Чернее ночи

Тораёши Ичиро занимал должность мэра городков Шисута и Бураза уже довольно давно. Он и его супруга, Тораёши Ая, были от природы не политиками, а довольно хорошими слугами народа: делали свою работу добросовестно, превыше всего ставили благосостояние граждан, были преданы своему делу и никогда не брали взяток. У них имелись свои чёткие моральные принципы, а также они были абсолютно преданы работе, поэтому не всегда успевали растить шестерых детей, третьей из которых и была Широми. Их семья жила на уровне среднего класса: им хватало на еду и одежду, но какие-то серьёзные траты представляли трудности. Родители давали Широми весьма ограниченное количество карманных денег, рассчитывая, что она, как и её четыре брата и сестра, будут полностью разделять их ценности. Однако этого не произошло. Мэр Тораёши и его супруга пропадали на работе почти постоянно. В те редкие дни, когда они бывали дома, общаться с детьми полноценно им не удавалось, потому что этих самых детей было слишком много. Однако в воспитании эта пара придерживалась строгости и ценила аскетизм. Зачем тебе новое платье, если у тебя уже есть два, пусть и старых? Зачем тебе украшения, ведь эти побрякушки не играют никакой практической роли? Зачем тебе новый телефон: возьми у старшего брата его предыдущий, он вполне неплохо работает. Широми ненавидела это. Её подругой была Мегами, у которой не было недостатка в новых вещах, как и в деньгах, и на фоне Сайко Тораёши чувствовала себя ущербной. Особенно остро она ощущала это вне школы, когда вместо формы на них были надеты собственные вещи. Сначала она просто брала понемногу. У Мегами имелась привычка хранить большие суммы наличными в ящике стола, и Широми иногда выкрадывала несколько купюр из огромной стопки иен. Ничего особенного: Сайко наверняка этого не заметит, у неё ведь такая огромная куча денег. Это сработало один раз, два, три… А где-то на двенадцатый Сайко, пересчитав купюры, нахмурилась. Она ничего не сказала, но после этого случая начала запирать ящик своего стола на ключ. Правда, ключ она клала в соседний ящик, и это видели все: Мегами доверяла своим подругам на сто процентов. Видимо, она полагала, что либо купюры унесло куда-то ветром, либо их выкрадывал совсем другой человек, ни в коем случае не один из членов совета. Это был опасный звонок, но Широми уже не могла прекратить воровать. Оставаясь в помещении совета в одиночестве, она открывала ящик стола Мегами и ловко вытягивала купюру или две, потом запирала небольшой замочек и клала ключ в другой ящик абсолютно так же, как делала это Мегами. И всё сходило Тораёши с рук. Постепенно она становилась смелее и время от времени тайно брала вещи Мегами, чтобы примерить их. Разумеется, у Широми ведь никогда не было и не могло быть драгоценностей от Тиффани и Картье, одежды от Шанель и Маккуина, сумок и шарфов из «Банана репаблик»… Но она прекрасно знала, как Мегами не любила, когда трогали её вещи, поэтому старалась быть осторожной, чтобы её ни в коем случае никто не увидел. И сегодня, первого июня, казалось, звёзды сошлись для неё: все ученики, учителя и администрация школы были на спортивном мероприятии, далеко от здания школы. Людей, собравшихся на стадионе, присутствовало великое множество, так что Широми с лёгкостью удалось засветиться там, поздороваться с Мегами и остальными, а потом — направиться к школе, постаравшись остаться незамеченной. Тут она расслабилась за закрытой дверью, решив, что ей абсолютно ничего не грозит, но внезапно пришёл я и застал её в самый компрометирующий момент. Всё это Тораёши рассказала мне, стоя у зеркала: она не могла сесть, так как боялась помять платье. Надо отдать ей должное: когда первичный шок от моего появления прошёл, она не стала оправдываться и отпираться, так как понимала: это ни к чему не приведёт. Широми была достаточно умна, чтобы понимать, что с этого момента ей просто необходимо дружить со мной. — Я, конечно же, отдам свой голос за то, чтобы ты остался в школьном совете, — прибавила Тораёши, осторожно снимая бриллиантовое колье с шеи. — Тебе ведь именно это и нужно? — Верно, — я подошёл ближе. — Но не только. — Не только?! — Широми подняла брови и усмехнулась. — А ты довольно нахален, Айши Аято. Она аккуратно понесла колье к столу Мегами, на котором стоял раскрытый бархатный футляр алого цвета. Осторожно положив колье внутрь, она медленно опустила крышку, закрыла замочек и поместила футляр в ящик стола Мегами. — Есть одна идея, — я приблизился, чтобы помочь ей с застёжкой платья. — Мы можем обсудить её, пока ты переоденешься за стеллажами. — Идёт, — Тораёши кивнула и скользнула за один из шкафов, придерживая платье на груди и сжимая в другой руке свою физкультурную форму, которую подхватила со спинки кресла Мегами. Я прочистил горло. Идея, которая пришла мне в голову только что, была просто идеальной: так я мог убрать одним выстрелом не двух зайцев, а сразу трёх, и подобная раскладка мне нравилась. Хотелось лишь, чтобы Тораёши мне подыграла, и для этого я должен подобрать нужные слова. — Я, конечно же, сохраню твою тайну и не расскажу ничего Мегами, — начал я, тщательно выбирая выражения. — И заранее благодарен тебе за твой голос в вопросе о моём постоянном членстве. Но есть ещё кое-что, и это, я уверен, сыграет на руку нам обоим. Широми ничего не ответила, шурша одеждой где-то за стеллажами, и я продолжил: — Как насчёт Асу Кена? Несколько секунд ответом мне было только шуршание. Затем Широми, уже облачённая в физкультурную форму, вышла из-за стеллажей. В руках она бережно держала платье, неся его так, как будто оно было сделано из чистого золота. — А что насчёт него? — эхом откликнулась она, становясь перед шкафом и аккуратно вешая платье на плечики. — Согласна ли ты пококетничать с ним с целью дальнейших отношений? — спокойно спросил я. Тораёши на секунду замерла, а затем, прикрыв обе створки шкафа, медленно повернулась ко мне и скрестила руки на груди. Её короткие волосы были чуть растрёпаны — скорее всего, из-за того, что она снимала платье через голову. Но глаза смотрели прямо, живо и немного хитро: она всегда была такой. — Одну минуту, — Широми медленно подошла к длинному переговорному столу и, отодвинув один из стульев, села на него. — Ты предлагаешь мне делать авансы Асу, чтобы потом он соблазнился мной, и у нас начались отношения? Так я поняла? — Совершенно верно, — я сел напротив неё и переплёл пальцы. Дерево стола, покрытое лаком, было шероховатым на ощупь. Судя по толщине столешницы, она, как и письменный стол Мегами, была сделана из дуба, что свидетельствовало о двух вещах: дороговизне этого предмета и его качестве и надёжности. — Для чего тебе это нужно? — Широми склонила голову набок и чуть подалась вперёд. — Скажем так, — я улыбнулся. — Асу — слишком увлекающаяся натура. Мне нужно отвлечь его внимание, чтобы он не приставал к кое-кому, кто мне нравится. — Понятно, — Тораёши ослабилась, как кошка. — А для чего это мне? Я неслышно вздохнул. Сейчас наступал весьма ответственный момент: я был обязан убедить Широми в том, что это предприятие выгодно нам обоим, чтобы впоследствии мы стали союзниками надолго. — Ты, кажется, сказала, что тебе нужны деньги, Тораёши-семпай, — осторожно произнёс я, откидываясь на спинку стула. — Сказала, — она пожала плечами. — Люди считают, что раз мой отец — мэр, то мы просто купаемся в деньгах, и очень удивляются, когда узнают, что это совершенно не так. Но увы: власть не означает богатство. В любом случае, я признаю: мне действительно нужны деньги. И что с того? — Ты забыла, из какой семьи вышел Асу? — я многозначительно поднял брови. — Вот кто на самом деле купается в деньгах, так это бывшие титулованные спортсмены, которые сейчас работают как медийные персоны. Да и сам Кен уже вовсю участвует в соревнованиях, побеждая в них и получая не только медальки на шею, но и денежные премии. Широми посмотрела в сторону и задумчиво потёрла подбородок. Я внимательно наблюдал за ней, и от меня не укрылся жадный блеск в её глазах. Она помолчала для вида минуту, а затем, повернувшись ко мне, улыбнулась и сказала: — Я согласна. Что нужно делать?

***

Игра в бейсбол шла достаточно интенсивно: Энпицу Бёга из художественного показал себя весьма неплохим кэтчером, но он играл против Унаги Денкашиза из спортивного, который словно родился с битой в руке. В итоге, они сыграли вничью, уступив поле футболистам. Потом бежали эстафету (Сома Рику умудрился упасть за метр до финиша), затем шла короткая дистанция (Кизана пришёл третьим, но за него так болели участники театрального клуба, что он явно чувствовал себя победителем), а после — кросс-марафон на десять кругов. В нём должна была участвовать и Таэко, и я постарался подобраться к беговым дорожкам поближе, чтобы лучше видеть свою любимую. Тораёши Широми, тоже заявленная на кросс, времени зря не теряла: подойдя к Асу чуть ли не вплотную и кокетливо заправив за ухо прядь волос, она с придыханием попросила помочь ей. Добродушный и наивный Кен с удовольствием согласился и перед кроссом помогал ей сначала завязать кроссовки, потом — помассировать икры. Сам по себе марафон на события богат не был: все бежали ровно и практически одинаково, так что победителей в итоге не оказалось. А затем у нас состоялся небольшой перерыв, в течение которого участники кулинарного клуба установили лёгкие тенты, под которыми расположились столики с закусками. По совету Сукояка Кенко я взял один сэндвич и ничуть об этом не пожалел: на навыки наших поваров ничуть не повлиял уход Амаи Джуна. Затем, спасаясь от летнего зноя, мы прошли внутрь спорткомплекса: там, где исправно работала система кондиционирования воздуха. Никакой суеты не было: Асу Кен оказался довольно неплохим организатором и заводил нас в здание постепенно. Мы помогли внести внутрь лавки, чтобы обеспечить местами зрителей спортивных соревнований. Кроме того, мы вытащили из кладовых кресла и расставили их вдоль стен, чтобы побольше людей могли устроиться с комфортом. Матч по кендо не отличался ничем особенным: Будо Масута разбил Кенчо наголову, и от реванша младший Сайко отказался. После этого Асу Кен, выйдя перед всеми, показал несколько акробатических трюков, чем сорвал аплодисменты. Когда он закончил, Тораёши Широми, хлопавшая громче всех, взяла его за руку и начала что-то шептать ему на ухо. И, судя по улыбке Асу, ему явно нравилось это внимание. Таэко же сидела на лавке рядом со своим братом и мило беседовала с ним, даже не глядя на Асу. Просто великолепно. После блистательного выступления Кена была объявлена небольшая пауза, в течение которой участники кулинарного клуба вновь обносили нас своими прекрасными творениями. А потом был объявлен баскетбольный матч. Так как Таэко была среди зрителей, я решил особо постараться: в средней школе я играл неплохо, и сейчас такие навыки бы очень пригодились мне. Правда, мне в команду достались не самые спортивные личности: Гейджу Цука¸ которого, как я понял, чуть ли не силой заставили участвовать в этом соревновании, Яку Зайши — хорошо успевавший в физике, но полный профан в физкультуре, Сукояка Кенко, который из-за полноты вряд ли мог прыгать высоко… Против нас играли Фред Джонс — самый высокий из учеников, Руто Орочи, которого природа тоже не обидела ростом, Замеширо Ходжиро из спортивного клуба и Кунин Шо из кружка боевых искусств. В общем, становилось понятно, что расстановка сил явно не в нашу пользу. Я старался из всех сил: прыгал так высоко, как только мог, совершал виртуозные обводки, ловко забирал мяч у противника и старался выполнять трёхочковые попадания, но увы: Гейджу Цука играл так, как будто его поставили на замедленное воспроизведение, Сукояка Кенко искренне старался, но он не отличался ни быстротой, ни ловкостью, ни прыгучестью, Яку Зайши, казалось, случайно занесло на поле, и он просто бестолково бегал туда-сюда. Мы ожидаемо проиграли, но не с позорным счётом. В конце игры нас с Фредом — капитаном противоборствующей команды — для чего-то попросили сказать речь. Американец пропустил меня вперёд, шаловливо подмигнул, и я, памятуя уроки матери и бабушки, первым делом поблагодарил свою команду, упомянув об их огромном вкладе в игру (что являлось вежливой ложью). Мои слова очень понравились как моим сокомандникам, так и Таэко, которая мило улыбнулась, отчего у меня потеплело на сердце. Джонс, державший речь вторым, довольно долго расшаркивался передо мной, сказав, что противник был очень достойным, что выиграл он лишь потому, что ему в товарища достались более рослые люди… В ответ на это я лишь скромно поклонился. В целом, спортивный день прошёл весьма плодотворно: я смог перетянуть на свою сторону Тораёши. Теперь она точно будет поддерживать меня, так как потерять благосклонность Мегами — это последнее, чего она хотела. После мероприятия мы направились к раздевалкам. Не все сразу, конечно же, а по коллективам, начиная с самых старших. Третьеклассники, которые готовились войти в самую ответственную пору своей жизни, не так хорошо проявили себя, как ожидалось, однако Кано из школьного совета, проходя мимо, по-дружески хлопнул меня по плечу, что я воспринял как хороший знак. Второклассники ушли следующей волной. Таэко очень мило помахала брату рукой и сказала, что будет ждать его у ворот. Кодомо, стоявший рядом со мной, широко улыбнулся, продемонстрировав симпатичные ямочки на щеках, и я поднял уголки рта кверху. Сама мысль, что не так далёк момент, когда я войду в их семью, грел меня. Когда очередь, наконец, дошла до первогодок, мы пошли к раздевалкам группками. Сома Рику без пауз разглагольствовал о том, какую пользу мы принесли собственному здоровью. Ацу вторил ему, но жаловался, что спортивным никогда не являлся. Кодомо же был в восторге: размах, свойственный Академи, весьма впечатлил его. Кенчо же по большему счёту хранил молчание: собственное поражение в кендо несколько выбило его из колеи. Мы постарались поторопиться, так как нас ждали: кроме Таэко, наверняка и Куша тоже задержался, чтобы пойти домой вместе с нами. Стоя под душем в кабинке, я тёр мочалкой тело, наслаждаясь запахом ароматной цитросувой пены от геля. Всё складывалось как нельзя лучше; видимо, я вошёл в полосу везения. Пусть вопрос с членством в школьном совете ещё нельзя было считать решённым, всё же я сделал колоссальные шаги в этом направлении. Все участники этого крайне важного в жизни школы органа теперь были расположены ко мне, так что, скорее всего, мне удастся в итоге пробраться туда на постоянную основу. Тораёши занялась Асу вплотную, и он, учитывая его неразборчивость, наверняка поведётся на её авансы, так что и с этой стороны опасности ожидать не стоит. Таэко наконец-то свободна от притязаний Асу, и дорога к её сердце открыта. Вернее, практически открыта: сначала мне стоило стать самым лучшим другом для Кодомо, потом — убедить саму Таэко в том, что я идеально ей подхожу, а затем уже начать сближаться. Переодевшись в школьную форму и взяв с собой спортивную, чтобы постирать дома, мы направились к школьным воротам. Куша и Таэко действительно стояли там — в числе прочих. Кодомо тут же помчался к сестре, по пути попрощавшись с нами, и я с завистью проводил его взглядом: мне безумно хотелось быть на его месте. Аято, держи себя в руках, не отрывайся от реальности: помни, что твоя репутация — основа всего. Сдержавшись, чтобы не кинуться за Кодомо, я медленно подошёл к Куше. — Как вам этот пыточный день? — спросил Кага, улыбаясь и почесывая нос под очками. — Какое счастье, что он закончился! — Согласен, — мрачно ответствовал Кенчо, потирая локоть. — Этот Будо вообще не знает правил, что ли? Да и вообще, фехтование от кендо в корне отличается! Администрация школы что, не могла закупить рапиры? Сома Рику улыбнулся и, взмахнув руками (и чуть не выбив при этом Даку единственный глаз), проговорил: — Это мероприятие было восхитительно, ведь оно нацелено на поправку нашего здоровья. Мои родители считают, что это самое важное дело на свете. Кендо, по словам Будо, воспитывает чувство выдержанности и равновесия. — Не знаю, что оно там воспитывает, — проворчал Кенчо. — Я пойду. Он коротко кивнул нам и направился вниз, к подножию холма — там его ждал роскошный чёрный семейный автомобиль с личным водителем. — Кенчо не любит проигрывать, — Даку покачал головой. — Из-за этого у него могут быть трудности в будущем. — Он проиграл уже при рождении, — хохотнул Куша, проведя рукой по густым растрёпанным волосам. — Ведь корпорации ему не видать никогда. Мы медленно побрели прочь от ворот школы, увлечённо обсуждая прошедший день. Широми, мимо которой мы прошли, помахала мне рукой и кивнула: видимо, она ждала Асу. Хорошая девочка. Мы расстались на перекрёстке, и я направился домой с чувством полного удовлетворения прошедшим днём. Июньское солнце припекало, и редкие прохожие, встречавшиеся мне по пути назад, явно страдали от зноя: лето обещало быть жарким. Растительность в сквериках и садиках за пределами тротуаров от солнца не страдала; напротив, цветы и кусты налились живительной силой и каждым листочком тянулись к богоподобному светилу. Кроны деревьев весело зеленели и становились всё гуще. Я шагал по пропитанному солнцем асфальту, изредка радуясь лёгкому ветерку, пусть немного, но всё же охлаждавшему пылающее лицо. У самого дома я остановился: мне показалось, что один из автомобилей был до боли знакомым. Чёрный автомобиль без номерного знака. Хотя, когда номер был на месте, в нём наверняка содержались цифры «2» и «5». Окна машины были тонированы и подняты, так что я не мог понять, есть ли там кто-то внутри. Подойти же вплотную я не рискнул. Некстати вспомнилось, что я так и не пропросил Инфо-чан узнать, кому принадлежит этот большой «ниссан», почему-то появившийся у моего дома совсем недавно. Что ж, попрошу сейчас; нужно только прийти домой. Умираю от желания снять с себя уличную одежду и встать под прохладный душ! Я направился к подъезду, и вдруг дверь водительского места автомобиля распахнулась. Оттуда вышел высокий и худой мужчина в спортивном костюме и в бейсболке, низко надвинутой на глаза. Нижнюю часть его лица скрывала медицинская маска. — Молодой человек! — позвал мужчина, помахав мне рукой. — Прошу прощения! Я сощурился. Он был рослым и жилистым, но не производил впечатление особо сильного. Хотя… Я тоже не относился к атлетам, таким, как Будо Масута или Райбару Фумецу, и если нам придётся схватиться, то ещё неизвестно, кто выйдет победителем. Пока я раздумывал, стоило ли приближаться, мужчина сам подошёл ко мне. Из-под козырька чёрной бейсболки блестели его глаза, от которых лучиками расходились глубокие морщины. Судя по голосу, он был среднего возраста, и ходил довольно быстро, но сутулился. — Молодой человек, — приблизившись ко мне, он склонил голову, и я, памятуя о правилах приличия, поклонился в ответ. — Видите ли… Я недавно переехал в этот район, но ничего тут не знаю… Вы не могли бы сказать мне, что есть тут поблизости? В частности, магазины… Порой нужна просто упаковка лапши быстрого приготовления, и это может превратиться в настоящую муку, особенно если лапши захочется посреди ночи… Этот незнакомец много болтал, но, по-видимому, убивать или похищать меня он не собирался. Взяв меня за локть, он указал на дорогу и начал рассказывать, насколько же трудно освоиться на новом месте. Я посоветовал ему универмаг, где время от времени работала Вакато Мегуми, а также пару соседних магазинчиков-комбини и, выслушав гору благодарностей, приготовился было идти домой. Но незнакомец не торопился меня отпускать: он зачем-то принялся вещать о своей племяннице, которая училась в Токио. Через добрых десять минут он, наконец, отпустил мой локоть и, весело выдав: «Благодарю, Айши-сан!», бодро пошёл к автомобилю и, сев в него, укатил с парковки. Я проводил глазами эту машину и направился к себе. Этот довольно надоедливый человек задержал меня довольно надолго, и от жары начала болеть голова, но это ничего: ничего такого, с чем бы не справился душ. Родная квартира встретила меня привычной тишиной, и я, оставив у порога обувь, заторопился в свою комнату. Но вдруг остановился как вкопанный…