***
— Правят во Враньем граде семеро Воронов, шаманов-наместников, — говорил Даниэль, шагая за Пятым к Храму героев, где должно было состояться состязание. — С ними не так-то просто иметь дело. — Но ты же договорился, — заметил Пятый, лениво глядя по сторонам. — Когда меня не пропустил свиток. Я в прошлый раз дня три только от этих проклятых пауков бегал, а потом от шаманов, почему они меня вообще пропустили, если Воеводе проход в город запрещен? — В тот раз призрачные силы в тебе дремали. Враний град коварен. Он не только запрещает недругам приходить, когда им вздумается, но и уничтожает их, если они пришли не в полноте своей силы. Зато тебя без вопросов примут к участию в турнире! — весело сказал Даниэль. — Раз тебя не смогли убить пауки и два юных Героя, ты интересный участник. — Как бы они снова не попробовали убить меня за грехи Воеводы, — покачал Пятый головой. — Я же рядом. Так за разговорами они прошли к шатру, где записывали участников. Оказалось, Пятого кто-то уже вписал под именем «Принц» и даже внёс за него деньги. Пятый заподозрил, что это тот карлик. Ему оставалось только оставить напротив своего имени отпечаток большого пальца, перемазанного в специальной маслянистой пасте. — Это Дракон? — изумленно спросил он, увидев, кто вошел в шатер в сопровождении высокой женщины-воина, у которой рука висела на перевязи. — Да, Дракон и Грешник, два чемпиона подпольных боев Пяти сторон, — подтвердил Даниэль. Он кивнул им, и бойцы, стушевавшись, поклонились ему. — Я с ними как-то выпивал в Брике, когда ты был с братьями. Дракон третий год участвует в турнире, преодолевает такое огромное расстояние через природные порталы. В Пяти сторонах ему нет достойного противника, так можно и форму потерять. — Противники есть, но лучше ему с ними не схлестываться, — усмехнулся Пятый, намекая на своих старших братьев. — Зато у него есть шанс помериться силами с тобой. Ещё не жалеешь, что участвуешь? — Даниэль ткнул Пятого в бок. Дракону тоже оставалось лишь скрепить свое участие отпечатком, а вот его спутница явно была нездорова и сражаться не собиралась. Пятый не заметил между ними близости или романтического интереса. Впрочем, два чемпиона вполне могли быть просто приятелями. Пятый поморщился, вспомнив Черепа и его сестру. — Дракон бы одолел Черепа, — тихо заметил Даниэль. Закончив с записью, они прошли на трибуны Храма героев, который на самом деле представлял из себя громадную арену под открытым небом. Даниэлю предоставили хорошее место, защищенное от дождя — нередкого явления в осеннем Враньем граде. Они с Пятым вольготно расселись на шкурах, которые покрывали каменные сиденья белых трибун. — Обрати внимание на платформу для поединка, — показывал Даниэль Пятому. — У нее очень коварное устройство. Мало того, что в дождь камень становится скользким как лёд — впрочем, тебе-то это не страшно, с твоей техникой Цветка. Но смотри как расположены силовые центры. Эти тёмные камни и стеллы по углам. И некоторые центры можно ощутить только с помощью духовной силы. — Силовые потоки на площадке закручены в обратную сторону, — мрачно сказал Пятый, изучив площадку. — Они будут блокировать духовную силу… — И усиливать призрачную, — добавил Даниэль. — Ты сможешь преодолеть их действие, но потеряешь в скорости и мощи. Зато силы Рэна наоборот увеличатся. — Я не стану пользоваться его силами, — нахмурился Пятый. Даниэль не успел ответить. Пасмурное небо над трибунами почернело, тучи туго закрутились лохматой спиралью. И в недрах этой нависшей над площадью громадины зародилась искра молнии. Гром обрушился, как камнепад в горах, заставляя зрителей затыкать уши, валясь на своих сиденьях вповалку. — Громоход, — неторопливо произнёс Даниэль. — Сын духа Западных гор, старейший из Божественных героев Вольных земель. — После тебя, — усмехнулся Пятый. Он, щурясь от разрядов молний, вглядывался в небо, стараясь разглядеть стройную фигуру Героя. Его узор на коже горел белым, он спускался на площадь из самого сердца грозы, молнии били из двух центров на его ключицах — скрытых одеждой, но усиленных инкрустированными напротив них в лёгкую броню драгоценными камнями. Пятый был с ним знаком. Именно Громоход чуть не убил его, когда Пятый попался ему под горячую руку после схватки с монстром. И отказался от предложения стать Героем Пяти сторон с сожалением, видимо, не желая выступать против сына Марона. Глядя теперь на его мощь и красоту Пятый невольно задумался, неужели Даниэль и Натаэль ещё страшнее? Высокий, длинноногий Громоход упруго встал у одного края платформы, его глаза горели белым. И тут прямо перед ним смерчем закрутился ветер, взметая длинные полы его деяний и завязанные в хвост светлые прямые волосы. — Ладос, — шепнул Даниэль. Пятый кивнул, сглатывая. Сына хранительницы Закатной пустыни он раньше не видел, лишь слышал, что он самый свирепый из ныне живущих Героев. Невысокий, замотанный в песочного цвета тряпки по глаза, Ладос приземлился напротив Громохода сразу в боевой стойке. Тусклый желтоватый геометрический узор обвивал его обнаженные ниже колен ноги. Или же только казалось, что он тусклый, из-за кружащегося у ног песка? Турнир открывал поединок Божественных героев, равных ему по красоте не было. Разумеется, Герои не могли принять участие в соревновании, но без их ритуального сражения не обходилось ни разу со времен учреждения турнира. Громоход взлетел над платформой с треском, словно напополам разорвался огромный парус. Трезубец его молнии точно бил в невысокого Ладоса, а тот, крутанувшись на месте, взметнул над собой песок. Песчинки расплавились от удара молнии, растекаясь по защитному полю Героя алым дождём. У Пятого широко распахнулись глаза. Миг, и Ладос держал в руках выплавленный и уже застывший щит из тёмного стекла. Но вместо того, чтобы заслониться им, запустил его как диск в Громохода. — Как это возможно? — Пятый обернулся на Даниэля и застыл, задержавшись взглядом на его лице. Отчего его красота слепила ярче молнии, глушила как гром в горах? А ведь каждая черточка его лица была Пятому родной и знакомой, даже морщинки в уголке глаза, губы, разомкнутые в безмятежной усмешке. Даниэль водил глазами, следя за боем, на его лицо то набегала тень, то ложился свет от вспышки молнии, а Пятому нестерпимо хотелось его поцеловать… — Магия Божественных сил и не на такое способна. Ладос и Громоход давние противники, хорошо друг друга изучили, и выискивают все новые приемы в своих схватках, — пояснил Даниэль. Громоход кулаком разбил на тысячи острых осколков стеклянный щит, и сошелся с Ладосом врукопашную, скользя над платформой. Ладосу некуда было ступить босой ногой, острое магическое стекло резало его защиту, и он укрепился, широко расставив ноги, зажимая пальцами ног два вертикально стоящих осколка. Но такая ненадежная опора не помешала ему взмыть над летящим в атаке Громоходом, чтобы ухватить его коленями за шею, раскрутить и швырнуть на осколки. Мощная волна Божественного света, пущенная тем в последний миг, растерла осколки в тончайшую пыль. Которая тут же тонким шлейфом закружилась вокруг Ладоса. — Смертельная штука. Если сделать хоть вдох этой взвеси, можно умереть, — раздался за спиной Пятого голос Вирла. Он поклонился Даниэлю, и тот погладил его по голове. — Это же очень опасно! — возмутился Пятый. — Божественным героям нет нужды в этих приемах, они же способны резать сталь лучом Божественной силы! Они могли просто помериться, кто кого спихнет с платформы своим полем! От возмущения он даже не поприветствовал Вирла, чем вызвал злобный клекот его птенцов, которые уселись на ограждении над их головами на корточках — ни дать ни взять, петушки на жердочке. — Тогда и зрелища никакого не будет, — усмехнулся Даниэль. — И потом, Громоход спихнул бы Ладоса в честном противоборстве их сил, но тот не оставил бы этого так просто, и все равно применил бы какой-то приемчик. Ладос закрутил смертоносный вихрь стеклянной пыли, и все зрители невольно попытались прикрыться ладонями. Хотя мастерство Божественного героя гарантировало, что никто не пострадал бы случайно. Вирл встал у бортика, пощипывая бородку, и задумчиво следил за боем. Молнии, что били в землю вокруг застывшего Громохода, очерчивали чёткий силуэт Вирла. А Ладос запустил стеклянный вихрь противнику в глаза! Воистину, самый свирепый из Божественных героев! Но не успел Громоход избежать атаки — и никто не сомневался, что для него это не составило бы труда, — между ними пролетела тончайшая полупрозрачная вуаль, которая, извиваясь собрала всю пыль до последней частички. Все ахнув обратили свой взгляд на хозяйку вуали, что призвала её обратно и припрятала в рукав вместе с пылью. Пятый нахмурился. На противоположной трибуне, прямо напротив них в удобной ложе на подушках и мехах восседала девушка в тяжелом, но изящном атласном платье фиалкового цвета. Ее лицо скрывала такая же тонкая вуаль, как и та, которую она послала на платформу, однако прекрасные чёрные глаза блестели так ярко, что слепили и с такого расстояния. — Хочешь сразиться, так спускайся и сразимся! — хрипло крикнул Ладос, топнув ногой. — Громоход не нуждается в твоей защите! — Я сражаюсь только чтобы убить, — отвечала девушка нежным голосом, но ее услышали все. — Уверен, что хочешь сразиться? — Кто это? — недовольно спросил Пятый. — Божественная дева Эванджелин. Хозяйка чёрного рынка, ты про неё наслышан, — заметил Даниэль. — Эванджелин! — Голос Громохода, глубокий и звучный отозвался внутренней дрожью, заставляя зрителей притихнуть. Пятый вспомнил свой сон, в котором Даниэль останавливал армию. Сыновья духов гор и правда поражали своей мощью! — Не пытайся унизить моего противника, иначе мне самому придётся с тобой сразиться. — Как скажешь, — хмыкнула та, склоняя голову набок. — Не нужно за меня вступаться, — выплюнул Ладос, рассердившись на Громохода и снова вставая в боевую стойку. — Бесишь. И вот теперь Герои столкнулись своими силами, крепко сцепившись руками. Высокий Громоход, зависнув вверх ногами, навалился всей мощью на устойчиво вставшего в центре платформы Ладоса. Их тела излучали Божественный свет даже через одежду, два луча сверху и снизу сошлись слепящим диском. Пятый зажмурился, чуть не задохнувшись от внезапного воспоминания о Божественном луче, что рассек Рэна. Даниэлю пришлось взять его за руку, сплетая пальцы. И тут полил дождь. Ледяной, пронизывающий до костей ливень. Зрители, которым не досталось мест под навесами, шумно раскрывали зонты. А платформа, как и говорил Даниэль, стала скользкой как ледяной каток. Ладос не сдвинулся. Чтобы не соскользнуть с платформы, он перенес вес на одну ногу, и под тяжестью Громохода раскручивался на месте, как юла, но оставался в центре. Две фигуры вращались так быстро, что превратились в сияющую двуцветную воронку. И тут по семи углам трибун загорелись зелёные огни, которым дождь был нипочём. Из них шагнули вперёд семь черных фигур в развевающихся на ветру шаманских балахонах, и одновременно выбросили вперёд к центру руки, произнеся одно страшное слово. Огромный купол тёмной энергии накрыл Храм героев и весь город, и Громоходу пришлось спрыгнуть на платформу рядом с Ладосом, чтобы он мог сомкнуться над их головами. Бой завершился вничью, Герои все ещё пылали как раскаленные печи, встав поодаль друг от друга. — Да начнётся турнир, — хором проговорили семь шаманов. Купол истончился до прозрачности, а руку Пятого пронзила боль. Он с изумлением увидел, как на запястье вырисовывается призрачный узор. — Что за?.. — Он затряс рукой. — Браслет участника, сам пропадает, когда тот выбывает из турнира, — пояснил Даниэль. — Вреда не причинит, он не подпитывается твоими силами. На этом турнире духовные и призрачные герои сражаются на равных. Браслет нужен лишь для того, чтобы никто не сбежал. Пятый вскинул взгляд на семерых шаманов-воронов. — Рэн ведь не участвовал никогда в турнире? — с сомнением спросил он. — Нет. Такое событие ты бы вспомнил. Но первый турнир был проведён по милости Воеводы и Наследника… — Даниэль не закончил. Кто-то отвлек его, а Пятый все скользил подозрительным взглядом по всей арене. По ликующей толпе, пляшущей под зонтиками, по ложе Эванджелин, которая смотрела вниз с улыбкой в прекрасных глазах, по силуэтам двух Героев, высокого и низкого, что избегали даже смотреть друг на друга, завершив свой бой. И пришёл в себя лишь когда до него донесся сладкий, но свежий розовый аромат, самый нежный из всех, что ему доводилось вдыхать. Обернувшись, Пятый увидел, что рядом с Даниэлем присела девушка в зеленом плаще, из которого только виднелись красивые белые округлые руки, украшенные браслетами. И на кончиках маленьких пальчиков вспыхивали искорки Божественной энергии, когда она, расшалившись, водила ими по обнажённому предплечью Даниэля. Божественная дева. Пятый, хоть и видел Ладоса и Громохода, у которых были двойные центры узоров, на коленях и ключицах, не предполагал, что центры могут быть на кончиках всех десяти пальцев! Девушка тихо смеялась, а Даниэль порозовел как мальчишка от её шалостей. — Санди, не сегодня. У Тайрона завтра бой, ему надо хорошенько выспаться, — услышал его укоряющий голос Пятый, вслушавшись в их беседу. Смех девушки был похож на низкий перезвон храмового колокольчика. — Но я уже заказала горячую купальню! Разве в такой холодный вечер не надо согреться? — Даниэль, ты можешь идти один, — с усмешкой проговорил Пятый. Герой и Дева приподняли брови, они даже примолкли. — Повеселись сегодня, а я пойду спать. Пятый и сам от себя этого не ожидал. Видя, как Даниэль воркует с этой прелестной девушкой, разве не должен он был заревновать, как к Мерелю? Пятый слышал о Санди, и даже пытался найти ее, когда пересек Вольные земли в поисках Героя для Пяти сторон, а Даниэль потом рассказал, что она юна и не вмешивается в дела Благословенных земель. Санди жила недалеко от его старого дома в лесу и многому у него научилась, хоть и не звала его учителем как Вирл. Кто знает, насколько близко они были знакомы? Но после полнолуния, ощутив желание Даниэля, Пятый уже не мог его ревновать. Стоило прикрыть глаза, и он мог вызвать в памяти тяжесть и крепость его напряжённого члена в своей ладони. Даниэль не был несдержанным юнцом, и его страсть не могла быть случайной. Пятый не мог сдержать улыбки, думая об этом. Даниэль старался позаботиться о нем, развлечь его. Пятый и правда захотел, чтобы тот спокойно повеселился в компании друзей, пока он будет спать.***
После церемонии открытия турнира праздник пожаром охватил весь Враний град. Дождь к ночи перестал, жители и гости высыпали на улицу и плотно забили все питейные и увеселительные заведения. Конечно, среди простого народа было не встретить Божественных героев, что проводили эту ночь в уединении либо в компании других сильнейших мастеров, да и участники турнира в основном отправились набираться сил перед боями. Веселье было буйное и грозило бы вылиться в пьяные драки, если бы не следящая за порядком стража из числа шаманов и следопытов. Грим с Милой на плече сидел за столиком в шумном трактире и исподтишка следил за колдуном. Тот странный слепой колдун со своим маленьким подмастерьем, купивший у Грима несколько сотен мелких тварей для совершенно неясных целей, не скрываясь занял в зале почётное место и не отказывал тем, кто подходил к нему за советом и помощью. Будто и правда явился на турнир, чтобы подзаработать знахарством и найти себе богатых покровителей. Избавившись от усов и бороды, колдун приоделся, и производил завораживающее и внушительное впечатление. Слава о нем разнеслась по Враньему граду за один день. Колдун был хорош. Грим убедился, ведь снадобье для руки он ему сделал и правда отменное. — Скажи, Мила, ведь он не может быть той дикой тварью, что меня чуть не порвала? — с сомнением спросил у обезьянки Грим. — Та тварь была неразумна. Каким же способом она могла превратиться в такого знатного колдуна? Невозможно. Он впадал в одержимость, а потом вернул разум как ни в чем не бывало? Или он просто марионетка, которой управляет настоящий колдун? Дерьмо какое-то. Выглядит как обычный знахарь, а я тут небылицы себе представляю! — Грязные ублюдки… Грим обернулся на голос за своей спиной. И еле сдержался, чтобы не присвистнуть. За ним сидела высокая женщина с короткими зелёными волосами и с военной выправкой. Не будь у неё на перевязи одна рука, сошла бы за участника турнира из-за сильной и стройной фигуры. Она мрачно пила чай, не притрагиваясь к пойлу, которым ее все пытались угостить, и наблюдала за несколькими следопытами, что лапали в углу молоденького парнишку. Грим покосился на него. Беленький, румяный от выпивки, он выглядел невинным барашком среди волков. Тиская его щечки так, что пухлые губки собирались бантиком, следопыты вливали в него ещё больше крепкого пойла, явно собираясь попользоваться невинным тельцем задаром. Мила встревоженно подергал Грима за ухо, прося повернуться. И тот не пожалел, что послушался! Слепой колдун сидел на своем месте неподвижно, гадая какой-то женщине, взяв ее за руку, пока его подмастерье считал ворон и потихоньку попивал вино. Но незрячий «взгляд» колдуна через повязку был устремлен именно на этих следопытов и их юную жертву! И его красивые губы едва заметно кривились точно с таким же выражением, как и у женщины-бойца. — Молодец, Мила, — похвалил Грим. — Это точно не совпадение. Тварь точно все видит, как бы она это ни делала! Проследим, что предпримет, когда они пацана уволокут. Грим аж облизнулся от предвкушения. Колдун мог строить из себя что угодно, но раз эта премилая сценка задела его за живое, как ту девицу, он наверняка себя выдаст. Не позволит мужикам умыкнуть парнишку, с его-то силами! А Грим с удовольствием понаблюдает! Лишь бы девица не вмешалась первая, пусть смирно сидит со своей рукой, если ещё и по шее получить не хочет. И вот наконец следопыты потащили парнишку потихоньку к тёмному проходу к заднему двору трактира. Грим подобрался, готовясь действовать. И… Ничего не произошло. Колдун и не думал тронуться с места, общаясь уже с новым клиентом. Даже женщина-боец хмуро уткнулась в свой чай, не поднимая глаз. «Не понял. Вам все равно, что ли, что этому барашку там сейчас все дырки раздолбают, так что без жопы и зубов останется?» — недоумевал Грим. Он кивнул Миле, и тот, понятливо пискнув, поскакал за следопытами на разведку. Хмурясь, Грим приложился к своей кружке. Он что, ошибался? Однако кружка уже была допита, а Мила все не возвращался. Грим огляделся по сторонам, костеря мысленно свою обезьянку, и вдруг наткнулся взглядом на колдуна. На колдуна, что сидел за столом уже в компании только подмастерья. И хитро улыбался уголком рта. Грим похолодел. Все нутро его перевернулось от острого ощущения беды. Вскочив с места, он бросился на задний двор, сбивая на ходу стулья. Даже его чутко видящие в темноте глаза не сразу прозрели в кромешной тьме беззвездной пасмурной ночи. И не успел он тихо свистнуть, подзывая Милу, сильная рука зажала ему рот, и чье-то тело впечатало в мокрую стену. — Чш! — коротко выдохнула ему на ухо женщина из трактира. Ее ладонь редко подрагивала. И от этого ощущение ужаса затопило все существо Грима. Что могло заставить так бояться опытного бойца?.. И что оно сделало с Милой?! На Грима дохнуло ледяным холодом, не свежим ветром, а затхлым, как из склепа, с отчетливым грибным запахом. В темноте послышался краткий чавкающий звук, словно чья-то нога ступила в жидкую грязь. Грим был не прочь ослепнуть, чтобы не видеть, что здесь творится, но его глаза охотника на монстров быстро привыкали к темноте. В которой чернел одинокий силуэт. Женщина, медленно убрав руку от его губ, коснулась пальцем его груди и провела дрожащую линию. Одну, потом вторую. Украдкой, словно кто-то ее мог застать за этим занятием. Грим не сразу осознал, что она рисует на его груди защитный символ храмовых талисманов из Пяти сторон. Он задержал дыхание, приструняя свои жизненные силы, как при охоте на чутких монстров, хоть и сознавал, что эту тварь, кем бы она ни была, не проведешь. Тварь стояла в отдалении, не издавая ни звука, но стоило Гриму моргнуть, она оказалась на расстоянии вытянутой руки. К грибному запаху примешалась резкая вонь крови. Кровь стекала из-под капюшона твари, было слышно, как она сочится и капает, и тихо чавкает на земле под ногами… «Дух смерти… — осознал Грим, невольно прижимая к себе за талию женщину. — Мила, Мила… Зачем я тебя послал в эту ловушку…» Но дух непостижимым образом прошёл мимо них, не коснувшись и будто… не заметив. «Хрена с два, все он нас заметил», — угрюмо думал Грим, чувствуя, что его от страха не держат ноги. Их… пока отпустили? А из темноты заднего двора доносились уже явственные чавкающие звуки. — Мила… — прохрипел Грим, отлипая от стены и такой же как он размякшей женщины. — Мила… Где ты… На земле, как и ожидалось, лежало несколько окровавленных трупов. Их поедали какие-то мелкие твари, которых Грим от бессильной злобы отогнал обжигающими талисманами, что заставили их раствориться с писком. Среди трупов, само собой, не было того беленького мальчишки. Но не было и Милы. — Мила! — почти проревел Грим. И тут крохотное трясущееся тельце врезалось в его грудь с хриплым писком. У Милы так колотилось сердечко, что Грим боялся, что оно не выдержит и разорвется. — Тихо, тихо, оно ушло, — бормотал он, помогая насмерть перепуганной обезьянке залезть к нему за пазуху. — К-как тут мог оч-чутиться Шаа? — заикаясь, спросила женщина. Пока Грим искал Милу, ее безудержно рвало у стены, и теперь она никак не могла подняться на ноги. — Так-кая защита… Почти все Ге-рои Вольных земель собрались здесь! Даже с-сын Марона! — Только один вариант. Если его вызвал шаман. Его собственный шаман, — мрачно проговорил Грим. — Шаман у д-духа с-смерти? Но… Ему почти пять… тысяч лет… Кто может б-быть его шам-маном? — пролепетала женщина. — Тот, кого даже не любой Божественный герой смог бы убить. «И для кого сотворить марионетку-колдуна из свирепой полудемонической твари раз плюнуть!» Женщина, пошатываясь, направилась к выходу из внутреннего дворика. — Куда собралась? Шаа нас так просто не отпустит, — хмыкнул Грим, баюкая на груди дрожащего Милу. Но она и сама уже замерла. Пространство исказилось перед ней, где раньше был выход, лишь клубилась тьма. — Ты верно сказала, тут Герои кишмя кишат, проблемы ему не нужны. Можно только попробовать откупиться. Грим достал из сапога кинжал. — Чем откупиться? — Женщина ещё немного заикалась, но в панику не ударилась. Действительно закаленный боец. Гриму вот уже хотелось визжать и умолять о пощаде… — Это же древний дух смерти, — выдохнул он. Глаза у девицы расширились, здоровая рука сжалась в кулак. — Я не собираюсь забирать твою жизнь. Ты рискнула собой, чтобы меня спасти. Я помню такие вещи. Грим поглаживал спинку Милы под своей рубашкой. — Можно пожертвовать частью своего тела, как я слышал. Я отдам левую руку. «Лишь бы на Милу этого тоже хватило». — Тебе тоже советую. — Отрубить себе руку? — оскалилась женщина. — И что я буду делать без руки? На что я буду годна? — Сейчас со сломанной как-то живёшь, — рассудил Грим, обнажая предплечье. — А так сдохнешь. Он занес кинжал, тот дрожал, на лбу выступили крупные капли пота. — Надо нарисовать символ Шаа. Он сам заберет руку, — пробормотал Грим, никак не решаясь. — Всего-то? У него есть символ?.. — Он пятитысячелетний дух, конечно же у него есть символ! — Грим уже почти проткнул кожу, когда женщина, всхлипнув, начала одной рукой развязывать пояс. — Э! Ты чего там удумала? — Руки лишиться я не могу. Пусть забирает мою женскую утробу, — проворчала она и тоже достала кинжал. — Мне она без надобности!.. — Дуреха ты! Чего творишь! — вытаращил глаза Грим, выбивая кинжал у неё из руки. Шаа возник перед ними бесшумно. Источающая холод и смрад фигура духа разливала вокруг себя лужи крови. Из-под капюшона виднелся окровавленный подбородок. Грим с женщиной оцепенели. Шаа приблизил свое лицо к Гриму, обдавая ледяным дыханием. Грим чуть не обделался от пронизывающего ужаса. — Контракт, — прошипел дух, сглатывая кровь, что сильнее засочилась изо рта. — Ты проходишь. Контракт? Какой, мать его, контракт? Грим не сразу вспомнил, как подписывал с тем колдуном договор о сотрудничестве. Неужели это спасло их с Милой? Грим, спотыкаясь, метнулся было к выходу, но… Обернулся на женщину. — Грешник, — холодно сказал Шаа. Из его рукава высунулась рука, по которой на землю стекала кровь, и потянулась к её животу. «Дуреха! Дуреха!» — рычал про себя Грим и зажмурился, когда она закричала под жуткие чмокающие звуки, словно дух наживую выдирал из нее внутренности. Удар, безвольное тело упало в вязкую грязь. Грим открыл глаза и бросился к женщине, у которой бедра были залиты кровью. Она лишилась чувств. Задний двор теперь выглядел как обычно. Они вернулись… …Зарина, скромно поужинав на одну монетку, собиралась проскользнуть мимо пьяной толпы в свою комнату, которую делила с несколькими другими знахарками и ведьмами. Она только надеялась, что когда начнутся поединки, гостям будет не до дебошей. Но не успела Зарина свернуть в коридорчик за кухней, когда её сцапала чья-то грубая рука, затаскивая в крохотную каморку. Зарина готовилась дать отпор, молча, как всегда, но с изумлением увидела, что каморка ярко освещена, а на мешках лежит истекающая кровью женщина. Зарина без лишних слов бросилась к ней, уже не обращая занимая на бугая с дикими глазами. Она понимала, что нет смысла спрашивать, что случилось. — Что с ней? — прорычал бугай, подтверждая ее опасения. — Ей там все совсем вырвали? Зарина провела рукой по ее животу, сосредоточенно хмурясь. — Ничего не вырвали, — тихо сказала она. — Наоборот, создали мощную призрачную утробу, пригодную для зачатия… Но я не понимаю, откуда столько крови?.. Ведь призрачная утроба защищает тело матери и ребёнка, а не калечит… Да я и ран не вижу. Недовольно махнув на бугая, чтобы тот отвернулся, Зарина ощупала ее живот. — Призрачная утроба очень странная, непрерывно кровоточит. Что же за тварь ее создала? Думаю, все должно прекратиться, если она забеременеет, тогда утроба начнёт питать плод, — предположила Зарина. — Но плод будет демоническим. — А можно ее убрать? — Моих сил не хватит, — покачала головой Зарина. — Техника призрачной утробы сама по себе слишком мощная, а эту создал кто-то… — Тот, кому ты на один зубок, ладно… — проворчал бугай, запуская пятерню в волосы. — Она спасала мне жизнь. Я должен спасти её. — Обратитесь к Божественному герою или деве, — предложила Зарина, накрывая женщину краем плаща. — Нельзя. И ты помалкивай обо всем этом, если хочешь жить. Ладно, побудь пока с ней, я попробую привести кое-кого. — Бугай неслышно выскользнул за дверь. И перед дверью повисла на хвосте вниз головой обезьянка, сурово, не мигая глядя на Зарину, словно угрожая, если та решит сбежать. Зарина молча отвернулась к женщине, начиная щупать ее пульс и прослушивать дыхание. Спустя полчаса дверь распахнулась, и за бугаем в подсобку вошёл высокий колдун с повязкой на глазах. «Слепой», — содрогнулась от отвращения Зарина. Ее не пугали никакие увечья, но слепота напоминала Слепьяра, и ее начинало тошнить. Хорошо, что глаза колдуна были скрыты повязкой, а красивые надменные губы совсем не напоминали небольшой, скорбно поджатый рот того жуткого шамана. — Убери из неё эту дрянь, — тыкнул в женщину пальцем бугай. Зарина с удивлением заметила, что он, несмотря на грубый тон смертельно боится этого колдуна. А тот был и правда… Силен. Как бы Зарина ни относилась с предубеждением к его слепоте, она ощущала его практически безграничный магический потенциал… «Если он бы и правда мог удалить такую призрачную утробу, я бы…» — Зарина отогнала мысль, что вызвала у нее внутренний трепет. Колдун незряче провел когтистой лапой по телу женщины и чуть надавил когтями на взмокший живот над лобком. — Она заплатила цену, чтобы ее отпустили. — Она!.. Она дура! И цену она не такую хотела заплатить! — прорычал Грим. — Чего ему надо от нее? Или, точнее, чего ТЕБЕ надо? — Мне? Ничего… — Колдун усмехнулся. — Он сам пожелал, чтобы она родила ему демоническое дитя. — Она не беременна, — вставила Зарина, хоть и лишь примерно понимала, о чем они толкуют. Видимо, такое сотворил с женщиной призрачный помощник этого колдуна. Колдун медленно повернул к ней лицо и улыбка сошла с его губ. — Ну! Не беременна! Он что, с ней ещё не закончил? Ещё и совокупиться с ней собирается? — бесился бугай. — Его семя женщина не выдержала бы, — обронил колдун. — Он дождется, когда она понесёт ребёнка, и не важно, от человека, или от нелюдя, что прельстится этим родством. И стоит ребёнку родиться, женщина будет свободна. Будь благодарен, что он не решил вырвать ее утробу, как она хотела, а лишь воспользовался ею для рождения сына. Зарина нехотя кивнула, рассудив, что в этом есть смысл. Действительно это лучший способ расплатиться с тварью, которой она задолжала, и остаться при своем. Тварь, очевидно, заберет дитя, а мать сохранит свою жизнь. Но женщине пришлось пережить страшное… Зарина сглотнула, прикрыв глаза от собственных тошнотворных воспоминаний о духах. Подобного она бы и врагу не пожелала. Кроме, конечно, того врага, кто сделал это с ней. — Что ты хочешь за помощь? — глухо спросил бугай у колдуна. — Вы живы, хотя и не должны были. Чего тебе ещё надо? — Убери это из неё. Можешь забрать мою руку и бросить этой своей шавке! Пусть жрёт! — Лучше не говори о нем так, — ухмыльнулся колдун. — Думал, будешь шпионить за мной, и это сойдёт тебе с рук? Скажи спасибо, я не забрал твою обезьянку. — А женщина в чем виновата? — тихо спросила Зарина. — Она тоже перешла тебе дорогу? Колдун склонил голову, будто задумавшись. — Твоя рука ни мне, ни ему не нужна, — тихо сказал он бугаю. — Запишу это на твой счёт. Останешься мне должен. Он протянул когтистую лапу над животом женщины и легко вытянул струйку кроваво-черного дымка через пупок. И развеял его, сжав в кулаке. Женщина тут же обмякла, дыхание её выровнялось. Зарина смотрела во все глаза. Вот так просто?.. Он настолько силен?! Колдун молча вышел из чулана, оставив бугая, обезьянку и Зарину в благоговейном ужасе. Придя в себя, Зарина быстро проверила пульс женщины, и убедившись, что тёмная энергия покинула её тело, метнулась к выходу. — Не болтай, — хрипло напомнил бугай. — Ты бы не захотела обзавестись такими врагами. Зарина мысленно хмыкнула. Захоти она пожаловаться, обратилась бы к тому Старому герою, сыну Марона. И он смог бы ее защитить! Но Зарина вместо того, чтобы искать его, осторожно проследовала за колдуном. Тот сидел за своим столом неподвижно, никто теперь не решался подойти к нему, такую холодную ауру он источал. Только юный подмастерье, похожий на него как родной брат, сидел рядом, подперев щеку рукой, и перебирал в блюдце орешки. — Господин… — Зарина приблизилась к колдуну и встала перед столиком на колени. — Примите меня в свои ученицы. Конечно, слепой колдун и головы не повернул, но уголки его губ вдруг скорбно дернулись вниз. — Я готова служить вам и усердно трудиться, — добавила Зарина. А что она могла предложить в уплату? Ничего. Но она понимала, что сильнее учителя не встретит. И повезло же ей наткнуться на него в первый же день! — Зачем ты хочешь учиться у меня? — тихо спросил колдун. — Разве сейчас во Враньем граде мало великих мастеров? Колдунов, шаманов, Божественных героев. Даже монахов. — Я чувствую, что вы тот учитель, которого я искала, — прошептала Зарина. — Я прошла много дорог, не зная, что встречу в конце пути. Но теперь я поняла, что искала именно вас. — Чего ты хочешь добиться, учась у меня? — колдун опустил голову. — Спасать или убивать? Сейчас я спас на твоих глазах женщину. Но чаще я людей убиваю. — Я хочу стать сильной. Достаточно сильной, чтобы и защищать, и убивать, — хрипло отвечала Зарина. Ее взгляд затуманился. — Тот… Кого ты хочешь убить… Что если он так силен, что тебе в жизни не достичь своей цели? — помедлив, спросил колдун. — Я отказываюсь в это верить. С таким учителем, как вы, сколько бы времени ни прошло, я… Достигну цели. Колдун вдруг улыбнулся. Его подмастерье удивлённо заморгал, глядя на эту неожиданно мягкую, растроганную улыбку. — Хорошо. Обещаю учить тебя, пока ты не убьешь этого своего недруга, — тихо пообещал колдун.