно-рыжие длинные волосы прилипли к взмокшему от пота юному телу. Но для своих лет парнишка мог похвастаться выпуклыми мускулами. Его тело выдавало редкого красавца, даже когда не было видно его нежное, как у девушки лицо, сейчас осунувшееся и ожесточенное.
— Даниэль! — оскалился Пятый, хватая его за плечо и разворачивая к себе. — Тебе мозги через рот хером взболтали?
Парнишка огрызнулся и плеснул остатки затхлой воды Пятому в лицо.
— Отвали!
В его голосе звучало отчаяние. И помимо ярости Пятый испытал приступ жгучей боли в груди. Парнишка тяжело дышал, мертвый Божественный узор на его теле побледнел, только на груди чернел, как татуировка.
— Забудь уже о том, что ты Герой! — грубо бросил Пятый. — Без божественных сил, хоть камни на груди ломай, хоть подковы в узел завязывай — перед Черепом ты просто очередная сучка, которую он раздавит всмятку и отымеет в горячие потроха!
— Посмотрим, кто кого отымеет!.. — Губы Даниэля скривились, из больших глаз, тусклых и потерянных, потекли слезы. — Я говорил, что сражусь с ним! Я сделаю это! Не лезь не в свое дело!
Он двумя руками пихнул Пятого в грудь — и правда сил у него было немало, и бросился к арене, с которой уже уносили предыдущую пару бойцов.
Голос Распорядителя гремел над ареной, подводя итоги жизней неудачников и объявляя новую пару смертников.
— Наш бессменный чемпион Череп! Против чемпиона утренних боев Костыльки!
Черепа встречали ревом и грохотом, но и над прозвищем Даниэля смеялись лишь единицы. Многие успели оценить этого мальчишку, от которого противники уползали на костылях. Бой обещал быть интересным, хоть и с предсказуемым исходом.
Череп первый вышел на арену — лысый покрытый татуировками великан с шипастыми кастетами. Помимо этих кошмарных орудий, которыми он месил противников в кровавую кашу, у него спереди болталась защита перед его гигантстким детородным органом. Чтобы ни одна собака перед смертью не ранила напоследок самое ценное место. Даниэль, выскочивший пару мгновениями позже, едва доставал ростом ему до груди с отрезанными сосками. Но от лютого взгляда этого парнишки даже бывалым зрителям становилось не по себе.
— Бой один на один! — возвестил Распорядитель, но прежде чем раздался удар гонга, Пятый упруго выскочил на арену.
— Два на два! — рыкнул он. — Чего вылупился, зови подельника, с которым тебя вперемешку закопают!
— Уйди! Тебе нельзя!.. — Даниэль попытался спихнуть его с арены, но разве он бы с ним совладал? Пятый устоял на ногах, словно был вкопан в землю. И вот тогда в решительном взгляде мальчишки появился страх. Не за себя… За Пятого.
— Два на два! Вызов два на два! — подхватил Распорядитель.
Череп, придя в себя после подобной наглости, расхохотался. Но не успел он никого призвать себе на помощь, на арену прыгнула свирепого вида женщина в мужском наряде, чей пояс красноречиво украшали человеческие кости.
— Давненько я не сражалась бок о бок с братом, — фыркнула она, вставая в боевую стойку.
— Кого возьмешь из этих? — с усмешкой спросил Череп.
— Маленького, — облизнулась женщина. — Выебу так, что наизнанку вывернется!
И первая бросилась в бой с ударом гонга!
Из груди Пятого вырвался леденящий души рык, от которого вдруг сразу замолкли все зрители. С момента своего стихийного возникновения сотни лет назад, Арена не знала такой тишины. Слышалось лишь хриплое дыхание оборотня, слюна закапала с его клыков и он спустил своего зверя!
…— Даниэль! Даниэль!.. — бормотал Пятый, мечась в горячке.
— Я рядом, тише, тише. — Сильные руки удержали принца, когда его выгнуло дугой. Пятый вцепился в широкие плечи, стуча затылком по кровати. — Возвращайся… Возвращайся, малыш…
…— Тише, тише… Я рядом! Это я! Брось! Фу! Выплюнь! — Даниэль повис на плечах Пятого, пытаясь оттащить от сводящей с ума запахом крови горы разорванной дымящейся плоти. — Мы… Победили…
Пятый огрызнулся, с его подбородка текла кровь. А Распорядитель надрывался, захлебываясь визгом:
— Чествуйте! Чествуйте! Наши новые чемпионы, Костылька и…
…— Тайрон, ты слышишь? Тайрон Дарени. Возвращайся, вспоминай, кто ты теперь есть, — увещевал низкий, печальный голос. Пятый вскрикнул, его била дрожь, все внутренности раздирало зудящей болью. — Ты уже не он. Это была прошлая жизнь, все закончилось. Все хорошо. Не плачь! Будь умницей…
Пятого прижимало к широкой груди с горящим ровным сильным светом Божественным узором.
…— Все закончилось!
Даниэль выволок Пятого под открытое небо и сам первый упал на траву.
— Я убил его… — едва не пел он, глядя в бескрайнюю звёздную ночь большими чёрными глазами. — Я убил его! Я сделал, сделал это!
Пятый свалился рядом и пригреб парнишку к себе.
— Если бы он тебя убил, я бы достал тебя в призрачном мире и вышиб из тебя всю дурь! — прорычал он, встряхивая Даниэля за плечи. Тот мотнулся в его лапах, как кукла. Но неожиданно вырвался и вскочил. Откуда только силы брались в измочаленном тельце?
— Идем, отмоемся от их вонючей крови! — расхохотался Даниэль как безумный.
Крики и грохот арены остались за спиной, никто не решился бы их преследовать, двух лютых убийц, когда они свалились в чёрные ледяные воды озера. Барахтаясь, как два щенка, не умеющих плавать, они кое-как смыли с себя вонь и чужую кровь. И тогда пришло время заняться ранами. Даниэль сидел на траве обнаженный, позволяя ворчащему Пятому вылизывать и перевязывать следы от укусов той женщины и от шипов на кастетах Черепа.
— На, ешь! — Пятый нашёл по запаху целебные травы и пихнул их Даниэлю в зубы.
— Я хочу отблагодарить тебя, — прошамкал тот с набитым ртом. Его глаза наконец сияли, так же ярко, как луна в небе.
— Волка моего отблагодари, — буркнул Пятый, поведя плечом.
— И его обязательно, — прошептал Даниэль, с греховными похотливыми нотками в голосе, прильнув к нему горячим телом. Сильные пальцы парнишки обхватили член Пятого, разбитые губы чувственно присосались к шее…
…— Даниэль?.. — ошеломленно пробормотал Пятый, ухватившись за шею. Но не ощутил влаги от поцелуя.
Было довольно темно, но тусклый свет метался, словно от свечи. Над головой вместо ночного неба Пятый увидел лишь белый потолок.
— Ты пришёл в себя? — Старый герой сел рядом с кроватью и положил ладонь ему на лоб. — Жар спал. Как голова? Прояснилось?
— Я… Я не знаю… — прошептал Пятый. — Мне снился кошмар…
— Теперь все хорошо. Кошмар ты забудешь, — спокойно заверил его Герой. — Я восстановил защитные печати, сорванные волком с памяти твоей души.
— Даниэль? — Пятый поднял на него взгляд. В седых, белых как снег волосах не было ни единой рыжей ниточки. Но это лицо, эти глаза он не спутал бы ни с какими другими.
— Поспи. — Герой натянул на него одеяло. Пятый лежал в сухой постели, хотя ему казалось, он весь облился потом. — Завтра сможешь увидеться с братьями. Настоятель места себе не находил. Не волнуйся, я никому не дал увидеть тебя… Пока ты видел сны.
При упоминании Настоятеля, Пятый поморщился. Что-то… Что-то царапнуло его в груди при мысли о брате, но он совсем не мог вспомнить, что именно.
— Настоятель?.. Доэн… — пробормотал он, морщась. — Я что-то забыл… Что-то очень-очень важное… Мне надо увидеть Доэна!
— Ничего ты не забыл, — нахмурился Герой. — Это были всего лишь чужие воспоминания. Волк выпил их. Не печалься о том, что не можешь вспомнить. Это не твоя боль. Ты должен нести только свое бремя.
— Доэн… — Пятый сглотнул, чувствуя, что его снова утягивает в сон. — Почему ты…
Но в его сне был только Даниэль. Его ласковый малыш Даниэль. Пятый не увидел продолжения того, что было на берегу озера под звездами и луной, юный рыжеволосый Герой вёл его во сне за собой по зелёным холмам и смеялся счастливо, как ребенок. Только теперь он был выше Пятого на полголовы, а Божественный узор на его груди светился радостным спокойным светом.
***
— Учитель? — Гризель постучал по своему амулету. Ответа не было. Амулет словно заснул. Какая-то сила его подавляла, хотя амулет Слепьяра продолжал работать. Что же… Кажется, Волк был прав.
Их никто не встречал. Гризель с оборотнем и Волком уже полдня шли по дороге Большого леса на севере Закатного царства вдоль границы Вольных земель, но им не встретилось ни одного духа. Кунчик сначала носился по дороге туда-сюда, то обгоняя их, то недоуменно поджидая, нюхая лесной воздух. Но потом забрался на руки хозяина и притих на его плече. Волк, Пьющий сны, тяжело переставляя лапы, словно у него от старости ломило кости, брел за Гризелем. Слюна изредка падала из его рта. Гризель подозревал, что сбруя Слепьяра для него мучительна. Да и с шаманом, пусть и нерожденным, его разлучили совсем недавно. Видимо, никак не мог оправиться.
— Там… Кто-то есть? — подал голос оборотень. Кунчик насторожился одновременно с хозяином. Гризель не знал, плакать или смеяться. Без амулета он потерял девять десятых собственных сил. Невольно пришло на ум, что Слепьяр, чтобы уйти из чёрных шаманов, отказался от такой же части своих сил добровольно… Неудивительно, что Настоятеля восхитил масштаб его личности. Гризель сейчас бы тоже восхитился, если бы ситуация располагала.
— Где? — нехотя спросил он, покосившись на Волка. Тот ни на что не реагировал.
— Чёрный шаман Гризэл, — раздался знакомый молодой голос. Из-за поворота вышел невысокий мужчина в легких доспехах, за ним неслышно выстроился отряд воинов. Он и сам был одет как простой странствующий воин, но гордая осанка и взгляд, будто весь мир — лишь детские кубики у его ног, выдавали статус даже тем, кто видел его впервые.
Гризель тяжело поклонился.
— Гризэл приветствует Старшего Царевича.
— Волк, пьющий сны? — Царевич окинул взглядом зверя-духа, который стоял, расставив костлявые лапы в стороны. — Брат меня не обманул. Это и правда хороший подарок.
Он усмехнулся.
— Подарок? Кому? — нахмурился Гризель.
— Мне. Ты ещё помнишь, что твоего Царевича прозвали Волком? — осклабился тот и протянул руку. — Иди сюда.
Волк, пьющий сны, поднял на него морду и медленно пошёл вперёд. Гризель крепко сжал поводок сбруйки в руках. Царевич славился укрощением волков и волколаков. Ему не хватало в свите только тысячелетнего зверя-духа.
Смуглая рука царевича легла Волку на лоб, огладив властно, но ласково, и тот прикрыл глаза, в которых за последний день почти потухла тьма.
— А где амулет, который сдерживает его? О, я так и думал, не обошлось без Высшего шамана, — Царевич хмыкнул, глядя Гризелю за спину, и тот тяжело, обреченно вздохнул.
По первой опавшей листе прошуршали легкие шаги. Зеленоглазый с кривой усмешкой кивнул Гризелю и протянул раскрытую ладонь. Поджав губы, тот без споров положил в неё амулет. Зеленоглазый сжал его в руке и встал рядом с Гризелем.
— Слепьяр, верно? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Моему мелкому брату повезло на такого… помощника. — В глазах старшего царевича и правда горела зависть. Но он не посмел назвать Слепьяра слугой.
Гризель с мрачным любопытством покосился вбок. Из-за спины Зеленоглазого вышел высокий шаман с опущенным на глаза капюшоном. Он медленно поклонился Царевичу.
— Слепьяр приветствует старшего Царевича, — прозвучал его высокий, мягкий и тихий голос. Гризель вздрогнул, услышав его. Когда шаман выпрямился, он в упор уставился на него, разглядывая нижнюю часть лица, что не скрывал капюшон. И приоткрыл рот от изумления.
«Что?.. Какого?..»
Слепьяр подошёл к волку и присел перед ним на одно колено. Каждое движение его стройного тела было легким и невесомым, словно он сам был бесплотным духом.
— Отдай мне ее воспоминания, — негромко сказал он, подставив руку под волчью пасть. Тот поднял измученный взгляд и покорно срыгнул в его ладонь… Осколок темного, крошащегося камня.
Слепьяр сжал камень в кулаке и поднёс его ко рту. Испаряясь, камень тонкой темной струйкой просочился между его губ, словно шаман выпил его.
— Спасибо, — Слепьяр усмехнулся, — Гризель.
