Художник должен быть не судьею своих персонажей, а только беспристрастным свидетелем. А. П. Чехов
Скорпиус медленно шёл вдоль картин, тщательно изучая каждую из них. Разглядеть чёткие очертания лиц было трудной задачей, портреты больше походили на кровавое месиво, где жертвы рвали на себе кожу или вообще были уже без неё. Опознать убитого удавалось только проведя параллель между смертью и проиллюстрированным действием. Так, например, Гриффин на полотне сгорала изнутри, а тело плавилось, как воск. Солсбери изобразили лежащим у багровой реки, вытекающей из виска, вокруг которой процветала природа, словно его смерть стала удобрением, ключом к новой жизни. Лицо профессора не было детализировано, а состояло из размашистых штрихов, но даже так отчётливо создавалось впечатление, что мужчина кривился от боли. Малфой всматривался в изображения и других жертв, но не всех удавалось вспомнить, а иных — даже узнать. Картин на стене висело пусть и немного, но достаточно для того, чтобы укоренилась простая истина: каждая жертва находилась тут не просто так. У всех была своя роль, а экспозицию словно создали как дань уважения тем, кто блестяще справился со своей задачей. Других причин для такой выставки Скорпиус найти не мог, разве что хозяин галереи был психом, испытывающим наслаждение, наблюдая за результатами своих трудов. И раз каждый погибший здесь был персонажем в разыгрываемой художником постановке, то какая роль отводилась Скорпиусу? Простым наблюдателем с последнего ряда ему точно не быть, потому что в этой хитрой постановке не было зрителей, а если тебе и удосужилось её увидеть, то только в качестве участника. И никого винить в этом было нельзя, потому что Малфой сам забрёл туда, где ему быть не следовало. Отогнав от себя неприятные мысли, парень прислушивался к каждому шороху вокруг и ждал. Когда на него нападут и оставят здесь, среди мёртвого искусства, к которому он со временем присоединился бы в качестве картины, а не хладного тела? Или его внезапно обретённая роль ещё не отыграна? Ничего не происходило. Никто не нападал, давая возможность продолжать переходить от одного изображения к другому, впитывать, словно губка, каждый написанный рисунок. Внутри стало совсем пусто. Никаких эмоций или переживаний просто не осталось. Только холодный расчёт. Ни паники, ни страха Скорпиус не ощущал, будто так всё и должно быть. Словно так правильно, даже если это вызывало диссонанс. Чего стремился добиться его невидимый противник, парень не знал, но чувствовал, что этот момент должен стать неким уроком. «Мы не такие уж и разные, просто каждый преследует свои цели», — только такую мысль Скорпиус страшился подпускать к себе слишком близко, продолжая лишь на краю сознания поражаться коридору и его составляющим. И вот он оказался напротив последней в этой выставке картины. Большая и не дописанная, она стояла на полу отдельно от других. Изображённый на ней человек словно обнимал весь мир, истекая кровью из-за страшных, уродливых ран. Одни выглядели совсем свежими, только нарисованными, другие — старыми и блёклыми. Тело настолько исполосовано, что живого места почти не осталось. Дотронувшись рукой до чёрной невзрачной рамы, Малфой ощутил пробирающий до костей холод. Пол под ногами затрясся, всё вокруг задрожало и заскрипело, будто разъярённая толпа бежала с желанием разорвать свою цель в клочья. Огонь в свечах заметался в припадке. Исказилась тень парня, и теперь она не принадлежала лично ему, билась в агонии и изнывала от боли. Скорпиус обернулся, но позади был лишь пустой коридор, погружённый во мрак. Невидимая сила оттолкнула слабо, но ощутимо к стене. И когда парень почувствовал на своей шее удушающую хватку, всё исчезло. Мир перевернулся, растянулся до неузнаваемости. Квартира, в которую Малфой вернулся, показалась совершенно чужой. Но подумать о произошедшем помешала резкая нестерпимая боль возле серёжки. Она жгла нещадно. Такого никогда раньше парень не испытывал, даже когда его сразу перемещало к Коре. Артефакт накалился, словно металл на огне, и теперь оставлял ожоги. Скорпиус опёрся руками на стол. Зажмурился, ожидая скорейшей аппартации, но ничего не происходило. И тогда пришло осознание, причинявшее боль намного более сильную, чем это делала серьга. «Три минуты». Ровно три на то, чтобы в голове промелькнули тысячи мыслей о Коре. Миллион причин её страха и бесчисленное множество картин смерти. — Твою мать! — парень ударил по столу. Нервы настолько разбушевались, что от былого хладнокровного спокойствия ничего не осталось. Скорпиус поморщился от очередной волны нахлынувшей боли, но ждать, пока истечёт время, не стал. Он переместился в квартиру Эдемс, ведя отсчёт в голове. «Тридцать секунд». Разруха, хрустящие под ногами осколки, битая мебель — всё это стало катализатором охватившей аврора паники. Она, к счастью, не успела достигнуть своего пика. Малфой понял, что самой Коры тут нет. Появилась надежда — слабая, еле ощутимая. На восьмидесятой секунде в голове громко и пронзительно зазвучал женский крик, словно шутка разума, который стремился окончательно вывести парня из себя. Такой жуткий вопль страха не мог быть не чем иным, как собственным воображением, но он слишком реалистично звучал. Безнадёжно и больно, словно музыка в момент кульминации трагичной сцены. «Сто семьдесят», — продолжал считать парень, но чем дольше он это делал, тем нестерпимее было жжение серьги. Скорпиус ринулся к пожарной лестнице, крепко сжимая палочку в руке. По венам струилась магия, воздух вокруг вибрировал, поддаваясь медленно окутывающей злости. Не успев преодолеть пару ступеней, Малфой переместился с помощью серёжки на крышу. Морозный ветер ударил в лицо, связь с реальностью была практически потеряна, когда серые глаза остановились на мужском силуэте, тянущемся к девушке. Та махала головой, переводя отчаянный взгляд с человека на его палочку. Отползала назад, скулила от стреляющей боли в ноге, но не подпускала к себе близко. Что-то перемкнуло в голове, пошло трещинами, и заклинание, сдерживаемое, чтобы не обрушиться со всей силы, сорвалось с кончика палочки, отбрасывая незнакомца к самому краю. Он почти слетел с крыши, но помешали перила. Кора ошарашенно уставилась на то место, где только что перед ней стоял Карей. Скорпиус не успел ничего спросить, когда Эдемс, собрав в себе остатки сил, ринулась в его объятия. Она стремилась окунуться в эту защиту, почувствовать себя в безопасности. Страх так прочно укоренился в голове, что, даже находясь в руках парня, та не могла избавиться от осознания того, как близко подобралась смерть. Мужские руки крепко прижали её к груди, гладили по волосам и плечам, но моральное равновесие не возвращалось. Грудь сдавливал крик, который не мог вырваться из глотки. Скорпиус, заглянув в карие глаза на долю секунды, начал осматривать каждый участок бледной, испачканной кровью кожи, вертя в руках лицо, с которого ещё не успел сойти ужас от произошедшего. — Что случилось? — голос был стальным, пробирающим до костей, но Эдемс не замечала хмурости парня, не замечала, как напряжено его тело под её руками, что впились в плечи, не желая отпускать. — Не молчи, Эдемс. Кора в ответ указала на губы и вновь схватилась за Малфоя. Он на пару секунд впал в ступор, а потом снял с неё чары немоты. Тишину прорезал отчаянный плач. В нём было так много боли и страха от пережитого, столько душераздирающих чувств, что Скорпиус поморщился. В него словно проникал этот крик, пронзал острыми иглами всё нутро. Он был в разы отчаяннее, чем тот, что крутился в голове. Раздирал в клочья остатки самообладания, которое и так балансировало на тонком лезвии. Эдемс прижималась всем телом, её руки лихорадочно то обвивали шею парня, то опять сжимали его рубашку. А потом заплаканное лицо неожиданно искривилось от злости. Истерика, охватившая девушку, набирала силу. Ослабевшие руки ударили в грудь Скорпиуса сначала неуверенно, но с каждым следующим замахом всё ощутимее. — Почему? — сдавленно прошептала Кора, взглянув в серые, ничего не выражающие глаза. Равнодушие убивало в Эдемс последнее живое, что в ней осталось. — Ты обещал! Обещал отвечать на звонки! Ты обещал защищать меня! — Удары нескончаемым потоком обрушились на Малфоя, но он не предпринимал попыток их остановить. Лишь оглядывался на парня, ожидая, когда нападавший придёт в себя, но Кора этого не понимала. Воспалённый разум требовал внимания к её словам и действиям. Истерика не прекращалась. — Обещал быть рядом! — Я ничего тебе не обещал. Рука остановилась в нескольких сантиметрах от груди парня. Кора просто застыла, не веря в суть произнесённых слов. Мысли, может, и продолжали каруселью крутиться в голове, но больше не находились на поводке у чувств и истерики. Вернулась головная боль, стала в разы сильнее, горло саднило после крика, лицо немело и покалывало от долгого плача. Стало горько, обидно и… ужасно холодно. Скорпиус, убедившись в том, что Кора более-менее успокоилась, попытался помочь ей, но девушка резко оттолкнула его руки, поднимаясь сама. Парень очень быстро завёл за свою спину Эдемс, когда перед ними уже стоял потрёпанный Карей. Он выглядел неуверенным, но не собирался отступать, даже когда Кора испуганно пряталась за спиной другого человека и даже когда на самого парня направили палочку. — Не надо. — Просьба не нападать Малфоем никак не была воспринята. Своей стойки он не поменял. — Я… — осёкся, но не смел подойти ближе или отступить. Бок, куда прилетело заклинание, ныл от боли. — Я видел самого себя, но не стал преследовать, ведь боялся, что ты… что тебя… — Опусти палочку на землю, — бескомпромиссно потребовал Скорпиус, не позволяя Эдемс выйти из-за своей спины, но она и не стремилась этого делать. Карие глаза изучали лицо друга или того, кто им притворялся. Её Карей не был волшебником, он не способен причинить боль, мягкосердечный парень, вечно улыбающийся и жизнерадостный. Он не убийца и не враг, но сейчас грани уже были стёрты и думать о чём-то с полной уверенностью Эдемс не могла. Настоящий ли перед ней Тёрнер, причастен ли он ко всему, кто он вообще? Карей, словно прочитав все мысли Эдемс, которые отразились во взгляде, улыбнулся. И эта улыбка была обречённой, полной горьких чувств и смирения. Наконец, посмотрев на Малфоя, парень поднял руки в знак капитуляции. Тёрнер сдавался, даже если невиновен, но ради Эдемс готов был вытерпеть всё, чтобы просто доказать — он настоящий. Ветер трепал взъерошенные волосы, а солнце слепило из последних сил, медленно скрываясь за крышами. Небо окрасилось багровыми красками, словно подстраиваясь под настроение сегодняшнего дня. Тревожная атмосфера нервировала каждого, но никто так и не сдвинулся с места. — Я не причиню вреда, Кора, прошу. — Руки парня дрожали. — Я тебе не верю, — покачала головой Эдемс, а потом заскулила от боли, когда рана неприятно заныла, а новая волна головокружения выбила пол из-под ног. Кора чуть не свалилась на бетон, но Малфой подхватил её одной рукой, отвлёкшись от Тёрнера. Тот почти сорвался с места, чтобы подбежать к подруге, но его остановил голос за спиной. — Лучше стой на месте, — предупредил Альбус. — Ты явно не хочешь сегодня умирать, а я — закапывать твой труп. — Я хочу помочь своей подруге, на которую напал ублюдок с моим лицом! — Карей встал полубоком, чтобы видеть всех. — Так, может, ты подумаешь своей головой и поймёшь, что твоё лицо её сейчас пугает. — Блэк посмотрел на Кору, которая обессиленно повисла на руках Скорпиуса. Она была совсем бледной, истекала кровью и, возможно, потеряла её уже очень много. Рана на ноге казалась серьёзной и требовала немедленного лечения, но Эдемс не сдавалась, пусть и стояла с помощью Малфоя. — Альбус, свяжи его, — попросил Скорпиус, подхватывая девушку на руки. Сознание постепенно покидало её. Тёрнер выпустил из рук палочку, готовый ко всему, что с ним сделают. Верёвки, словно змеи, обвили тело, неприятно стягивая конечности. Парень упал, громко ругнувшись, когда лицо встретилось с бетоном. Блэк присел рядом, ткнув кончиком палочки тому в щёку. — Твоё ли это всё-таки лицо, дружок? — усмехнулся Альбус, но совершенно невесело. В его глазах сиял ничего хорошего не предвещающий огонёк. Нет, это было пламя гнева. Скорпиус понёс Кору в квартиру, а Блэк взял верёвку в руку и потащил пленника следом, не собираясь применять левитационные чары. Тёрнер перевернулся на спину, чтобы не скользить лицом по бетону. Теперь ему было страшно не только за состояние подруги, но и за собственную жизнь. — Клянусь. — Хриплый стон вырвался из глотки, когда боль в боку снова дала о себе знать. — Никогда в жизни я не причинил бы вреда своей лучше подруге! — Карей старался ослабить туго стягивающие верёвки, но те от каждого движения только сильнее сдавливали конечности и тело. — Я готов принять любые зелья против оборотки, да даже перед судом предстать! — Сегодня твой суд, — Блэк дотащил парня до лестницы, а потом поднял на ноги, но без его поддержки стоять тот ровно не мог, — это я. — Альбус, — строго произнёс Скорпиус, стоящий на пролёте лестницы. — Ну, и уважаемый Малфой, — улыбнулся парень, готовый вот-вот отправить Тёрнера в свободный полёт. — Он может быть невиновным, и у нас нет времени. Кора потеряла много крови, и я сомневаюсь, что у неё найдётся парочка крововосполняющих зелий. — Девушка в руках Малфоя зашевелилась, среагировав на своё имя. Как она ещё не потеряла сознание, никто не знал, но все поражались выдержке Эдемс. — Поторопись. Альбус коротко кивнул, а когда Скорпиус скрылся в доме, Тёрнер заговорил: — У меня есть все необходимые зелья, если… вот чёрт! — вскрикнул Карей, когда полетел вниз, но столкновения с холодным металлом лестницы не произошло. Он завис в воздухе в жалких сантиметрах от площадки. — Прости, рука соскользнула. — Блэк быстро спустился к Тёрнеру, а потом поднял с помощью левитации. — Ничего, ты же явно не специально! — выплюнул парень. Квартира Эдемс продолжала вызывать неприятное ощущение в районе лопаток. Место ожесточённого сражения уже во всю восстанавливал Скорпиус, а сама Кора лежала на диване и стонала от боли. Альбус быстро подбежал к ней и стал накладывать диагностирующие чары, а Тёрнер оказался в углу, шокированно озираясь по сторонам. Блэк методичными движениями выводил палочкой заклинания, стараясь облегчить страдания девушки. Кровь больше не шла, голова перестала раскалываться, и Эдемс вздохнула полной грудью. Только вот рана на ноге затягивалась медленно и плохо. — Больно, — стиснула зубы Кора, хватая Альбуса за руку, которой он придерживал её лодыжку. — Потерпи немного, тебя ранили проклятием, поэтому обезболивающие чары плохо работают, — неожиданно нежно сказал парень, но Эдемс слишком устала, чтобы это заметить. — Я умру? — Не в мою смену. — Шутка осталась неоценённой. Альбус наконец закончил накладывать лечащие чары, но уродливый шрам не исчез. Блэк не смог бесследно избавиться от раны, но зато жизни девушки теперь ничего не угрожало. По крайней мере сейчас. Скорпиус резко появился перед ними, помог Коре приподняться, чтобы она выпила зелье, за которым он, скорее всего, аппарировал к себе домой. Бледный цвет кожи не сразу стал приходить в норму, но Эдемс почувствовала себя лучше. — Она в порядке? — поинтересовался Малфой, но друг ответить не успел. — Я сама могу ответить на этот вопрос, — грубый и резкий тон удивил Альбуса. Он приподнял брови, переводя взгляд на Скорпиуса, но у того было ничего не выражающее выражение лица. Маска отрешённости. — Я в порядке настолько, насколько это возможно. — Слава богу, — подал голос Тёрнер, и все присутствующие посмотрели на него. Парень осознал, что лучше бы вообще молчал. — Бог тут ни при чём, — хмыкнул Альбус, поднимаясь, а Скорпиус скрестил руки на груди. — Как давно на тебя напали, Кора? Реакция девушки стала заторможенной. Взгляд расфокусированно плыл с одного лица на другое, и парням показалось, что ещё немного — и Эдемс отключится. — Не могу точно сказать… но, когда Карей зашёл в дом, на часах было четыре. — Значит, оборотное зелье можно исключить… — Скорпиус смотрел на наручные часы. — И предположить… — неуверенно начал Карей, — …что не я напал на Кору, а тот, кто это сделал, скрылся раньше, чем спало действие. — …в том случае, — продолжил Малфой, — если оно среднего качества. — Скорпиус неожиданно направил палочку на связанного парня. Тот рефлекторно дёрнулся. — Легилименс. Альбус пристально наблюдал за всем происходящим, пока его друг копался в голове Тёрнера. Эдемс не знала, что ей чувствовать в данную минуту. Пребывая в полуобморочном состоянии, она терпеливо ждала вердикта. Скорпиус хмурился, но ничего не говорил. — Ну и? — поторопил Блэк. — Это не он. И комната погрузилась в тишину. Глубокую и задумчивую, которую нарушало только громкое рваное дыхание Карея. Терпеть боль ему становилось сложно, а верёвки стискивали настолько, что воздуха постепенно начинало не хватать. Кажется, ему сломали рёбра. — Сотрём память? — предложил Альбус, на что Карей выгнул бровь. Такая перспектива ему мало прельщала. — Не получится сделать это без последствий. В его голове слишком много переживаний за Эдемс. Цепочка событий уже выстроилась в голове, сложились недостающие фрагменты. Суд, долгое отсутствие и страх, который Эдемс постоянно демонстрировала. Если я вырежу сегодняшний день или перепишу, то ничего не изменится. Он продолжит думать, копаться во всём и подозревать неладное. Да и сама Эдемс вряд ли сможет долго скрывать тот факт… — Что я маг, — кивнул Карей. — Потенциальная жертва для вопросов Коры. — Альбус присел рядом с девушкой. Проверил её ещё раз диагностическими чарами, пока та прикрыла лицо слегка дрожащей рукой. Ей было тяжело двигаться, сложно думать и размышлять. Не было ни злости, ни обиды, по крайней мере на Карея. Медленно опустившись на плечо Блэка, девушка прикрыла глаза. Сопротивляться истощению она больше не могла, как бы много вопросов ни вертелось на языке и как бы сильно ни хотелось слышать дальнейший разговор. Скорпиус оценивающе осмотрел Тёрнера, а потом взмахнул палочкой, и верёвки расслабились. — Подлечи его. — Он указал на тёмное пятно, расползающееся по футболке. Альбус недовольно скривился. Аккуратно переложив Кору и, трансформировав диван в более мягкий и удобный, без особого энтузиазма подошёл к Тёрнеру. — Как много людей находятся с тобой в близком окружении, чтобы спокойно взять, к примеру, волосы? — Спроси, что попроще. — Карей поднял футболку, демонстрируя большую кровоточащую рану. — Я общаюсь со многими. Искать нападавшего будет сложнее, чем иголку в стоге сена. — Парень поморщился, а потом зашипел, когда Альбус начал залечивать раны. — Значит, будешь искать голыми руками, пока она не воткнётся в кожу. Тёрнер открыл рот, но потом захлопнул его, клацнув зубами. Ему хотелось помочь Коре всеми силами, только слабо верилось в то, что такие поиски приведут хоть к какому-то результату. — Почему на неё напали? Как Кора вообще с вами связана? — Вопросы задаю я, Тёрнер, — предупреждающе сверкнули глаза Скорпиуса, и какое бы негодование ни бушевало внутри Карея, он чувствовал, что был не в лучшем положении. Если его и не подозревали, то доверия у них он точно не вызывал. И это было взаимно. — Пусть даст непреложный обет, — буднично предложил Альбус, завершая свою работу. Скорпиус кивнул. Вся ситуация походила на шутку, и суть происходящего ещё успеет больно ударить по самообладанию Тёрнера. Непреложный обет парень никогда в жизни не заключал, но с Хогвартса прекрасно знал, насколько коварным он может быть. Что могли потребовать от него, и к каким последствиям это приведёт? Впрочем, других вариантов совсем не было. — Какие условия? — недоверчиво поинтересовался парень. — Ничего криминального, — ответил Блэк, хотя всё вокруг сложно было назвать типичной ситуацией. — Ты дашь нам слово хранить молчание о всём происходящем. — Ладно, — соглашение звучало обречённо. Карей вытянул руку, которую Малфой тут же крепко сжал. Тёрнер нервничал, кажется, с него постепенно спадало оцепенение, и всё произошедшее сильно начало играть на нервах. — Чувствую, что меня словно посвящают в закрытый и весьма сомнительный клуб по интересам. — Помолчи, — вздохнул Скорпиус. — Как тебя зовут? — Альбус встал рядом, направляя палочку на сцепленные руки. — Карей Тёрнер. — Клянёшься ли ты, Тёрнер Карей, сохранить любую тайну, связанную с Корой Эдемс, Скорпиусом Малфоем и Альбусом Блэком? — Первая светлая нить обвилась вокруг запястья. — Клянусь, — робко прошептал парень. — Клянёшься ли ты всю полученную про нас информацию никогда никому и ни при каких обстоятельствах не распространять каким-любо образом? — Ещё одна нить. Карею казалось, словно на него надевают поводок. — Клянусь. — Клянёшься ли никогда не причинять всем присутствующим здесь вред? — Клянусь, — на третий раз произносить это слово стало легче. Руки разжались, а магия развеялась, хотя Тёрнер ещё чувствовал на своей коже тиски непреложного обета. Утешала мысль, что всё могло кончиться гораздо хуже, а теперь он будет в курсе происходящего, сможет защитить Кору от той опасности, которую она нашла на свою голову. Правда, его гложили сомнения. Если аврор не может ничего сделать, то Карей — и подавно. Альбус сел за стол, и Тёрнер последовал его примеру. Скорпиус встал во главе, и теперь слова о каком-то закрытом клубе уже не казались такими бредовыми. По крайней мере, Карей видел иерархию данного сборища, но причин такой расстановки совершенно не понимал да и не хотел. — Эдемс угрожают расправой, — начал объяснять Малфой. — Ещё в декабре начали приходить записки с угрозами. — А где огромный кусок рассказа, как Кора вообще узнала про магический мир? — нахмурился Тёрнер, нервно сжимая пальцы под столом. — Об этом она расскажет тебе сама, если захочет. Сейчас нужно решить, как обезопасить её в дальнейшем. Альбус хотел было спросить про артефакт, но не стал. Выдавать слишком много информации было бы совсем неразумно. — Я бы предложил пожить у меня, но это будет для неё не совсем удобно. Дом на окраине Великобритании — не лучший вариант. — Блэк крутил палочку в руках. — Будет жить у меня, — кивнул Малфой. — Ей придётся бросить учёбу. — Я соберу нужные документы и пущу слух, якобы она сильно заболела или… — Карей пару секунд размышлял. — Не знаю, придумаю что-нибудь. — Только не влияй на сознание людей слишком сильно, ваш университет и так подвергся магическим правкам после профессорского вмешательства. Карей не был дураком. Он осознавал, что Кора по чистой случайности была вовлечена в самоубийства Солсбери и Гриффин. Но почему ей не стёрли память, как он предполагал, оставалось загадкой. — Хорошо, но с работы ей придётся уволиться. Я обсужу с ней этот вопрос. — Тёрнер опустил голову, понимая, что Эдемс будет злиться или, того хуже, сопротивляться, даже если прекрасно понимает безвыходность ситуации. Прочие детали парни обсуждали до глубокой ночи. Они никак не внесли ясности в происходящее, но в голове Карея укоренилась мысль, что подруга сильно вляпалась, без единой возможности выйти сухой из воды. Альбус ушёл раньше, а Карей ещё провёл какое-то время возле Коры, но вскоре тоже покинул квартиру с щемящей болью в сердце. Будь его воля, он бы просидел у дивана всю ночь, но Скорпиус попросил оставить их наедине, чтобы о чём-то поговорить с Корой утром. И по лицу Малфоя Тёрнер понял: разговор будет выматывающим, возможно, даже неприятным. Бредя по улице ночного Лондона, Карей глубоко задумался, постоянно запуская руку в карман куртки, где уже лежала палочка. Он забрал её с крыши и стёр все признаки того, что там происходило. Мысли в голове создавали раздрай, полнейший хаос. Как бы с Корой ни хотелось поговорить по душам, он просто не мог спокойно выносить взгляд подруги. От былой теплоты в глазах ничего не осталось. Только недоверие и страх. Желание отвернуться казалось Тёрнеру в доме Эдемс нестерпимым. Он мог содрать маску с лица нападавшего, но ничего не мог поделать с собственным лицом. В этот день каждый испытал отчаяние, пусть и по-своему.***
Кора распахнула глаза из-за охватившего её страха. Тревога полностью прогнала сон, и теперь девушка смотрела на потолок, боясь шелохнуться. Руки нервно теребили одеяло, которым её кто-то укрыл, пока та спала. Тысячи мыслей проносились в голове, бурным потоком унося девушку за пределы понимания происходящего. Движение на периферии вынудило вздрогнуть и сжаться в попытке спрятаться. — Всё хорошо, Эдемс. — Скорпиус поднёс стакан с водой, дотрагиваясь рукой до своей серёжки и слегка поморщившись. Кора медленно села, принимая воду. Жадно осушила стакан, только сейчас понимая, насколько сильно у неё пересохло горло. Помимо этих неприятных чувств, тело никак не отзывалось на полученные прошлым днём раны. Отбросив одеяло, Эдемс медленно изучала рваную одежду и шрам на ноге. Уродливый, напоминающий о пережитом. В остальном Кора чувствовала себя вполне сносно. — Сколько времени? — голос вышел сдавленным и хриплым. — Почти обед. — Малфой провёл рукой по волосам, и только сейчас Эдемс заметила большие мешки под его глазами. Кажется, он не спал всю ночь. — Нужно собрать вещи, я помогу. — Куда я переезжаю на этот раз? — Встав с дивана, Кора слегка пошатнулась из-за слабости во всём теле. Малфой придержал её рукой, а потом помог сесть обратно. — Ко мне домой. — Он протянул склянку с зельем не особо приятного цвета. — Это обязательно? — нахмурилась Эдемс. Она подвергала сомнению данную идею не из-за неразумности, а скорее от обиды, которая прочно укоренилась в душе и ещё не скоро оттуда исчезнет. — Оно придаст тебе сил, — пояснил Скорпиус, заметив выразительный взгляд. — Я о переезде. — Да, ради твоей безопасности. Кора проглотила содержимое бутылька, а потом набрала ртом воздух, стараясь избавиться от неприятного вкуса. Густая консистенция вызывала тошноту. — Столько усилий было приложено, чтобы её обеспечить, а каков итог? — Она развела руки в стороны, демонстрируя свой вид. — Чары, наложенные на квартиру, обошли, а артефакт не сработал. — Серёжки работают исправно, я позже расскажу причину своего долгого отсутствия вам с Альбусом вместе. Кора лишь раздражённо фыркнула, снова предпринимая попытку встать. Помощь Малфоя она отвергла сразу и, ничего не говоря, скрылась в ванной комнате. Вскоре послышался шум воды. Скорпиус ощущал себя паршиво и, чтобы его не поглотили собственные чувства, начал складывать вещи в чемодан, методично водя палочкой по воздуху. Эдемс не устроила истерику, не обрушила на него гору вопросов, и именно это вызывало беспокойство. Он хотел всё объяснить, извиниться, но безынициативное и даже равнодушное поведение девушки стопорило его готовность завести разговор. Казалось, что поднятая тема снова выбьет Кору из равновесия, которое она смогла себе вернуть. Лишнее слово и боль исказит мягкие черты женского лица, заставит тело опять трястись, доводя до истощения. Пожалуй, решение промолчать Малфой находил сейчас необходимым. Погрузившись в свои мысли, Скорпиус не сразу заметил, как девушка вернулась. Она выглядела посвежевшей после душа и в целых вещах, но вид полного морального истощения всё равно прослеживался в мимике и движениях. Аккуратные тихие шаги без резких движений, будто в любую минуту появится очередная угроза жизни, и не прекращающий оценивать обстановку взгляд — всё это теперь было частью Коры. Её неотъемлемой составляющей, которая никогда не должна была ей принадлежать, но по вине Малфоя принадлежала. — Тебе придётся бросить институт. — Он не смотрел на Эдемс, зато чувствовал на себе недовольный и даже злобный взгляд ореховых глаз. — Тёрнер поможет с этим. И опять тишина в ответ. Никаких слов против или возмущения. Было это действительно равнодушие или смирение, знать Малфой не мог. Тем не менее оба варианта ему не нравились. — Если потребуется работа с твоей технологией, Альбус или я будем сопровождать тебя. Это минимизирует риски. — А поводок всё короче и короче, — безрадостно усмехнулась Кора, и их взгляды наконец встретились, но лишь на доли секунды. Девушка быстро отвернулась к своему чемодану, что собранный стоял возле двери. — Эдемс… — Я хочу быть в безопасности, и ты мне её должен обеспечить, — перебила она Скорпиуса. Даже если парень опоздал вчера, его приход всё равно ознаменовал для неё окончание ужаса, пусть он и был косвенным катализатором во всей этой истории. Кора подошла к столу. Взяла в руки розовый горшок с цветком, который, словно по велению чуда, уцелел. Уцелели они оба, и это должно было радовать, но внутри зияла огромная дыра, в которую все чувства проваливались, бесследно исчезая. Что будет дальше? Как справляться и не сходить с ума? Ответов, конечно же, не было. Скорпиус вызвал такси, и через некоторое время они молча ехали по оживлённому Лондону. Воскресный день был безоблачным, что тяжело сказать о будущем двух людей в машине. Водитель, словно чувствуя напряжённую атмосферу, молчал. Лишь пожелал хорошего выходного, когда довёз своих клиентов до нужного дома. Многоэтажное строение вынудило Эдемс поражённо раскрывать рот. Здание не вписывалось в её представление о том, где должны жить волшебники. — Почему здесь безопаснее? — спросила Кора, когда они подошли к входу. — На дом накладывалось множество защитных чар. Это делал не один волшебник и не один год, поэтому его можно сравнить с крепостью. Здесь более мощные заклинания, не такие сильные, как магия мэноров, но гораздо лучше тех, что я накладывал на твою квартиру. Дверь услужливо придержал человек, выходящий из здания. Он коротко кивнул Скорпиусу, а потом отошёл в сторону, пропуская внутрь. Там всё было настолько новым и мало отличимым от магловского, что Кора чувствовала себя не в обители волшебников, а в месте, где живут сливки общества. Хотя Малфой подходил и под это определение, так что удивляться было нечему. Квартира парня находилась на двадцатом этаже. Апартаменты не шли ни в какое сравнение с теми местами, где Эдемс раньше жила, и даже дом её родителей выглядел не так богато. Но, несмотря на всю дороговизну, комнаты были обставлены минималистично. Большая кухня соединялась с не менее большим залом, а спальня содержала в себе только кровать и шкафы. Ко всему прочему здесь царил идеальный порядок. Стерильность помещения вызывала сомнения в том, что в квартире действительно кто-то жил. Скорпиус прошёл внутрь, а Кора так и осталась стоять в прихожей, крепко прижимая к боку свой цветок и не переставая вертеть головой по сторонам. — У меня только одна спальня, поэтому я буду спать в зале. — Он указал на открытую дверь, ведущую в комнату. — Проходи, не стесняйся. Эдемс сбросила обувь. Робко встала в центре зала, чувствуя себя совершенно лишней во всей этой дорогой обстановке. Она — в джинсах и тёплом, слегка поношенном свитере — была выбивающейся деталью, не подходила месту от слова совсем. За годы жизни вдали от родителей Кора привыкла к простоте и находила её для себя вполне комфортной. — В холодильнике есть готовая еда, я куплю продукты. Может, нужно что-то ещё? Ответом было лишь покачивание головы. Но молчание продолжалось недолго. Скорпиус даже облегчённо вздохнул, когда девушка наконец начала задавать вопросы. — Телевизор, холодильник и прочие бытовые приборы… — Она поставила цветок на невысокий столик возле дивана. — Разве они могут работать в контакте с магией? Или ты ею здесь вообще не пользуешься? — Они с артефактами, предназначенными для подавления магии вокруг прибора. Разработка совсем новая и не так популярна среди волшебников. — Но ты не готовишь, зачем тебе плита? — Просто так. — Парень пожал плечами. — Квартира выглядела бы совсем пустой. Кора подошла к окну, а потом раздвинула шторы. Сдержать восторженный вздох не получилось, потому как открылся прекрасный вид на город, который ночью наверняка будет чарующим. Лондон озарится миллионами огней. Если бы не настойчивый стук, Эдемс так и продолжила бы молча наслаждаться. Она рефлекторно сделала шаг к парню, а тот открыл дверь, пропуская Альбуса внутрь. Блэк сразу же оценивающе осмотрел девушку и, оставшись удовлетворённым её видом, повернулся к другу. — Мне нужен крепкий кофе, — без приветствий заявил Блэк, а потом направился к кухонным тумбам, чтобы достать кружки. Малфой и Кора направились следом. — А вообще… желательно виски. — А мне ответы, — серьёзно сказала Эдемс, опёршись руками о спинку стула. — Почему ты не переместился, как в прошлый раз, Скорпиус? Малфой около минуты молчал, подбирая нужные слова. Ожидание томило девушку, но она не предпринимала попыток поторопить. — Когда поймали Смита, он был невменяем. Допрос не приводил ни к каким результатам, поэтому мне дали разрешение проникнуть в его голову. — Альбус внимательно слушал, заваривая две кружки кофе и один чай. — В его голове я узнал причину лишения рассудка. Тот, кого мы ищем, переместил Смита в… коридор картин. — С чего ты взял, что это тот, кого мы ищем? — Эдемс нахмурилась. — Потому что вчера я побывал в том коридоре. Нашёл портреты Гриффин, Солсбери и ещё парочки убитых, которых точно смог опознать. — Что?! — Блэк ошарашенно уставился на друга. — Как ты вообще туда попал?! — Я долго прокручивал увиденное в голове. Моё острое желание сыграло свою роль. Я не могу объяснить точный принцип. Односложных объяснений Коре было мало, но она даже не знала, какие уточняющие вопросы нужно задать. — Это же могло быть грёбаной ловушкой! — возмутился Альбус, громко ставя кружку перед Малфоем, который единственный выглядел бесстрастным. — Это место стало причиной, почему артефакт не сработал. Полагаю, чары полностью изолировали меня от внешнего мира, вынуждая сосредоточиться на том, что там находится. Кроме коридора и картин, я больше ничего не нашёл. — Как долго ты пробыл там? — Я не знаю, но этого времени хватило, чтобы на Эдемс успели напасть. — Это не может быть совпадением. — Девушка сжимает стул так сильно, что вот-вот проткнёт обивку ногтями. — Таких совпадений не существует! — Не думаю, что спланировать два этих события одновременно получилось бы, — возразил Скорпиус. — Моё перемещение пусть и было совершено с позволения, но я ведь вообще мог не фиксировать своё сознание на коридоре. — Почему ты ничего не рассказал мне, когда пришёл вчера? — Блэк был нервным. И Эдемс чувствовала, что дело заключалось не в новой информации, которая поразила того. Она тут же взяла кружку, делая быстрые глотки и обжигая язык. Шумно вдохнула сквозь зубы, стараясь умерить неприятную боль. — Потому что увиденные картины были смутными в воспоминаниях Смита. Ничего конкретного, кроме беспочвенных рассуждений, это не давало. Если бы я ошибался, то всё наше расследование пошло бы не в ту сторону, к бессмысленным метаниям. Альбус сел за стол, скрещивая руки в замок. Он переваривал информацию. Никто не собирался нарушать воцарившуюся тишину, но Кора первая подала голос: — Нападение на меня… — Проглотив мешающий говорить ком, Эдемс продолжила: — Странное. Как бы страшно ни было это признавать, но будь у мага желание, он бы убил сразу. Не позволил бы Карею узнать о происходящем, не дал бы возможность сбежать. Перед вчерашним днём мне пришла ещё одна угроза, словно намеренное напоминание и… не знаю даже, словно предупреждение подготовиться. Кто вообще сообщает жертве об опасности, когда цель — это убийство? — Погоди, — остановил бурный поток предположений Малфой. — Почему о третьей записке я узнаю только сейчас? Кора медленно перевела взгляд на Альбуса. — Я думала, ты ему рассказал. — Я думал, ты сделаешь это сама. — Прекрасно. — Скорпиус прислонил руку к лицу. — Я хотела сказать, что записки не были предупреждением о нападении, потому и само вчерашнее… происшествие… — Всё это предупреждения, — продолжил Альбус. — Дело очень схоже с Гриффин, хоть и с разным итогом. — Думаете, это предупреждения вам? — Кора поочерёдно смотрела на парней. — Если убийца знает о моей роли, то… — Если бы это было так, тебя бы убили, Эдемс, — то, как спокойно сказал подобное Скорпиус, вызывало в душе Коры ураган, но стих он достаточно быстро. — Тогда какой смысл угрожать вам через меня? — В этом и заключается вопрос. Связи нет, или мы её попросту не видим. — Давайте ещё раз вспомним убийство Гриффин, — предложил Альбус. — Записки приходили дочери погибшей, предупреждения давали именно ей. — Ни о чём не говорит, — сухо отозвался Малфой, а Кора кивнула. — Тогда после того, как ты точно сможешь определить убитых руками нашего серийника, постараемся найти между ними связь. — Нам не хватает информации, на первый взгляд ничего не может связывать всех людей, кроме того, что они маги. Блэк громко выругался, запуская пальцы в волосы. — Я могу сказать наверняка лишь то, что их двое. В воспоминаниях Смита присутствовала ещё девушка. — Нет смысла пытаться достать звезду с неба. Лучше сосредоточиться на наркотике. — Кора обессиленно опустилась на стул. — У тебя какая-то особая страсть к звёздам? — усмехнулся Блэк, напоминая о том, как девушка уже приводила сравнение с участием небесных светил. — Ей гадалка как-то сказала искать в них ответы, — неожиданно продолжил тему Скорпиус, а Альбус прыснул от смеха. Еле различимые нервные нотки в нём говорили о том, насколько Блэк был в подвешенном состоянии. — Мы уходим от темы, — недовольно заметила Эдемс. — Всё, что нам сейчас остаётся, — это максимально обеспечить тебе безопасность и самим стать ещё более аккуратными. — Я и с первого раза прекрасно поняла, что теперь стала в очередной раз заложницей четырёх стен! — Кора резко поставила кружку на стол, а потом направилась в свою новую комнату. — Хватит мне об этом напоминать, Скорпиус! — на последних словах она громко хлопнула дверью. — А она достаточно быстро почувствовала себя как дома. — Альбус откинулся на спинку стула. — Какая кошка между вами пробежала? — Своенравная и вспыльчивая, под названием «характер Эдемс». — Скорпиус не стал рассказывать о своих словах на крыше. Сам даже не понимал, отчего решил умолчать о собственных грубых выражениях. Необходимость их в ту минуту была неоспоримым фактом. Кору, охваченную истерикой, нужно было привести в чувства, отрезвить, но парень ощущал себя гадко оттого, что не придумал ничего лучше. — Пошёл к чёрту, Малфой! — донёсся приглушённый крик девушки из соседней комнаты. Альбус понимал, какой хаос воцарится в квартире от вынужденного сожительства двух этих людей. Тандем был без преувеличения смертоносным.