***
Пятый проснулся в тяжёлом похмелье и подумал было, что валяется в трактире в Вольных землях, перепив дешевого пойла. Вот только вместо вонючих грубых досок и прелой соломы его ослабевшее тело окутывало мягкое тепло свежей уютной постели. Со стоном пошевелившись, Пятый обвел мутным взглядом незнакомую, богато обставленную комнату. — Доброе утро, — раздался низкий, немного усталый голос. Пятый, морщась, повернул голову и увидел своего Второго брата. Тот держал в руках мисочку, от которой пахло так освежающе, что немедленно захотелось ознакомиться с ее содержимым. — Выпей, поможет от похмелья. Пятый с благодарностью принял лекарство. — Так это твой особняк? — спросил он, садясь. На нем была свежая белая сорочка, но от волос пахло вчерашним кабаком. — Я не бывал в этой комнате… — Бывал. Матушка сделала здесь ремонт, пока меня не было в Брике. — Второй забрал у него миску и подал влажное полотенце. — Приводи себя в порядок и спускайся завтракать. Он хотел выйти, но Пятый окликнул. — Подожди… А как я оказался у тебя дома? Я же вчера был с Даниэлем. И… Кто меня переодевал? Ты сам? Пятый неловко обнял себя руками. Тело покрылось мурашками под тонкой сорочкой. Второй, помедлив, кивнул. — Я сам. Вы вчера перепили с Героем. — Он не комментировал, что Пятый зовёт того по имени. — Ночевали у меня оба. Твоя одежда не годилась для сна. Видимо выражение лица у Пятого было совсем кислое, потому что Второй, помрачнев, вышел, больше не говоря ни слова. Пятый выбрался из постели, убедился, что хоть нижние штаны на нем остались его собственные и немного перевёл дух. Неплохо, что это был Второй. Ему он доверял, пожалуй, больше, чем остальным братьям. Он никогда не лапал Пятого без крайней необходимости. Кроме, возможно, той самой первой встречи, когда подбросил и поймал его над клумбой. Пятый успокоился и занялся утренним туалетом. Умылся прохладной водой, расчесал щеткой волосы со специальной пудрой — идеальная замена мытья головы, когда не было времени ее сушить. Пятого окутал знакомый травяной аромат. Слуги Второго позаботились о том, чтобы оставить ему пудру, которой он привык пользоваться дома. Настроение улучшилось. Почистив зубы, чтобы избавиться от последних следов вчерашнего загула, Пятый облачился в приготовленный наряд привычных ему светлых оттенков и спустился к завтраку. Второго уже не было, зато за столом восседал Герой и уминал целую гору блинчиков, щедро поливая их цветочным сиропом. Молодой слуга со светлым чубом прислуживал ему, тая от улыбок. — Тайрон, иди скорее сюда! — помахал рукой Даниэль. — Я налью тебе чаю от похмелья. Все же не стоило тебе вчера пить, не стоило. — Я уже привык, что ты втягиваешь меня в неприятности, — усмехнулся Пятый усаживаясь напротив. Ему слуга подал яичко и пару хлебцев, смазанных маслом. — То ли ещё будет, — изогнул бровь Даниэль. Пятому определённо нравилось это обещание. Он аккуратно откусил хлебец, когда в столовую вошёл стройный, но крепкий юноша в неброской темной одежде, с волнистыми чёрными волосами, заплетенными на затылке в толстую косу. Пятый еле заметно нахмурился. — Доброго утра, господа, — негромко сказал юноша, слегка раскатывая звук «р». Он устроился третьим за их стол, и кусок застрял у Пятого в горле. — И тебе, Мерель, — улыбнулся Герой. Он придвинул к юноше блюдо с блинчиками и подлил сиропа с его стороны. Взгляд Пятого невольно задержался на обычно бледных губах командира теневых дозорных. Они выглядели чуть припухшими и ему даже почудился… Синячок? Пятый понадеялся бы, что ему кто-то просто вмазал недостаточно сильно, чтобы разбить губу до крови. Но, говоря откровенно, кто бы сумел вмазать Мерелю, командиру Теней, легендарному предводителю детской армии Лорингама? Разве что он решил бы подраться с самим Тигром или Настоятелем. А Даниэль точно не стал бы его бить. Однако Пятый понимал, что именно он оставил эти следы. Про Мереля было известно, что он мужеложец. В Пяти сторонах все, кроме принцев, старались скрывать подобные увлечения, но юный командир не отягощал себя условностями. Впрочем, как и Пятый, он не был замечен в любовных историях. Что не исключало того, что они у него все же были. Пятый отвел взгляд от соседей по столу, ощущая непонятную злость. Мерель ему никогда не нравился, эдакая тень за спиной Второго, которую ты не видишь, о чьем существовании можешь порой только догадываться, и к встрече с которой никогда не готов. Пятый нутром чуял от него нечистую звериную энергию, но никогда не спрашивал у Второго, не шаман ли его подручный. Знал, что ответ ему не понравится. После переворота Теням было запрещено приближаться к столице, их сослали на южные границы, и лишь приезд Героя и расследование восстания оборотней позволило им вернуться. И вот Пятый уже который раз видел эту хитрую физиономию. И ему совсем не нравилось, что её целовал Даниэль. Впрочем… Имеет ли он право судить? Они оба свободные мужчины с естественными потребностями. Пятый чуть зубами не скрипнул, расковыривая ложечкой своё яичко. Поймав недовольный взгляд, Даниэль подмигнул ему, заставив чуть вспыхнуть от смущения. — Я слышал, на юге опять неспокойно. Старый князь Манастари юлит и отказывается приезжать в столицу. Опять сказался больным, — заметил Даниэль, принимая из рук улыбчивого слуги блюдце с порезанными персиками. — При этом как губернатор он довольно уважаем местными. — Я просил Второго принца Манастари внести предложение отправить на юг теневых дозорных, — не удержался Пятый, с вредным видом косясь на Мереля, который ел молча, ни на кого не глядя. — А что сам не внесешь? — неожиданно спросил Герой. Пятый чуть не поперхнулся чаем, не ожидая такого вопроса. — Разве ты не собирался стать чиновником? Тебе пора обрести собственный голос в правительстве. Тем более, если ты не пляшешь под дудку Настоятеля, это только на руку твоей собственной репутации. Государь не потерпел бы единодушия среди бывших принцев. Настоятель утверждает, что власти его монахов на юге достаточно для порядка. И ты предлагаешь отослать туда личную армию Тигра. Со стороны выглядело бы как раздор между братьями. Но Пяти сторонам пошло бы на пользу, а твой авторитет при дворе вырос бы. — Мы и правда нужны здесь Генералу, — взглянул исподлобья Мерель, пока Пятый переваривал слова Героя. — Генералу нужно спокойствие и процветание Пяти сторон, — покачал головой Даниэль. — С одной стороны хорошо, что государю все сложнее перечить Настоятелю, это сдерживает его от многих ошибок. С другой — слишком активное вмешательство духовной власти в светскую может привести к нежелательным последствиям. Из всех братьев Дарени Четвёртый активнее всего борется за власть. Но он не собирается становиться государем, если чаяния Дарени сбудутся и страна вернется под их начало. Вот только новый государь, кем бы он ни был, Манастари или Дарени, не должен становиться марионеткой в руках своего Преподобного брата. Пятый слушал его с изумлением. Даниэль всегда отрицал возможность нового переворота, но сейчас говорил о нем почти как о свершившемся факте. Настоятель весь год терпеливо готовил почву. Неужели Даниэль и правда верил, что это случится?***
Страшно смотреть, как сильный мужчина, заливаясь слезами, орёт от ужаса и отчаяния, как жилы на его красном лице вздуваются так, словно вот-вот лопнут, а дорогая одежда на мощном теле трещит по швам, когда его пытаются удержать в шесть рук. Словно дикого зверя. Лави хотелось убежать, ей правда было очень страшно. Крепко и почти неосознанно вцепившись в рукоять меча, она стояла в тени невольным свидетелем этой душераздирающей сцены. Солдатом, который не имеет права даже думать о том, правильно ли то, что он видит, не то что вмешаться. Огромный страшный старик грозил плеткой своей невестке на глазах у сына, что уже лишился его доверия и благосклонности. — Не смей! — рявкнула девушка, невысокая и хрупкая, но с горящими яркими глазами на смуглом остром личике. Она дернула за хвост плетки, свирепо глядя на свекра снизу вверх. Ее волосы были в беспорядке, одета она была лишь в нижнюю сорочку, ведь ее почти выдернули из постели, но держалась с пугающим и восхищающим Лави бесстрашием. — Ты не посмеешь ударить княжну! Ни ты, ни твой трусливый сын не достойны даже стоять рядом с моим отцом! Он три шкуры с вас сдерет, если вы меня тронете! — Ты! — загрохотал старик, выдергивая плеть из ее тонких рук. — Ты пришла в мой дом и опозорила мою семью! Твой отец должен был бы руки на себя наложить, что породил такую дрянь, и рад будет, что теперь мне приходится тебя учить! Плетка обрушилась на худенькое плечо, и молодой господин взревел как будто это его ударили. А Княжна смолчала, хоть и едва устояла на ногах, только скрипнула зубами. «Долг солдата… Долг солдата… Приказ превыше всего…» — беспомощно повторяла про себя Лави. Даже захоти она вмешаться, что она могла бы сделать против этих мужчин? И разве её за это не накажут саму, только гораздо хуже, чем дочь князя? Ей было страшно. Очень страшно. Слишком страшно. «Долг… Солдата… Приказ… Я ведь должна защищать князя, разве нет? И его ребенка тоже», — пронеслось в голове у Лави. Какое там защищать князя, она ведь все ещё была простым солдатом отряда снабжения, и здесь оказалась по чистой случайности, приехав в дом этой богатенькой семейки чтобы получить обещанный овес для фуража. Но этого оправдания хватило, чтобы маленькая помощница Тигра бросилась вперед, забыв обо всем на свете, и коротким мечом отбила второй удар плети. — Чего? Ты-то куда лезешь? — опешил старик и замахнулся уже на Лави. Та хотела отбиться мечом, но княжна вдруг дернула ее на себя. Запоздало Лави поняла, что старый воин и плеткой мог бы выбить меч из ее рук. Не была она таким опытным бойцом, и сил против этого громилы ей бы не хватило. — Вы напали на дочь губернатора, князя Манастари. — Лави очень надеялась, что ее голос звучит твёрдо и холодно, как у Калима, которого она брала за образец поведения. — Это измена. Откуда ей было знать, измена это или нет? По всему выходило, что нет, разве не мог глава рода наказать как следует свою невестку? На юге нравы были строже, чем в столице. — Эй, уберите этого мальчугана, да всыпьте ему палок, — хмыкнув, бросил старик, решив даже не тратить на Лави время. Кто-то из слуг хотел схватить ее голыми руками — но не для того она столько убивалась на тренировочном поле, чтобы ее можно было недооценивать! Лави отчаянно пустила в ход меч, и слуге пришлось откочить с руганью. Впрочем, она сама не хотела его ранить. Ведь потом и отвечать за это все придётся! Палок можно и в лагере получить. Лави надеялась лишь на то, что получится их припугнуть. Куда там! Уже двое телохранителей пошли на нее, обнажив мечи, и вот тогда ей пришлось отбивать настоящие атаки! Увы, если с простым мужчиной, которого даже немного учили сражаться на мечах, она справилась бы как солдат, эти были телохранителями второго по богатству господина в южной провинции. Лави отбилась, но ей казалось, что ещё один удар, и если её не зарежут, то руку просто выбьет из сустава. Отскочив в сторону и прикрывая собой княжну, она рявкнула: — В окно! Лави не ожидала такого безумства от себя. Ещё меньше ожидала, что княжна действительно прыгнет с ней, доверившись… От приземления воздух выбило из груди, Лави от боли никак не могла вздохнуть, руку она все же подвернула… Но упавшая на неё княжна уже сама дернула ее наверх. — Скорее, к лошадям! — скомандовала она. Ее чёрные глаза сухо горели на побледневшем лице. На плече белой сорочки алела кровь. Княжна первая вскочила в седло, телохранители уже выскочили за ними — и приземлились куда удачнее Лави! — а та все не могла разогнуться, не то что забраться на лошадь! — Быстрее! — сердито крикнула княжна, и вместо того чтобы пустить лошадь вскачь, подняла ее на дыбы, двинув прямо на слуг. Это был безумный, совершенно безумный поступок, но потому что никто этого не ожидал, Лави успела-таки разогнуться и подтянувшись здоровой рукой, мешком повиснуть на другой лошади… Княжна неожиданно с ловкостью отличной наездницы перескочила на лошадь за спиной Лави, схватила поводья и со всей силы пнула по крупу коня, с которого соскочила. — Держись!.. Со злым ржанием конь скакнул снова на слуг, а две девушки вылетели со двора, оставляя погоню позади. Лави едва сознание не теряла от боли, но княжна гнала вперёд уверенно, прижимаясь к ее спине. Впереди замелькали огни лагеря, Лави запоздало ужаснулась. «Что же со мной будет?..» Они скатились с лошади почти к ногам командира, южного генерала Талина. — Генерал… — Лави стояла на коленях, крупно дрожа только из-за того, что не могла даже подняться. — Генерал, спасите меня! Это солдат забрал меня из рук негодяя! Сообщите моему отцу! — всхлипнула княжна, показательно заломив тонкие ручки перед его высокой фигурой… …Лави пробралась в палатку капитана, чтобы отыскать мазь от ран и ушибов. К лекарю ей здесь обращаться было нельзя, отношение к женщинам на юге было намного хуже, в чем она только сегодня убедилась. Хотя капитан и раньше предупреждал, что лучше ей не выделываться и поскорее выходить замуж. Мужеложство на юге презирали, зато и женщине в армии была прямая дорога в шлюхи, даже капитан не смог бы отбить. И раз его не было на месте, Лави оставалось только самой позаботиться о своих ранах. Но не успела она и откупорить найденную баночку, ее отыскали и потащили к генералу. Генерал Талин был типичным пятисторонцем и при этом типичным южанином. Высокий, статный, с узким аккуратным лицом и смуглой кожей, он был единственным сыном прошлого губернатора, а значит непримиримым врагом нынешнего, старого князя Манастари. Однако тот, хоть и был двоюродным братом государя, как и все южные губернаторы старался сохранить независимость от Брика. И в этом вопросе Талин, а значит и вся южная армия его поддерживали. Лави очень возмущал этот факт, пока она не убедилась, что кое-кого из столицы на юге все же уважают. А именно ее возлюбленного генерала Тигра и отчасти его Третьего брата Ястреба. Это примирило Лави с ее новым командованием. Но сейчас её почти в ноги бросили генералу Талину, и она понятия не имела, сойдет ли ей с рук спасение княжны. — Лав, верно? Рядовой из отряда снабжения. Так-то ты добываешь нам овес? — Генерал неожиданно хлестнул её по лицу перекрученным свитком бумаги. — Привез вздорную бабу вместо фуража! Хером по лбу ударило? На потаскуху повелся? Лави зажмурилась. — Ни на кого я не повелся… — хрипло зашептала она. — Её свекр хотел забить плеткой на глазах у мужа… Она стиснула зубы, понимая, что для генерала это не причина пожалеть чужую жену. — А она дочь князя. Разве княжну можно калечить? — Разве у армии других дел нет, кроме как влезать в борьбу за власть толстосумов? Ты меня в это впутал, тебе и отвечать! За нападение на знатного господина и похищение его невестки. Какое наказание он потребует, такое и получишь, — отрезал генерал. — Но разве князь не благодарен, что его дочь спасли? — робко спросила Лави. Она слышала, что губернатор прислал в лагерь за княжной целую процессию с лекарем, охраной и слугами. — Благодарность от твоего имени я так уж и быть приму, — бросил генерал, зло улыбнувшись. — А у старого господина будут из-за тебя большие проблемы, и срывать злость он будет на тебе. Мне ничего не остаётся, только бросить тебя ему как кость собаке. Лави всхлипнула. Если так… Ее и капитан не спасёт. Генерал замолчал, и она поняла, что здесь что-то нечисто… Почему он так всё подробно объяснил простому рядовому? Зачем он вообще решил с ней встретиться? Почему она здесь, а не под стражей? — Генерал… Я… Принимаю ваш приказ, — хрипло проговорила она, утыкаясь лбом в ковер. Плечо горело, дышать было больно. «Генерал… Реган… Спасите…» — жмурясь подумала она, чувствуя, что слезы текут по лицу против воли. Генерал Талин присел перед ней на корточки и приподнял ее голову. — Не страшно? — чуть мягче спросил он. Его чёрные глаза блеснули. — Отважный солдатик. Хотя и тупой. Он провел пальцем по ее щеке, утирая слезинку. — Зато хорошенький, как девочка. Может, ты видящий? Лави заморгала, не понимая, к чему он ведёт. Она, конечно, слышала про жутких видящих, которые служили оборотням, но не понимала, почему генерал предположил, что она из них. — Уж наверняка. Слишком женственный, — усмехнулся Талин. — Ты же с севера, а там этой нечисти полно. Вся столица, кто не оборотень, тот видящий, да? Лави вздрогнула, когда генерал ухватил ее за горло. — Правду говорят про видящих, вас даже настоящие мужчины не могут не хотеть, — прошептал он, с нажимом проводя пальцем по ее горлу. — Даже кадык не прощупывается. А грудь есть, интересно?.. Второй рукой он грубо полез ей под одежду, и Лави, вскрикнув, врезала ему по челюсти здоровой рукой и шустро отползла почти к выходу. — Еще и нечисть, так? — Генерал даже не разозлился. — Но я не буду отдавать тебя монахам, чтобы проверили, меченый ты или нет. Могу и господину не отдавать. Если наденешь платье и останешься рядом со мной как шлюха. А я так и быть скажу, что ты был переодетой женщиной. Лави готова была выскочить из шатра, но осознала: ей некуда бежать. Ее схватят и отдадут на расправу старикану. Или она останется, и генерал вынудит ее ублажать его. А что будет, если он узнает, что она женщина? Расхочет ее? Или захочет только сильнее? Да нет же, как девушка она ни на что не годится: плоская, широкоплечая дылда. Это Лави понимала. Шмыгнув носом, она хмуро обернулась на улыбающегося генерала. Он больше не лез к ней силой. Ему не было нужды применять силу. — Я не видящий, — хрипло сказала она. — Я не нечисть. Я просто… женщина, и хотел… Хотела помочь другой женщине избежать жестоких побоев. Как же она отвыкла говорить о себе, как о женщине. — Я все сделала правильно, — Лави всхлипнула. — И я лучше приму это ваше… несправедливое наказание… Но не стану вашей подстилкой. — Женщина? — Талин приподнял брови. — Ты?.. Его взгляд стал тяжелым, и Лави стыдливо отвернулась. Генерал рассмеялся. — Так этот старикан будет доволен, что ты женщина! Не хочешь быть моей подстилкой? Лучше, чтобы тебя отодрали его слуги? Или он сам? Талин ухватил ее за волосы, задирая голову. — Никак не понимаю… Как ты скрывалась до сих пор? — Его глаза весело заблестели. — Хорошо же… Я уже подумал, что меня влечет к мальчишке… Ты поставила меня в неловкое положение. Лави попыталась его оттолкнуть, но Талин грубо стиснул ее в объятиях, уже совсем не церемонясь. Он шумно вдохнул, уткнувшись носом в ее шею, и мурашки побежали по ее телу от неуютной щекотки. Запах пота, оружейного масла и какой-то резкой травы ударил ей в голову, она поморщилась, пытаясь вывернуться из его рук, но боль все ещё сковывала движения. — Ты себя ведёшь как невинная девушка, — прошептал Талин, щупая ее талию и бедра. — Капитан присматривал за тобой, верно?.. Сохранил такую недотрогу… В армии больше таких нет. Лави поджала губы, отворачиваясь и молясь про себя, чтобы он не начал ее целовать. Хотя он мог сделать что-то и похуже. Даже когда к ней приставали как к парню, она так не испугалась, сумев вырваться сразу. В каком она была негодовании в то время! Но здесь, на юге с ней точно никто не будет считаться. Почему Тигр отправил ее сюда?.. Конечно, он же не знал, что она женщина! Наоборот, думал, что убережет мальчишку от домогательств. — Генерал Талин, Второй принц прибыл, — раздался голос снаружи. И у Лави подскочило сердечко! — Генерал Реган? — слабо пискнула она, дернувшись в руках Талина. Тот зашипел и больно ухватил ее за подбородок. — Молчи, дуреха! — прошипел он ей на ухо. — Такие речи измена! Грубо толкнув ее на ковер, он выпрямился и оправил одежду. — Да, я жду его, — холодно бросил Талин, проходя к столу. — Выйди и жди снаружи, пока он не уйдёт, — велел он Лави. Та еле поднялась на трясущихся ногах. Так обрадовалась… И правда дура! Откуда тут взяться Тигру так вовремя! Да и если бы он появился здесь, разве хотела бы она, чтобы он узнал, что она женщина? А титул Второго принца уже почти два года носил другой. Лави, пошатываясь, вышла из шатра и угодила в объятия высокого мужчины в чуть влажном от вечернего дождя плаще. — Лави?.. — обеспокоенно позвал он. Нежный аромат жасмина окутал ее, смутно знакомое лицо, слишком красивое, слишком ухоженное для мужчины расплывалось перед ее глазами в пелене слез.