***
Перед началом турнира проходили отборочные бои для новых участников. Светило яркое солнце, трибуны наводнили зрители. Это были и горожане, от самых богатых до нищих попрошаек, и гости со всех Благословенных и Вольных земель и даже из-за моря, которые, пользуясь случаем, наслаждались зрелищем, закусками и тёплой погодой. Впрочем, над погодой старались шаманы, чтобы дождь и ветер не распугали взыскательных зрителей и новичков. К финальному бою обычно страсти достигали такого накала, что о погоде никто не думал. Пятый спокойно и неторопливо разобрался с тремя соперниками. Но разрешение на участие в основных боях получил лишь после того, как едва не свернул четвертому шею. Тот, как и многие простые вольные вояки, бранью и насмешками тщился вывести Принца из себя, но ошибкой было попытаться облапать его зад во время боя. — Завтра, стало быть, у тебя свободный день, — обрадовался Даниэль, который не особо следил за отборочными боями, будучи уверенным в Пятом. — Хорошо, что прошёл на турнир сегодня, нечего время терять в этих кулачных драках. Чего у тебя лицо перекошенное? Отсыпайся, завтра посмотрим город. …А вот Зарина не смотрела отборочные бои. У колдуна был пропуск для двоих человек в храм Героев на хорошие места на все дни турнира. Но он спал с самого утра, и Бубу, его маленький подмастерье, запрещал заходить к нему в спальню. Зарина все же устроилась в их комнатах, пользуясь тем, что её не выгоняли. Там было намного теплее, не отвлекали галдящие как птицы ведьмы и знахарки, и можно было, сидя у окна, читать книжку на хорошем свету. Это был трактат по магии, который Зарина покупала сама, но колдун его ругать не стал, и потому она продолжила самообучение, раз тот спал. Бубу со скучным видом сидел за столиком и жевал орешки. Зарина уже заметила, что он на самом деле не человек, а дух-помощник, зачем-то принявший облик своего господина, но лет на десять моложе. Приближение Старого героя она почуяла загривком и сразу спряталась за штору, которая создавала в комнате полумрак. — Господин спит! — Бубу встал у него на пути грудью. — Который из них? Или оба? — Даниэль прошел в комнату. Разобравшись, кто перед ним, Бубу чуть не бухнулся на колени, но очевидно забыл, как люди это делают и только нервно запрыгал. — Это вы! Великий герой! Прошу, спасите его! — затараторил Бубу. — Я не смог защитить его от этого жуткого шамана… Зарина внимательно слушала, заинтересовавшись, от кого надо было защитить колдуна. Значит у него тоже был сильный враг шаман? — Ему ничего сейчас не угрожает, — произнес Даниэль спокойно, проходя в спальню. Колдун ещё спал. Зарине стало неспокойно. Неужели этот великий Герой нарушит ее планы, навредив учителю? Но стоило Даниэлю протянуть к колдуну руку, тот перехватил её своей когтистой лапой и медленно сел на кровати. Так восстают покойники из могилы. Зарина на старом кладбище видела это не раз. — Я лишь хотел послушать пульс, — заметил Герой. — Что же… Здравствуй. Давно не виделись. Колдун взмахом руки выбросил Бубу за дверь спальни и захлопнул её. Едва подскочив с пола, Бубу метнулся подслушивать, но у щели между створками уже сидела Зарина. Пришлось побороться за удобное место. Даниэль пододвинул стул к кровати и уселся перед колдуном, который хранил молчание. Если они и знали, что за ними следят, им это было не важно. — Напрасно ты выпустил Шаа, — негромко сказал Герой. В его голосе звучала грусть. — Почему именно сейчас? Какое зло ты задумал совершить во время турнира? — Разве я смог бы сотворить что-то под присмотром Героев и высших шаманов? — засмеялся колдун. — А реши я пробудить нечто кошмарное, Небеса даже тебе позволили бы вмешаться. Я просто покормил своего пса парочкой насильников. Плохой я был бы хозяин, вздумай держать его впроголодь. А они… заслужили. «Неужели его слушается сам Шаа?» — Зарина задумалась. Учитель не был шаманом, к шаману она бы учиться не пошла. Практикующие разные виды магии и знахарства колдуны, конечно, тоже могли сотрудничать с духами, но без шаманской связи разве возможно подчинить себе духа вроде Шаа? Поработить его?.. Насколько же могущественным тогда должен был быть учитель! У Зарины мурашки пробежали по телу. — Заслужили подобную смерть? — переспросил Даниэль прохладно. — Тебе их жалко? Ты забыл истерзанное тело своего Киана? Разве увидев, как над ним надругались, ты не пожелал бы, чтобы его насильника побрал Шаа? Сегодня ночью ты отдыхал в бане с другими Героями и Девами. Мог бы поинтересоваться у Эванджелин, радостно ли ей было остаться в живых после издевательств монахов, которые заподозрили, что у Божественной девы не может быть узор в таком постыдном месте, и увлеклись проверками? Как думаешь, посчитала бы она, что эта смерть для насильников была слишком жестокой? — Губы колдуна изгибались в такой кривой усмешке, что Зарина похолодела. Впервые она нашла в себе силы порадоваться, что духи не тронули её девственность. — Триста лет назад я бы сам с тобой согласился, — печально кивнул Даниэль. — Ты прав. Глядя на Киана, я был готов послать любое, самое страшное проклятие на голову того, кто это сотворил. Но тебе как никому другому известно, что проклятие в итоге обернулось против меня. И против того, кого я любил. — Я не боюсь расплаты, — пожал плечами колдун. — Я пережил уже весь ужас смертного мира. Меня не напугать искуплением. Повстречав насильника, я сам пальцем к нему не притронусь. Только ненасытная пасть Шаа ждёт его перед концом. — Вижу, Шаа ты приберегаешь для самых ненавистных врагов, — помолчав, произнес Даниэль. — Я знаю, что ты мучился больше ста лет и отказался перед смертью от божественной силы, но и Тайрон всё это время горел в преисподней своей злобы и жестокости. Для чего эти кошмары? Месть не спасёт тебя самого из собственного чистилища. Я мог бы помочь тебе... — Так ты пришёл не убить меня? — усмехнулся колдун. — Бесполезное занятие. Даже если бы у меня была возможность — а её нет. Убийство проблему не решит, это я уже проходил, — вздохнул Даниэль. — Да. Например ты убил ту женщину, — склонил голову колдун. — Каково тебе тогда было? — Ты можешь догадаться, что очень плохо. И когда я вижу, к чему всё пришло, мне остаётся лишь покаяться. — Кайся, если хочешь. А я не собираюсь. — Колдун осклабился. — Немного кошмаров твоему Тайрону не повредят, было бы из-за чего шум поднимать. Мне особо нет дела до его боли, но я бы хотел, чтобы он помнил, за что ему достаётся. — Неужели ты считаешь, что он перед тобой ещё не расплатился? — грустно спросил Даниэль. — Ты не понимаешь, да? Дело не в том, что я хочу ему отомстить. Я хочу его уничтожить. Единственное, что может мне принести покой, если его больше не будет в этом мире, если он будет стерт в порошок, развеян по ветру. — Колдун склонил голову набок. — Вот что может принести мир в мою душу. — В чем же причина? Что это за обида? Она связана с вашим прошлым или?.. — Обида, которая на твой взгляд, о великий Герой, не стоит и упоминания. Потому я не собираюсь открывать тебе своего сердца. Мне не нужны твои проповеди, — оскалив острые зубы, отрезал колдун. — Я тебя понял, — помолчав, произнёс Даниэль. Медленно поднявшись со стула, он выбросил вперёд руку. Зарина изо всех сил прижалась лицом к двери, но не разглядела, что он выдёрнул из колдуна. Тот издал странный булькающий звук и качнулся, будто разом лишился сил. Даниэль со страшным скрежетом сжал кулак, и пронзительный визг резанул по ушам. Но это был призрачный звук. Зарина прижала ладони к ушам, а Бубу ойкнул и повалился на пол. — Выпустив Шаа, ты перегнул палку. Колдун внезапно расхохотался, корчась на кровати. Из его носа потекла струйка крови. — Это было больно!.. Ты отомстил мне за кошмар своего братика? — От безумного смеха мурашки пробегали по коже, он был страшнее призрачного визга от непонятного сломанного предмета. — Я истекаю кровью… Ты рад? Нравится тебе это? — У меня нет времени просить тебя образумиться, — отвечал Даниэль спокойно. — Тайрон ждёт меня на ужин. Всё, что я могу для него сделать — быть с ним рядом. Герой пошёл к двери, и Зарину с Бубу как ветром сдуло за тяжёлую занавеску. Маленький дух дрожал, отчего-то испугавшись Героя, которого уважал и почитал, очевидно, не меньше чем Зарина. — Что он сделал с учителем? — Зарина поспешила в спальню, едва Даниэль ушёл. Бубу ее обогнал. Колдун дышал хрипло и со свистом, его щеки ввалились, губы посинели, на них выступила пена. — Ничего… — прохрипел он, тяжело хватаясь за плечо Бубу. — Магический откат… Я был готов к этому… Не трясись. Тело… сильно не пострадало. Я оставлю его на пару дней, позаботься о нём, чтобы восстановилось к моему возвращению… Бубу, всхлипнув, закивал. Он так заботливо гладил плечи, так трепетно утирал кровь и пену с лица колдуна, словно и не смотрел обычно на него сердито и обиженно. — А ты уходи, — неожиданно велел колдун Зарине. — Учитель, вы меня прогоняете? — Она не поверила ушам. — Я не жаловалась на вас Герою… — Я знаю. Уходи, пока не проснусь. Только Бубу дозволено быть рядом, когда я сплю. Возьми приглашение на бои, расскажешь мне все, что там происходит. У Зарины отлегло от сердца. Сразу она не ушла, прежде всего сварила в комнате знахарок укрепляющее снадобье, помогающее после магических травм, и принесла учителю. — Я слышала о вашем враге, — тихо сказала она, помогая ему выпить снадобье. — Вы знаете, что у меня в помыслах схожее стремление. Но… Цель учителя для меня превыше всего. Клянусь, что буду с вами до конца. Никто не способен вас понять так, как я. Поэтому я не оставлю вас. Мы сделаем это вместе. Колдун улыбнулся неожиданно мягко и положил руку ей на голову. Зарина обычно не терпела прикосновений мужчин, но отчего-то ощущала, что эти касания были невинны. И позволила невесомо погладить себя по волосам костлявой, когтистой ладонью. Бубу смотрел на них хмуро и с ревностью.***
Пятый действительно собирался провести свободный день с Даниэлем, осматривая город, но с утра они уже сидели на трибунах, наблюдая за чужими отборочными боями. Через них должны были проходить только новички турнира, и Пятому интересно было посмотреть на это сборище бойцов со всего света. Возможно, с кем-то предстояло еще сразиться самому. После обеда к ним присоединилась Санди, и они с Даниэлем начали горячо обсуждать свои ставки. Пятый в этом не участвовал, полностью погрузившись в атмосферу честных поединков. Судьи строго следили за соблюдением правил, а в конце дня свой вердикт выносил и призрачный суд. Пятый с нетерпением ждал начала турнира. Хотя он и значился в списках как Принц, чувствовал себя как никогда свободным от своего статуса, свободным от обязательств. Даниэль и правда угадал, предположив, что турнир его порадует. Дракон должен был начать сражаться в первый день турнира, и Пятый надеялся, что им не придётся выступать друг против друга. Трезво себя оценивая, он понимал, что вряд ли сумеет победить. Но к счастью в результате жеребьевки ему достался шаман-оборотень с духом оленя с севера Вольных земель. Это был суровый противник. Пятый сполна испытал на себе коварство площадки, что подавляла духовную силу и поддерживала призрачную. Бой начался ближе к вечеру, тучи, которые шаманы сдерживали два дня, жадно наползли на город, сбрызгивая камень водой. Шаман крепко стоял на ногах, упираясь в призрачные силовые центры площадки, а Пятому приходилось скользить, едва касаясь ногами, выискивая опоры для духовной силы. Лишь безупречное владение техникой цветка позволяло удержаться на платформе. Пятый кружил вокруг шамана, как подхваченный ветром листок, уворачиваясь от смертоносных атак и стараясь наносить точные удары. Однако слияние со зверем делало шамана почти неуязвимым, пусть по правилам турнира он и не мог выпустить его рога, зубы или копыта. — Я верю в тебя, Принц! — орал карлик, стуча колотушкой по медному диску. Оборотня поддерживали ревом соплеменники. — Оба хороши, — заметила Санди, сверкая глазами. Они с Даниэлем стояли у бортика, скрываясь от моросящего дождя под капюшонами. — Да, бой нескучный, — усмехнулся тот. — По силе они равны. Но Тайрон изобретательнее. Посмотрим, что он придумает. Зарина сидела поодаль, закрыв от шума уши руками. Пятый никак не хотел проигрывать оборотню. Когда тот чуть не выбил его с платформы пинком в грудь, Пятый чудом удержался, балансируя на краю, и, свирепо оскалившись, перескочил наискосок на другую грань платформы, чтобы атаковать сбоку. Для человека это не было неожиданностью, а вот олень взбрыкнул, уловив несущегося в бок оскаленного «хищника», и шаман, сорвавшись с силового центра, потерял на миг равновесие на скользком камне. Пятый воспользовался этим, чтобы вынести его с площадки, чудом удержавшись за колонну в углу и не улетев за ним. — Что за дрянная платформа! — рычал Пятый, весь взъерошенный, попадая в объятия Даниэля, что укутал его в плащ. — На ней никак не удержаться! А это только первый бой! — Да, следующий противник будет ещё сложнее! — радостно подтвердил Даниэль. — Сегодня из турнира выбудут все, кто не может бороться с платформой. Пойдём. Посоветуемся с Громоходом и Ладосом, они каждый год на ней сражаются. Пятому не слишком хотелось проводить вечер среди Героев. Он бы с радостью снова оставил Даниэля одного, но посоветоваться насчёт платформы стоило хотя бы потому, что все прошедшие на следующий день турнира бойцы участвовали уже не первый год. У них было преимущество перед Принцем. Во второй причине Пятый признаваться себе не хотел. После кошмара ему было страшновато оставаться одному. Он ощущал себя отравленным страхом. Медитация и очищающие узоры Даниэля успокаивали тревогу, но она снова набрасывалась, как крыса из тёмного угла в самый неожиданный момент. Пятый ощущал запах смерти, привкус тлена так внезапно, что сразу начинал оглядываться по сторонам в поисках врага. «Семь Героев», — мрачно подумал Пятый, оглядывая собравшихся в теплом зале трактира, который они полностью выкупили на вечер. Пятый сидел на диване, забившись в самый угол, чтобы отодвинуться подальше от расставившего босые ноги такого же угрюмого Ладоса. Даниэль и Громоход, скинув рубашки, сели друг напротив друга за небольшой столик, чтобы помериться силами. Санди в легком воздушном платье, облегающем её мягкие изгибы, облокотилась на перила над головой Пятого, соединив сияющие зеленоватым узором кончики пальцев. Она внимательно следила за поединком, а вот юные сыновья Вирла могли только с тоской коситься в сторону стола. Отец строго отчитывал их и троих других своих учеников в монашеских одеяниях за очередную потасовку на трибунах. — Так ты любовник Даниэля? — вдруг неприязненно поинтересовался Ладос, сверля Пятого колючим взглядом. Его короткие волосы торчали злым ежиком, без платка на лице было видно, что он уже немолод, глубокие морщины прорезали его лоб и огибали жесткий рот. Пятого вопрос не удивил, но этому Герою отвечать не хотелось. — Я его друг, — прохладно отвечал Пятый, следя за Даниэлем. Тот пригасил свой узор, как и Громоход, чтобы побороться только силой мускулов. Два высоких и мощных Героя, сыновья духов гор представляли завораживающую картину. Выпуклые от напряжения мускулы играли под взмокшей светлой кожей, сияющей из-за линий Божественной силы, собранные в хвосты седые и пшеничные волосы струились по спинам блестящим потоком. Пятый невольно облизнул губы, так ему захотелось ощутить чуть терпкий солоноватый привкус кожи, провести языком по шее Даниэля, сжимая обнажённое горячее тело ладонями… Ладос фыркнул. — Ты его поедаешь глазами, — хрипло сообщил он. — Не стоило отпускать одного в бани. — Почему? — резко спросил Пятый, чье сердце тут же заледенело от мелькнувшего образа вмерзшего в лёд Даниэля. — Он без тебя не скучал. Ладос покосился на Санди, но тут же отвел взгляд, словно обжегшись. Девушка постукивала пальцем по губам, думая о чем-то своем. Пятый придирчиво оглядел ее белую грудь, едва прикрытую платьем, волосы, убранные сзади в газовую вуаль, лёгкие звенящие браслеты и серьги. Она была… Милая. Даже красивая. Тот же Сиан не прошёл бы мимо, потерял бы покой и бросился завоевывать ее сердце. Наверное, в таких женщин влюбляются, теряя разум. Пятый не мог судить. Он и от мужчин разум не терял, не считая двоих сыновей Марона. Однако Санди его не настораживала. Она была такая же светлая и ласковая, как сам Даниэль. Как Таир в его воспоминаниях… Ревновать к ней было бы кощунственно, как к своей родной сестре. Пятый решил игнорировать Ладоса. Тот был слишком агрессивным для Героя. Впрочем, ещё Натаэль упоминал, а Даниэль рассказал подробнее про особенности Божественных узоров. Помимо отличия двухсторонних центров, как у Даниэля и Натаэля на спине и на груди, от парных и множественных, важна была и высота их расположения на теле Героя. Чем выше был центр, тем выше и чище была и Божественная сила. Недаром почти не встречалось Героев с центром узора выше горла, Слепьяр был действительно уникальным в своей прошлой жизни. Ничего удивительного, что Ладос с центром на коленях такой грубый. Глядя на то, как борются Даниэль и Громоход, Пятый несколько ревниво подумал о том, что у последнего узор выше. — Да! — воскликнул он, подскакивая, когда Даниэль одолел Громохода. Их руки с грохотом ударили о стол, так что все здание содрогнулось. — Это было ожидаемо, — закатил глаза Ладос. — Никому не одолеть Старого героя, сына Марона. Видимо, ты сам забыл, что Громоход побоялся выступать даже против этого мальчишки Натаэля, когда ты позвал его в Пять сторон. Сам виноват, что упустил свою возможность заниматься совершенствованием у вашего источника Мужского начала. — Ничего подобного! — Санди тоже радостно захлопала победе Даниэля, но Ладоса окоротила. — Не надо путать страх с нежеланием. Громоход слишком уважает Даниэля, зачем становиться врагом с его братом из-за какой-то политики? «Похоже, мне и правда никто бы не откликнулся из Героев кроме самого Даниэля», — подумал Пятый. — Чушь! — цокнул языком Ладос. — Когда в двух сражающихся странах два сильных Героя — это лишь помогает сохранить баланс сил. Нельзя жить на земле и избегать ответственности за то, что происходит с людьми. — Уж не хочешь ли ты сказать, что сам пошёл бы в Пять сторон Героем? — задумчиво спросил Пятый. — Пяти сторонам достаточно и Настоятеля, второго такого негодника они бы не выдержали, — весело ответил вместо Ладоса Даниэль, подходя к дивану. Ладос проигнорировал обоих. — Даниэль! — Санди застенчиво спрыгнула со ступенек и закружилась вокруг него лисой. — Теперь мой черед! Вот ты уйдёшь, и где мне найти такого достойного противника? Пятый потерял дар речи. Но глядя, как Санди разминает сияющие пальчики, подумал о том, что не стоит недооценивать Божественную силу в руках. Даже таких маленьких и мягких на вид. Даниэль покорно сел с ней за столик, и ее ладошка утонула в его сильной ладони с длинными пальцами. Громоход медленно натянул рубашку, глядя куда-то вдаль, а Пятый отметил, что у Ладоса, сидящего с широко расставленными ногами вид стал ещё агрессивнее от взгляда на него. — Используй силу, — усмехнулась Санди, ярче зажигая свой узор. Даниэль с улыбкой перебрал пальцами. Линии силы от его сердца пробежали ручейками по руке, но все же горели слабее, чем у Санди. Облизнув губы, он чуть напряг руку, не давая девушке себя одолеть. — Может, хочешь и сам попробовать? — спросил Громоход, не выдержав взгляда Ладоса. — Я завтра померяюсь силами со Старым героем. — Тот с усмешкой раскинулся на диване. — Это как? — приподнял брови Громоход. — Жеребьевка, — подмигнул Ладос.***
Второй день турнира был пасмурным с самого утра. Похолодало, Пятому пришлось надеть камзол, отороченный мехом. Его противник, что возвышался на другом краю площадки, был замотан по глаза, как и его учитель. Жеребьевка определила Пятому в соперники ученика Ладоса, что не пожелал назвать свое имя или прозвище. Пятый сразу занял устойчивую позицию, ориентируясь по духовным линиям платформы по советам Громохода, но конечно у Ладоса было больше времени подготовить своего ученика. С ударом гонга тот обрушился на Пятого ураганным шквалом. Ускользнуть от него было невозможно, цветок танцевал в ладонях ветра, но подчинялся его прихотливой игре. Зрители притихли, силясь уловить взглядом стремительные движения бойцов. Пятый пропустил несколько ударов, так и не сумев ни разу достать противника. «Он сильнее», — признал Пятый про себя, но и не думал сдаваться без борьбы. Тем более, если это будет его последний бой на турнире, он должен показать лучшее, на что способен. И тут хлынул ливень. Струи били по щекам и плечам ледяными иглами, вода текла под ногами потоком. Зрители с криками и бранью бежали в укрытие, торопливо раскрывали зонты. Обоим бойцам пришлось несладко, под стеной дождя было ещё сложнее нащупать силовые центры платформы. Стоило Пятому найти опору, ученик Ладоса взметнул ногой веер брызг, который рассек принцу подбородок. Дождь смыл кровь на камень, и призрачные линии платформы тотчас активировались. Пятый с изумлением заметил, что противник уверенно опирается на них. Разве он не должен был следовать духовному пути, если его обучал Божественный герой??? Пятый подозревал, что проливать кровь на платформу опасно, но уже ничего нельзя было поделать. Двигаться стало ещё тяжелее, и когда противник вновь его атаковал, он уже не мог увернуться. Ученик Ладоса ухватил его коленями за голову и завалил на платформу. Они вдвоём заскользили к краю, противник не отпускал Пятого, а тот не мог ничего сделать, возмущённо глядя на его пах, прикрытый тряпками. Вот так унизительно проиграть? Пятый не сомневался, что противник успеет спрыгнуть с него, и с платформы придётся лететь одному. За доли секунды это промелькнуло у него в голове, и он разъярился! Злость поднялась по позвоночнику раскаленным железом и ударила в мозг. С рыком Пятый отчаянно вцепился пальцами в скользкий камень, пытаясь замедлить скольжение и ногами… И действительно замер, врастая силой в силовую решётку платформы… Вот только силы эти были призрачные. И противник, не ожидая отпора, был сам опрокинут на спину, получил в нос и вылетел с платформы. Пятый остался на ней один, держась за камень обеими руками, кое-как удерживаясь широко, почти до шпагата раздвинутыми ногами. Грохот приветственных воплей и аплодисментов, звон гонга доносились до него словно издалека. В голове шумела кровь, он даже дождя не замечал. «Твою мать, Рэн… — с тихой яростью подумал Пятый. Он ощущал движение призрачной силы в своём теле, понимая на глубинном уровне все, что сейчас происходило. Слияние сознания с Рэном случалось и раньше, но так полно, что он не мог отделить себя от него — впервые. — Да твою ж сучью мать, ублюдок, за каким хером ты вылез?!»***
— Я покидаю турнир, — сообщил Пятый Даниэлю хмуро, вытирая полотенцем мокрые волосы. — Я не собирался использовать силы Рэна, но в критический момент сделал это неосознанно. Даниэль смотрел на него с укором, но молчал, не возражая. У Пятого зубы стучали от холода, и он подумывал о том, чтобы сходить в эти проклятые бани. — Кто тебе выпал на жеребьевке? — спросил Даниэль, когда Пятый, поборов искушение, велел слуге наполнить ему чан горячей воды и принялся согреваться похлебкой. — Какой-то боец из Порта чаек. Кажется, капитан каперского судна. — Ты же знаешь, что не можешь просто не выйти на платформу? Тебе придётся сдаться ему перед боем, при всех признать поражение, — напомнил Даниэль. — Плевать, — отрезал Пятый, глотая горячую вязкую жижу. Но когда на следующий день, проспав почти до времени начала боя, он с Даниэлем явился в Храм героев, их встречали Санди и Ладос со странными выражениями лиц. — Что случилось? — Даниэль обвел их взглядом. — У Тайрона противника сменили, — тихо сказала Санди. Ладос усмехнулся, складывая руки на животе. — Призрачный суд отменил победы двоих бойцов и исключил их из турнира. Было решено провести новую жеребьевку, — не без ехидства поведал он. — Следующая пара участников! Встречайте! Чествуйте! — разнесся над ареной сильный голос шамана-ведущего. — Принц из Пяти сторон! Пятый, нахмурившись, медленно пошёл в сторону платформы. Зрители сходили с ума, топая, хлопая и свистя. Утренние бои уже довели их до помешательства. На платформе виднелись следы крови. — Принц уже на платформе! Второй боец! КНЯЗЬ ИЗ ЗАКАТНОГО ЦАРСТВА! Пятый обомлел. Он же… Собирался сдаться! Сдаться закатному князю на глазах у тысячи людей?! Зрители взревели ещё громче, от грохота можно было оглохнуть. На платформу неспешно поднялся невысокий мужчина. Он был строен и хорошо сложен, хоть и не так длинноног, как жители Пяти сторон. Напротив, весь его облик, форма смуглого лица, небольшие, но выразительные чёрные глаза выдавали чистокровного представителя Закатных племён без примесей крови семисторонцев. Князь был одет в простой бойцовский наряд без украшений, косы были туго завязаны на затылке в пучок, но вся его стать выдавала особу если не царской крови, то не менее древней. Ни морщинки не было на его безмятежном высоком лбу, он улыбнулся, глядя на Пятого, до хруста сжавшего кулаки. — Это большая честь, сразиться с тобой, Воевода, — негромко произнёс он.