Веснушчатое чудо

Было бы глупо ожидать, что Гермиона согласится пойти на день рождения Рона. Да, Фред по-прежнему считает, что Рону и Гермионе нужно наладить отношения, но он не имеет права лезть в их жизни. Но вот за жизнь своей дочери он, вроде как, должен быть в ответе. И интегрировать Розу в его семью просто необходимо. Хотя бы потому, что у нее есть бабушка и дедушка, тети и дяди, двоюродные братья и сестры, о которых она до этого года даже ни разу не слышала. — Тебе нравится мое платье? — улыбается Роза, выбегая на крыльцо и, как и всегда, ныряя в его объятия. На ней темно-синее платье в крупный белый горох с пышной юбкой и белая курточка. Фред улыбается, поправляет ее темно-синюю шапку с огромным помпоном, не отпуская дочку из рук, и кивает. — Очень красивое, — улыбнувшись в знак приветствия Гермионе, остановившейся в дверях, он снова концентрируется на Розе: — Идем? — А почему мама не идет? — хмурится она. — У мамы очень много дел, — пожимает плечами Фред. — Но ведь это не помешает нам хорошенько повеселиться, верно? Роза неуверенно оборачивается, смотрит на маму, а затем кивает, когда Гермиона ободряюще ей улыбается. Фред выдыхает. Да, Рон бы возненавидел их троих, если бы Гермиона пришла на его день рождения, но Роза — всего лишь ребенок, который, к слову, не имеет никакого отношения к той ситуации. Не будет же он психовать из-за ребенка? Впрочем, Фред перестает быть настолько уверенным в этом, когда они добираются до Норы. Заметив Розу, Рон вскакивает со своего места, хмурится, даже дышать чаще начинает, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что вслед за девочкой откуда-то выйдет Гермиона. Ему хватает такта промолчать. Он даже сохраняет спокойствие в течение вечера, со сдержанной улыбкой принимая поздравления и иногда бросая недовольные взгляды на немного смущенную Розу, которая одной рукой весь вечер цепляется за рукав Фреда, другой неуверенно ковыряя вилкой еду в тарелке. И только когда дети под предводительством Тедди убегают играть, Рон хватает брата за руку и тащит на кухню. — Какого черта ты ее притащил? — шипит он. — Захотел. Он отвечает с вызовом, подняв голову и глядя на брата сверху вниз. Рона этот ответ нисколько не удовлетворяет, он морщится и говорит еще громче и злее. — Ее не приглашали! — Меня попросили с ней посидеть, не мог же я ее оставить одну, — пожимает плечами Фред. — Тебе совсем плевать, что она — дочь Гермионы? — Ваши конфликты меня не касаются. Рон шумно выдыхает и отступает от него на несколько шагов. Лицо его становится неожиданно непроницаемым, только в глазах отражается глубокая обида, и Фреду почти стыдно за то, что он заварил всю эту кашу. Но пути назад нет. Рон и так уже считает его предателем, так какой смысл отступать? — Рон, у этой девочки здесь никого нет, а у нас с тобой куча племянников. Ей же нужно социализироваться, да и к тому же… — Мне плевать! — раздраженно рычит Рон. — Я точно не несу за нее ответственность. Единственный ребенок, за которого я в ответе — это мой сын, а эта девочка… — Ее зовут Роза, — терпеливо отвечает Фред. Он едва сдерживается, чтобы не сказать, кем ему приходится Роза, но вовремя прикусывает язык. Рон недовольно морщится и ничего не отвечает на это замечание. — Ты специально решил испортить мне настроение? — хмуро спрашивает он, сложив руки на груди. Фред вздыхает. Ссориться с братом не хочется, но Рон упорно пытается нарваться на конфликт. Как и всегда вообще-то. Фред такого упорства совсем не понимает — иногда лучше было бы и отступить. В этом Рон с Гермионой даже чем-то похожи — оба упрямые до ужаса. — Я просто не знал, с кем ее оставить, — без зазрения совести врет Фред. Рон вздыхает. — К черту. Пусть остается. Хотя мне очень не нравится… — Фред? — раздается тихий голосок со стороны входа. Он резко оборачивается, сталкиваясь со взглядом больших испуганных глаз. Роза смотрит то на него, то на Рона, и Фред не может сказать, сколько она здесь простояла и слышала ли она начало разговора. И если слышала… Черт, Гермиона убьет и его, и Рона. — Почему вы ссоритесь? — растерянно спрашивает она. — Это из-за меня? Ответить Фред не успевает. Рон, напрягшийся в первое мгновение, со страдальческим вздохом опускается на корточки, бросает на Фреда хмурый взгляд, а затем говорит неожиданно добродушно. Слишком добродушно, учитывая то, каким рассерженным он был буквально пару мгновений назад. — Нет, ты тут совершенно ни при чем. Я просто… случайно ударился, вот и разозлился. А Фред просто оказался рядом, — Рон пожимает плечами, а Фред хмыкает, кивая в подтверждение слов брата. — Ударился? — Роза широко раскрывает глаза. — Тогда нужно приложить лед! Мама говорит, что это помогает от синяков! — Ты права, — кивает Рон, снова поднимается на ноги и подходит к холодильнику. — Сейчас же приложу. А ты беги пока, играй. Кажется, я слышал, что тебя зовет Тедди. Роза быстро кивает и выбегает из кухни, а Фред оборачивается и благодарно кивает брату. — Спасибо. Он не может сформулировать, за что именно благодарит. Рон снова хмурится. — Не думай, что я поменял свое мнение. Мне все еще это не нравится. Просто не хочу быть виной какой-нибудь детской травмы. Рон больше не говорит ничего, просто возвращается к столу, но в каждом его движении Фред видит множество так и не высказанных слов. Обиду. Разочарование. Печаль. После того, как Рон поступил честно, по-взрослому, сдержавшись при Розе и не сорвавшись только из-за отношения к ее матери, Фреду становится стыдно перед братом. Тому потребовалось мучительно много времени, чтобы снова вернуться к жизни, а Фред, пусть и искренне считая, что поступает как лучше, возвращает его обратно.

***

— Ты как? Фред опустился на стул рядом с Роном, хмуро уставившимся в тарелку с салатом и ковырявшим вилкой несчастный кусок огурца. Свадьба Гарри и Джинни была первым торжеством, куда Рон пришел после побега Гермионы. Он даже позволил себе пообщаться с братьями, поздравил сестру и друга, и это, вероятно, было хорошим знаком. А потом на стол Рона попал первый бокал вина. Вообще-то он не пил не меньше пары месяцев, стал вести более социальный образ жизни, даже попросился поработать в их с Джорджем магазине, и Фред подумал, что все стало налаживаться. Но каждый из их большой семейки периодически бросал быстрые напряженные взгляды в сторону его стола и старался сделать все, чтобы алкоголь оказался как можно дальше от Рона. Фред несколько раз ловил официантов за пару секунд до того, как они подошли бы с подносами к Рону, он видел, как Джинни что-то серьезно объясняла организаторам до начала застолья, а Билл поймал Рона на подходе к столу с пуншем и утянул его в разговор. Но они все равно не уследили. Все началось с одного безобидного бокала вина. Затем были второй и третий. И вот теперь, когда Фред подошел к заметно помрачневшему Рону, тот был уже изрядно пьян. Недостаточно, чтобы не стоять на ногах, но в самый раз для того, чтобы снова погрузиться в депрессию. Фред попытался было отодвинуть очередной бокал подальше, но Рон агрессивно хлопнул его по руке и поморщился. — Джинни вышла замуж раньше, чем я женился, — невесело усмехнулся он. — Ну, мы с Джорджем тоже в отстающих, — Фред попытался улыбнуться. Рон повернулся к нему, бросил на него взгляд исподлобья и наклонился к нему ближе. Положив руку на плечо Фреду, он заговорил громко, горько: — Вот чего ей не хватало? Фред, я же, — Рон икнул и продолжил: — Я же все для нее! Я ведь даже дом нам присмотрел! Дурак! Рон невесело усмехнулся. — Я не знаю, — тихо ответил Фред. Все время он пытался найти объяснение, но даже теперь, спустя почти два года, у него это так и не получилось. Он мог ожидать это от кого угодно, но точно не от нее. — Я же любил ее, Фред! — воскликнул Рон, и Фреду показалось, что в его глазах блеснули слезы. — Мы с первого курса знакомы были, за крестражами вместе бегали! Фред, мы столько прошли вместе, я думал, что теперь уже все! Рон схватился за бокал и быстро выпил его содержимое. Фред вздохнул, когда брат обернулся и подозвал к себе официанта. Тот, заметно напряженный, поставил очередной бокал на стол. — Рон, может, тебе уже хватит? — Не хватит! — Рон ударил кулаком по столу, замер на пару мгновений и снова наклонился к нему. — Фред, я не могу так больше. Я постоянно думаю о том, что сделал не так, что мог бы изменить. Она не просто так уехала, это я виноват. — В этом точно нет твоей вины, — быстро ответил Фред. Если кто и был виноват в том, что Гермиона уехала, то он. Да, если бы тогда они не переспали, то все, возможно, сложилось бы иначе. Только вот Рону об этом знать было необязательно. — Есть! — гаркнул Рон и, понизив голос, продолжил: — Я ей такие вещи говорил, Фред. Когда я злился, я же себя не контролировал. Я был ужасным, просто ужасным человеком. Она точно так меня и не простила. — Рон, — начал было Фред, когда брат снова потянулся к бокалу, но его прервали. — Не помешаю? Фред обернулся и страдальчески выдохнул, глядя на безмятежно улыбавшуюся Луну. На ней было цветастое платье, наверняка сшитое вручную из множества разрозненных разноцветных кусочков ткани. Разные рисунки, разный материал — в них не было никакой системы. Волосы ее были собраны в странную высокую прическу. Только ее не хватало. Рон, как только Луна оказалась рядом, закрылся, напрягся всем телом, снова схватившись за вилку и начав терзать несчастный огурец. Фред натянул улыбку. — Мы тут немного заняты, — неловко начал он, но Луну это не остановило. Она, продолжив улыбаться, села с другой стороны от Рона. — Вокруг вас целая толпа мозгошмыгов летает, — спокойно сказала она. Фред широко раскрыл глаза, когда она начала хлопать в ладоши, как будто ловила невидимых глазу насекомых. Фреда такое поведение по меньшей мере удивило, но когда Луна, остановившись на мгновение, одним взглядом показала ему, чтобы оставил их вдвоем, он понятливо встал и отошел подальше, продолжая периодически поглядывать на брата. Сначала тот вел себя напряженно, мрачно зыркал на Луну и молчал, как будто пропуская ее слова мимо ушей. Из-за музыки и расстояния Фред даже приблизительно не слышал, что именно говорила Луна, но ему казалось, что Рон вот-вот сорвется, вскочит из-за стола и сбежит. Когда брат снова потянулся за бокалом, Фред уже почти готов был вмешаться, но Луна вдруг с присущей ей мягкостью и непосредственностью забрала его и отставила в сторону. И Рон, на удивление, не стал протестовать. А потом вдруг и вовсе втянулся в разговор, сначала неохотно, а потом все больше и больше, и к концу вечера Луне оставалось только слушать, вежливо кивать и улыбаться. Фред не знал, как она это сделала, но с того момента Рон словно снова начал жить. Сначала это давалось ему с трудом, нередко происходили депрессивные моменты, он закрывался, переставал взаимодействовать с окружающими. Но больше не пил. И стал как-то на удивление часто выходить из дома. Затем он устроился обратно в Министерство и стал работать с тройным усердием, чтобы завоевать былое доверие. Вскоре Рон съехал от родителей. Сложнее всего этот шаг дался даже не ему, а маме, по-прежнему боявшейся, что в любой момент он мог сорваться. И Фред догадывался, что стало причиной такого неожиданного эмоционального подъема брата, пусть у него и не было прямых доказательств до самого дня рождения папы. На который Рон пришел уже не один.