salvation

      Двое прибыли в парк на частной машине в субботний полдень.       Погода стояла тёплая, солнечная, как нельзя лучше подходящая для весёлого времяпрепровождения. Мягкий японский климат позволял посещать парки аттракционов почти в любое время года, чем могли похвастаться далеко не все европейские страны.       Этот день начался… почти благополучно. Кирей планировал быть в парке на час раньше, но, когда он перед отъездом пришёл в комнату Рин, та аж скривилась и заявила возмущённо, что не поедет с ним до тех пор, пока он не приведёт себя в порядок. Рин уверяла: он выглядел совершенно неподобающе. Мало того, что Котомине был бледен и из-за своих мешков под глазами и впалых щёк выглядел нездоровым, он не удосужился даже прогладить свою одежду и причесаться! Рин не могла позволить себе показаться в обществе в компании столь неряшливого человека: ей было бы попросту стыдно за Кирея!       Котомине, признаться, даже не задумывался об этом. Обычно он был внимателен к своему внешнему виду, поскольку того требовал деловой этикет, но в последнее время он начал неосознанно пренебрегать им. Это казалось совершенно неважным в сравнении с целью, что он перед собой поставил. Но он не мог и не хотел игнорировать недовольство Рин: весь этот поход затевался ради неё. Кирей исправил в своём образе всё, что мог, и, хотя он всё ещё оставался с виду болезненным, благодаря ухоженности он перестал выглядеть так, будто ему наплевать. Рин бросила ему скупое «сойдёт», и только тогда они сели в машину. Спустя полчаса в дороге двое наконец-то прибыли в парк.       Когда они подошли к пункту проверки входных билетов, Рин заметно оживилась. Ожидая, когда подойдёт их очередь, она переминалась с ноги на ногу, с трудом удерживая себя на месте. Она старалась не выставлять напоказ своё предвкушение, но её выдавали лишние движения и бегающий взгляд.       Конечно, Рин не была столь безразлична к детским радостям, как хотела казаться. Она столькое слышала от одноклассников! Сложно после всех их хвалебных од не захотеть посетить «Wonderland». И пусть вместе с ней сегодня будет Котомине, девочка постарается не обращать на это внимания и не портить грядущий день.       — Похоже, на том стенде есть буклеты, — Кирей сумел уловить нетерпение подопечной и был приятно этому удивлён. — Я думаю, в них должна быть карта парка. Сможем посмотреть, что здесь есть, и выбрать аттракционы.       — Я уже знаю, с чего мы начнём, — заявила Рин. — Американские горки.       Кирей немного опешил, потому что её ответ был действительно неожиданным. Глядя со стороны на изящную девочку в стильной несколько строгой одежде, сложно даже подумать, что она предпочтёт такие аттракционы. Котомине рассчитывал на что-то классическое: карусели или… колесо обозрения?       — Американские горки?       — Раз уж я здесь, будет странно не прокатиться на них, — Рин ничуть не сомневалась. — Одноклассники говорили, что это очень круто.       — Ну… Хорошо.       Как только подошла их очередь, Кирей показал работнику парка абонементы. Путь на большинство аттракционов был открыт для них до самого вечера. Рин почти сразу прошла вперёд, Кирей только и успел ухватить со стенда два буклета и поспешил за ней.       Чем дальше они отходили от входных ворот, тем сильнее становился шум. Восторженные крики, гудение механизмов, выступления аниматоров, — всё слилось в единый невнятный гул. Над кронами деревьев возвышались различные металлические конструкции, некоторые из которых Кирей видел впервые в жизни. Он даже предположить не мог, как они работали. Но американские горки он опознал сразу: по их горбатым рельсам и кричащей красно-зелёной окраске. Безусловно, они были визитной карточкой парка и притягивали к себе больше всего внимания.       Ближе к центру было очень многолюдно. Всюду сновали дети, чуть ли не поперёк дороги им бросаясь. Они внезапно выскакивали откуда-то сбоку, вынуждая экстренно притормаживать.       Кирей бесшумно, но тяжело вздохнул. Столь неспокойная обстановка несколько выбивала его из равновесия. Это было совершенно не похоже на то, к чему он привык. Он и не помнил, когда в последний раз видел такое столпотворение.       В стенах парка расположился совершенно иной мир. И если Кирей пребывал от него в растерянности, Рин, напротив, была поглощена происходящим вокруг. Возраст и природная любознательность позволяли ей быть более открытой к новому.       Но когда Кирей взял её крохотную ручку в свою, Рин тут же отвлеклась от наблюдения того, что её окружало. Она несильно дёрнула плечом, пытаясь освободиться от хватки.       — Рин, нам нужно держаться вместе. Здесь очень много людей. Я не хочу, чтобы мы потеряли друг друга.       — Я не потеряюсь. Тебя трудно будет потерять, ты слишком большой. Только не надо вести меня за руку, я уже не маленькая, — Рин буравила его настойчиво-недовольным взглядом.       Конечно, ещё слишком рано для тактильных контактов. Они почти чужие друг другу люди, Кирей прекрасно это понимал. Он не стал настаивать и разжал ладонь, но всё-таки попросил:       — Тогда иди впереди меня.       Рин торопливо зашагала вперёд, перестав озираться и сосредоточившись на американских горках. Желающих посетить их, ожидаемо, было большое количество. Когда двое прибыли на место, они увидели длинную очередь, что тянулась от входа на «вокзал», где начинался заезд. Не оставалось ничего, кроме как встать в её конец.       Котомине вскоре обратил внимание на то, что перед ними было больше взрослых и молодёжи, чем детей, и этот факт его обеспокоил. Американские горки выглядели, без преувеличений, экстремальными. Некоторые участки дороги пролегали действительно высоко над землёй. Местами рельсы прокручивались на триста шестьдесят градусов, отчего вагонетки и людей в них переворачивало вниз головой. Кирей не увидел знаменитых петель, но, возможно, те находились в другой скрытой от их глаз части маршрута.       …Насколько вообще хорошей идеей было идти сюда? Это действительно безопасно для ребёнка?       В поисках альтернатив Котомине уставился в буклет.       — Ты знаешь, что это не единственные горки, которые здесь есть? — он склонился к Рин и указал ей на карту. Девочка рассматривала её в течение секунд тридцати, после чего подняла на него недоумённый взгляд. — Ты уверена, что тебе разрешат кататься здесь?       — Разрешат, — она ничуть не колебалась. — На входе было написано, что пускают от ста сорока сантиментов роста. У меня сто сорок два.       — Просто… всё это выглядит очень опасным.       — Ты струсил что ли, Кирей? — Рин ухмыльнулась самодовольно.       — Я просто волнуюсь за тебя.       — Это ни к чему. Мои одноклассники были здесь, с ними ничего не случилось.       Котомине нахмурился. Он почему-то не мог разделить её уверенность. Он видел американские горки вблизи впервые в жизни. Он определённо недооценивал их, думая, что «Wonderland» — парк аттракционов, ориентированный на детей.       Кирей не знал наверняка, сможет ли защитить Рин, если что-то выйдет из-под контроля.       — Тебе не понравились другие горки?       — Ты хоть видел их? — Рин пренебрежительно ткнула пальцем в буклет. — Это же несерьёзно. Если мне захочется чего-то подобного, я пойду на детскую площадку. Но раз уж я пришла с тобой на аттракционы, позволь мне самой выбирать.       Для своего возраста подопечная звучала на редкость убедительно. Она совершенно не стеснялась критиковать его, и зачастую её претензии были объективны. Но, что хуже, в её словах начало проскальзывать недовольство. Если Кирей будет настаивать, он, скорее всего, испортит ей настроение, и тогда в походе в парк не будет никакого смысла.       Когда они сядут в вагонетки, ему придётся быть бдительным. А сейчас остаётся лишь смириться:       — …Хорошо, как знаешь.       Следующие пятнадцать минут они провели в молчаливом ожидании. Очередь двигалась медленно и, по самым оптимистичным прогнозам, им предстояло стоять ещё полчаса. Признаться, Котомине не был к такому готов. Должно быть, виной тому были его неопытность и те оптимистичные сценарии развития событий, которые он прокручивал в голове вчера.       Рин успела растерять свой запал. Она не знала, чем себя занять. Буклет был изучен вдоль и поперёк, а болтать с Киреем она не горела желанием. Ей казалось, что им попросту не о чём говорить. Девочка особенно пеклась о том, чтобы проводить время с пользой, и пришла сюда вовсе не для того, чтобы терять его в очередях!       Кирей видел её состояние и понимал, если так будет с каждым аттракционом, это, несомненно, испортит впечатление от визита в парк. Он совершенно этого не хотел.       — А ты когда-нибудь раньше бывала в парках аттракционов? — вдруг спросил он, желая занять Рин разговором.       — Нет.       — Я тоже не был. Я всегда был занят учёбой.       Это было то немногое, что объединяло их. Усердие и упорство. По разным причинам, но они двое почти не знали нормальной жизни. Теперь Кирею хотелось это исправить. В отличие от него, Рин могла не только познать всё это, но и насладиться этим.       — Мне скоро тридцать, а я оказался здесь впервые. Это большое упущение, я считаю. Сейчас я уже не смогу оценить всё это по достоинству, но молодой я, наверное, был бы в восторге… Некоторые семьи церковников и магов слишком зациклены на своём долге и…       — Кирей, — Рин резко оборвала его. — Мы на людях. Следи за языком.       Одной из обязанностей Наблюдателя Войны за Святой Грааль, коим он в конце концов стал, было сокрытие факта существования и использования магии. Он успешно справлялся с такой работой и потому особенно глупо выглядел сейчас, когда чуть не проболтался о главных тайнах в бытовом разговоре.       Боже… Какая беспечность. И почему только когда он сосредотачивался на Рин из его головы вылетали столь важные вещи?       — Я просто хотел сказать, что… — Котомине опешил, — если тебе понравится сегодня, и ты захочешь приехать сюда ещё раз… или ещё несколько раз, скажи мне об этом. Мы обязательно найдём на это время. Если ты будешь постоянно учиться, вырастешь занудной, как я.       Рин уже хотела было возмутиться тому, что Кирей начал её поучать, но его внезапное признание позабавило её.       — Дааа. Ты занудный, это ты точно подметил.       Девочка даже усмехнулась. И Кирей не мог не улыбнуться в ответ…       Их очередь подошла примерно через полчаса.       Рин посмотрела на вылезающих из вагонеток людей широко распахнутыми глазами, почти не моргая. Кто-то из них суетился и издавал восторженные возгласы, кто-то — едва держался на ногах, справляясь с пережитыми эмоциями, а у кого-то по лицу было отлично видно, что он никогда в жизни не будет повторять такой опыт.       Каждый следующий шаг по платформе давался девочке с трудом. Она не заметила, в какой момент лишилась спокойствия, но, чем ближе был их черёд, тем отчётливее она чувствовала свой пульс. Особенно отчётливым он был сейчас.       До недавних пор она была уверена в своих силах, теперь же — даже жалела о том, что подписалась на это. Но Рин не хотела признаваться себе в этом. Она упорно сопротивлялась навязчивому желанию убежать. Она пришла сюда испытать себя.       — Рин, всё в порядке?       — Да.       Она постаралась взять себя в руки. Дышала глубоко и размеренно, заставляя себя идти вперёд, преодолевая страх. Она не покажет слабость и сомнения ни Кирею, ни кому-либо ещё. Её состояние абсолютно естественно и уместно, Рин знает об этом.       — «Ну уж нет, — она решительно шагнула в вагонетку, — Тосака Рин ни за что не отступит!»       С новой точки зрения американские горки выглядели просто огромными. Рельсы скручивались, извивались подобно змеям, но большая их часть оставалась сокрыта за стенами «вокзала». Никто не знал, что их ждёт впереди.       Кирей опустился на сидение рядом и посмотрел на подопечную обеспокоенно. Когда их двоих пристегнули, истинные чувства той стали очевидными, несмотря на все старания сохранить самообладание. Рин отчаянно вцепилась в поручень, сжимая его до беления костяшек, осознавая, что дорога назад теперь отрезана.       Что уж говорить, Котомине и самого потряхивало. Он постоянно вытирал об брюки потеющие ладони. Он был куда старше Рин и неоднократно оказывался в ситуациях, когда должен был биться насмерть, но даже такой опыт не помог ему остаться безразличным. Он был прикован к сидению и ощущал себя непривычно беззащитным. Он знал, что сможет выбраться в крайнем случае, но всё равно не мог взять себя под контроль.       А ему нужен был этот контроль. Потому что, случись что, он должен быть готов. Он должен успокоить или спасти подопечную, если это потребуется.       В этот момент вагонетки со скрипом двинулись с места. Первым элементом маршрута стал подъём в гору. Мучительно-медленный гнетущий подъём. Всем было ясно, стоит оказаться на вершине, и гонка начнётся.       Кирей глубоко вздохнул, ощущая сильное напряжение в мышцах. Новый опыт действительно пугал, будоражил его, но страх был скорее инстинктивным, чем осознанным. Конечно, будь риск пострадать на американских горках велик, их бы давно закрыли.       — Кирей, — Рин вдруг посмотрела на него выпученными глазами. — …Ты боишься?       — Да, — он не стал скрывать, желая как-то поддержать девочку, разделить её чувства. — Очень боюсь.       — Так я и знала… Ты всё-таки струсил, — она фальшиво усмехнулась.       Путь наверх был затишьем перед бурей, и оно постепенно подходило к концу. У Кирея почти не оставалось времени на то, что утихомирить свои чувства, но он не прекращал попыток.       — Ну вот, — после продолжительной напряжённой паузы Рин снова заговорила. Её голос дрожал. — Такой взрослый, а весь трясёшься… Я возьму тебя за руку, чтобы тебе было не так страшно.       Рин обхватила ладошкой два его пальца и крепко сжала.       Кирей уставился на их сплетённые руки неверящим взглядом.       …Его страх испарился. В одно мгновение. Словно его никогда и не было. В Кирее попросту не осталось места для страха. Он увидел, как Рин нуждается в его поддержке, и понимание этого вытеснило все лишние мысли из его головы. В нём вдруг не осталось ничего, кроме стремления позаботиться и защитить.       Этот крохотный миг доверия… Кажется, ничто за свою жизнь Кирей не ценил так сильно.       — Спасибо, Рин, — слова вырвались прежде, чем он успел что-то сообразить. — Ничего не бойся, пока мы вместе, всё будет хорошо.       Подъём подошёл к концу. Девочка зажмурилась.       Секунда, и их резко потянуло к земле. Поток ветра ударил в лицо. Волосы взметнулись, уши заложило. Где-то спереди раздался громкий визг.       Вагонетки ехали почти вертикально вниз на огромной скорости, всё равно что свободно падали. Кровь в венах бешено запульсировала. Мир шатался и смазывался перед глазами, но Кирей не смотрел на него. Только на Рин. Он крепко держал её руку, давая понять, что он рядом.       Рельсы сделали крутой вираж. Людей склонило в сторону, гравитация изменилась. Адреналин ударил в голову с новой силой.       Рин не хватало духу открыть глаза, а Котомине с трудом мог соображать.       «О Господи, Господи, Боже!» — отчаянные мольбы заполонили мысли девочки. Она совсем потеряла ориентацию в пространстве. Все её внутренности как будто взбалтывались в теле.       Новый подъём, новый рывок вниз, новый манёвр. Они пролетели почти над кронами деревьев. Мужчина спереди ликующе закричал, подняв ладони к небу.       «Безумец» — Кирей уставился на него, недоумевая, что тот в этом находит. Сам он хотел проклинать каждую секунду этой поездки. А потом его вдруг озарило.       Котомине вскинул руки следом за ним: свободную — высоко-высоко, вторую — так, чтобы не поранить вцепившуюся в него Рин.       — ВУХУУ!!! — он закричал так громко и восторженно, как мог, буквально надрывая голос. — Это так круто, Рин! Посмотри! Давай же!       Девочка распахнула глаза. Она не собиралась так делать, это вышло случайно. Она бы и не сделала этого, если бы не Кирей и его внезапные возгласы!       Перед её лицом возникло необъятное бездонное синее полотно. Безоблачное небо… Они двое были очень-очень высоко над землёй!       Рин завизжала, вторя низкому порывистому крику Котомине. Она уже не могла удержать клокочущие в груди эмоции.       — Мы летим, Рин! Расслабься! Подними руки!       Девочка даже не знала, чего в эту секунду в ней было больше: страха или изумления и неловкости от того, как непривычно открыто и странно вёл себя её опекун. Она могла ожидать от него чего угодно, но только не этого.       Рин растерялась, но не перестала кричать. И чем больше они двое кричали, тем чище становились их мысли и тем слабее становился их страх…       Девочка вытянула руки вверх. Она не думала, зачем и почему. Просто так она чувствовала себя свободнее, раскованнее.       В какой-то момент её захлестнула другая, незнакомая, невероятно яркая эмоция.       Рин забыла обо всём на свете и громко засмеялась.

***

      Когда Рин объявила, что их следующей остановкой станет «Лабиринт Ужасов», Кирей только и мог, что удивлённо хлопать глазами. Подопечная заговорила раньше, чем он успел сообразить, что ответить:       — Станешь меня отговаривать? Неужели ты всё ещё думаешь, что я обычная скучная девчонка? — она гордо выпрямилась и упёрла руки в бока. Несмотря на показное недовольство, она, очевидно, пылала энтузиазмом.       — Нет, — Котомине тепло улыбнулся. — Ты точно не такая.       Рин удовлетворённо хмыкнула и, легко развернувшись на маленьких каблучках, зашагала вперёд чуть ли не вприпрыжку.       Если бы Кирей мог почувствовать обычное человеческое счастье, наверное, он был бы счастлив сейчас. Его надежды исполнились так скоро! Стоило как следует постараться — и у него получилось! Он смог подарить Рин приятные впечатления. Это лишь маленький шаг навстречу, но до чего же он многообещающий!       И пусть ему не понравились американские горки, это совершенно неважно. Потому что они понравились Рин. Если подопечная захочет повторить этот опыт (в следующий раз или даже сегодня), Кирей, непременно, согласится.       Ходьба по твёрдой поверхности после поездки на аттракционе ощущалась несколько необычно. Ноги ступали будто бы неустойчиво, а тело казалось непривычно лёгким, но Рин не обращала на это внимание. Она шла с высоко поднятой головой, опьянённая чувством превосходства.       Рин гордилась собой. Бесспорно, у неё был повод для гордости. Она смогла побороть свой страх, и это дорогого стоило. Столкнуться с чем-то совершенно новым, будоражащим разум и душу, и выстоять — что это, если не подвиг?       Как Рин и думала в преддверии заезда, у неё нет причин сомневаться в своих силах. Она ничуть не разочаровалась. Ей, на самом деле, даже понравилось. Острые ощущения, преодоление своих возможностей… Неудивительно, что одноклассники так нахваливали американские горки.       Эта прогулка приятно удивила её, хотя в произошедшем и был один маленький нюанс, на который Рин старалась закрыть глаза. Ей было немного неловко и неуютно из-за того, что случилось между ней и Киреем. Конечно, опекун повёл себя, мягко говоря, не в своей манере.       Все его действия за последние два дня были странными и не имели под собой никаких оснований. Вернее, оснований, в которые Рин могла бы поверить. Девочка объяснила для себя это тем, что на Котомине так влияла депрессия из-за потери работы. Как бы парадоксально это ни звучало, других вариантов она не нашла. Возможно, ему совсем нечем было заняться и самому захотелось испытать яркие эмоции, чтобы отвлечься. А Рин он взял за компанию.       Впрочем, смущало девочку отнюдь не это (ведь вскоре моральное состояние Кирея улучшится, и всё вернётся на круги своя). А то, что она вцепилась в его руку. В руку Кирея. По своей воле.       Рин нахмурилась, когда навязчивое воспоминание вновь всплыло в её голове. Она не должна была так делать. Она не хотела полагаться на Котомине ни в чём. Несмотря на то, что сейчас он был куда больше похож на человека, которому можно довериться. Несмотря на то, что он выглядел и вёл себя так, будто ему не наплевать. Рин не верила ему.       Но Кирей не дурак и наверняка понял, что на американских горках она вовсе не его пыталась поддержать.       Девочка отмахнулась от этих мыслей, не желая портить себе настроение. В конце концов, страх — абсолютно естественная реакция на такие аттракционы. Особенно, если ты пришёл на них впервые. Рин не плакала. Рин кричала от радости, а не в панике, в отличие от некоторых взрослых, которые ехали с ними.       Так что всё в порядке. Она вела себя достойно. Ей нечего стыдиться.       Первый рубеж остался позади, и теперь Рин собиралась покорить новый. В этот раз она докажет, что ей по силам победить страх и без помощи Котомине.       Когда они прибыли на место, оказалось, что «Лабиринт Ужасов» — один из тех аттракционов, которые не входят в абонемент. Кирей не ожидал, что предпочтения Рин окажутся столь специфичными — он не докупал билеты заранее. Поэтому им пришлось вернуться к кассам.       — Что? Ты хочешь пойти одна? — Котомине удивился, когда подопечная попросила его купить билет только для неё.       — Ага. Я справлюсь сама.       Кирея не особенно убедили её слова. Он слабо представлял себе, насколько страшно может быть в «Лабиринте Ужасов». Раз уж туда пускают детей, можно предположить, что не очень страшно. Однако ему всё равно было немного досадно от того, что Рин не захотела пойти туда с ним.       — Опять сомневаешься во мне? — подопечная посмотрела в его глаза настойчиво.       — Нет, — ответил Котомине, не желая задеть её гордость. — Просто вместе было бы… веселее…? Наверное.       — В том-то и дело. Там не должно быть весело. Дом с приведениями — это испытание смелости. Разве я смогу считать себя смелой, если пойду туда вместе со взрослым?       Кирей вздохнул обречённо, но и с некоторым облегчением. Так вот в чём дело. Похоже, он тут всё-таки не при чём.       Рин, сколько он её знал, стремилась быть излишне самостоятельной. Она не любила просить о помощи и всегда старалась справляться своими силами. Лишь в крайнем случае она переступала через себя и обращалась к другим людям. Всё это потому, что она не привыкла беспокоить «по мелочам» вечно занятого делами семьи отца и с раннего детства жила с пониманием ответственности, которая ляжет на её плечи.       Возможно, присутствие Кирея рядом с ней на этом аттракционе не столько неприятно, сколько… необязательно?       Пока он осмысливал её поведение, Рин уже принялась за покупку.       — Один билет в «Лабиринт Ужасов», пожалуйста.       — Юная леди, Вы хотите проходить его в одиночку? — уточнил кассир. — У нас есть ограничения по возрасту. До тринадцати лет без взрослых не пускаем. Вам уже есть тринадцать лет?       — Да, — девочка ответила без заминки.       Мужчина недоверчиво покосился на Котомине.       — Это правда?       Рин, конечно же, соврала. Ей исполнится двенадцать, и то только через пару месяцев.       Это ограничение могло бы стать отличным поводом сопровождать её в «Лабиринте». Но, если бы подопечная того хотела, она сказала бы правду.       Кирей не был уверен в том, как стоит поступить. Будет ли это безответственным поступком, если он отпустит Рин в одиночку? Наверное… нет…? Она достаточно сознательная девочка, она может здраво оценить свои силы. Наверное, она уже слышала от одноклассников, что её ждёт на этом аттракционе, и знает, к чему стоит быть готовой.       К тому же, сам Кирей ещё не успел перевести дух после сильных впечатлений, полученных на американских горках. Перерыв пришёлся бы ему весьма кстати. Он слегка подорвал своё здоровье голодовкой и бессонницей, потому, несмотря на физическую крепость, сил у него было меньше, чем обычно.       Его, по правде говоря, клонило в сон. Пока они стояли в очереди в кассу, он ощутил это особенно отчётливо. Таким был побочный эффект от снотворного. В инструкции об этом писали, да и на собственном опыте Кирей испытал это ещё вчера, когда вдруг начал отключаться прямо посреди дня… Сейчас ему очень пригодился бы кофе.       В конце концов, если уж Рин так сильно хочет пойти одна, почему он не может использовать освободившееся время, чтобы прийти в себя?       Кирей встретился с девочкой взглядами и хитро улыбнулся ей.       — Это правда, — он поддержал её ложь. — Ей есть тринадцать. В этом можете не сомневаться.

***

      Котомине проводил Рин до самого входа в «Лабиринт Ужасов». Внутрь людей запускали группами по десять человек, поэтому немаленькая очередь двигалась довольно быстро. Он пожелал девочке удачи и дождался, пока её группа скроется в стенах здания.       Свободное время Кирей провёл в отдалении от основных мест скопления людей. Он побывал в небольшом сквере неподалёку от «Лабиринта». Сквер этот не был достаточно облагорожен для того, чтобы семьи массово тянулись туда: в нём почти не было скамей, подготовленные клумбы не были засажены цветами. Поскольку эта часть парка аттракционов всё ещё активно строилась, здесь было куда тише, чем где-либо ещё.       В одиноко стоящей лавке он купил стакан крепкого кофе и большой разноцветный леденец, закрученный спиралью. Он собирался вручить его Рин в награду за прохождение аттракциона. Как и любой ребёнок, она, должно быть, будет рада отведать сладкого.       Несмотря на то, что перерыв выдался совсем уж коротким, Котомине смог добиться чего хотел. Он чувствовал себя куда более бодрым, чем раньше. Даже в некоторой степени обновлённым. Он готов и настроен был продолжать их с подопечной совместное приключение хоть до самого вечера.       Когда Кирей вернулся к месту встречи, знакомые люди уже стояли у выхода. Издали он не смог разглядеть Рин в этой толпе и потому принялся протискиваться ближе.       Прошла минута или две, на протяжении которых он пытался отыскать девочку. Он несколько раз прочесал состав группы и постоянно окликивал Рин. Но та ему не ответила.       — Извините, — Кирей, уже несколько обеспокоенный, обратился к первому попавшемуся мужчине. — С вами в группе ходила маленькая девочка. На ней была белая кофта, и волосы у неё были завязаны в два хвостика. Я никак не могу её найти. Может быть, вы видели её?       — Да, кажется, я помню такую, но… Я не могу сказать, где она. Я видел её только на входе. Простите.       Котомине вдруг ощутил напряжение в висках и с силой потёр их.       …Тааак… Ладно. Ещё слишком рано наводить панику. Не могла же Рин потеряться на ровном месте. Может быть, она просто… прячется от него…? Не очень-то это в её характере. В любом случае, нужно спросить кого-то ещё. Кто-то точно должен был видеть Рин.       Котомине поспешил к тем участникам группы, которые ещё не успели разойтись по своим делам. Каждому из них он подробно описал внешность девочки, но никто не смог помочь ему в поисках. Никто не видел Рин в последнее время.       С каждым однотипным ответом тревога в его груди распалялась всё сильнее. Он пытался сохранить хладнокровие. Будь это любая другая ситуация, он, непременно, сумел бы сделать это. Но после того, что недавно случилось, даже просто думать о том, что он потерял Рин, было невыносимо.       Оооо чёрт возьми. Чёрт возьми! Чёрт, ЧЁРТ!       Все звуки вокруг стали слишком громкими, и у Кирея потяжелело в груди.       Успокойся. Она либо ушла куда-то сама, либо осталась внутри. Он должен с чего-то начать.       Кирей бросился к работнику, дежурящему у выхода с аттракциона. Юноша испуганно отшатнулся, когда он чуть ли не налетел на него.       — …Добрый день. Я могу вам чем-то помочь?       — Да. Ребёнок, — у Кирея не получилось сказать складно. — Девочка. У неё два хвостика и кофта. Белая кофта… С большим бантом. Я не могу её найти.        — Она заходила в «Лабиринт Ужасов»? — уточнил тот, и Котомине быстро закивал в ответ. — Не помню, чтобы такая выходила отсюда.       — …Это ведь лабиринт? Она, наверное, заблудилась! — вдруг сообразил Кирей. — Я её отец, позвольте мне войти!       — Не волнуйтесь. Там, на самом деле, негде заблудиться. Лабиринтом он называется для пущего эффекта. Должно быть, ваша дочь просто отстала от группы. Следующая группа уже начала прохождение. Она точно увидит их и присоединится к ним. Они будут здесь, — он сверил часы, — минут через пять. Просто подождите, пожалуйста.       Кирей глубоко вздохнул и разжал кулаки.       Что ж… это звучало довольно убедительно. Он очень хотел верить, что Рин и правда совсем скоро придёт сюда. Ему необходимо увидеть её и узнать, что с ней всё в порядке. Он взял на себя ответственность за неё, и он не сможет себя простить, если с девочкой случится что-то плохое.       Зря он её вообще её отпустил. Он не должен был отходить от неё ни на шаг. Идиот. Что бы Рин о себе ни думала, она ещё ребёнок. Кирей настолько сильно хотел угодить ей, настолько сильно хотел понравиться, что и сам не заметил, как отключил голову.       Эти пять минут длились бесконечно долго, только сильнее расшатывая его нервы. Кирей реагировал слишком остро, и это сложно было назвать адекватным поведением. Его рана была свежа и слишком глубока. И пусть он задвинул свои переживания куда подальше, чтобы сосредоточиться на построении отношений с Рин, они не могли не дать о себе знать.       Когда длинные шторы наконец-то приоткрылись, и из здания начали выходить люди, Кирей уже понадеялся на облегчение. Но он не испытал его.       — Её здесь нет. Она не вышла с этой группой! — тогда-то он сорвался с цепи. — Пустите меня туда!       Котомине отпихнул стоящих у выхода и уже хотел ринуться внутрь, но юноша преградил ему дорогу рукой.       — Я не могу вас пропустить, извините. Этот маршрут односторонний. Если пойдёте с конца, вы можете подорвать работу аттракциона!       — Думаешь, меня это волнует?! — Кирей прорычал на работника, грубо опустив его руку вниз.       — Стойте…! — настаивал тот. — Пожалуйста! Вам нужно пройти ко входу. Объясните ситуацию контролёрам. Я не уверен, но… наверное… вас могут пропустить без билета и вне очереди… А если нет, вы точно сможете пойти туда со следующей группой.       …Этот кретин хочет сказать, что бедная маленькая Рин должна будет ждать его ещё дольше?       Котомине сжал зубы до скрежета. Он ощутил острое с трудом контролируемое желание свернуть этому человеку шею. Хотя, нет… куда лучше будет начать с руки. И сворачивать все конечности поочерёдно. Медленно. И со смаком. Чтобы тот корчился от боли и умолял о пощаде.       Кирей подошёл вплотную, вынуждая того отступить к стенке, и навис сверху.       — Ты ведь сейчас не серьёзно, да? — он посмотрел на него как смотрел на злейших своих врагов. Холодным, тяжёлым и кровожадным взглядом.       И юноша побледнел. Он открыл было рот, желая как-то возразить, но не смог издать ни звука. Превосходство Кирея (прежде всего — физическое) можно было ощутить на уровне инстинктов. Как и его искреннее желание избавиться от помехи самым жестоким и изощрённым способом.       Тот не посмел ничего возразить. А Котомине не стал дожидаться и сиганул во мрак «Лабиринта Ужасов».       Первые секунд тридцать, пока глаза не привыкли, внутри было сложно ориентироваться. Кирей очень спешил и несколько раз спотыкался об какие-то напольные декорации. Он продвигался от одной подсвеченной части здания к другой, не переставая звать Рин.       Кричать приходилось громко, потому что в ушах то и дело звенели разные звуки: зловещий хохот, истеричные вскрики, металлический лязг или просто напряжённый эмбиент. Котомине боялся не расслышать ответ девочки.       Иногда со стен на него выпрыгивали пластмассовые чудовища, и Кирей едва удерживал рефлекс разнести в щепки нападающих тварей. Он пролетел мимо нескольких гримированных аниматоров так быстро, что те не успели ничего сообразить и лишь закричали вслед.       Кирей посещал каждую из многочисленных комнат и внимательно осматривал их интерьеры. Он полагал, что, если Рин и могла где-то спрятаться, то только в таких местах. И интуиция не подвела его.       В какой-то момент он почувствовал на себе чужой пристальный взгляд. Кто-то сидел под столом за слоем плотной ветхой скатерти и таращился на него через маленькую щель.       — Рин!!! Рин, это ты? — Кирей резко бросился туда, и пол под ним противно заскрипел.       Девочка выпучила глаза ещё сильнее. Её дыхание было громким и хриплым, но голос — почти беззвучным.       — …Кирей?       Господи. Это действительно была Тосака Рин, но она больше походила на загнанного в угол зверя, чем на некогда гордого мага. До того измученным и диким был её вид. Она сидела, сжавшись в маленький комочек, втянув голову в плечи. Она была совсем беззащитной.       — Слава Богу, я нашёл тебя! Всё хорошо, Рин.       Он протянул к ней руку, желая успокоить, но девочка отпрыгнула назад, как ошпаренная, и ударилась спиной об тяжёлую ножку стола. Она уставилась на его ладонь в каком-то отчаянном оцепенении.       — Рин, это же я, Кирей. Пожалуйста, не бойся. Я хочу забрать тебя отсюда.       — Я не хочу уходить, — пробормотала та одними лишь трясущимися губами.       Девочке было очень страшно выбираться во внешний мир. Только здесь, под столом, она чувствовала себя хоть немного в безопасности, но всё равно не могла не вздрагивать от каждого шороха и уж тем более — от громких душераздирающих воплей. Она боялась даже представить, с какими монстрами ей предстоит встретиться, если она решит покинуть своё убежище.       — Мы не можем здесь оставаться, — Котомине постарался звучать ровно, успокаивающе, чтобы вызвать доверие. — Мы должны выбраться отсюда. У нас обязательно получится. Ты ведь такая смелая девочка.       — Ты врёшь, — прежде глухой детский голос вдруг зазвучал истерично. — Я не смогу! Ты же видишь, что я… я… Я не пойду туда. Ни за что! Там этот… он в соседней комнате… он с потолка свисает! Я не смогу… Так что лучше просто оставь меня здесь!       У Котомине защемило сердце.       …Вот до чего довела девочку его беспечность.       Он не был рядом и не защитил её. Он должен был стать для неё опорой, даже если Рин не хотела на него полагаться. Он сделал неправильный выбор, и именно ей пришлось расплатиться за его ошибку. Если бы он только знал, как всё обернётся, он бы ни за что…       — Я никогда не оставлю тебя, — Кирей сказал это почти шёпотом, стараясь подавить новую ядовитую бурю в груди. — Я от всех тебя защищу. Тебе больше не будет страшно, я обещаю. Пожалуйста, доверься мне.       Подопечная не ответила ему. Дело не в том, что она видела в Котомине ненадёжного человека (сейчас она даже не думала об этом). Ей не хватало смелости. Она сомневалась в том, что сможет дойти до конца «Лабиринта», даже если рядом с ней будет взрослый.       Но Кирей был её единственной надеждой выбраться. Она могла бы просидеть здесь до самого вечера, но далеко не факт, что сотрудники парка нашли бы её перед тем, как закрыть аттракцион. Мысли о том, что ей предстоит провести ночь здесь взаперти, вгоняли Рин в первобытный ужас.       — …Мне правда больше не будет страшно? — в ней зародилась слабая надежда. — Как ты это сделаешь?       — Я хочу, чтобы ты закрыла уши и глаза. Я возьму тебя на руки и вынесу отсюда.       Кирей не солгал. В таком случае она больше не увидит никого из монстров.       И потому, недолго думая, Рин согласилась. Она медленно вылезла из-под стола и подошла ближе к нему нерешительно. Котомине подхватил её на руки и вцепился в девочку так же сильно, как она в него.

***

      На выходе из «Лабиринта ужасов» их встретили несколько сотрудников парка. Среди них был и уже знакомый юноша. Он топтался позади старших коллег, стараясь не встречаться с Киреем взглядом. Котомине прочитал на их бейджах: «администратор» и «начальник охраны».       …Понятно. Его всё-таки сдали. И не струсил ведь юнец. Какой отважный.       Пусть теперь ходит, постоянно оглядываясь назад.       Кирея вместе с подопечной пригласили в кабинет администратора для разбирательств. За нарушение правил безопасности на аттракционе на Котомине наложили штраф. К счастью, по результатам проверки повреждений декораций не было обнаружено, и штраф вышел не слишком большим. Но даже будь иначе, Кирею было бы наплевать.       Он хотел поскорее отделаться от всего этого и вернуться к Рин, которую оставили сидеть у входа в кабинет. Он очень волновался за неё. Именно сейчас девочка особенно сильно нуждалась в поддержке, а Кирей никак не мог быть с ней рядом. Он возился с этим чёртовым нарушением уже сорок минут. Он даже не смог оставить ей леденец для утешения, потому что в спешке умудрился потерять его.       А Рин далеко не сразу пришла в чувства. Она испытала сильное эмоциональное потрясение, и первое время была почти безвольна и отрешена от реальности. Когда её вдруг потащили вместе с Котомине на разборки, ей было действительно всё равно, что все вокруг веселятся, а она вынуждена будет ждать чёрт знает сколько, пока взрослые решат свои проблемы. Но чем дольше Рин сидела рядом с кабинетом, тем яснее в её голове вырисовывалась картина произошедшего.       Девочка помнила, как Кирей вынес её на руках из «Лабиринта». Тогда у выхода было много людей: взрослые, подростки, дети. Все обсуждали свои впечатления, и там не было никого, кто вёл бы себя так же, как Рин. Ни один ребёнок её возраста не сидел на руках у родителя, вцепившись в него, как обезумевший.       Рин не могла отделаться от мысли, что все эти люди смотрели на неё с насмешкой.       Она была слишком самонадеянной. Она переоценила свои возможности, и это сыграло с ней злую шутку. Несмотря на происхождение и подготовку, она не смогла справиться с испытанием, которое по силам было даже обычным детям. А ведь ей предстояло жить и сражаться в мире, в котором существуют чудовища намного страшнее и опаснее тех, что она видела сегодня.       Как глава семьи Тосака, Рин повела себя совершенно неподобающе. Она показала позорную слабость.       Девочка почувствовала, как в горле образовывается ком. Ей стало трудно дышать из-за тупой боли в груди, и глаза её предательски заслезились. Она сморгнула слёзы с яростью.       Нельзя. Пусть её никто не видит, она не должна позволять себе плакать. Даже если она проиграла, нужно принять поражение с достоинством. Хватит уже на сегодня истерик.       Она не знала, видел ли Кирей в темноте «Лабиринта» её заплаканные красные глаза. Рин очень сильно хотелось верить, что нет. Она и без того показала ему слишком много. Ей и без того было слишком стыдно за то, что ему пришлось буквально волоком вытаскивать её оттуда на глазах у всех.       Как после этого люди воспримут её всерьёз? Как Кирей воспримет её всерьёз?       Как она сама сможет воспринимать себя всерьёз?       Услышав шаги за дверью, Рин наскоро утёрла слёзы. Её стараниями их не было много, даже ресницы не успели намокнуть. Котомине ничего не поймёт.       — Рин, прости, что так долго… и что оставил тебя одну, — он склонился перед ней и посмотрел в глаза виновато. — Как ты?       Мужчина положил ладони на диван по обе стороны от неё, совсем близко к маленьким ручкам. Кажется, он хотел прикоснуться к ней, но никак не решался сделать это.       Девочка ощутимо напряглась.       — Всё в порядке, — бросила она как можно более безразлично. — Пошли уже отсюда.       — Конечно, — Кирей говорил мягко, как только мог. — Давай сходим съедим что-нибудь вкусное. Здесь много разной уличной еды. Что ты хочешь?       — Я хочу домой.       Он сжал губы в тонкую линию, но так и не разорвал этот невыносимо длинный некомфортный зрительный контакт.       — Ты уже хочешь уйти? Так скоро?       — Да.       Котомине потребовалась пара секунд, чтобы переварить копящуюся в груди безнадёжность.       Всё начиналось слишком хорошо, чтобы в это можно было поверить. Он всё-таки облажался. Опьянённый своей маленькой победой на американских горках, он совсем расслабился и потерял бдительность. Как беспечно с его стороны. Как легкомысленно.       Какой же он всё-таки кретин.       Но даже так, он не вправе сейчас сдаться. Если он позволит этой прогулке закончится на столь печальной ноте, это может испортить отношения с Рин. Кирей очень хочет оставить хоть какое-то положительное впечатление о себе.       — Я видел у разных ребят необычное мороженое. Оно было украшено всякими присыпками, ягодами… даже печеньем. Это, должно быть, очень вкусно. Ты не хочешь попробовать что-то такое?       Котомине наблюдал за ней со всей заботой, на которую только был способен, но Рин почувствовала в его взгляде лишь жалость. Она едва не скривилась от унижения.       …Да что с ним такое творится?! Чтоб он знал, она совсем не хочет его внимания! Нечего лезть к ней в душу! Нечего с ней сюсюкаться!       В этот момент Рин поняла, что сделает что угодно, лишь бы он больше никогда, никогда не смотрел на неё так. Лишь бы наконец-то просто оставил её в покое.       Потому она согласилась.

***

      В западной части парка аттракционов проходил настоящий фестиваль уличной еды. По обе стороны от дороги расположились различные лавки, автофургончики, палатки. Чего там только ни продавали: национальные японские блюда, американский фастфуд, чешские сладости, шашлыки, сахарную вату, напитки, мороженое. От столь огромного ассортимента глаза разбегались. Людей здесь было особенно много, потому что, казалось, любой пришедший сюда сможет найти себе что-то по вкусу.       Двое обошли несколько лавок, и у каждой из них Котомине спрашивал, не приглянулось ли Рин что-нибудь. Подопечная пялилась в меню пустым незаинтересованным взглядом и мотала головой. В конце концов она предоставила выбор Кирею.       Тот постарался не огорчаться и подобрать что-то особенно вкусное, чтобы приободрить Рин и спасти положение. Обдумав разные варианты, он остановился на мороженом, о котором рассказывал девочке. Ничто не помогало бороться со стрессом так, как сладкое.       Кирей не стал скупиться и заказал для Рин самый дорогой и вкусный вариант. Её мороженое сервировалось аж пятью наполнителями на выбор. Котомине даже страшно было представить, насколько сладким будет этот десерт, но именно такое обычно приходилось по душе детям. По крайней мере, выглядело оно чертовски аппетитно.       Захватив также порцию для себя (менее изощрённую) и два напитка, он провёл Рин за один из немногочисленных свободных столиков.       Подопечная не спешила и ела без особого наслаждения. Она скучающе ковырялась ложкой в бумажном стаканчике, лишь периодически отправляя лакомство в рот. Рин старалась не пересекаться с Киреем взглядом и односложными вялыми ответами сводила любую попытку начать разговор на нет.       Время тянулось тягуче-медленно.       В какой-то момент Котомине начал нервничать, потому что не знал, что ещё может сделать, чтобы поднять Рин настроение. У него в запасе не было забавных историй и анекдотов. Он пытался рассказывать что-то, что, по его мнению, будет интересно ребёнку, но он даже не был уверен в том, что девочка его слушает.       Кирей готов был купить что угодно, лишь бы она вновь улыбнулась. Но Рин ни о чём его не просила и отвергала все его предложения.       Когда тот в очередной раз осматривался в поисках идей, он поймал на себе чужой навязчивый взгляд. Котомине прошибло холодным потом.       В метрах пятидесяти от них на людной веранде небольшого ресторана сидел Король Героев собственной персоной. Облачённый в гражданскую одежду, он совершенно не скрывал своего пристального внимания к парочке. Зоркий лучник наблюдал за тем, как меняется лицо Кирея, и ухмылялся.       «Проклятье! — внутренний голос буквально завопил. — Только этого не хватало!»       …Как давно он за ними наблюдает?       За время прогулки Котомине несколько раз ощущал невнятный дискомфорт, как если бы кто-то безотрывно смотрел ему в спину. Но он оглядывался и не находил никого подозрительного. Никого, кому могло быть до них дело.       У Кирея задрожали руки.       Теперь-то он понял.       Вчера он провёл несколько часов в размышлениях над тем, что делать с Гильгамешем, и не нашёл ответа. Слуга не будет сидеть сложа руки, если он отклониться от намеченного плана. Ведь то, чему Котомине решил себя посвятить, должно быть, будет на редкость скучным зрелищем.       Самым надёжным и эффективным способом могло бы стать убийство. Более того, у Кирея даже было оружие, способное на это, — оставшиеся с Четвёртой Войны командные заклинания. Вот только шансы на успех слишком малы.       Ему не хватит одного командного заклинания, чтобы избавиться от Арчера. Он даже не уверен, что хватит трёх: уж слишком сильна воля героической души. Кирей мог бы использовать всё, что у него есть, чтобы уж наверняка победить.       Вот только Гильгамеш убьёт его после первого же заклинания.       Поэтому Котомине оставил эту идею сразу же. Он планировал притворяться как можно дольше, тянуть время до момента, пока не сможет придумать действенный способ решения этой проблемы.       Вот только теперь времени у него не осталось.       — Кирей, — поток мыслей прерывал обеспокоенный голос Рин. — Что-то случилось?       Девочку насторожила столь внезапная перемена в поведении опекуна. Он то беспокойно озирался по сторонам, словно в поисках возможных путей отступления, то затихал и морщил в напряжении лоб.       — Не волнуйся, всё в порядке, — он ответил машинально и безучастно, кажется, даже не обратив на неё внимания.       — Не ври мне! — не стерпев пренебрежения, девочка повысила голос. — Что-то ведь случилось, я точно вижу!       Она вернула Кирея в реальность.       Его мысли тут же всполошились в поисках нелепых отговорок, но Рин его опередила. Она не позволила водить себя за нос.       — Здесь враг?       Котомине был поражён её проницательности. Он вообще не думал, что в таком состоянии Рин заметит, как он встревожился. Куда хуже было то, что она хотела от него объяснений, совершенно несвоевременных объяснений.       Кирей не хотел отвлекаться на сочинение очередной лжи. Потому он признался, рассчитывая на понимание и адекватную реакцию столь сознательной девочки.       — …Можно сказать и так.       Рин сжала кулачки.       — Тааак. Ладно, — она приподнялась и наклонилась вперёд через стол. — Он владеет магией?       — Да.       — Он пришёл за нами?       — Скорее за мной.       Девочка глубоко вздохнула и выдохнула, стараясь унять дрожь в ногах.       В столь людном месте враг не проявит себя и не нападёт, если ему, конечно, не наплевать на законы мира магии. Должно быть, он просто ведёт слежку. Делать это, сливаясь с толпой, довольно удобно. Рин не знает, с кем и что Кирей не поделил, но она не может остаться в стороне.       Они столкнулись с реальной угрозой. Это отличный шанс, чтобы проявить себя.       Рин быстро придумала, как они будут действовать.       — Мы разделимся. Я сделаю вид, что ушла покупать что-то, а ты постарайся увести его отсюда. Начни вести себя подозрительно, чтобы он точно отвлёкся на тебя. Я буду идти за вами на расстоянии… Недавно я разучила одно сильное заклинание, — девочка похлопала по сумочке, в которой лежали драгоценные камни. — Когда мы будем в нелюдном месте, я…       — Нет! Рин, нет. Ты ничего не сможешь сделать! — воспротивился Кирей и потёр в напряжении переносицу. Идея подопечной звучала безрассудно. Совсем не такую реакцию он от неё ждал. — …Господи. Не отвлекай меня сейчас, пожалуйста. Я должен сосредоточиться. И не вздумай лезть на рожон.       Полный решимости взгляд Тосаки Рин тут же потух. Она сглотнула с усилием и покорно опустилась на свой стул. Всё внутри неё вдруг сжалось в маленький комочек, до того незначительной, ничтожной она себя ощутила.       …Ну а чего она ожидала? Что после той трусости, что она проявила сегодня, Кирей пустит её в реальный бой? Что сможет на неё положиться и доверит ей свою жизнь? Что он будет видеть в ней равного себе союзника?       Какие глупости. Глупости, глупости, глупости!       Глупые дети не должны предлагать взрослым свои глупые идеи.       С чего она вообще взяла, что ему нужна её помощь? Кирей несколько лет обучался у отца и умел использовать заклятия, о которых она ещё даже не имела понятия. Он сражался на службе у Святой Церкви, сражался в Войне за Святой Грааль бок о бок с Токиоми, пока она преспокойно отсиживалась в другом районе города. Так с чего бы Кирею потребовалась её помощь?       — Я отвезу тебя домой, — сказал он, будто бы вторя её мыслям. — Ничего не бойся, он не тронет тебя. Я разберусь с ним сам.       У Рин снова зажгло глаза, но она по привычке сжала себя в железные тиски.

***

      Как только они переступили порог резиденции, Рин сбросила с себя верхнюю одежду и убежала в свою комнату. Кирей едва подавил в себе порыв крикнуть ей в след. Он понимал, что сейчас совершенно неподходящее для этого время.       Потому что его уже ждут.       И хотя Котомине знал почти наверняка, что так будет, в глубине души он всё ещё лелеял надежду избежать грядущий разговор с Гильгамешем. Лелеял надежду, что Слуга не понял, зачем он вдруг повёл Рин в парк аттракционов.       Конечно же, тот всё понял.       Слова служанки о том, что «Каваками» здесь, были подобны приговору, но Кирей решительно зашагал вверх по лестнице. Он хорошо знает Короля Героев и обязательно найдёт способ сторговаться. Он предложит то, чего тот желает, и они придут к компромиссу.       Сердце колотилось в его ушах тем сильнее, чем ближе он подходил к гостевой комнате. Однако даже сквозь этот громкий ритмичный стук он сумел уловить странные звуки, едва просачивающиеся из-за двери в комнату подопечной.       Всхлипы. Слабые, придушенные, горькие. Пробирающие до самых костей.       Тосака Рин плакала. Когда Кирей понял это, внутри него что-то оборвалось.       Он всё-таки довёл девочку. Даже при всех стойкости и силе духа она не смогла стерпеть обид, нанесённых им. Вот он, результат его стараний. Вот она, правда о том, сколь никудышным взрослым он был.       Котомине бездарно растратил то немногое доверие, что между было ними. Несмотря на подготовку и искреннее желание сделать для Рин хоть что-то хорошее, он облажался. Он не знал, даст ли она ему ещё один шанс. Хоть когда-нибудь.       Кирей прижал ладонь к груди, усмиряя тупую боль внутри, и устало прикрыл глаза.       Он не должен идти к ней сейчас, хотя сердце отчаянно требует этого. Он ничем не сможет ей помочь и хорошо, если не сделает ещё хуже. Его извинения не утешат Рин. К тому же… сейчас у него есть дела поважнее. Намного важнее!       Когда всхлипы вдруг переросли в глухие рыдания, Котомине, отринув разумные доводы, потянулся к ручке двери, но замер на полпути. Он ощутил нечто странное, нечто чужеродное, но чертовски знакомое.       Боль в его груди смешалась с вязким приятным теплом, образуя гремучую смесь. Это тепло разливалось по телу, насыщая его столь неправильной пьянящей лёгкостью.       Кирей ужаснулся, когда понял, что это.       Удовлетворение. Настоящее, искреннее наслаждение. Он не мог ни с чем его не спутать, потому что именно за ним он гнался большую часть своей жизни.       Чем громче и отчаяннее Рин плакала, тем сильнее ему это нравилось.       …Отвратительно.       Какой же он отвратительный. Безобразное чудовище.       Как он только смеет радоваться боли, которую причинил ей? Как только смеет радоваться даже после того, что сделал с Карен?       Его истинная сущность не давала о себе знать с тех самых пор, как он узнал о смерти дочери… Кирей уж было решил, что его огромная вина и есть панацея. Что существование под её гнётом не позволит проявиться его садисткой натуре. Что именно так он сможет измениться. Как же сильно ему хотелось в это верить!       Но нет. Даже этого недостаточно, чтобы исправить его. Его злая природа живучая, неискоренимая. Он бессилен перед гнилью в своей душе — он боится поддаться ей, если она разойдётся.       Кирей сделал шаг назад. Он не пойдёт сейчас к Рин. Он не позволит себе стоять рядом с ней, пока не утихомирит эту дрянь внутри себя. Он навестит её вечером. Обязательно навестит. Он придумает, как поддержать её.       Но не сейчас.

***

      — Как прошла ваша прогулка? — Гильгамеш спросил его об этом с порога, не желая размениваться на пустую болтовню.       Под его обезоруживающим взором Кирей был как на ладони. Он ощущал себя зажатым в угол и не сомневался, все его грехи видны насквозь. Он более не собирался утаивать правду: теперь враньё только усугубит его положение.       Котомине прошёл вглубь комнаты под внимательным наблюдением Слуги и опустился рядом с тем на диван. Он намеренно сократил дистанцию между ними, стараясь показать свои доброжелательные намерения.       — …Откуда ты узнал об этом?       Но у него не хватило духу ответить на поставленный вопрос. Он только что застал Рин в слезах, и, по правде говоря, чувствовал себя почти проигравшим. Сложно было отделаться от мысли, что в своём отчаянном стремлении он обречён на провал.       Кирей был уверен, что Гильгамеш превосходно это считает.       — Сначала я думал, что твоя ложь о книгах — пустяк. Мало ли что ты там на самом деле собрался читать. Но сегодня утром мне было настолько скучно, что я решил спросить, — в интонации Короля Героев сквозило лёгкое недовольство. — Ты уехал в парк, но я нашёл ответ и без тебя. Ты оставил свои книги и блокнот на столе.       …До чего же дурацкая досадная оплошность! Котомине никак не думал, что Слуга навестит его так скоро и потому забыл об осторожности. Если бы не это, возможно, он смог бы сейчас оправдаться, выставив ситуацию в другом свете.       — Ну так что… как прошла прогулка, Кирей? Девочке понравилось?       Гильгамеш задал этот вопрос вовсе не потому, что не знал на него ответ. Ему редко доводилось видеть Кирея настолько понурым, и он не нуждался в объяснениях. К тому же, он и сам всё прекрасно видел. Но Гильгамеш не преминул возможностью лишний раз ткнуть упёртого лживого дурака лицом в его ошибки и глупые надежды.       — Я не сомневался в тебе, — подытожил он после длинной паузы, убедившись, что Кирей пропустил все эти мысли через себя.       — Зачем тогда позволил мне попробовать?       — Чтобы ты сам пришёл к очевидному выводу… Ты всё ещё думаешь, что у тебя получится?       Конечно, Котомине успел усомниться в реальности своей цели, но он безжалостно гнал от себя эти мысли. Он не имел никакого права отступать, даже если все его усилия окажутся тщетными. Даже если ему не удастся поладить с Рин, он сделает для неё всё, что может. Это всё ещё лучше, чем если он отвернётся от неё.       — Да, — но, признаться, Кирей с трудом верил в то, что сказал. — Король Героев, я обещаю, это не отнимет много времени и не помешает нашим планам.       Арчер нахмурился. Похоже, он переоценивал Котомине.       — Ооо, ты действительно так считаешь? Если да, то ты, должно быть, собираешься стать плохим родителем… Ты же не думаешь, что мне будет интересно наблюдать за скучной и приземлённой семейной жизнью, к которой ты теперь стремишься?       Его реакция была предсказуемой. Король ждал от Кирея занимательных действий — Король будет раздосадован, если Кирей не оправдает возложенные на него надежды. Потому тот должен предложить что-то весомое, что-то, что гарантирует невмешательство Короля в их с Рин дела.       — Но я не откажусь от поисков ответов. Ты же за этим хотел наблюдать?       Арчер был слишком проницательным, чтобы верить его словам.       — Скажи, как ты это себе представляешь? Ты больше не ищешь и не хочешь познать своё счастье, потому что тобой руководят вина и навязанная мораль. Так какие ответы ты будешь искать? Ещё скажи, что ты всё ещё ждёшь рождения Ангра-Манью, — он фальшиво усмехнулся. — …Нет. Ты бездумно бросился в то, в чём ничего не понимаешь и не сможешь понять. И ждёшь, что я буду довольствоваться твоими жалкими потугами.       Гильгамеш был раздражён. Даже возмущён. То, что он так долго и старательно вылепливал из Кирея, могло вот-вот обратиться в ничто. Его королевский шут… его игрушка грозилась выйти из строя. Котомине обязан был ему своим долгожданным счастьем, но он совершенно не ценил и теперь отвергал принесённый ему дар.       Какое неуважение. Как он только посмел усомниться в том, что говорил ему Гильгамеш? Как посмел не прислушиваться к нему и противиться его воле?       Недопустимое своеволие. Недопустимая своенравность.       Придётся применить более жестокие методы, чтобы подавить этот нелепый бунт.       — Ты знаешь, что девчонка плачет в своей комнате? — Арчер поймал момент, когда та немногая решимость, что была во взгляде Котомине, исчезла без следа. — Как думаешь, по чьей это вине?       — …Это лишь первая моя попытка. Я признаю, что облажался, но…       — Позволь я расскажу тебе, как всё будет на самом деле, — Король Героев грубо оборвал его. — Всё, что ждёт вас с Тосакой — это конфликты, недопонимание и боль, которую ты причинишь вам обоим. Ты не сможешь понять её чувства, потому что она обычный человек, а ты — садист. Ты так и будешь ранить её. Ты будешь делать это неосознанно, потому что тебе нравятся её страдания. Ты сломаешь девчонку куда раньше, чем добьёшься своего.       Кирей широко распахнул глаза.       Слова Арчера его испугали. Будущее, описанное им, было депрессивным, безнадёжным, жестоким, но… реалистичным. Страшно признаться, но он никогда не думал о том, что может навредить Рин ненамеренно. Ему казалось, что как следует изучить вопрос и действовать подобающе родителю будет достаточно для того, чтобы построить нормальные отношения… Это, безусловно, сработало бы с кем угодно другим. Но… как он может знать наверняка, что это сработает с ним?       Котомине с яростью вцепился пальцами в волосы.       …Что если Рин не хватит стойкости вытерпеть все его многочисленные попытки? Ему достаточно было одной, чтобы довести девочку до слёз. Чего он добьётся, если будет общаться с ней регулярно?       …Ему нравится её боль. Как бы он ни презирал себя за это, глупо отрицать очевидное. Глупо надеяться на то, что его главное проклятье исчезнет просто потому, что он решил стать «хорошим». Он ведь неоднократно пытался сделать это в прошлом.       — Может быть, ты считаешь, что твоей маленькой бедной Карен станет легче от того, что ты будешь «хорошим отцом» для кого-то другого? — Гильгамеш не прекратил давить на него. — Но знаешь, ей наплевать на твою вину, Кирей. Она мертва. Так ты не искупишь свои грехи.       Но что же ему тогда делать? Он уже никак не сможет исправить роковую ошибку. Но если из-за него пострадает ещё один ребёнок (сильнее, чем уже пострадал)… всё станет намного хуже.       Неужели он зря затеял всё это? Неужели у него нет и шанса сделать что-то достойное?       — Так что оставь эти бессмысленные потуги, — Арчер дотронулся до его плеча и посмотрел прямо в глаза с внезапной теплотой. — Я знаю, ты ненавидишь себя. Ты считаешь, что должен уподобиться безликому большинству. Но ты очень несправедлив к себе. Ты уникальный человек, который и не должен жить обычной жизнью. Ты обрекаешь себя на страдания, требуя от себя невозможного. Так верши же судьбу этого мира вместе со мной и наслаждайся его плодами. Таково твоё истинное предназначение.       Подобно редкой ласке для бездомной собаки, подобно целебной мази для старых гноящихся ран, слова Гильгамеша бесценны.       Даже Клаудия не говорила ему подобного. Отец, узнай он правду, не сказал бы ему ничего подобного. Что он зря себя обвиняет. Что он имеет право на счастье, каким бы оно ни было. Что он может и дальше наслаждаться тем, что приносит ему удовольствие, как бы ни относились к этому в обществе.       Никто, кроме Слуги, не принимал его по-настоящему, со всеми его изъянами.       Он уникальный. Он не монстр. Он достоин быть приближённым Короля Героев.       Каждый раз, когда тот говорил подобное, привыкший корить себя за грехи Кирей буквально таял. Он так хотел прислушаться, так хотел поверить! И сейчас, когда он проваливался в бездну отчаяния, осознавая свою беспомощность, он хотел этого особенно сильно.       Но Котомине прекрасно знал, что всё это ложь. Что всё это лесть. Что Арчер говорит ему именно то, что он жаждет услышать. Арчер даёт ему столь желанное оправдание.       И раньше он бы поверил ему, но никак не теперь. Никак не после того, к чему привела его погоня за счастьем.       Он не уникальный. Он монстр. Не будь он монстром, Карен не пришлось бы стольким пожертвовать. И потому… Кирей больше не отринет свои принципы. И не оставит путь искупления.       — Я не могу. Я обязался быть опекуном Рин и не прощу себя, если снова откажусь от ребёнка. Если я так и буду причинять ей боль, я стану держаться на расстоянии. Но я не перестану заботиться о ней и поддерживать.       Гильгамеш томно вздохнул и резко поднялся с дивана.       — Мазохист, — бросил он пренебрежительно, даже не глядя на Кирея, и зашагал к двери. — Не говори мне потом, что я не пытался вразумить тебя «по-хорошему».       — Куда ты?! — Котомине вскочил следом за ним.       — Сниму с тебя обязательства.       …       Кирея будто ведром ледяной воды окатили. Он с ужасом осознал происходящее.       Гильгамеш собрался убить Рин.       Время переговоров подошло к концу. Похоже, у него не осталось выбора.       Котомине выставил руку вперёд и засучил рукав.       — Я приказываю тебе, — его командные заклинания вспыхнули ярким светом. — Убей себя, Арчер!       Гильгамеш замер. Его тело слегка перекосило. Но уже через мгновение он вернул над ним контроль и обернулся. По его лицу читался безудержный гнев.       Воздух над Королём зарябил ослепляющим золотом. Он распахнул Врата Вавилона.       Раздался свист рассекающих воздух мечей. И грохот от их столкновения с мебелью.       Кирей был готов к атаке, но едва успел избежать снарядов. Он призвал чёрные ключи для защиты и укрепил своё тело. Он не собирался драться — лишь поймать удачный момент для второго приказа.       Король Героев сверкнул глазами и над ним возникли десятки новых лезвий. Котомине сосредоточился как мог.       Но удар пришёл откуда не ждали.       Кирей не сразу понял, что произошло. Его сильно зашатало, но он не почувствовал боли, только сильный жар. Что-то липкое и вязкое потекло вниз, впитываясь в его одежду.       Из его живота торчал алый клинок. Он безжалостно вгрызся в спину и пронзил его тело насквозь.       Ноги подкосились, и Котомине упал на бок. В ушах его встал оглушающий шум. Сердце начало дикую гонку. В голове резко запульсировано.       Но пока он не начал чувствовать, пока не потерял слишком много крови, он мог сохранить остатки рассудка.       — Я п-приказываю тебе… — Кирей прохрипел. — Убей себя… Гильгамеш.       Боль, что пронизывала всё тело Слуги, вспыхнула с новой силой. Сопротивляться ей стало в разы тяжелее.       Нет. Этого не было достаточно, чтобы сломить волю Короля. Но теперь все его силы уходили на сопротивление приказу. Он почти не мог двигаться и уж тем более — использовать Врата Вавилона.       — …Ты! НЕБЛАГОДАРНЫЙ УБЛЮДОК!!! — взревел Гильгамеш со всей своей ненавистью. — Променяешь Короля на бесполезную девчонку?! Совсем рехнулся?!       Кирей бледнел на его глазах. Сквозная рана начала отзываться жжением.       — Отмени! Отмени свой приказ немедленно, и я спасу твою жалкую жизнь!       Такими темпами он быстро потеряет сознание. Кирей должен закончить начатое, пока ещё не поздно.       — Я при…казываю… Уб-бей себя…       У Котомине не было сил приподняться и проверить, что случилось дальше. Но он быстро всё понял, когда воткнутый в него меч рассыпался золотым пеплом.       У него получилось. Он победил Короля Героев.       Он защитил Рин.       Но теперь его рана открылась, и кровь полилась с новой силой.       Кирей прижал дрожащие руки к дыре с обеих сторон. Он должен попытаться спастись. Он обучен духовному целительству. Он сможет выжить, если только не отключится от кровопотери раньше срока. Но у него совсем мало времени.       Ещё пара секунд, и его сознание начало плыть. Травматический шок перешёл в фазу торможения, и запас сил резко истощился. В нём постепенно просыпалась резкая режущая боль.       Последнее, что держало Кирея в сознании, — его воля и его долг перед Рин. Но даже этому не совладать с жестокой реальностью, в которой он почти уже мёртв.       В последний миг перед тем, как провалиться в беспамятство, Кирей услышал громкий скрип отворяющейся двери.