Искры над пеплом. Книга 4. Дочь Черной Ведьмы

Звезда Лейтена, Планета Гуриасс, Хилликийское королевство, г. Киллибур. 25-26 день Поры Ледяного Камня 2167 г. Эры Великого Пророка (8-9 февраля 2335 г. по календарю Земли).      Стелле наконец предоставили обещанный краткий отпуск, как она выразилась «на изменение своего семейного положения». Правда, только пять земных двадцатичетырехчасовых суток, не считая дороги. Да еще хмурый полковник Вершинин задал ей неподобающий вопрос - за какого генерала она здесь выходит замуж? Здесь?! Посольство с Гуриасса запрашивало такую информацию и просило подтвердить это либо опровергнуть. Видимо, слухи о ее грядущей женитьбе все же распространились по стране и даже забрались сюда, на Болхиа. Но сплетники, видно, все напутали. Ее счастье дома, на Гуриасси, и это никакой не генерал, а скромный юноша, который ждет ее возвращения. Если конечно еще ждет… Стелла помнила мрачный разговор с Иванниковой и боялась только одного - чтобы чувства Орхо за время их разлуки не угасли. Графиня все-таки смогла научить мажордома Клонто распечатать ее стихотворение, и ей уже было плевать на интимный характер послания. Жю Сет попросила в кратчайшие сроки передать ее письмо лично в руки Жю Парсе, назвав адрес. Пусть отправят срочного курьера, пусть хоть королевскую фельдъегерскую службу поднимают, но это послание ненаглядный Орхо должен получить немедленно! Получил он его или нет, неизвестно, ответа графиня так и не дождалась. Поэтому, как только ей был предоставлен отпуск (у куалийцев в неделе почему-то только семь, правда, они очень долгие), она сложила три выходных, плюс отгул за одну из пятниц, плюс плюс еще пять дней. Целых девять дней счастья! Ну, или разочарования… Изнемогающая от одиночества Стелла раскинула свои гадальные карты, и те посулили ей удачу в любви. Значит, все в порядке! Ждет ее ненаглядный! Это немного успокоило колдунью, томящуюся в любовном заточении за десятки световых лет от дома. Поэтому, когда разрешение на вылет было получено (а вместе с ним и запас гипертоплива), Жю Сет было уже не остановить. Сперва Стелла прилетела на Абилон, накупила там подарков… Для  Орхо, Рамле, Клонто, для двух своих девушек-проказниц, для суровой свекрови... Целых два часа бегала по магазинам, пока ателье шило ей свадебное платье на заказ. Платье получилось закрытое,  скромное, но очень красивое: белое свободное одеяние из белого атласа с золотистой каймой, с кружевами на рукавах, с широкой, пышной юбкой-колоколом и белым корсетом, подчеркивающим ее пышную грудь. Поверх платья надевалась белая же накидка на плечи, а головку невесты должна была украшать белая же шляпка с вуалью. Стелла терпеть не могла белый цвет и не очень-то любила корсеты, но ради Орхо она была готова и не на такие жертвы. Зато во время их венчания она просто очарует его! Платье, созданное роботом-ткачом почти на ее глазах по ее эскизу, понравилось ей настолько, что она сама бы влюбилась в ту особу, которая отражается в зеркале. А пока платье печаталось, гуриассийская модница заодно пополнила запас косметики и питательных кремов. Все-таки ей уже за тридцать, и за кожей надо ухаживать с особой тщательностью, чтобы она была мягкой, как у девушки. Зачем молодому жениху морщинистая старуха с дряблой кожей?! В довесок ко всему Стелла сделала новую праздничную прическу с завивкой. Теперь Черная Ведьма выглядела, как молодая и почти стройная принцесса!   И вот, счастливая будущая невеста вышла в околопланетное пространство Гуриасса. Привычно «поздоровалась» с дежурной сменой куалийской флотилии, несущей службу у ее планеты. И начала спуск в атмосферу... А вот здесь ей не повезло. Корабль попал в огромный, раскинувшийся, как гигантский спрут над всей западной частью страны, циклон, и тяжелый корабль хорошенько потрясло. Вспомнив все бранные слова, какие есть в хилликийском лексиконе, Стелла сумела выправить машину и найти Киллибур, а от него, борясь с сильными стратосферными воздушными потоками, сквозь метель добраться до своего имения. Привычно приземлившись рядом с домом, она облегченно выдохнула, накинула шубку и шагнула в родную студеную зиму. Судя по положению солнца над горизонтом, было только четырнадцать часов. Все! Все дела потом. Даже есть не хотелось! Даже сонливость исчезла! Теперь к любимому, к Орхо! Он, наверное, сейчас в училище… Так она сама встретит его! Стелла сейчас была трепетна и беззаботна, как юная студентка, и грозные предостережения Иванниковой улетучились из ее головы. Где ее аэроплатформа? Вот только ветер что-то  разгулялся…                                Действительно, было непривычно холодно, и ледяной ветер гнал поземку по снежному ковру поверхности. Бушевала метель… Деревья, будто съежившись от холода, стояли белые, как призраки… В доме горит свет… Странно, чего они жгут электричество днем? Хотя. чего бояться? Стелла исполнила свою «угрозу» и установила автономную электростанцию позади дома. Теперь хоть круглые сутки свет не выключай! Навстречу ей, набросив на плечи теплое пальто и меховую шапочку, спешила Рамла, а вслед за ней шагал ее кузен Хорсе Жю Клидат в своих высоких кавалерийских сапожищах, в голубом ментике*, отороченном мехом, и при сабле. Стелла даже не заметила поначалу, что лицо Рамлы было встревоженным и печальным, а Хорсе прятал глаза от нее и, похоже, был абсолютно трезв. От избытка чувств, как девчонка, бросилась на шею своей рабыне: - Рамла, я прилетела! Безумно рада вас видеть, моя черная королева!  Берите Клонто, мужиков, идите на корабль, берите подарки… И на вашу долю там тоже есть, думаете я забуду о своей кормилице?! Теперь щеголять по округе будете, как барыня! Соседки-дворянки вам обзавидуются, клянусь Богиней! И вам, кузен, будет, чем удивить своих сослуживцев! Вот только Рамла не поддержала радости хозяйки. Она с любовью пощекотала ее щеку носом и тяжело вздохнула. Стелла впервые заметила, что Рамла, видимо, не спала несколько ночей - появились мешки под глазами, руки ее дрожали, да и сами глаза покраснели. Своим чувством Стелла впервые почувствовала - случилась какая-то беда. И Хорсе переминался с ноги на ногу и смотрел в землю, будто конь, оставшийся без седока. Вот тут Стелла уже забеспокоилась: - Что случилось, Рамла?! Вы не рады?! Что за тревога у вас на душе?! Говорите! Будто кто-то умер. Хорсе, вы опять что-то начудили? - Увы, сударыня, лучше бы так, - ответил Хорсе каким-то чужим голосом. - О, госпожа моя! – взмолилась Рамла, падая перед ней на колени. – Мне так жаль! Молю вас, только не возненавидьте за черную весть! - Какую черную весть? – Стелла обеспокоенно взяла ее за руки и заставила встать. – Что случилось?! Ну говорите же! - Госпожа моя! – Рамла всхлипнула, прижимая руки к груди. – Беда случилась! Ваш жених… Молодой Орхо... - Что?! – Стелла почувствовала, как ее сердце проваливается куда-то вниз. – ЧТО?!! Что с Орхо?! - Орхо покинул наш мир, госпожа! – заплакала Рамла. – Орхо умер! От этих слов виски графини будто взорвались, будто в голове у нее сработали два атомных взрывных устройства. Жю Сет застыла, как молнией пораженная, пытаясь пережить, впитать смысл услышанного. Она машинально, на автомате прошла несколько шагов по занесенной снегом дорожке, потом обернулась к Рамле. На лице ее застыла растерянность. Она молила Хилликианского бога, чтобы этих слов не было, чтобы она просто не так поняла, не так услышала кухарку. Этого просто не может быть… - Этого... не может… быть, - едва слышно прошептала графиня. Она в одну секунду почувствовала, как от кончиков волос до самых пяток по телу пробегает нечто, похожее на электрический удар, только медленный, растянутый во времени. В следующую секунду силы покинули женщину, в одну секунду ставшей самой несчастной на этой планете. Стелла отключилась, будто неисправная машина, и беспомощно рухнула на снег там, где стояла…   …Она пришла в себя, когда Рамла, старый Клонто и Хорсе внесли ее в дом. Стелла встала на ноги, ясно вспоминая страшные слова, сказанные Рамлой. И отказывалась в это верить. Голова кружилась, было тяжело дышать… Желтый мягкий свет электрических ламп немного успокоил, согрел ее теплом домашнего уюта. Стелла потихоньку успокоилась, взяла себя в руки, вновь обрела способность думать и рассуждать. Из дверей выглядывали служанки, в том числе и Эйри с Гиане. Лица их были печальными и испуганными. Стелле поднесли стакан воды, который она осушила залпом: - Дайте крепкого вина! – сказала она и закашлялась. – Лучше водки! Выпив зараз содержимое бокала со спиртным, не закусывая, она почувствовала себя немного лучше. Чуть не схватив Рамлу и Хорсе за воротники, Стелла потребовала подробностей. Клонто принес ей газету волостных ведомостей, где было рассказано про страшное происшествие на киллибурском центральном вокзале восьмицу* назад. Стелла ничего понять не могла. Зачем Орхо был на вокзале, да еще и в городе за полдень? Разве он не должен был находиться в училище? И тут вмешался Хорсе. Он рассказал, что его сослуживцы в казарме наперебой обсуждали новость о том, что Стелла якобы выходит замуж за куалийского генерала и улетает с ним на его планету. - Что?! – Стелла ошарашенно смотрела на них, думая, что они спятили. – За какого генерала? Какое «замуж»?! Вы все с ума посходили? Я точно в своей реальности, в своем измерении? Может, я прошла сквозь «ноль-портал»* и оказалась в параллельной реальности? Может, у вас тут своя Стелла живет и это не мой мир? Это просто бред какой-то… И Вершинин меня спрашивал то же самое… Что здесь происходит вообще?! - Она бредит! - сказала Рамла, вытирая платочком слезу. – Бедная наша госпожа, такое страшное потрясение не могло пройти без последствий! - Смотря что считать последствиями! Я не то что замуж, я с мужчинами даже не общалась, кроме как по служебной надобности! – заявила Стелла, решительно поднимаясь на ноги. – Более того, я своей ihenne Irene* отказала в близости, чтобы честно смотреть в глаза Орхо! Кто вообще сочинил этот бред? - Одна из столичных бульварных газетенок, - ответил Хорсе. – Ах, Стелла, почему вы мне ничего не сказали?! Я бы хоть приглядел за этим вашим юнцом! Жю Сет обычно придерживалась мнения, что Жю Клидат-младший за собой-то приглядеть не может, но сейчас она была согласна с Хорсе. Нет, возможно это неправда! Если одна газетка написала ложь, чтобы увеличить продажи, то возможно, и это ошибка?! Она не верит! Надо немедленно лететь в училище! Там должны знать правду! - Я с вами! – безапелляционно заявил Хорсе. – Вас сейчас нельзя отпускать одну…   …Вылететь из имения они смогли только через час - пришлось ждать, пока хоть немного успокоится метель. Понятно, на каком нерве была Стелла! Она бродила, как львица в клетке туда-сюда, соединив ладони перед лицом, молясь всем известным богам, чтобы это было ошибкой.  Для нее Орхо все еще был жив, хотя бы в надеждах, в мечтах. Графиня ушла в свой кабинет, смотрела в окно и проклинала зимнюю непогоду. Хорсе Жю Клидат тоже ходил из угла в угол, мрачный и почти трезвый - так, пару раз приложился к своей фляжке… Неизвестность, помноженная на безысходность и деленая на надежду, рождала чудовищные душевные муки. Как только вьюга утихла, они со Стеллой отправились в поселок, в училище… Поселка Сетт они достигли через четверть часа. Вот уже перед ними трехэтажное кирпичное здание из бордового кирпича с белыми оконными рамами. Войдя в казенные стены, покрашенные типовой желтоватой краской ананасового оттенка, Стелла сразу направилась к директору. Студенты в серых и темно-синих костюмах с удивлением и смотрели на богатую женщину с похоронным лицом и мужчину-офицера в гвардейском мундире. Пройдя несколько шагов, Стелла побледнела и отшатнулась. На нее смотрел веселый, улыбающийся Орхо Жю Парсе. Черно-белый. С фотографии на стене в черной рамке. Слева и справа от фотографии на черной, траурной открытке были изображены два ангелочка, устремленные в небеса. И надпись церковной вязью: «Да спасет Бог эту душу!» Жю Сет чуть снова не потеряла сознание, хорошо Хорсе удержал ее. Персональный кошмар Стеллы начинал обретать реальные, осязаемые черты. - Ну почему я не забрала его с собой! – тихо, чтобы никто не слышал, проскулила графиня. Не спрашивая ни у кого разрешения, она распахнула белые, еще липкие от краски двери директората и шагнула прямо в высокие двери кабинета. Директором училища был пожилой, высокий человек лет пятидесяти, с большой широкой бородой и облысевшей головой, в костюме цвета красного дерева, при галстуке. Он сидел за огромным рабочим столом угольного оттенка. У стены стоял флаг Хилликийского королевства, а на стене висел портрет Ее Величества. В помещении было аж шесть шкафов с книгами и папками. При появлении Стеллы директор поднялся, почтительно (но без раболепия) поклонившись ей. Хорсе достались незначительные почести. - Господин директор! Что случилось?! Я только что вернулась со звезд! Жду от вас разъяснений! Как это произошло? – Интонация Жю Сет были властной, требовательной, и в то же время она едва удерживалась, чтобы не расплакаться. - Ваша Светлость, нам не так уж и много известно, - откашлявшись в кулак, начал директор. – В этот день Жю Парсе потерял сознание во время лекции и был доставлен к фельдшеру. После чего получил двухдневный отпуск по болезни и отбыл из училища. Я лично подписывал ему заверение… - То есть, с утра он был на работе? – Стелла пыталась восстановить картину произошедшего чтобы понять, что произошло. – Потом он приехал в Киллибур, и там, на вокзале случилось…это?! Скажите, господин директор, это правда?! Он действительно мертв?! - Вне всякого сомнения, Ваша Светлость! Наши студенты провожали его в последний путь. – Лицо начальника училища было твердо и сосредоточено. И он смотрел на Стеллу, как ей самой казалось, с осуждением. – Но я отпустил его в двенадцать, а, как поговаривают люди, это произошло уже в шестнадцать. До города ехать часа полтора… Странно, что он столько времени делал на вокзале. - Газета не пишет, что это возможно было самоубийство? – зачем-то спросила графиня. - Не могу знать, сударыня… Как одна из версий… Орхо был очень печален, подавлен… Что-то у него стряслось… Откуда же я знал, что так получится… - Седые, мохнатые брови директора двигались вверх-вниз в зависимости от мимики его лица.  - Но что же произошло… Ах, я догадываюсь! – всхлипнула Стелла. – Где-то в какой-то помойной газетенке была напечатана информация, что я якобы выхожу замуж за какого-то куалийского чиновника. И бедный Орхо решил, что я предала его и впал в отчаяние! О, какая же я беспечная дура! Почему я не озаботилась средствами связи для него?! - Стелла, успокойтесь пожалуйста, - попытался сдержать ее Хорсе. – Не нужно демонстрировать эмоции на людях. И разглашать тайну о ваших отношениях. - Я знаю, сударыня, что Орхо, скажем так, был близко дружен с вами. – Директор был хмур и мрачен. – Не могу осуждать вас… - Осуждать?! – резко перебила его графиня. – За что вы собрались меня осуждать?! За то, что я избегала мужчин, как огня, а здесь кто-то написал про меня гнусный пасквиль?! - Тут лучше всего вам поможет разобраться полиция, Ваша Светлость! – буркнул директор, и Стелла ясно прочла осуждение и неприязнь в его глазах… И решила, что сделает все, чтобы в ближайшее время указать этому бородатому господину на дверь. - Хорошо, я так и сделаю! – выпалила Стелла и быстро покинула кабинет. За ней устремился Хорсе…   Спустя час*… Центральный вокзал г. Киллибур, полицейский участок.   - …Как же, как же, помню, Ваша Светлость,  -вздыхал начальник участка. – Почти восьмицу назад… А вы почему интересуетесь? При все уважении к вашему, так сказать, титулу, не имеем права, так сказать… Разглашать… Стелла с кузеном находились в здании вокзала, где с торцевой стороны находился участок полиции. Участком это помещение, правда, было назвать трудно. Скорее, околоток. Небольшой зал, разделенный фанерными перегородками на три угла, казенный тяжелый обшарпанный стол в начальничьей части из когда-то благородного дерева, весивший побольше, чем иной большой энергоблок куалийской энергостанции, три пожелтевших стула с высокими спинками и продавленными сиденьями, лампа на шнуре в синем жестяном абажуре, больше напоминавшем продырявленное пожарное ведро. На столе – смердящая пепельница. Огромный квадратный огнеупорный шкаф в углу. Два высоких окна, поросших паутиной, которые мыли в последний раз, наверное при предыдущем короле, с вечно открытой фрамугой. Да в дальнем углу – зарешеченное пространство, огромная клетка, в которой, видимо, содержали нарушителей. Сейчас там на длинной лавке храпело нечто пьяное и вонючее, утратившее человеческий облик. Стены были до половины  покрашены в темно-синий цвет, а до потолка – белым. Точнее, когда-то это был белый.  На стене у самого потолка висели два портрета: министра полиции и внутренних сил, а напротив него – портрет Ее Величества, Королевы Хилликийской Беатти Второй. Численный штат полиции, несшей службу на вокзале, был колоссален - целых пять человек, вместе с начальником. Сам начальник был грузным, пожилым мужчиной лет сорока пяти-пятидесяти, в теплой форменной зеленой шинели с тремя орденами на груди и меховой округлой шапке с кокардой. Его характерной отличительной чертой были пышные седые усы, которые закруглялись в сторону щек и плавно превращались в бакенбарды. На дряблой, морщинистой шее представителя власти виднелся давно заживший длинный, извилистый шрам от бандитского ножа. Красноватое лицо, сияющий синевой нос и мешки под глазами говорили о том, что сей достойный муж не против заложить за воротник. Больше полицейских в помещении не было… Несут службу-с… Правда, захаживали двое верзил с зеленой форме - они и притащили мирно храпящего в «обезьяннике» пьянчугу. Увидев благородных персон, оба вытянулись по струнке. Главный полицейский махнул им рукой, мол, скройтесь с глаз, и те мгновенно испарились. - Господин usperase*, я смею заметить, что речь идет об очень близком мне человеке! – повысила голос Стелла, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – Я смотрю, участок-то ваш бедноват. Вот, думаю я, не помочь ли родной полиции, чтобы привести отделение ваше в порядок?! С этими словами Стелла достала свою знаменитую чековую книжку и выписала сто тысяч в виде «добровольного пожертвования для блюстителей порядка». Ход беседы сразу же поменялся. Услужливый начальник, кланяясь перед несчастной графиней, рассказал ей в подробностях обстоятельства гибели бедного юноши. При каждых словах Стелла едва заметно вздрагивала, глаза ее, абсолютно пустые и потерянные смотрели куда-то в стену. Она выяснила, что между возвращением Орхо в город и его повторным появлением на вокзале прошло около двух часов. Что один из городовых, дежуривших в зале ожидания, видел, как молодой человек пронесся к кассам, как на пожар. Стелла примерно поняла, что он поехал домой и потом, видимо, вернулся. И взял билет обратно, в Сетт. Ну почему он не поехал сразу?!.. - Господин usperase, скажите, это могло быть самоубийством? – с мольбой в голосе спросила графиня. – Например, если юноша узнал, что я… что его невеста бросила его и выходит замуж за другого? - Я, сударыня, знать не знаю, кто женится, кто замуж выходит, это дело не мое! – поднял ладони начальник. – Нет, самоубийство исключено. Гуцар Хлыщ его под поезд скинул… Объявлен в розыск за ограбление и, получается, предумышленное убийство. - Гуцар Хлыщ? Это тот негодяй? – Стелла постаралась запомнить это имя и подумала о том, что в ближайшее же время этот скот должен стать покойником. –Кто он? - Местный butcai*. Ну, вокзальный вор… Бывший каторжник, отбыл десять лет за грабеж, краснобилетник*… Проживание в столице ему запрещено, но где-то здесь окопался, тварь! Да половина всякого ворья, хоть им в столицу и заказано, один же черт лезут к нам, на вокзал! Место-то хлебное, да и если словят не с поличным, скажу: в город, мол, приезжал ненадолго… Сейчас, Хлыщ, понятно, на дно заляжет. Вот, и нарушение паспортного режима ему пришьем, как поймаем! - Бедный Орхо! – всхлипнула Стелла, прикрывая глаза рукой в перчатке. - Охо-хо! – вздохнул полицейский. – Да, по-глупому пацанчик погиб… Ему бы в сторонку отойти, а он, вишь, полез Хлыща ловить… А Хлыщ – зверюга матерый! Ему человека убить, как… -Потому что он был рыцарь! – Стелла с неприязнью посмотрела на начальника участка. – Такие погибают в первую очередь!..    Спустя час… Посольство Федерации Земли.   -.. Мы сами удивлены были этим известием, товарищ Жю Сет, - развел руками Рутгер О-Коннел, заместитель руководителя посольства по вопросам безопасности.  – Что дворовая газетенка  так уверенно ссылается на нас - такой наглости еще не было! Мы бы и не обратили на это внимания, если бы не шла речь о вас. Мы даже на всякий случай сделали запрос в систему Глизе-433, так ли это. Не то, чтобы мы следили за вашей личной жизнью, товарищ Жю Сет, но нам хотелось знать, вернетесь ли вы на Гуриасс? Вы ведь в каком-то смысле наша подопечная. Они с Жю Клидат находились в приемной земного посольства на улице Святого Акхилия. Это была большая комната, отделанная красным и белым мрамором, привезенным с Земли и с Марса. Под потолком висела огромная трехмерная картина художника Кау Сон Иня «Единение народов», которая изображала представителей разных этносов Земли в огромном хороводе-танце вокруг зелено-голубой планеты, похожей на Гуриасси. Ниже висел бело-голубой флаг Объединенных Наций. - То есть вы подтверждаете, что посольство не давало «Гулио» такой информации? – спросила измученная Жю Сет. - Товарищ графиня! Каждое слово сотрудника посольства Земли – это слово самой Федерации! – строго сказал О-Коннел. – Мы же дипломаты! Мы тщательно взвешиваем любое слово, прежде чем что-то сказать… Еще иной раз и разрешение запрашиваем, дать ход той или иной информации, или не дать. Особенно для местной прессы! Ну а с откровенной мусорной газетенкой сотрудничать, тем более, снабжать их какими-то свежесочиненными сказками - много чести, знаете ли! О-Коннел выглядел низкорослым по куалийским меркам. Это был абсолютно лысый мужчина лет сорока-сорока пяти, хотя выглядел от силы на двадцать пять. У него была смуглая кожа, как у коренного хилликийца, пухлые губы и густые черные брови. Видно было, что это сын сразу двух рас: европейской и африканской. Осанка у куалийца была безупречной, а тело широкоплечим, как у атлета. Одет он был в хилликийский классический серый костюм костюм-тройку с галстуком при небесно-голубой рубашке. Со стороны – обыкновенный мелкий чиновник или университетский преподаватель. Однако Стелла знала, что североамериканец Рутгер Коннел был выходцем из системы ЦРУ СШСА и он являлся еще и штатным сотрудником Федерального Следственного Бюро. - А если эту информацию передали местные сотрудники-гуриассийцы? – не унималась Жю Сет. – У вас ведь есть персонал из наших? - Но даже если и так, эту информацию они должны были от кого-то узнать, услышать? – логично отвечал ей американец. – А здесь эта информация не поднималась вообще. - Скажите, милостивый государь, а у вас не осталось той злосчастной газеты? – вставил свои пять ипси Хорсе. – А то только одни разговоры! О-Коннел кивнул головой, ушел на несколько минут и вернулся с тем самым номером «Гулио» за десятое число. - Вот он, товарищи… Мы уже оцифровали ее, так что можете взять бумажный экземпляр себе. Разрешите узнать, графиня, а почему вас так взволновала эта публикация? Вы ведь, насколько я помню, сами распространяете про себя различные слухи, в том числе и откровенный «черный пиар»? Помните, вы как-то сказали, что плохой рекламы не бывает? - Это не тот случай, господин дипломат, - скорбным голосом ответила Жю Сет. – Из-за этого проклятого пасквиля погиб очень хороший человек… Мой любимый человек, сударь…   Спустя полчаса… Редакция газеты «Гулио»…   - …Мне нужен ваш проклятый директор, чтоб его живьем похоронили! – почти криком кричала яростная Жю Сет в лицо сильному, плечистому охраннику-мордовороту. – Или главный редактор! - Извиняюсь, ваша светлость, - нагло ответил мордатый жлоб в сером костюме и шляпе. – Я ваш титул, конечно, уважаю, но на территорию пропустить не могу. Приказ начальства! Бузить будете – выведем силой или полицию вызовем! Чем-то недовольны - обращайтесь в суд! Благородные дворяне были вынуждены остановиться у металлической задвижки-турникета у самого входа в редакцию. Путь им преградил представитель частной охранной конторы, по внешнему виду и повадкам больше похожий на громилу из темной подворотни. За этим непроходимым рубежом была видна типичная конторская атмосфера: тоскливые стены с полусгнившей деревянной отделкой, тусклые лампы освещения на потолке, замызганные окна. Слышался громовой перестук десятков печатных машин, слышный даже отсюда, между конторскими перегородками из фанеры бродили задумчивые интеллигентно одетые мужчины с блокнотами и листами бумаги в руках, наверное, размышлявшие, какую еще пакость сочинить и про кого. Из глубины длиннющего здания, переделанного из бывшего складского ангара, слышался гул каких-то машин, а на старых стульях возле прямоугольных колонн лежали стопками листы бумаги и какие-то упакованные пухлые пакеты и бандероли. В воздухе остро пахло краской и сигаретным дымом. - Да как ты смеешь, пес, так разговаривать с благородными особами! – зарычал Жю Клидат, рванувшись вперед и хватаясь за саблю. Мордоворот, отступив назад, нажал на кнопку тревожного звонка на стойке и выхватил из-за пазухи пистолет. Рядом с ними в момент появились еще трое таких же молодчиков с каменными лицами, держащих руки под пиджаком: - Советую остыть, господа хорошие! – нагло ответил охранник в шляпе. – Мы люди маленькие, нам сказано – не пускать, мы не пускаем! А хамить или хвататься за железяки будете – можем и пристрелить! Мы тут охранять поставлены, и в случае незаконной попытки ломиться на частную территорию у нас все права на это! И не посмотрим на ваше графство!   - Прекрасно! Вас потому и наняли, потому что много желающих поквитаться с вашим начальством за их мерзкое творчество, ложь и наговоры! – с презрением сказала Жю Сет, подумывая, а не перестрелять ли этих бандитов тут на месте из бластера. - Это, Ваша Светлость, не наше дело! Кто там что пишет, нам перпендикулярно! Нам велено охранять и не пускать - мы охраняем и не пускаем! А ложь они пишут, не ложь - это пусть с них Пророк Хилликий на Последнем Суде спрашивает! Стелла сдержалась… По блатным интонациям она поняла, что это – бывшие громилы или профессиональные вымогатели средней руки, легализовавшиеся в частную охранную контору. Что с них взять, с псов цепных… Зато такие типы очень любят деньги… Поэтому Стелла сменила тон и извлекла из подсумка на своем поясе несколько десятитысячных купюр: - Почтенные господа! Я все понимаю, но и вы меня поймите, задета моя честь! Неужели нет никого, с кем бы я могла спокойно переговорить? Кто-то же оставлен здесь за главного? Допустим, вы не можете пропустить нас, но ведь подойти к нам кто-то может? Мордоворот в шляпе нервно икнул, оглянулся, протянул свою лапищу и купюры переместились в его карман. Одернув жилетку под пиджаком и откашлявшись, он дал своим людям отмашку, и те опустили оружие. Стелла в свою очередь рванула за рукав горячего родственника, чтобы тот остыл. - Ладно… Только предупреждаю, сударыня, не надо резких движений и громких слов! Сейчас постараюсь кого-нибудь найти… Ждать пришлось долго, с полчаса… Однако все же к ним вышел сухонький, лысый мужчинка в очках, белой рубашке и черных нарукавниках. По его страдальческому лицу Стелла поняла, что он играет здесь роль козла отпущения и подобный разговор у него не первый: - Гурел Жатт Ю, сударыня, первый помощник главного редактора… Чем могу быть полезен? Жю Сет, максимально сохраняя спокойствие, на пальцах объяснила этой газетной крысе, чем он может быть полезен. Хорсе тем временем прохаживался у дверей и бросал мстительные взгляды на охранников-мордоворотов. Внимательно выслушав графиню, Гурел только развел руками и ответил с чувством фальшивого сожаления: - Мне очень жаль, сударыня, но мы не обязаны отвечать за весь мир. Насколько я знаю, вы никогда не были против скандальных публикаций в свой адрес. Откуда же мы могли знать, что сейчас не самая лучшая пора для этого? Про вас многие газеты пишут, вы – один из самых удобных и популярных героев прессы, познавший истину, что плохой рекламы не бывает. Ну а смерть этого юноши - ну извините, мы не можем думать за всех… Кто-то кончает с собой, узнав биржевые новости, кто-то – призыва по мобилизации на службу, кого-то доканает известие о росте цен, забастовке рабочих на заводе или приближение кометы. Мы за них не ответчики. Если имеете претензии – подавайте в суд, пожалуйста. Только, смею заметить сразу, дело это бесперспективное. Вы разве не знаете девиз нашей газеты? Вот, посмотрите… - Жатт Ю взял из рук Стеллы проклятый номер и указал на маленькие буквы на передовице. – Извольте! «Может, вымысел, а может, и нет!» Мы ведь не утверждаем, что это правда… Мы лишь рассуждаем, фантазируем, если угодно… - И вы себя после этого называете газетой?! – с сожалением сказала Стелла, чувствуя, как в ее душе разрастается огромный душевный провал. – Это любой мальчишка может написать на заборе неприличное слово, и это будет такая же пресса! - Ваша светлость, не я определяю политику издания, - равнодушно ответил Жатт Ю. – Политику определяет владелец. Судите сами, не все ли равно, чем марать бумагу? Важно, что это пользуется спросом. Наша аудитория – простой народ, который любит сенсации и скандалы. Простому народу не нужны скучные новости из парламента или движения котировок акций, он в них ни черта не понимает.  Какие-то нравоучения, это по части церкви... Этим пусть другие издания занимаются, если им так надо. Зато ему интересно, что спикер парламента прогулял миллиард, а такой-то делец прогорел и застрелился, а у того графа новый любовник или любовница. Вот что народ раскупает с удовольствием! Народ, плебс, любит жареные новости на грани приличия, народ любит пошлость и грязь… Что ж, мы удовлетворяем эту жажду… И прибыль нашего издания растет с каждой порой, смею уверить. Судите сами: положите перед людьми стопку справочников по физике и стопку газету с описаниями, как какую-то баронессу застали с двумя любовницами. Что они раскупят быстрее? Простолюдины не хотят усложнять свое бытие, ему нужны удовольствия и зрелища, хотя бы нарисованные. - Хорошо… Я была в посольстве куалийцев, и они опровергли какую-либо передачу данных вам! Значит, эту статью кто-то заказал? – Стелла внимательно смотрела в глаза маленькому человечку. - Мы не разглашаем источники информации, сударыня, равно как и имена заинтересованных лиц. - А если я очень хорошо попрошу? – Стелла приблизилась к Жатт Ю и пристально всмотрелась в его маленькие черные зрачки, чувствуя, как ее рука берет маленькую душонку заместителя редактора за горло.  И Жатт Ю замер на месте, застыл, будто статуя: - Да, моя госпожа, - ответил он механическим голосом, глядя в глаза Жю Сет, как зачарованный…   Спустя час… улица Святого Симмавела. Дом Пулеите Жю Парсе.    Уже темнело… Стелла, опираясь на руку кузена, с мрачным лицом и ненавистью в сердце, твердо шла к дому, куда она входила всего пору назад счастливой возлюбленной. Она открыла калитку - тот же скрипящий звук больно резанул по сердцу. Она увидела те же недокрашеные стены, тот же почтовый ящик… Ледяной порыв ветра с колючими снежинками ударил Стелле прямо в лицо, заставив глаза заслезиться от горя… Стелла прикрыла лицо ручкой в черной бархатной перчатке и чуть ли не бегом побежала до двери. Хорсе еле поспевал за ней. Стелла озябла, она устала и была голодна, ее ноги дрожали, но она хотела посмотреть в глаза этой так называемой матери. Хотя она догадывалась, какую боль ей сейчас придется пережить. Она даже подумала – а не повернуть ли назад? Что она здесь хочет выяснить? Стелла протянула руку к двери, и вдруг обнаружила, что она не заперта. Плюнув на условности и приличия, она распахнула дверь и шагнула в чужое жилище, попросив на этот раз Хорсе остаться снаружи. Стелла вошла в дом, в ту же прихожую, куда входила вместе с любимым. Здесь все напоминало о нем, и бедная графиня сморщилась, согнулась от боли, словно у нее случился приступ язвенной болезни. Казалось, что сейчас раздастся громкий, молодой, любимый голос, и по скрипучей лестнице спустится ОН. Увы, нет… Окна, которые были занавешены раньше белыми тюлевыми занавесочками, сейчас были завешаны плотными темными занавесями, и в доме царил полумрак. Жю Сет заметила, что в доме полный беспорядок: траурные цветы ворохом свалены на стуле у летницы, пол немыт и не метен, ковровая дорожка, ведущая в комнату, была пятнистой от засохшей грязи. Какие-то вещи валяются на полу… Мужские вещи… Она узнала свитер Орхо, подняла его. Вещь все еще хранила приятный запах его одеколона. Стелла закусила ладонь от горя. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок прямо здесь. - Кого там принесло? – услышала она хриплый, грубый, полупьяный женский голос. Этого было достаточно, чтобы злость пробудила в Жю Сет скрытые резервы сил. Из кухни вышла качающейся походкой Пулеите Жю Парсе… Стелла не сразу и узнала ее, она была одета в черный платок и черное платье. Лицо осиротевшей матери было опухшим не то от слез, не  то от пьянства, и заметно подурнело, постарело, сразу лет на двадцать. От нее довольно сильно пахло спиртным. Увидев Жю Сет она, будто не веря своим глазам, махнула на нее рукой, как на призрака, А потом, видя, что Стелла не собирается исчезать, сжав губы и сощурив глаза, шатающейся походкой медленно направилась к ненавистной графине: - Ты?! ТЫ! Хватило же у тебя наглости переступить порог этого дома ?! – застонала Пулеите, под конец фразы срываясь на крик. - Что же ты натворила?! – шипящим голосом, с ненавистью выдавила Жю Сет. Слезы потекли у нее из глаз. - Убирайся отсюда! – крикнула Пулеите с безумными глазами. И вот тут Стелла не выдержала. Со всей яростью она неожиданно размахнулась и ударила Жю Парсе с такой силой, что та отлетела к стене как манекен. Потом графиня схватила ее за грудки и по-мужски, с силой бросила в комнатный проход. Пулеите охнула, повалившись спиной на пол. Стелла, живущая в деревне, на свежем воздухе, питающаяся деревенскими продуктами и не гнушающаяся домашней работой, была сильнее и массивнее худосочной, тощей горожанки. К тому же та была пьяна и без того на ногах держалась плохо. Стелла, горя жаждой отмщения, шагнула вслед за ней. Она встала над корчащейся на полу несостоявшейся свекровью, направила ей в голову револьвер*. Раздался щелчок взводимого курка... Пулеите с полосочкой крови на губе замерла от страха, увидев нацеленное на нее дуло: - Ну… давай… - прохрипела она. – Сделай это… Отправь меня к моему мальчику… - В ад ты отправишься, а не к МОЕМУ мальчику! – злобно ответила Черная Ведьма. – Ты что здесь учинила?! Ты что про меня понаписала?! Зачем?! Мы же с тобой договорились! Я же была готова обеспечивать всю жизнь и Орхо, и тебя, тварь! Я даже госпоже своей в близости отказала, а мужчин вообще на пушечный выстрел к себе не подпускала, чтобы не обманывать Орхо! Что же ты сотворила? - Ненавижу тебя! – Пулеите тряслась то ли от страха, то ли от ненависти. – Это из-за тебя все! К тебе он побежал, и там с ним это случилось! Если бы не ты…! - А если бы не твоя статья, он был бы дома, здоровый и счастливый! А эта ложь убила его! Я представляю, как бедный мальчик мучился! Он думал, что я изменила ему, что я предала его! А я, тварь ты подзаборная, за всю жизнь никогда и никого не предавала! У тебя там ничего не екало, когда ты видела, как он страдает?! Ты мать вообще или ящерица?! - Да, я мать! – выкрикнула Пулеите, смотря прямо в ненавидящие глаза Жю Сет и приподнимаясь на локтях. – Такая, как ты, могла принести моему сыну только страдания! Ему нужна была молодая и чистая девушка! - Что же ты всех «молодых и чистых» от него отваживала, которые были до меня? – с горькой ухмылкой спросила Стелла. – Хочешь, я скажу?! Да потому что ты вцепилась в Орхо и хотела, чтобы он принадлежал только тебе! Чтобы он тебя до смерти обслуживал! СЕБЯ ТЫ ЛЮБИЛА, А НЕ ЕГО! Права была Иванникова! Себя ты любила, свое подобие в нем! - Неправда!!! – взвизгнула Пулеите. Она хотела вскочить на ноги, но Стелла оказалась быстрее, она с размаху, со всей силы, с ревом ударила ее в лоб рукоятью револьвера. - Ненавижу тебя! – простонала Жю Парсе, истекая кровью. – Ты не поймешь меня! Я любила только его! Я хотела спасти своего бедного мальчика! - И как?! СПАСЛА?! – прошипела Стелла. – Ему в земле лучше, чем со мной в супружеской постели?! Ты так решила? - А это из-за тебя! – прохрипела Пулеите. – Если бы не ты, они был бы жив! И ты мне за это за все ответишь! Опозорю твое имя! И у меня покровители найдутся, помогущественнее тебя! Скажу графу Жю Хьяне, он тебя в порошок сотрет! Он-то – первой степени граф! К королеве вхож в Высочайшие покои! С ним ты такой же смелой будешь?! Лучше бы она этого не говорила! - Так вот кому ты статью заказала! – ошарашенно промолвила Стелла. -  У самой бы у тебя денег не хватило даже на три строчки! - Пошла вон! – прохрипела с ненавистью Жю Парсе. – Ты в моем доме! И ты еще ответишь за избиение бедной осиротевшей матери! Шлюха! Это уже была последняя капля… Не напоминая Жю Парсе, кто именно виноват в ее «сиротстве», Стелла с истерическим воплем вцепилась ей в волосы, пытаясь вырвать их с корнем к чертовой матери. Пулеите пыталась сопротивляться и оттолкнула ногой ненавистную ведьму. Жю Сет отлетела к столешнице с револьвером в руке. А Пулеите схватила со стола нож и с ревом кинулась на графиню. Вот только в руках у ведьмы уже был антиграв. Она включила его и едва заметным голубым лучом придавила противницу к полу. - А-а-а-х! Прекрати! – закричала Пулеите, чувствуя, будто сейчас она треснет от невыносимой тяжести собственного тела. - Ну, как тебе двойная гравитация?! – мстительно закричала Стелла. Ее волосы были растрепаны, она тяжело дышала.  – Хочешь, как на газовом гиганте сделаю?! Тебя вообще по полу размажет! Мразь! На кого руку подняла, холопка?! Ох, как бы тебе ошейник с цепью пошел бы в моем подвале! Жаль Орхо бы не одобрил… Только его памяти стыжусь!  Вдруг раздался звук открываемой входной двери. Стелла подумала, что это соседи или полиция, но в кухне появился Хорсе Жю Клидат. Он, обеспокоенный долгим отсутствием кузины, решил заглянуть в дом, проверить. Что все нормально. Заглянул бы попозже - Пулеите Жю Парсе была бы уже изуродованным трупом. Стелла была сейчас готова и на это. - Прекратите, Стелла! – вскрикнул Хорсе. Он вырвал прибор из рук у Стеллы, и голубой луч погас. – Не смейте! Уходим отсюда! - Все узнала, сударь! – Стелла до сих пор не могла отдышаться. – А ты, мразь, знаешь почему я тебя не убила?!  - Это уже адресовалось кряхтящей и плачущей Жю Парсе. - Нет ничего страшнее для матери, чем пережить свое дитя! И знать, что молодого, здорового, невинного мальчика ты сама загнала в могилу! Живи с этим… сколько сможешь! Я бы на твоем месте не минуты бы не выдержала! И не приведи Богиня нам еще раз встретиться хоть на одной улице! Клянусь своим фамильным склепом, эта встреча будет для вас последней! Специально наступив на спину поверженной Жю Парсе, она торопливой, чеканной походкой покинула этот негостеприимный дом.  Хорсе, не понимая, что делать в данной ситуации, достал из бумажника несколько купюр по двадцать тысяч и положил их на стол: - Это за беспорядок… Мои соболезнования, сударыня…   Спустя час… Кладбище Моссаро (юго-восточная окраина города)   Зимой сумерки наступают рано… Небо было уже темным, фиолетово-лиловым, подсвеченным желтыми огнями столичных улиц. С неба летел снег, на земле превращаясь в небольшие сугробы. Последние лучи дневного света растворялись в липкой, холодной хмари вечерней поры. Поры Ледяного Камня. Эта пора называется так потому, что земля промерзает и становится твердой, как камень. И вечно хмурое небо напоминает грязный, серый лед, нависший над миром. И сейчас этот ледяной камень придавил, прижал к земле окровавленную душу Стеллы, просто мечтавшей любить и быть любимой. Несчастная графиня на негнущихся, усталых ногах пробиралась по узенькой тропинке, вытоптанной в снегу, вдоль рядов могил и треугольных надгробий к тому месту, которое указал сторож. Он же посоветовал долго не задерживаться, потому что кладбище закрывается через час. Захоронение Орхо находилось в самой дальней части, уже почти у стены, отгораживающей мир мертвых от суетливого мира еще живых. Кладбище Моссаро находилось примерно в полуmirhias от дома Орхо. Когда-то здесь были только воинские захоронения, оставшиеся от размещавшегося здесь пехотного полка. А позже, когда город разросся до этих, прежде болотистых и туманных мест, стало последним пристанищем людей небогатых, разночинных, мещан, нижних военных и полицейских чинов, мелких купцов и обедневших дворян. Однако и здесь место стоило денег, да и цены росли почти каждый день. Поэтому вдоль могил, некоторым из которых было уже по сотне лет, появилась длинная стена колумбария. В ней замуровывали урны с прахом кремированных. Недалеко от кладбища работал частный крематорий, который оказывал такие услуги тем, у кого недоставало монет даже на скромный участочке землицы. Стелла чувствовала, как у нее начали болеть почки, как раскалывалась на части голова…. Она выплакала все глаза, и одна бы она просто не добралась сюда. Одинокие прохожие, кладбищенские землекопы и нищие с удивлением глядели на видную даму в богатом одеянии, явно из другого социального слоя, которая что-то забыла в этом убогом месте. В ледяном, тяжелом от льдинок воздухе послышался отдаленный троекратный вскрик колокола… Этот колокол памяти находился у рядов старых военных захоронений, размещенных ровно, в два десятка рядов. Каждый мог подойти и, согласно обычаю, позвонить в этот небольшой колокол, зная, однако, меру. Видимо, кто-то из старых однополчан пришел навестить товарищей… Подойдя к кирпичной, недавно возведенной стене с именными ячейками, Стелла, используя маленький фонарик, стала искать указанную табличку. Нашла через пять минут блужданий. Точнее, нашел верный, не отходящий от нее ни на шаг Хорсе. Третий от земли… Здесь тоже была своя градация… Самый «дорогой ряд» - третий и четвертый, самые дешевый – первый, у самой земли, и пятый, выше всех. Третий – как раз на уровне человеческого роста. В последний раз Жю Сет взглянула на дорогого, любимого ей молодого человека - в его портрет на керамике. Веселый, улыбающийся, даже с каким хитрым прищуром смотрел на нее через очки тот, к кому она стремилась через световые годы. И опоздала всего-то на неделю… - Ну, вот я и вернулась, мой любимый, - прошептала заплаканная Стелла. Она осторожно коснулась кончиками пальцев холодной, скользкой, как лед, плитки с портретом. Этот мертвящий холод, казалось, проник в ее самое сердце:  – Почему же вы поверили этим негодяям?! Зачем вы не пришли ко мне в имение в тот день? Зачем поехали домой, счастье вы мое несбывшееся?! Я была верна вам! Если вы ТАМ, вы и сами это теперь знаете. Спросите у богов, если не верите мне… Все мои мысли были едино только о вас! Рядом с фотографией на табличке была надпись: «Орхо Жю Парсе. 2147-2167. От любящей матушки и товарищей… Да вознесут ангелы твою душу к Господу!» Стелла без сил опустилась на колени возле проклятой стены, где нашли покой многие люди. «От любящей матушки!» Да, теперь для всего мира Пулеите - несчастная осиротевшая мать, у которой забрала единственного сына распутная Черная Ведьма, у которой нет совести и чести! И никого не волнует, что все было как раз наоборот. Она на секунду представила себя в свадебном платье рядом с милым, вспомнила их встречи, свидание, полет на аэроплатформе… Сердце будто стегали кнутом, а оно кровоточило, покрываясь все новыми рубцами… Стелла поймала себя на мысли, что лучше бы Орхо бросил ее, отрекся, завел бы молодую девушку на замену ей и на радость его бесстыжей матери. Это было бы намного лучше! Она также вспомнила, что целую пору назад, когда они с Хорсе и Муане спасали мальчиков, пропавших в Хальских пещерах, она убедила мать, что ее погибший сын не исчез бесследно, что он превратился в поток энергии и будет ждать ее в измененном виде во Вселенной. Какая глупая, нелепая пошлость! Кому какое дело сейчас до энергетики Вселенной, если его нет сейчас! И какая же она Черная Ведьма, если не смогла со всеми своими сверхспособностями уберечь любимого от беды?! Простая куалийка Иванникова и то оказалась прозорливее и мудрее. Ведь Орхо не солдат на войне, не мафиозо, который рискует жизнью в борьбе с конкурентами, не дуэлянт, подобно ее братцу. С ним, с бедным инженером, по определению не могло случиться ничего плохого! Его машину она отобрала, но этого оказалось недостаточно. Не убит на войне, не заколот на дуэли, а погублен собственной матерью, фактически в собственном доме! Нелепее ничего быть не может! Хорсе, ежась от холода, тактично оставил кузину одну, отойдя к покрытому снегом  помойному контейнеру, куда сносили всякий мусор с могил. Закурил, не сводя глаз с Жю Сет… Как верный вассал сопровождая свою королеву-сестру, Хорсе сегодня почти не притронулся к выпивке. Хотя, настроение и  у него было ниже некуда и очень хотелось напиться. Но это значит открыто плюнуть в лицо несчастной Стелле. «Господи, если ты есть, воскреси его! - с абсолютным искренним желанием подумала Стелла, глядя на темные, проносящиеся над землей облака. – Мою жизнь возьми, убей меня, только его восстанови! Почему же я не забрала его с собой?! Почему не забрала в свое имение?! Проклятая дура! Думала - что случится за месяц?! А тут и за час может случиться непоправимое! Если бы вернуться в Пору Белых Стрел, я бы его на цепь в подвале посадила, приковала к стене, заворожила, околдовала, соблазнила бы… И он был бы сейчас жив! Господи, убей меня, Черную Ведьму, только воскреси этого ангела! Он-то здесь причем?! Он за всю жизнь мухи не обидел! Мне мсти, Черной Ведьме, а не ему!» Ничего не изменилось! Ветер не прекратился, снег не перестал обжигать усталые веки графини, склонившейся перед кирпичной стеной в безмолвном плаче. С неба не снизошел свет… Все так же унылая серая вечерняя безнадега. И вдруг Стелла увидела приближающийся к ним мужской силуэт, идущий от стены. Никаких ворот в ней не было. Откуда же он взялся?! Сквозь заволоку слез Стелле показалось, что это Орхо, что свершилось чудо, что он вернулся к ней - настолько сильна в этот момент была сильна ее вера в невозможное. Она вскочила на ноги и, подобрав юбку, бегом из последних сил понеслась к нему: - Орхо! – раздался пронзительный женский крик. Даже Хорсе в недоумении обернулся. Увы, чуда не случилось. Это был не Орхо, а всего лишь кладбищенский сторож, который отыскал благородных господ и попросил покинуть территорию, так как вынужден закрывать на ночь. А они остались последними. А чтобы не идти через всю территорию, он обошел свои владения вдоль забора по кратчайшей и влез через прореху в стене. Давно ее надо заделать, чтобы воры не лазали, да только начальство до сих пор не мычит, не телится! Стелла вызвала аэроплатформу и в изнеможении облокотилась на покосившуюся, давно не крашенную ограду соседней могилы. Она тяжело вздохнула, раз, другой, будто ее тошнило. А потом осела на снег и разразилась горьким рыданием. Это даже было не рыдание, это был вой раненной волчицы, у которой на глазах охотники только что убили волчат. Хорсе бросился к ней, пытался утешить, как мог, поднял с земли. Сторож, старик весь в морщинах, привычно смотрел на рыдания графини. Такие сцены он видел здесь не один десяток раз... Куда больше эмоций у него вызвала спускающаяся с неба светящаяся площадка. Стелла не помнила, как она взошла на подножку этого летательного аппарата, как включила контрольное поле, как Хорсе обнимал ее и прижимал к себе, говоря казенные, скупые слова утешения с матом через слово. Граф был также измотан и от все души жалел свою кузину. Он еще никогда не видел ее такой. И сейчас он был абсолютно искренен в своих чувствах. Если военный ругается, как сто чертей, значит он это принял близко к сердцу. Графиня автоматически делала что-то руками, установив кибер-режим полета. Она не могла сейчас управлять аппаратом, а Хорсе делать этого не умел. Так что пусть везет назад программа. Стелла с ненавистью смотрела в клубящиеся над ней тяжелые облака, подсвеченные электрическим светом. «Разве я так много хотела?! Простого женского счастья я хотела! Разве я была нечестна? Не искренна? Разве я обманывала кого-то?! Я просила тебя о спасении, я покаялась перед тобой, я отреклась от старой жизни, я  прошла обряд очищения! Тебе мало?! Что Черная Ведьма пришла в Твою церковь вонючую?!  Или это Ты меня наказал за развлечения с девочками? Один раз?! Их тоже накажешь, разрушишь их жизнь?! А милосерден ли Ты?! Мне требовалась самая малость – мой любимый человек, и я бы стала честной женой и матерью, Твоей почитательницей! Ты лишил меня возможности рожать детей, а потом отобрал у меня самое дорогое! Ты доволен?! Тебе радостно?! Ты не Бог! Ты и есть дьявол! Мелкий, жестокий, завистливый, а не Всемогущий!» Эту мысленную брань Ведьма адресовала Тому, Кто по мнению хилликийцев и Святой Церкви должен находиться над этими тяжелыми облаками, над планетой, над Вселенной вообще. Тому, Которому каждый день возносятся миллионы молитв о здравии и упокоении усопших. Стелла не собиралась молиться. Она мысленно проклинала Его, и ее руки, сжатые в кулачки, то и дело со злостью ударяли по поверхности панели управления: «Будь ты проклят! Тебе не нужно ни счастье, ни спасение людей, ты обожаешь смотреть, как люди мучаются! И несут тебе и твоим прислужникам деньги, ценности, поклоняются тебе! Тебе нужно, чтобы люди были несчастливы! Потому что если они будут счастливы, они забудут про тебя! Куалийцы добились счастья при помощи науки, и они забыли про Тебя там, на Куали! И наши лет через сто-двести забудут про Тебя, и никто больше не будет Тебе жертвовать и строить в Твою честь храмы и писать образа! Как забыли про тысячи других богов, так забудут и Тебя! А потом в Вечности Ты будешь судить меня?! Ты, оттолкнувший меня, измочаливший мою душу, бросивший меня?! Ты неоднократно бросал Меня, и в первый раз там, на Куали, в двадцать втором… И ты будешь мне перечислять мои грехи, говорить, что это я такая… Черта с два! Это Ты меня такой сделал! И теперь я не собираюсь больше кланяться тебе! Ты не Бог мне! Если ты вообще существуешь… Тебя нет! Всю мою оставшуюся жизнь я буду бороться против Тебя, Твоих сторонников и Твоих слуг! Я Тебе теперь враг! И что Ты мне сделаешь?! Убьешь меня молнией?! Как пришиб придурковатого шута-проповедника в пустыне во время грозы?! А это стадо провозгласило его Пророком новой Веры! Я буду на каждом шагу бороться с Твоей верой. Буду Черной Ведьмой и ненавистницей хилликианства! Вернусь к Госпоже Ирине, и мы с ней такие оргии устраивать будем, такой разврат - ослепнешь там на небесах от зависти! Всех твоих святош, кого смогу, с пути сбивать буду!  Всех твоих верующих-скромниц развращу! Все вокруг себя утоплю в пороке и разврате вселенского масштаба!» - Ненавижу Тебя! – вдруг выкрикнула Стелла, глядя в неприветливое, темно-фиолетовое небо. – Проклинаю! Отрекаюсь от тебя! - За что, Стелла?! Что я-то вам сделал?! – Хорсе логично подумал, что эти слова адресовались ему. - Я не вам, милый Хорсе, - Стелла склонила голову ему на грудь. – Вы наоборот, мой рыцарь, без страха и упрека. Ах, если бы вы не были моим родственником… и не пили… Под ними проносилась заснеженная земля с редкими огоньками станций и деревень. Впереди добрыми огнями среди серой темноты светилось родное имение и большой корабль. Однако здесь их ожидало новое испытание. Все пространство перед воротами было занято галдящими репортерами. Сверкали фотовспышки... Молодые мужчины в пальто и плащах, с фотографическими аппаратами и блокнотами осаждали усадьбу, будто средневековые варвары хилликианский замок. За воротами с ружьями в руках стояли ее верные помощники-бандиты со старшим Груаппо во главе, да еще на подмогу им подтянулись здоровенные мужики-крестьяне с топорами да цепями. Защитники имения переругивались с репортерами, посылали их далеко и надолго и время от времени стреляли в воздух из ружей и пистолетов, охлаждая пыл наиболее ретивых. Репортеры задавали какие-то вопросы и отвечали любезностью на любезность и ослепляли их магниевыми вспышками. Все были на нервах… Качались от напора большие, чугунные ворота… Пыхтели котлы паровых машин, горели электрические фонари, рокотали бензиновые моторы автомобилей… Крики и ругань возбужденных мужчин по обе стороны баррикад грозила перерасти в настоящее боестолкновение. А на стене усадьбы спускающаяся с неба Стелла ясно прочитала написанное черной краской «УБИЙЦА! СЛУЖАНКА ДЬЯВОЛА!»  Чуть подальше – «ЖЮ СЕТ, ШЕЛКОВАЯ ВЕДЬМА, ГОРИ В АДУ!» И еще аббревиатура, напоминающая латинские буквы VVI - если верить Церкви, личная монограмма самого дьявола. В хилликианстве дьявол имел личные имя и фамилию, только они были сокрыты до Великого Суда. И, если верить Пророку, в мире людей есть семейства, ведущие свое начало от самого дьявола, и почти все они ему поклоняются. И род Жю Сет, поговаривают, один из таких... За ехидные вопросы, какое полицейское отделение, мол, выдавало паспорт Нечистому, и в какой церкви его нарекали по рождению,  можно было загреметь кандалами по этапу от двух до четырех лет как за богохульство и насмешку над Святой Верой и Церковью. А в смерти Орхо народ, похоже, уже начал винить Жю Сет. Это написали не крестьяне. – они по большей частью неграмотные. И не репортеры - у них другие дела есть. Кто-то не поленился приехать из города (а может из училища, где преподавал Орхо) и потратил время и краску, чтобы побольнее уязвить ее. - И я вас от эпидемии спасала?! – горько всплакнула Стелла. – Я ваших детей лечила?! Да пропадите вы пропадом, в следующий раз ни шагу в вашу сторону не сделаю, хоть все передохните! Заметив приближение летающего объекта, репортеры сорвались с места, будто псы, увидевшие летящую по воздуху кость. Стелла поняла, что выступить ей все же придется. Она собрала последние остатки мужества, последние остатки сил, гордо вздернула подбородок и опустилась прямо перед воротами усадьбы. Графиню со всех сторон обступили мужчины, ожесточенно выкрикивающие вопросы и  просящие прокомментировать. Они галдели, как стая морских птерозавров, пытающихся вырвать друг у друга лакомую рыбину. Стелла включила защитное поле, чтобы эти грязные, вонючие мужланы и не думали приблизиться к ней. Хорсе встал у нее за спиной, на всякий случай обнажив саблю. - Тихо! – крикнула Жю Сет, но гвалт не утихал, лишь только стал несколько потише. Тогда Стелла достала свой револьвер и трижды выстрелила в воздух. Враз стало тихо. Только шипели фотовспышки, жутко нервируя. - Я скажу только один раз! – заявила Жю Сет. – Спрашивайте! И посыпались вопросы: - Ваша Светлость, как вы прокомментируете новости о своем венчании с куалийцем? - Ваш роман на этот раз с куалийцем или с куалийкой?! Вы собираетесь покидать Гуриасси? - Скажите, в случае вашего отъезда, кто продолжит ваше дело? Вы уже назначили наследника? - В своем интервью «Staro*» несколько лет назад вы заявляли, что вам не интересны мужчины, и замуж вы выходить не собираетесь. Это еще актуально? - Что будет с вашими марками вин? Исчезнут ли они с рынка? - Ваша Светлость, многие неоднократно видели вас в обществе молодого дворянина Орхо Жю Парсе. Ваше известие о замужестве и его смерть взаимосвязаны? Не было ли это самоубийством из-за неразделенной любви?! Гневно вспыхнули глаза Стеллы Жю Сет, она шагнула вперед и сказала следующее: - Я, Стелла-Мария Альварес Жю Сет-Кортес, категорически опровергаю какие-либо известия и слухи о моем якобы замужестве и вообще любых близких отношениях с кем-либо из куалийцев или гуриассийцев! Я была одинокой, одинокой и остаюсь! Я пока, по крайней мере, остаюсь на Гуриассе, и мои товары никуда не исчезнут! Вина также остаются на рынке! Данная ложная информация была вброшена в прессу  одним из моих конкурентов с целью спровоцировать скачок цен на рынке, скачок цен и искусственного повышения спроса на свою продукцию! Что касается дворянина четвертой статьи Орхо Жю Парсе, наши с ним отношения носили самый чистый и целомудренный характер. Он был убит преступником на перроне центрального вокзала по дороге на службу, о чем и заявляет полиция! Все остальное остается без комментариев! А! Тем, кто изгадил мой забор передайте, что в случае, если его семью постигнет беда, чтобы даже не думал бежать за помощью ко мне, прислужнице дьявола! - Как имя этого конкурента? - Жю Парсе был вашим фаворитом? По разным сведениям, вы лично занялись расследованием данного происшествия? Каковы первые результаты? - Вы признаете, что исповедуете культ дьяволопоклонничества?! - Правда ли, что мать Жю Парсе была против ваших отношений?! - Все! Я все сказала! – Стелла боялась, что сейчас разрыдается на виду у всех.   Она решительно зашагала к воротам. Репортеры продолжали осаждать ее, но поле не подпускало их ближе чем на три hias. Охранники открыли калитку, и графиня вместе с графом Жю Клидат протиснулись в нее. Поле приняло форму открытой двери и не стало препятствием для прохода. Как только графиня вошла на территорию, калитка с лязгом захлопнулась, оставив репортеров галдеть в обществе друг друга. У дверей их встречала Рамла, Клонто, и две ее девушки - Эйри и Гиане. У всех на глазах кроме Клонто, были слезы. Старый отставной сержант только скорбно вздыхал. - Оставьте меня все! – приказала Стелла, проходя в кабинет. – Хорсе, благодарю вас за поддержку, без вас я бы умерла сегодня! Но сейчас оставьте меня! Девочки, даже не подходите сейчас ко мне! Не приближайтесь, от греха подальше, а то вам ни за что достанется! Девушки, держась за руки, зашмыгали носиками и тотчас скрылись в комнате, стараясь не попадаться хозяйке на глазах. Они и сами знали, что погиб жених хозяйки. Весь дом уже знал… Стелла прошла в свой кабинет, захлопнув дверь. Хорсе, оставшись с Рамлой и мажордомом, хотел рассказать о сегодняшнем дне, об их расследовании, но обнаружил, что так зверски устал, что даже нужных приличных слов подобрать не может. Он собрался было с мыслями, как вдруг из кабинета раздался истошный женский крик и тяжелый грохот. - О, Пророк, что там творится?! – всплеснула руками кухарка. Они втроем ринулись в кабинет. Слава Богу, Стелла не закрыла дверь! Вбежав в кабинет Хорсе и слуги увидели, как Стелла с перекошенным от бешенства лицом бросила тяжелый шкаф с книгами на пол, отчего боковая стойка раскололась надвое, а все книги рассыпались по полу. Они также увидели, что обязательная в каждом доме «Азбука Веры», а также два огромных, старинных фолианта с жизнеописанием Святого Пророка Хилликия и поучения главных Отцов вселенской Хилликианской Церкви полыхают в камине вместе с дровами: - О, Пророк, она лишилась рассудка! – схватилась за сердце перепуганная Рамла. – Госпожа, остановитесь! Вас Бог накажет! - Не подходите ко мне! – ревела от бешенства Стелла, размазывая рукой слезы по лицу. – Ненавижу! НЕНАВИЖ-Ж-У-У!!! Она с грохотом повалила второй шкаф. Тяжелый письменный стол она перевернуть не смогла, зато сшибла чернильницу и сбросила со стола все бумаги. Сорвала со стены Образ Святого Иввы и с размаху бросила на пол, только осколки полетели! Потом такая же участь постигла Образ самого Пророка. После Стелла выхватила револьвер и расстреляла в шепки святую Молнию, висящую на стене еще со времен старого хозяина. Все, что было хоть как-то связано с хилликианством гибло на месте и разбивалось на осколки. - Остановитесь! Госпожа моя! – молила рыдающая Рамла. – Девочка моя! Хорсе оказался проворнее и ему удалось обхватить руками бесноватую ревущую графиню, которая сопротивлялась, как дикая пантера, пойманная в капкан. Совместными усилиями слугам удалось вырвать оружие из рук Жю Сет, ревущей, рыдающей и грязно матерящейся. Потом ее повалили на пол, прямо на разбросанные книги и попытались придавить ее к полу, зафиксировать, чтобы она обессилела и успокоилась: - Пустите меня! Мерзавцы! Рабы! В цепи закую! Запорю заживо! – металась от злобы прижатая к полу графиня Жю Сет, как будто в белой горячке. Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта борьба, но в прихожую вбежал один из парней Груаппо и сообщил, что рядом с кораблем графини опустилась летающая чудо-машина с голубым флажком на крыльях. - Это из куалийского посольства! Пустите же! – потребовала Жю Сет, вмиг успокоившись.  – Зовите! Поднявшись с пола, грозно сверкнув очами в сторону слуг и родственника, наскоро приведя себя в порядок и пригладив волосы, Стелла взяла со стола уцелевшую косметичку и быстро нанесла простенький макияж, чтобы замаскировать следы безутешного горя. - Не ведите посла сюда в этот погром! – Рамла поспешно сняла порванный фартук , а седой Клонто пытался разогнуться. – Ведите во вторую гостиную!  Пури, Гиане! Бегом во второй кабинет, прибраться там! Сейчас сам посол Куали войдет сюда! А у нас такой разгром! Стелла Жю Сет сама вышла встречать высокого гостя. Однако это был не посол. Это был его заместитель по вопросам безопасности, Рутгер О-Коннел. Стелла и Хорсе сегодня уже разговаривали с ним. Это было первое появление живого куалийца в дома Жю Сет. Поэтому и слуги, и служанки глядели и двери (а кто и в замочные скважины) с любопытством - каков такой есть куалийский мужчина. Оказалось, что практически ничем не отличим от их соседей и друзей. Человек как человек… О-Коннел почтительно поздоровался со всеми домочадцами Жю Сет, извинился за позднее вторжение, с благодарностью принял традиционную в сельской местности чарку крепкого вина и местное кушанье prifaht* в качестве закуски. Он улыбался, очень хвалил простую куалийскую кухню, красоту и изящество куалийских женщин. После к посланнику далеких миров вышла и сама Жю Сет, уже в новом, сиреневом наряде. Куалиец настоял на немедленном разговоре, и Стелла, абсолютно вымотанная, все же согласилась. Но тут запротестовал уже Хорсе. По куалийским обычаям мужчина и женщина не могут уединиться в одном помещении без свидетелей, если только они не муж и жена, не близкие родственники, и если мужчина не священник, не врач, не государственный служащий в своем кабинете. О-Коннел не возражал и предложил самому Жю Клидат выступить в роли родственника-гаранта. Но предупредил, что разговаривать они будут на языке Земли. Хорсе пожал плечами - этого традиции не возбраняли, главное, чтобы сама возможность неприличия была сведена к нулю. А Стелле было уже все равно. Вся троица прошла во второй кабинет, приготовленный усилиями Рамлы к приему гостей, а сама главная рабыня дома поспешила на кухню, на всякий случай приготовить ужин для гостя. Переговоры за закрытыми дверями продолжались почти час… А Рамла, осеняя себя Молнией, уже снарядила прислугу, чтобы они начали убирать тот беспорядок, который сотворила хозяйка. Она очень переживала, что теперь, когда Стелла посмела уничтожить церковные святыни (против которых раньше она в своем доме не возражала), ей точно уготован ад. Наконец, дверь открылась, и из кабинета вышли усталые Стелла, Хорсе, и куалиец. Он поблагодарил хозяев за теплый, радушный прием, ободрил всех собравшихся, что черная полоса в жизни не вечна, и что самое тяжелое и холодное время бывает перед грядущим рассветом. И в их жизни рассвет уже близок. Сказал также, что посольство Федерации Земли подключается к делу и будет совместно с полицией расследовать все обстоятельства. А вот Стелле… то есть графине Жю Сет лучше пока убыть к ее месту работы. И сделать это прямо сейчас. После чего раскланялся со всеми и покинул дом. Через некоторое время его чудо-машина взлетела в небо, а к воротам усадьбы подъехали полицейские всадники разгонять не в меру разгорячившихся репортеров. Рамла просила подождать хоть до утра, но и сама Стелла согласилась, что улететь ей нужно сейчас. Она с мрачным, заплаканным лицом сказала, что свяжется с ними с Болхиа, что улетает не навсегда и скоро вернется на каникулы или на выходные, но сейчас она хочет улететь. Перед отлетом она подозвала к себе перепуганных девушек-крепостных, с которыми так хорошо принимала ванну на орбите, обняла их, попросила прощения за их неудавшуюся идею и подписала вольную каждой, как и обещала. А еще выписала каждой по чеку на десять миллионов ипси. Потом горячо простилась с ними (девушки рыдали, будто родную мать провожали в последний путь, и их оторвать от графини не могли. Жю Сет благословила их на супружество и сказала, что, если она будет дома, пусть приходят к ней в любое время). Потом потерлась носами с Хорсе, Клонто, Рамлу, не стесняясь, просто расцеловала губами (в доме уже знали, что это нежное куалийское проявление чувств), и они, обнявшись, как мама с дочерью, от души расплакались. Стелла никого не стесняясь положила ей голову на грудь и при всех назвала Рамлу «своей второй матушкой», чем спровоцировала новый потоп женских слез. Потом, ни слова никому не говоря, она переместилась прямо на корабль, задраила рампу и стала готовиться к отлету. Перед тем, как взлететь, она достала коробку со свадебным платьем, которое ей так и не пригодилось. Разрыдавшись, она обняла коробку, покачала ее, прижавшись к ней лицом, будто умершего младенца. Потом отправила роскошный подвенечный наряд в приемный люк утилизатора… Следом туда же полетели карты, жестоко обманувшие Стеллу. Еще до полуночи «Жю Сет» поднялся в облачное небо и взмыл ввысь, навстречу звездам. Стелла, утирая слезы, которые не заканчивались, все увеличивала скорость. Ей хотелось навсегда покинуть этот проклятый мир, где умерла ее последняя надежда на обыкновенное женское счастье… ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - * Ментик - это верхняя одежда типа куртки, обложенная мехом, имеющая несколько рядов пуговиц, шнурки и петли. Восьмица – неделя (восемь дней). «Ноль-портал» - так называют физики т.н. «космическую червоточину», возможный переход в другое пространство. Спустя час…  - Гуриассийский час примерно соответствует 40-45 минут Земли. Usperase – буквально, «начальник участка» или «участковый». Примерно соответствует званию капитана полиции (хиллик.) butcai – вокзальный вор или грабитель (жарг.хиллик.) Краснобилетник – удостоверение бывшего уголовника, паспорт частично лишенного гражданских прав.  «…Навела ей в голову револьвер» - Стелла имеет местное пороховое оружие, потому что за каждый выстрел из плазменного бластера на своей планете она обязана будет потом отчитываться перед федеральными властями. "Staro" - "Новый день" (хиллик.) Prifaht – народное хилликийское блюдо, что-то вроде большого пирога с начинкой. Начинка может быть как сладкой, так и мясной, рыбной, вегетарианской