Сказание о семи принцах

Зарина нанизывала на нитку грибы для сушки, когда в дверь её крошечной хибарки осторожно постучали. — Зарина, я телегу приготовил. Поедешь со мной на базар? Знахарка молча поднялась и широко распахнула дверь. На крылечке мялся с шапкой в руках здоровенный парень, веснушчатый, со светлыми ресницами. — Зарина, я слышал, староста говорил, ты на базар собиралась. Так на телеге быстрее, — забормотал он, теряясь под ее взглядом. Она вернулась в дом, насыпала в кошель монет, полученных от местных жителей, закинула на плечо сумку и вышла из хибарки. Жаркое осеннее солнце нырнуло в ее отросшие густые волосы, завязанные пучком, и у парня дух перехватило. Когда-то у нее были толстые косы до пояса, она была самая красивая и ловкая работница на постоялом дворе. Всегда веселая, звенящая, горячая и живая. Все думали, что она умерла, что ее сожрали духи огромного кладбища. А в том году двое Следопытов, молодой и старый, встретили Зарину на постоялом дворе, очистили от ведьминских пут, и долго жители селения не верили, что она живой человек. Как мог живой человек пропасть на несколько лет и потом вернуться с видом облезлой кошки и знахарскими способностями? Зарина и сама не помнила, что с ней такое приключилось. Но вскоре все к ней стали ходить со своими бедами, а призраки на кладбище притихли. — Зарина! Зарина! У коровы молоко пропало, беги, посмотри, что с ней! — заголосила с другой стороны селения женщина, увидев ее от колодца. — Опять дух прицепился! — Зарина на базар едет! — гаркнул парень. — Подождёт твоя корова! И не дух к ней прицепился, а Тош опять повадился коров на выпасе доить, — добавил он тихонько, чтобы Зарина только слышала. — Духам на кладбище молоко носит. Мы его поколотим с парнями, тебе и вмешиваться не надо. — Больх. — Зарина подняла голову. — Пусть носит. Не трогайте его. Больх почесал голову, но спорить не стал. Забравшись в телегу, они отправились к старому перекрестку, где на пересечении ста людских и призрачных путей раз в пару месяцев собирался базар. Проезжая мимо бескрайнего кладбища, Больх уверенно придерживал пугливую лошадку, а сам не боялся. С детства рос в этих краях. Да, прибегали мертвецы, как голодные волки из зимнего леса, воровали людей, но к этому все давно привыкли. Когда Зарина стала знахаркой, первым делом смастерила для каждого жителя простенькую защиту, как её Следопыты научили. Уже вечерело, когда телега доехала до базара. Больх продал торговцу фруктами пару мешков яблок и грибов, сам перетаскал в телегу несколько бочонков рыбы, которую староста заказал, и рулон ткани для платьев невест — осенью собирались играть две свадьбы. А Больх надеялся и на третью, не зря уже больше года обхаживал Зарину. Решил и ленты присмотреть, мечтая, как красиво они будут смотреться в густых каштановых волосах. Зарина ходила среди рядов, таращась пустыми глазами на товар, и прижимая сумку к животу. И только отыскала книжную лавку, чтобы купить бумаги и чернил, как вдруг заметила рядом монастырский лоток. До ближайшего монастыря был месяц пути, и редко на этом базаре появлялись монахи. Следопыты и то нечасто захаживали, но те свои артефакты не продавали, больше шкуры и дичь. Только знахари и шаманы торговали магической мелочевкой, наполовину темной. Зарина встала перед лоточком и начала копаться в стопке талисманов. Кое-какие простенькие её саму научили рисовать древние духи, но она надеялась найти ещё что-нибудь полезное с храмовой защитой. Надо же ей было продолжать учиться. — А это что такое? — спросила она, выудив сложный талисман, какой и сама не смогла бы скопировать. Одноглазый заросший монах покосился на неё. — Тебе он без надобности, — буркнул он, прикладываясь к фляге. — Это для ума. — Для ума? — повторила Зарина, глядя на него неподвижными глазами. — Талисман посвящения на новый магический уровень, — пояснил владелец книжной лавки, учёный человек. — Он не для защиты и не оружие — а для того, чтобы по духовному пути дальше идти. — Да что ты перед бабой распинаешься! — поперхнулся монах. — Она и слов таких не знает. Поди ведьма, которая грибами да корой односельчан травит, а те от нечего делать ей платят за ворожбу. Зарина подумала и приложила этот талисман к выбранным защитным и очищающим. Монах ворчал и поливал ее помоями, но продал. Все равно в этой глуши никто бы не стал покупать такой непростой талисман, а стоил он немало. Отдав ему и хозяину книжной лавки все деньги, Зарина вернулась в телегу. — И поесть ничего не купила? — сокрушался Больх. Он принес ей пирог с яблоками и кружку сливок к нему. Зарина принялась за еду, разложив на юбке новенькие талисманы. Так и рассматривала их всю дорогу, не обращая внимания на разговоры Больха. А оказавшись в хибарке, крепко заперла дверь, убрала с шаткого стола грибы и села за него с тем самым талисманом. «Как же он работает?» — гадала она. Зарина повертела его так и этак, расправила на протертой скатерке и направила луч силы через два пальца в узор. И сама не ожидала, что он вдруг загорится, словно чернила раскалились докрасна. Зарина не спускала с него глаз в ожидании чего-то. Как повышать магический уровень с помощью талисмана ее не учили, но она старалась что-то почувствовать. — На себя надо прилепить? — пробормотала она, осторожно подбирая его со стола. Вот только куда? На лоб? На грудь? Или это опасно? Не успела Зарина придумать, куда приспособить талисман, его узор вдруг вспышкой отпечатался в её глазах. И она с воем покатилась на пол… Все тело охватил нестерпимый жар, не жгучий, но распирающий, словно внутри разгоралась печка. Зарина металась по полу, стаскивая с себя одежду, пытаясь охладиться о чисто вымытые доски. Только голова болела всё сильнее. И тут она начала вспоминать… …Как ходила стирать на речку с тяжёлой лоханью, и темную фигуру шамана на дереве. Как свисала с плеча на грудь коса, и пот стекал по лбу от жары и усталости, а шаман болтал стройной ногой в воде, глядя как она стирает. …«Страшный он, тёмный… Сторонись его», — предупреждали бабки. …Тяжёлая лохань с бельем вырвалась из рук и плюхнулась в воду, но не успела Зарина и вскрикнуть, как шаман подхватил лохань сильными тощими руками. И застыв перед девушкой, вдруг грохнул лохань ей под ноги и убежал. А набравшаяся в нее до краёв вода выплеснулась Зарине на юбку. …«Цветок? Мне?» — улыбнулась Зарина, глядя на прекрасный цветок в руках шамана. Тот держал его перед собой и вдруг в порыве злости оторвал алый бутон и раздавив в руке, бросил на землю, словно виня её в чём-то. …«Зачем он ходит за тобой? Хуже мертвяка с кладбища», — ворчал Больх, сжимая свои кулачищи… …Плечо горело от боли, плоть прожгло прикосновение шамана. Зарина отчаянно колотила в запертую дверь постоялого двора и кричала, звала на помощь, а духи волокли ее назад, как оголтелые кидаясь на живого человека. Девушка словно летела в глубокую яму, а сверху за ней следили страшные слепые глаза. — Что я тебе сделала? За что ты так со мной? — плакала Зарина, схватившись за голову. Страшные воспоминания, как духи захватили ее тело и разум, обрушились жестоким ударом, но… задыхаясь и плача, она знала, что выдержит. И теперь эта боль оставалась в прошлом. — За что… Сучий ты потрох, что ты натворил? Зарина зашлась смехом, утирая слезы, и душу охватил гнев. Она схватила талисман и убедилась, что взяла себе всю его силу. И теперь ей не страшны были воспоминания, потому и защита разума, что поставили Герой и древние духи, слетела сама. Зарина ощущала, что сила как жаркий воздух в горле струится по её телу. Подняв вверх два сложенных пальца, она одним движением запалила огонь в очаге. Пламя заплясало в ее глазах. — Ну, берегись, — процедила она сквозь зубы, лёжа на полу, тяжело дыша. — Я доберусь до тебя… Я стану ещё сильнее, выучусь, и стану… Ты пожалеешь, что сделал со мной такое, Слепьяр… Утром Больх пришёл к ее хибарке, и обнаружил, что Зарина пропала, дверь распахнута настежь, грибы, так и не насаженные на нить, рассыпаны по полу, а на столе валяется один забытый талисман с причудливым узором.

***

— Лорингамское, — понюхав чашу, заявил Даниэль. — Не хочешь отведать? Они с Пятым добрались до первого крупного постоялого двора в Вольных землях, и расположились в нем вольготно, заняв самые большие покои. Из-за близости к Пяти сторонам и Закатному царству здесь было относительно безопасно, чисто и сыто. — Новый урожай? Со старым лорингамским не сравнится, — поморщился Пятый. — Напрасно отказываешься. В Закатном царстве тоже научились делать, и часть виноградников восстановили умельцы из Порта чаек. Конечно это не старое вино, но очень достойно. — Даниэль посмаковал. — Что тебе хочется? Заказывай все, ни в чем себе не отказывай! — Интересно, эль здесь так же хорош, как в годы моего детства? — подпер щеку рукой Пятый. — Отец меня приводил в эти края, маленького, и давал всегда попробовать из своей кружки… — Да, ты рассказывал, — кивнул Даниэль. — Хозяин! Эля! — Обижаете, господин, — обиженно заявил Пятому хозяин, что грел уши у их столика, восхищенный статью Героя. — Я уже сорок лет варю лучший эль на юге Вольных земель! — Да я не про это время, — отмахнулся Пятый, а Даниэль расхохотался. — Вот и попробуешь! Изменился ли он за триста лет! — За четыреста, — подумав, поправил Пятый. — Э, нет. При нашей первой встрече тебе лет тридцать было, хотя другие и давали больше, — возразил Даниэль, хлопнув его по плечу. У Пятого словно внутренности сместились от неожиданности, гулкий удар дрожью отозвался в теле. Даниэль больше не поправлял его, когда он, забывшись, говорил от лица Рэна. Север благословенных земель был вотчиной шамана, все тут погружало Пятого в воспоминания, хотя за триста с лишним лет даже горы поменяли свои очертания. Весь стол перед путешественниками заставили разнообразной снедью. Дичь, соленья, колбаски, похлебки, пироги, караваи. Даниэль подкладывал Пятому вкусные кусочки в миску и следил, чтобы не пустовала кружка. — Чего тебе ещё хочется? — спрашивал он, обнимая его за плечо. — Чем ещё тебя угостить? Где хочешь побывать, пока мы путешествуем по Вольным землям? — Рад, что ты не торопишься меня покидать, — улыбнулся Пятый, чуть сжимаясь под тяжёлой рукой. — Боюсь, многие места, которые Рэн любил… уже уничтожены. Грустно будет посещать пепелища без старого друга Волка. — А может Тайрон хочет каких-то новых впечатлений? Вот к примеру. — Даниэль цапнул с соседнего стола словно изжеванный лист бумаги с обьявлением. — Состязание героев во Враньем граде. Ты бывал во Враньем граде? — Той весной один раз заехал в поисках Божественного героя. Еле ноги уволок от тварей и шаманов, — скривился Пятый. — Сейчас думаю, уж не Слепьяр ли тогда их на меня натравил. Что за состязание? Вроде боев на Арене? — Настоящий турнир. Хватит с нас Арен. Можно будет сразиться с достойнейшими из мастеров Вольных земель. Кого попало в участники не возьмут, но ты одолел двоих Божественных героев за раз, пусть и незрелых. — Это я тогда голову свою не берег, — цокнул языком Пятый и поморщил лоб, узнавая в своем голосе интонации Рэна, но продолжил: — Повезло, да и только. Они меня в клочья должны были порвать. — Когда ты берег свою голову, за обе-то жизни? — ухмыльнулся Даниэль. — Скажешь, не будешь участвовать? — Вздор! Конечно, буду! — стукнул кружкой о стол Пятый. — Если мы не слишком отклоняемся на Запад от великой горы… — Как ты и говорил, я не спешу тебя покидать, — тихо произнёс Даниэль, и у Пятого сердце пропустило удар от его теплого и печального взгляда. — Впрочем, я все равно собирался во Враний град. Там меня ждёт друг, с которым я обещал попрощаться. Божественный герой, к слову. — Один из девяти Героев Вольных земель? — Само собой. Сильнейший из них. — Да неужели сильнее Вирла? — недоверчиво спросил Пятый. — Увидишь, — озорно подмигнул Даниэль. На второй этаж по скрипучей лестнице в конце попойки он внес Пятого на руках. Тот стонал и выкрикивал возмущенные ругательства. — Доэн! Доэн… Лысый ты свин, куда лезешь… Руки убрал! — ругался Пятый, размахивая перед собой руками. — Только тронь Эрена… Брат… Брата нельзя… — Ну, ну, разбушевался, — усмехался Даниэль, устраивая его посередине широкой кровати и стягивая пыльные сапоги. Пятый тут же поджал колени к животу. — Я грязный… Мерзкий… Не трогай меня… — прошептал он, обнимая себя руками и дрожа. Даниэль застыл, глядя на него задумчиво. Но говорить ничего не стал. Шмякнув Пятому холодную тряпку на лоб, он вытянулся с краю, глядя в потолок и вслушиваясь в его возню. Пятый уже почти отрубился от усталости и хмеля. Ему стало жарко, он разметался по кровати, рванув рубашку на груди, и вдруг нащупал руку Даниэля. — Дани… Люблю тебя… — пробормотал Пятый с улыбкой, стискивая руку и оглаживая пальцем выпуклые венки. И распахнул глаза. Что он мелет! Пятый сел, облившись ледяным потом. Нет, он не любит Даниэля… Все смешалось в его голове, в его чувствах. Это Рэн когда-то сотни лет назад любил Даниэля, а Тайрон полюбил его брата. Ведь так? Даниэль был для него другом, старшим братом, Наставником… Это все козни Слепьяра, что смешал две личности в одну. — Нет, не слушай… — проскулил он, потирая виски. — Я болен… — Ты в порядке, малыш, — прошептал Даниэль. — Спи спокойно. — Я болен… Я не знаю… Я не должен думать о тебе… Даниэль? Пятый вытянул руку назад и нащупав руку Героя, сжал его пальцы. — Что ты хочешь, малыш? — мягко спросил Даниэль. — Тебе надо отдохнуть. Позволь мне помочь тебе заснуть. Пятый рывком развернулся и вцепился в его рубашку, прильнув к его груди. — Я не должен хотеть… — простонал он. — Не должен… Пятый застыл, глядя на тёмные губы, такие же мягкие и лукавые, как и раньше. Даниэль приложил ладонь к его щеке и надавил, укладывая на подушку. — Завтра расскажешь, — улыбнулся он. Пятый уснул, едва коснувшись подушки и не чуял, как Герой осторожно накрыл его одеялом и подоткнул со всех сторон. На следующий день Пятый хранил угрюмое молчание, покачиваясь на спине своей кобылы. Они неспешно ехали по пустынному тракту на запад, среди сизых от туманов холмов и пылающих осенними кронами рощиц. Даниэль не отвлекал спутника от тяжёлых дум, глазея по сторонам с видом бездельника и наслаждаясь хорошей тёплой погодой. Устроившись на привал у ручья, который гнал своим потоком как стайки рыбок желтые листья, они разделили пирог и кружок сыра. — Забудь, что я наболтал вчера во хмелю, — мрачно сказал Пятый, не поднимая глаз. — Кто из нас не болтал во хмелю? — пожал плечами Даниэль, но его зелёные глаза смеялись. — Только чего же тебе стыдиться? Я тоже тебя люблю, друг мой. Иначе взял бы тебя в это путешествие? — Да… Спасибо, Даниэль, — напряжённо пробормотал Пятый. — Ты знаешь… Это все Тайрон, я сам не понимал, что несу. — Конечно. Тайрон вечно переживает из-за пустяков. Я-то знаю, что Рэн без сомнений берет то, что пожелает. Пятый кивнул и тут лицо у него вытянулось. — Что?! — Что? — Рэн! Я имел в виду, это все Рэн! Это не я! — воскликнул Пятый, ощущая, как румянец неровными пятнами заливает его лицо. — Я сказал Тайрон? Это ошибка! Ошибка!