Джоанна

Бесконечная череда гостей начинала сводить Джоанну с ума. Джентльмены в темных костюмах, дамы в роскошных платьях, одинаковые слова, вежливые и до отвращения знакомые улыбки – все это навевало скуку. Джоанна устала стоять, приседать в легких реверансах, слушать комплименты и повторять давно заученные имена многочисленных гостей с неизменной улыбкой на лице. Многих из них она видела несколько раз на различных приемах, которые устраивались в высшем свете, но радость от встречи со знакомыми лицами не посещала ее сердце. Джоанна была безупречна в своем ярком платье, с очаровательной улыбкой на лице и гордо расправленными плечами. Она знала об этом, и ее этот факт угнетал. Протягивая руку следующему гостю, она не могла отделаться от мерзкого, липкого ощущения того, что ее превратили в бесправную вещь, в красивую куклу, на которую уже есть покупатель. Она решила для себя, что свадьба состоится, что она смирит свою гордость и свяжет себя узами брака с нелюбимым и малознакомым ей человеком. Но сейчас ей было страшно. Каждый холостой мужчина, легко касавшийся губами ее узкой руки, вызывал приступ удушливой паники, от которой подкашивались ноги и кружилась голова. Внешне же Джоанна лишь вежливо улыбалась гостям и благосклонно склоняла голову, удерживая в жесткой узде слабеющее тело и содрогающуюся душу. Цепочка шумных гостей начала редеть, а затем и вовсе иссякла, но Гарольд все еще стоял спиной к мраморным ступеням и ждал кого-то. Джоанна не стала спрашивать его, так как они уже давно не разговаривали друг с другом, и девушка планировала во что бы то ни стало продолжать игру в молчанку до конца своих дней. Но вот тяжелые дубовые двери распахнулись перед новоприбывшими гостями. Джоанна увидела графа Майкрофта Холмса, которого, казалось, знал весь светский мир Лондона. Его мать, графиня Холмс, шедшая с ним под руку, была куда менее известной личностью. Она редко посещала балы и подобные публичные мероприятия, чаще появляясь в театре или же вовсе предпочитая вести уединенную жизнь в загородном поместье ее покойного мужа – графа Холмса. То, что она соблаговолила посетить сегодняшний бал, казалось Джоанне странным. За ними следом нехотя плелся высокий молодой человек, который без особенного интереса оглядывался вокруг. Джоанна предположила, что это и есть скандально известный младший брат Майкрофта Холмса – Шерлок Холмс. Она никогда не видела его прежде и мало слышала о нем. Она терпеть не могла лживые сплетни, но когда-то имя Шерлока Холмса гремело на весь Лондон так громко, что оно докатилось даже до нее. Кажется, его считали невменяемым и опасным для общества психом. Джоанна мельком слышала что-то подобное, но, глядя на молодого графа, последнее, о чем бы она подумала так это о том, что он сумасшедший. В силу своего положения графиня Уотсон видела много красивых мужчин, но через пару часов она не могла вспомнить ни одного из них. Они все были одинаковы в ее глазах. А вот невозможно обаятельное лицо молодого графа Холмса врезалось в ее сознание, отдаваясь неясным трепетом в груди. Когда сверкавшие бирюзой серые глаза Шерлока Холмса прошлись по ней, Джоанна почувствовала непривычное оцепенение, которое прокатилось по ее телу и разуму, и застыло где-то между ребер холодным трепещущим комочком. Графиня сохраняла внешнее спокойствие, протягивая руку молодому графу. Но что, если ее нареченный – Шерлок Холмс? Ведь его мать здесь. Скорее всего, она прибыла сюда для того, чтобы связать одного из своих сыновей узами брака с достойной претенденткой. Джоанна тут же заметила блеснувшее на правой руке Майкрофта Холмса золотое кольцо. Вероятно, ее будущим мужем станет именно Шерлок Холмс. Отчего-то эта мысль окрыляла Джоанну, даря странное волнение и предвкушение какого-то длительного и захватывающего приключения. С этим человеком не может быть все так просто. Нет. Жизнь с ним будет интересной. Уверенность в этом ей давали умные серо-зеленые глаза, которые ясно говорили о том, что их обладатель терпеть не может скуки. Застарелый ужас перед столь сильным чувством, как любовь, прокатился волной мурашек по коже. Джоанна со странной тоской отогнала от себя осознание своей влюбленности в этого необыкновенного человека с весьма специфической репутацией. – Вы избрали для себя весьма странную точку приложения, – Джоанна дрогнула, услышав этот слишком самоуверенный и глубокий голос. – Помогаете бродягам, которые не видели ничего роскошнее грязных подворотен Лондона. Овладели огнестрельным оружием. Едва оправились от ранения и болезни, но уже рветесь мстить тем, кто убил ваших родителей? Одно мгновение, и выдержка дала сбой, но Джоанна ничуть об этом не жалела. Как это возможно? Она даже самой себе не признавалась в желании отомстить! Он не мог этого узнать. Она смотрела младшему Холмсу в глаза и видела то, что редко можно было увидеть в лицах представителей высшего света. Не каждый день она имела удовольствие слышать столь интересные слова; не каждый день она смотрела в глаза мятежному гению. Джоанна едва удержала себя от сумасбродного желания кинуться молодому Холмсу на шею, схватить за лацканы изумительного пиджака и вытрясти из него все ответы, чтобы убедиться в том, что ощущения ее не обманывают, что он действительно гений, что он достоин ее чувств. – Как Вы узнали? – не сдерживая любопытства и восторга, спросила она. – О чем он говорит, Джоанна? – внезапно напомнил о своем присутствии Гарольд. – Ни о чем, – вклинилась в разговор графиня Холмс. – Пройдемте в зал? Мы и так припозднились. – Ох, верно, – согласился брат Джоанны. – Гости наверняка уже заждались. В зале было шумно и душно. Джоанна уже забыла, когда в последний раз она видела такое сосредоточение ослепительно красивых людей. Все говорили почти одновременно, смеялись и пили игристое шампанское, что проворно разносили слуги, снующие между гостями. Гарольд потрудился на славу. Он знал толк в подобных полуофициальных приемах. Огромный зал с высоким потолком блистал начищенным паркетом и тяжелыми портьерами из безумно дорогой золотой ткани, которые украшали высокие окна и мраморные колонны. Огромная отполированная люстра ярко сверкала старинным хрусталем. Столы для игры в карты и удобные кресла, располагавшиеся в укромных углах зала, были застелены тканью глубокого синего цвета с тонким золотым узором. Изящные букеты цветов стояли в высоких вазах, источая тонкий дурманящий дух весны. Едва Джоанна вошла в зал, как ее заметила и поманила к себе одна старая знакомая, которая, казалось, искренне считала графиню Уотсон своей лучшей подругой. Впрочем, таких подруг у этой довольно ветреной особы было слишком много. Джоанне пришлось подойти к группе незамужних девушек и поучаствовать в неинтересной беседе, которую она не особенно внимательно слушала, потому что в ее голове все еще звучал красивый голос графа Холмса и его странные слова. Гарольд подал знак оркестру, и над головами одобрительно загомонивших гостей пронеслась легкая мелодия вальса. Молодые леди вокруг Джоанны радостно захихикали, ехидно строя глазки толпе кавалеров и ожидая приглашения на танец. Графине Уотсон внезапно стало неуютно. Ей не хотелось танцевать. Она осторожно прошла вглубь зала, надеясь укрыться где-нибудь в тени тяжелых портьер до конца танцев. Но вдруг чьи-то ловкие пальцы сомкнулись на ее запястье. Джоанна оглянулась, готовясь отчитывать бесцеремонного наглеца, но наткнулась на пронзительный и непреклонный взгляд светлых глаз Шерлока Холмса. – Вы не откажете мне в танце? – и, не дожидаясь ответа, молодой граф буквально потащил ошарашенную Джоанну в центр зала. Такой наглости графиня просто не ожидала, но из-за ее природной нелюбви к конфликтам, тем более публичным, она не стала возмущаться, хотя ей следовало бы отвесить наглому Холмсу звонкую пощечину. Но все ее негодование вмиг испарилось, стоило ей посмотреть в хитрые глаза Шерлока. На Джоанну волной накатило оцепенение. Ей вдруг подумалось, что, должно быть, именно так себя чувствует кролик, глядя в змеиные глаза приготовившемуся к трапезе удаву. За этими странными размышлениями она и не заметила, как Шерлок легко повел ее в танце по залу. Джоанна никогда не любила танцевать. Безусловно, она умела вальсировать, потому что это было обязательным умением для девушки высшего света ее времени, но ей это занятие категорически не нравилось. То кавалер вел девушку не туда, куда делала шаг она, то ее ноги неловко спотыкались сами о себя... Или же она просто наступала на лакированную туфлю партнера. Она никогда не любила танцевать, но с Шерлоком все было иначе. Они двигались в такт музыке и друг другу, стремительно и легко кружились по залу так, что длинная юбка роскошного платья Джоанны красиво струилась бордовым потоком и переливалась всеми оттенками страстного красного. Джоанна ловила себя на мысли, что за этим человеком с ясными глазами ей было на удивление легко идти. Он был уверен в себе и в своих действиях, он не ошибался. Он властно вел ее, не давая ни споткнуться, ни оступиться. Когда музыка стала медленней, а танец спокойней, Джоанна, тяжело дыша, чуть ли не уткнулась носом в плечо Шерлока, которое находилось как раз на уровне ее лица из-за их разницы в росте. Она вдруг вспомнила то, о чем хотела его спросить. – Как Вы узнали о моей помощи бродягам, о владении огнестрельным оружием, о ранении… о мести? – спросила она, получив в ответ тихое фырканье. – Порох и медицинский спирт имеют весьма специфические и въедливые запахи, которые нелегко отмыть. Они пробивается даже сквозь жуткое розовое мыло, которое напрочь отбивает обоняние. Я почувствовал эти запахи на Ваших руках. Порох – огнестрельное оружие, медицинский спирт – занятие медициной. Никто кроме нищих не примет медицинской помощи от женщины. Женщина врач – нонсенс. А об убийстве Ваших родителей знают все. Ваше платье скрывает плечи, хотя подобный фасон и не в моде сейчас. Предполагаю, что при нападении Вас ранили в плечо и правую ногу – во время танца Вы чуть-чуть припадаете на нее. Это почти незаметно, а значит, Ваше ранение давнее. А сам факт бесцеремонного убийства Ваших родителей подразумевает Ваше желание отомстить убийцам. Очевидно, – самодовольно закончил излагать свои мысли Шерлок. – Все верно, – задумчиво протянула Джоанна и, с нотками восхищения в голосе, добавила. – Это было потрясающе. Девушка не лукавила и не льстила. На самом деле, она впервые в жизни была действительно восхищена мужчиной и не видела ничего предосудительного в своем желании сообщить ему об этом. Рука Шерлока чуть дрогнула на талии Джоанны, но он молчал. Они кружились в неспешном танце по залу. Через какое-то время Джоанна почувствовала, что граф собрался что-то еще сказать ей, но его прервала чужая рука, опустившаяся на плечо. – Вы позволите? – вежливый голос принадлежал темноволосому мужчине с темно-карими, почти черными глазами, высоким лбом и острым подбородком. Джоанна с трудом вспомнила, что этого человека звали Джеймс Мориарти. А вот его титул в памяти никак не всплывал, хотя это и не было для нее проблемой. Вероятно, он был графом… Во всяком случае, к нему можно было обратиться «лорд», чтобы избежать неприятной ошибки. Шерлок передал ему руку Джоанны, натянуто улыбнулся и удалился. А девушка взглянула в темные глаза лорда Мориарти, которые показались ей черными, и внезапно ощутила страх перед холодным безумием, которым отливал жесткий карий взгляд. Ей захотелось, чтобы Шерлок вернулся, захотелось вцепиться в его руку и уйти с ним в сад, подальше от этого страшного человека. Но лицо Джеймса было открытым и веселым, что придавало ему еще более зловещий вид. Джоанна взяла себя в руки и позволила Мориарти неспешно покружить ее по залу, но этот танец был, кажется, самым тяжелым в ее жизни. Она боялась оступиться и вызвать гнев Мориарти, она молила о том, чтобы этот бесконечный вальс, наконец, закончился. Когда музыка взвилась в последний раз и затихла, Джоанна вежливо вывернулась из объятий лорда, извинилась и поспешила спрятаться в самой темной части зала. До конца приема она оттуда не выходила, настороженно наблюдая за веселящимися гостями. Шерлока так же не было видно, что очень огорчало Джоанну, но пойти его поискать не позволяли гордость и здравый смысл. Если она его и найдет, то что она ему скажет? Он явно не из любителей пустой болтовни. Ей не хотелось выглядеть глупо в его глазах. И вот, наконец, долгожданное завершение бала. Леди и джентльмены разъезжались и от души хвалили чудесный вечер и очаровательных хозяев приема. Джоанна и Гарольд с крыльца провожали уставших, но довольных гостей, и принимали встречные приглашения на многочисленные частные приемы и балы, что проводились в Лондоне едва ли не каждый день. Когда отъехала последняя карета, Джоанна свободно вдохнула прохладный ночной воздух. Прием выдался насыщенным на события. – Ну и как тебе твой жених? – весело спросил явно перебравший Гарольд. Мужчина посмотрел на Джоанну захмелевшим взглядом голубых глаз. – Откуда мне знать? – решила наверняка выяснить у брата личность своего таинственного жениха Джоанна. – Ты же нас даже не представил. – Как это "откуда мне знать"?! – наигранно возмутился Гарольд и игриво подмигнул сестре. – Ты же с ним половину вечера танцевала. Сердце Джоанны подпрыгнуло и ускорило ход. Оно делало это слишком часто за этот вечер, но волнения ей было не скрыть, как и жара, что лип к ее щекам. Шерлок с братом и матерью покинули прием раньше всех – так сказали слуги. Джоанна не видела его после того танца и, кажется, уже успела соскучиться. Но это было сейчас не важно. Если все так, как она думает, то впереди у них целая жизнь. – Понравился? – заговорщицки поинтересовался Гарри, все это время довольно наблюдавший за младшей сестрой. – Значит, я приглашаю Джеймса к нам на ужин? – Кого? – не сразу сообразила Джоанна. – Джеймса. Джеймса Мориарти, твоего будущего мужа, – все с той же веселой интонацией пояснил Гарольд, не замечая, как в глазах его младшей сестры отразилось сокрушающее разочарование, что вдребезги разбило только-только робкой звездой взошедшую в сердце Джоанны любовь.