***
В полумраке ванной комнаты кажется, что кровь не смывается с пальцев. Кэйа трет ладони сильнее, но кармин будто намертво въелся в кожу. Вода уже давно стала прозрачной, без розовато-кровавых всполохов-нитей уходящих в слив, но Кэйа придирчиво смотрит на свои руки - все еще покрыты алым. Кровь Дилюка горячая, фантомно жжет пальцы, будто он не зажимал ими рану на чужом теле, а держал бутон пылающего цветка голыми руками. Кэйа застывает на секунду, сверля свое отражение в зеркале отсутствующим взглядом. Золотистый янтарь слабо мерцает в темноте, капли воды стекают по лицу, склеивая ресницы угольными стрелками, чертят мокрые дорожки вниз, впитываясь в ворот рубашки. Джинн видела? Скорее всего нет. Мазнула по нему быстрым взглядом, убедившись, что ран нет, и отвлеклась на Дилюка, чрезвычайно бледного даже по обычным меркам, потерявшего слишком много крови. Кэйа судорожно выдыхает, крепко до побелевших костяшек сжимая пальцы на краях раковины. Дилюк серьезно ранен, а он беспокоится о своей глупой тайне. Как же паршиво. Ему кажется, что кровь въедается в кожу, застывает под ногтями темными лунками. Быть может здесь есть и кровь Софи? Но он ведь не прикасался к ней… после? Кэйа закрывает глаза, жмурится до белых кругов, расцветающих в темноте под веками. Дилюк ранен. Пырнули ножом в собственном доме, а все потому что Кэйе стоило быть более бдительным. Больше стараться. Что стоило ему приставить к нему пару соглядатаев? Очевидное решение учитывая, что он был целью Фатуи с самого начала. Кэйа закусывает губу. Мысли скачут лихорадочно, образами предстают на обратной стороне век. Дилюк, безрезультатно зажимающий рану, кровь пропитавшая его одежду. Удивленное лицо Софи в секунду, когда ледяные шипы пронзили ее грудь. Она пережила чертову арену, где билась не на жизнь, а насмерть, и еще архонты знает какие эксперименты под надзором Дотторе, чтобы умереть здесь так глупо, лишь потому что он испугался. Если бы Кэйа не медлил в ожидании удобного случая, а попытался сразу вытащить ее, вывести из-под контроля Зандика, все могло бы сложиться по другому. Можешь ли ты спасти хоть кого-нибудь, Кэйа Альберих? Или ты способен только вечно опаздывать… и разрушать уже построенное? Он умывает лицо еще раз, яростно трет глаза руками, капли воды попадают на зеркало, разбиваются, ловят тусклый свет лампы бликами. Кэйа отворачивается. Он выходит из ванной, бесшумно прикрывая за собой дверь. Мышцы все еще гудят от напряжения, он ловит отголоски дрожи, оставшейся в конечностях, после борьбы с ядом, но уже вполне способен твердо стоять на ногах. Дарел ловит его в коридоре, аккуратно оттесняя в сторону. Он вжимает его в стену за плечи, заставляя выпрямиться и поднять подбородок. Внимательно осматривает лицо, пытаясь считать его состояние. Кэйа думает на секунду малодушно прикрыть глаза, вдруг то, что он видел в зеркале, это темное сжирающее его изнутри чувство на поверхности? Дарел сможет его прочитать? Кэйа не хотел бы показывать эту свою сторону кому-либо. Бездна тебя раздери, сейчас не время! Нужно собраться. Он откидывает голову, легко ударяясь затылком о стену, приходится задрать подбородок выше, чтобы бросить прямой взгляд в глаза Дарелу нависающему сверху. — Паршиво выглядишь. Куда ты собрался в таком виде, Кэйа? — Дарел смотрит, как капля воды проделывает путь от подбородка по его шее к воротнику рубашки, прежде чем продолжить. — Может малышка Джинн и не смогла уложить тебя отдохнуть рядом с мастером, но я то не стану с тобой церемониться. Уверен мне ничего не стоит сейчас отобрать твою стекляшку и принудительно отправить баиньки. — Рискни попробовать. — тихо бормочет Кэйа, внутренне подбираясь, на случай если Дарел и правда решится. — Лучше помоги мне привести себя в порядок. Я должен проверить гостей внизу. — И какой у тебя план? — Дарел смотрит скептически, но тянет его за талию, чуть отстраняя от стены, ловит ткань выбившейся из корсета рубашки пальцами, заправляет обратно, разглаживая складки. Кэйа пытается застегнуть манжеты, но ничего не выходит, пальцы все еще будто деревянные, не удается даже полностью сжать кулак. Дарел ловит его ладони, мягко отводит в сторону, поглаживая кожу на тыльной стороне легким касанием. Он расправляется с мелкими пуговицами на рукавах, ловко проталкивая их в петли, щелкает запонками в виде маленьких серебряных капель, после чего стягивает ленту с растрепавшихся волос. Кэйа прикрывает глаза, когда тот медленно пропускает пряди сквозь пальцы, слегка расчесывая и приглаживая спутанные волосы. Через пару мгновений послушная иссиня-черная волна аккуратно ложится на плечо. Кэйа открывает глаза, Дарел слишком близко. Они почти сталкиваются носами, ореховая радужка в полумраке коридора - темный янтарь, внимательный взгляд прибивает его к месту. Чужое дыхание опаляет губы. Кэйа без повязки, но Дарел ничего не спрашивает. Не задает вопросов ни о его состоянии, ни о глазе. Не бежит куда подальше от потрясения и ужаса, только смотрит завороженно, будто изучает контраст золотистой охры и штормового моря. Кэйе надоедает играть в гляделки и он упирается ладонями в чужую грудь, отталкивая Дарела в сторону. Тот сначала чуть поддается от неожиданности, но вдруг хмурится раздраженно, тень набегает на его лицо, скрывая эмоции, съедая то хрупкое и заботливое, что было там секунду назад. Он с силой толкает Кэйю в плечо, вбивая колено между бедрами, заставляя его еще сильнее притереться к стене лопатками. — Может мне напомнить тебе, почему я помогаю, — он опасно щурится, — или на каких условиях? Кэйа зло сверкает глазами, крепко вцепляясь пальцами в чужое запястье. Он может использовать Глаз Бога, Дарел намеренно ли или случайно, но дает ему достаточно времени для того, чтобы сделать это. Правда в том, что они оба знают, что Кэйа не станет ничего делать. Так же как и то, что Дарел в любом случае выполнит все, о чем его попросят. Он мог не помогать сегодня, не приводить Джинн, не показывать Кэйе странную артерию земли ранее, не отдавать так просто Глаз Бога. Но он делает все это. Когда это дерьмо между ними успело стать таким сложным или может раньше Кэйа просто игнорировал это? Ему некуда отодвигаться, затылок упирается в стену, но Дарел спустя мгновение сам отступает на шаг, не переходя черту. Выдыхает раздраженно, потирая переносицу, будто сейчас примется отчитывать капитана за какие-нибудь прегрешения, но только спрашивает повторно: — Так какой план? — голос звучит устало. Кэйа молчаливо сверлит его несколько секунд тяжелым взглядом, прежде чем продолжить. — Хочу спуститься вниз, убедиться, что все в безопасности, и пожар остался незамеченным. Я, конечно, уверен, что Фатуи не попытаются перерезать всю знать Мондштадта, пока мы тут прохлаждаемся, но все же… — Кэйа неопределенно машет в воздухе рукой, — прием должен закончиться гладко, никто не должен понять, что хозяин поместья пропал. — Ты слишком печешься о репутации Рагнвиндра, — Дарел кривится, не скрывая своего недовольства, — не нужно тут мне заливать про дипломатию и прочее. Кэйа хмыкает себе под нос, отлипая от стены, но не возражает. — Хочу проверить кабинет, перед тем как спускаться к гостям. Сходи в библиотеку, где-то там я оставил повязку, она нужна мне. Встретимся у лестницы, потом возвращайся к спальне. Не хочу, чтобы к Джинн кто-то сунулся, проследи за этим. — Я не оставлю тебя одного. Если Фатуи надумают прижать тебя снова, — Дарел сверлит его хмурым взглядом, — тебе конец. Это не устроит ни меня, ни Рагнвиндра, уж поверь, так что хватит геройствовать. Я отправлю своего человека присмотреть за ними и пойду с тобой. Кэйа обдумывает этот вариант в голове. Он устал спорить, ему и самому хочется забиться в темный угол, принять горизонтальное положение и проспать, желательно в полном забытье, часов двенадцать, а не носиться с толпой капризных аристократов остаток вечера, но… Он молча кивает и отправляется в сторону кабинета.***
Действие яда почти сошло на нет, конечности снова слушаются его, однако боль прорезает перенапряженные мышцы на каждом шаге. Это ерунда. Он может перетерпеть. Мысль о том, что было бы, воспользуйся он советом Зандика и полежи лишние полчаса чтобы спокойно восстановиться после действия паралитического яда, отзывается запоздалым страхом и дрожью в пальцах. Дилюк бы истек кровью там. Один. Кэйа вытряхивает из головы беспокойные мысли и, сжав зубы, ускоряет шаг. На подходе к кабинету воздух становится заметно холоднее. Кэйа хмурится, его лед все еще не растаял, нетронутыми прозрачными кристаллами покрывая ковер у двери. Ему бы испытать гордость за способность выдать такой мощный выброс элементальной силы, но Кэйа чувствует только сожаление. Поравнявшись с дверным проемом, он медлит пару мгновений, прежде чем заглянуть туда. В кабинете темно, но очертания хрупкого изломанного тела, застывшего в неестественной позе, нанизанного на ледяные шипы, просматриваются на фоне незашторенного окна. Кэйа делает глубокий вдох, медленно шумно выдыхает, и протискивается мимо вглубь помещения. Первым делом проверяет двух офицеров Фатуи зажатых у стены. Массивные ледяные плиты, что он в спешке наростил между ними и Дилюком, увидев кровь и испугавшись за его рану, впечатали тех в стену, ломая кости. Адреналин и страх напрочь лишили его контроля, лед так плотно впился в книжные стеллажи и стену, что у людей там не было никаких шансов оставить в целости черепа или хрупкие ребра. Кэйа представляет кровь и кашу из внутренних органов пачкающие корешки наверняка бесценных книг, что Дилюк хранил на полках прямо за своей спиной. Он сглатывает, трет переносицу пальцами, прикрывая глаза, после чего выпрямляется и отнимает ладонь от лица чуть более быстро и дергано, чем ему бы хотелось. Кэйа отступает на пару шагов назад и призывает меч. Слабое бирюзовое сияние бликами ложится на прозрачный лед, еще отчетливее становятся черные в полумраке ручейки крови на голубых гранях шипов. Он аккуратно придерживает Софи за плечи одной рукой, принимаясь обламывать лезвием толстые ледяные иглы, поднимающиеся от пола. Спустя пару минут тело в его руках тяжелеет и обмякает, лишаясь поддержки. Кэйа аккуратно укладывает девушку на пол, садится рядом, опираясь на одно колено. Он медлит пару мгновений, потом все же проверяет карманы и ощупывает складки одежды в поисках чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего Глаз Порчи, но безрезультатно. если у Софи не было артефакта, значит она была такой же, как Коллеи? Жертва эксперимента с вживленной плотью мертвого архонта… Он хмыкает под нос, но звук выходит надрывным. Прежде чем отстраниться, Кэйа осторожно склоняется над девушкой и прикрывает распахнутые в удивлении и ужасе глаза, опуская веки аккуратными касаниями кончиков пальцев. Снова проверяет ладони и вытирает их о чужую одежду, нельзя чтобы гости внизу заметили на нем и капли крови. Ему требуется еще пара минут в темноте и тишине, прежде чем он закрывает плотно дверь и оставляет кабинет, ставший ледяным склепом, за спиной.***
Дарел ждет его у лестницы, молча протягивая повязку, зажатую в пальцах, и смеривая Кэйю контрольным внимательным взглядом. — Все еще отвратительно выглядишь. Кэйа хмыкает, затягивая тонкие ремешки в узел на затылке. Он расправляет плечи, заставляя себя расслабить спину. Осматривает одежду, стряхивая незримые пылинки, пропускает сквозь пальцы иссиня-черный кобальт волос, перебрасывая собранные в низкий хвост пряди через плечо. Будто на пробу дергает уголками губ пару раз, прежде чем поймать нужную улыбку и оставить ее на своем лице. Расслабить так и норовящие сжаться в кулаки ладони оказывается сложнее всего, предплечья простреливает короткой вспышкой боли. Кэйа с вызовом вскидывает подбородок и бросает взгляд на Дарела. Движения снова приобретают плавный характер, чуть с ленцой, будто он не собирал себя по частям пару минут назад. Кэйа кивает в сторону лестницы, и Дарел следует за ним, молчаливой тенью маяча за спиной. Гости не выглядят хоть сколько-то встревоженными, и Кэйа позволяет себе тихо выдохнуть сквозь зубы от облегчения. Тут и там ведутся тихие беседы, музыка ненавязчиво играет, не мешая вяло текущим разговорам. Аделинда обнаруживается в левой части зала, зорким ястребом контролирующая работу слуг и обновление блюд на столах. Заметив его, она взволнованно сводит брови. — Мастер Кэйа, что-то случилось? — понизив голос, спрашивает она, терпеливо дождавшись пока он приблизится. Ее встревоженность не отражается на лице, идеальный контроль, но Кэйа прекрасно чувствует как подрагивают ее пальцы, когда Аделинда сжимает его ладонь. — Мы слышали шум, Эльзер извинился перед гостями за «ремонтные работы» в библиотеке, но… Кэйа мысленно кривится, ремонт и правда потребуется, кабинет пострадал и от огня, и от льда, и от проклятого пламени сразу. Еще одно безвозвратно утерянное место, несущее в себе воспоминания о Крепусе и их беззаботных юных годах, смято и растоптано. — Не нужно беспокоиться, мы с Дилюком все уладили. — Кэйа сжимает ее узкую ладонь в ответ и задумчиво окидывает взглядом зал. — Аделинда, мне нужна твоя помощь, чтобы раздать указания слугам. — Вы можете отдавать приказы всему персоналу винокурни напрямую, — твердо чеканит она. — Мастер Дилюк распорядился об этом еще пару дней назад, во время подготовки к приему. Кэйа замирает. Дилюк сделал что…? Незримая рука стальной хваткой сдавливает сердце. Это… серьезный жест. Показатель доверия. Или же он не был уверен в том, что не пострадает? Кэйа мысленно одергивает себя, сейчас не время гадать о чужой мотивации. — Никто не должен приближаться к кабинету, — голос внезапно проседает, он прокашливается. — Нет, пусть никто не суется на второй этаж в принципе. Поставь Коннора у лестницы. Пусть вежливо разворачивают любого, кто надумает подняться. Если возникнут проблемы, сразу найдите меня, хорошо? Аделинда кивает, но не спешит отпускать его руку, стреляет коротко глазами в сторону Дарела, прежде чем спросить: — С мастером Дилюком все в порядке? Кэйа сцепляет зубы на миг. Сейчас не самое лучшее время, чтобы ее волновать. — Да, с ним все хорошо, — ложь горечью оседает на языке. Он знает, что Аделинда разозлится на него, когда узнает правду, но обязательно простит в то же мгновение. Она всегда была достаточно мудрой и проницательной, чтобы понимать причины чужих поступков. Но ведь это не значит, что и он прощает себя тоже. Дарел касается его плеча, вырывая из собственных мыслей, и легким кивком головы указывает в сторону. Кэйа прослеживает направление его взгляда и подавляет нервную дрожь, волной пронесшуюся по телу. Зандик все еще здесь. Стоит, непринужденно оперевшись бедром о край стола, и покачивает в руках бокал с вином, о чем-то негромко разговаривая с Шеймусом. Тот выглядит слегка напряженным, должно быть снова всплыла тема Храма Тысячи ветров, а Джинн нет рядом, чтобы в очередной раз дать вежливый отпор и показать единую позицию ордена и церкви. Кэйа невольно сжимает челюсти. Закончив беседу, Зандик энергично жмет сенешалю руку чуть дольше, чем того требуют приличия, прежде чем скользнуть сквозь распахнутые двери на террасу. Кэйа мягко освобождается из хватки Аделинды, делает пару шагов следом, когда чужая рука останавливает его, падая на плечо. — Притормози, — Дарел сжимает пальцы, сминая тонкий шелк рубашки. — Зачем тебе говорить с ним сейчас? Если дойдет до стычки… — Я знаю, что делаю. — рассерженно шипит Кэйа, обрывая его не дослушав. — Мы бездна знает сколько времени пробыли наверху, а он все это время ошивался здесь с какой-то целью. Найди мне Вэл, она следила за залом. Мне нужны подробности, что он делал после того как спустился вниз. Дарел и не думает разжимать хватку. Кэйа раздраженно дергает плечом, выворачиваясь из-под чужой ладони. — Я ведь уже сказал, что ты не будешь действовать один. — поравнявшись с ним, Дарел отвешивает задержавшей на них взгляд даме поклон, сверкая широкой улыбкой, тянет Кэйю за предплечье чуть в сторону, освобождая той проход к столику с пирожными, и продолжает вполголоса, — и не начинай. Никакой дипломатический скандал не помешал Фатуи заставить тебя ползать по ковру, собирая пыль. Забавное зрелище, но я бы предпочел, чтобы подобное не повторялось. И раз ты не торопишься выдвинуть обвинения и прижать фатуйский хвост, значит у того ученого хлыща из Академии есть что-то на тебя либо Рагнвиндра, верно? Что же это за рычаг давления, что ты готов спустить им с рук то, что произошло наверху. Кэйа раздраженно скашивает на него взгляд. Дарел становится то ли слишком полезен, то ли очевидно опасен. Сходу и не разберешь. — Направь свое внимание в полезное русло, — Кэйа чувствует, как его ведет в сторону, и сам быстро цепляется за чужое предплечье, будто так и задумывал с самого начала. Похоже его лимит выносливости на сегодня почти достигнут. — Пошли. Они выходят на улицу, воздух над виноградниками теплый и влажный, прохладный ветер периодически пробирается между лоз и шелестит виноградными листьями, прокрадывается под легкие накидки дам, прогуливающихся на террасе, заставляя их ежиться и обнимать себя за плечи руками. Искомая светловолосая макушка находится у свежесколоченной из ровных отшлифованных досок барной стойки, за которой орудует Чарльз. С наступлением ночной прохлады освежающие коктейли отошли на второй план, Кэйа замечает у бармена за спиной большое количество початых бутылок с крепким алкоголем. Он мысленно кривится, если начать разговор в присутствии Чарльза, тот потом наверняка передаст все, что услышит, Дилюку, а Кэйа понятия не имеет в какую сторону может свернуть их разговор, и все ли из этого стоит слышать посторонним, а мастеру борцу за справедливость с дырой в боку в особенности. Но кроме Чарльза рядом с ним еще и довесок в виде излишне опекающего Дарела, и вряд ли Кэйе удастся избавиться от них обоих, тем более Зандик похоже не планирует покидать стойку, увлеченно рассказывая Чарльзу о розах и пользе их выращивания на виноградниках. Кэйа жестами просит Дарела остаться чуть в стороне и наблюдать и подбирается к стойке один, бросает взгляд на Чарльза, прежде чем расслабленно опуститься на высокий стул справа от ученого. — Не знал, что вы эксперт и в ботанике, — понизив голос, тянет Кэйа, — Чарльз, мне одну полуденную смерть, пожалуйста. — Ох, капитан, вы снова радуете нас своим присутствием, — Зандик поворачивает к нему голову так быстро, что Кэйа готов поклясться, что слышал, как щелкнули его шейные позвонки. Алые радужки медленно истончаются, скрытые чернотой расширяющихся зрачков, — мои знания весьма обширны. Когда занимаешься всесторонним изучением какого-либо вопроса невозможно оставить в стороне некоторые смежные темы. Вот и сейчас мне довелось невольно узнать определенные факты о розах. Существует прекрасная традиция высаживать кусты рядом с виноградом. Вы знали? Наверняка да, прожить столько времени в семье виноделов... Многие верят, что розы берут на себя первый удар, если лозе грозит какая-то опасность, но на деле же, цветы просто гибнут первыми, будучи более слабыми и неприспособленными к поражению насекомыми или инфекциями. Зандик заканчивает свою пространную тираду и склоняет по птичьи голову, ожидая ответной реакции. — К чему весь этот треп? — Кэйа барабанит пальцами по стойке и даже не пытается себя унять. Его выдержка закончилась еще полчаса назад, где-то между моментом, когда он судорожно зажимал чужую рану пальцами, и тем, где Дарел, после появления Джинн, оттаскивал его в сторону, чуть ли не пинками загоняя в ванную комнату, чтобы смыть кровь с ладоней. — Болезненно выглядите, — Зандик провожает взглядом бокал с изумрудным коктейлем, неторопливо оставленный Чарльзом на стойке, — я бы в вашем состоянии не налегал на алкоголь. Кто знает какие еще побочные эффекты… Он не успевает договорить, как Кэйа резко разворачивается к нему корпусом, с рыком притягивая Зандика за лацканы его пиджака. От его былой осторожной игры не остается и следа. Чарльз понятливо отворачивается и принимается безучастно переставлять с места на место уже открытые бутылки. Дарел делает шаг в их сторону, пытаясь одновременно приблизиться и хоть немного скрыть происходящее у стойки от остальных гостей за своей спиной. — Не нужно так реагировать, — Зандик громко хмыкает и поднимает руки в защитном жесте, — Вы поразительно упрямы, сэр Кэйа. Я же советовал вам отдохнуть пока нервно-паралитическое действие яда не закончится. Осознаете, что отдача будет сильнее, чем могла бы? Уже чувствуете? — его ладони ненавязчиво перетекают на чужие запястья, пальцы замирают, отсчитывая ускоренный пульс. Кэйа отпускает смятую в кулаке ткань пиджака, чтобы отстраниться, — мы ведь с вами договорились там в библиотеке: я храню вашу тайну, а вы не путаетесь под ногами. Заметьте, я не прошу вас помогать или каким-либо образом способствовать нашей цели. Просто бездействуйте. Кэйя бросает взгляд на ровную спину Чарльза, закованную в темно-синий барменский жилет. Дилюк отлично его натренировал во время важных разговоров за стойкой делать вид, будто он сам не более чем предмет интерьера, а может быть все бармены имеют этот навык по умолчанию. Бармены и информаторы, Кэйа уверен, Дарел, молчаливо застывший позади, внимательно ловит каждое сказанное ими слово. Впрочем, Зандик не может не осознавать этого тоже. Кэйа намеренно игнорирует все произнесенные им вопросы и переводит тему. — Раз уж мы снова говорим начистоту, что вам еще здесь нужно? — цедит он, — говоря «здесь», я имею в виду винокурню. Вы должно быть уже поняли, что журналов Дотторе здесь нет, — Кэйа понятия не имеет так ли это, Дилюк не раскрыл перед ним все карты, но слова срываются с языка уверенно. Он хочет, чтобы мысль о том, что Фатуи нечего здесь больше искать, закрепилась в чужой голове. Хочет самолично разогнать к бездне всех гостей, чтобы наконец убедиться, что поместье снова безопасно, и в безопасности все его обитатели. — Я вижу, что большая часть делегатов, как и переодетых в штатское офицеров Фатуи, уже покинули вечер, но вы еще здесь. Почему? — Как и ожидалось, у вас глаз наметан, капитан. Разве же я мог сбежать со столь искусно устроенного приема? Скажите, скатерти ваш братец подбирал под цвет ваших глаз? — Зандик смеется в ответ на его взметнувшиеся вверх в изумлении брови. — Шучу, конечно, — долгая пауза, — Не глаз, а глаза. Он тянется вперед, Кэйа замирает, но быстро собирается с мыслями и отстраняется, успевает ровно до того момента, как чужие пальцы коснутся повязки на глазу. Тому не хватает буквально пары миллиметров. Кэйа уже набирает в грудь воздуха, чтобы ответить, но Зандик опускает руку и как ни в чем не бывало опережает его. — Я отослал Кэла, но считаю своим долгом предупредить, что, как только он узнает о том, что вы, капитан, сделали с Софи, он определенно попытается отделить вашу голову от тела. Так что силы вам понадобятся, — он растягивает губы в улыбке, - особенно если вы не планируете втягивать в это господина Рагнвиндра. Зандик прерывается, чтобы отпить из своего бокала, хмыкает, заметив, что Кэйа так и не тронул свой напиток. — Приятно видеть проблески благоразумия. Надеюсь, так будет и впредь, потому что мое терпение не безгранично. Вашими стараниями я лишился превосходного материала для исследований, смею заметить уже во второй раз! Прошлая моя подопытная крыса - прекрасный образец! — с преувеличенным сожалением тянет он, тяжело вздыхая, — ее ослабленное элеазаром тело так хорошо принимало в себя плоть архонта. Я до сих пор крайне взбешен тем, что с подачи Ордо Фавониус она сбежала в Сумеру и теперь находится под защитой лесной стражи и махаматра. Вторую же девку вы не церемонясь решили сразу прикончить, ваши методы становятся все более… Зандик щелкает пальцами, будто пытаясь припомнить слово. Кэйа вздрагивает. Хочется проверить собственные ладони снова - не осталось ли темных кровавых лунок под ногтями, но он только крепче сжимает пальцы в кулак. — Я надеюсь мы друг друга поняли, — ученый сверлит его долгим взглядом, и алая радужка вспыхивает удовлетворением, когда Кэйа коротко кивает. Ему нужно время, взвесить все, продумать как быть дальше с тем, что его происхождение может всплыть на поверхность. Продолжать упрямо скалить зубы здесь и сейчас нет ни сил, ни желания. Зандик отодвигает пустой бокал и поднимается на ноги. — Что ж, тогда, пожалуй, я присоединюсь к остальным и отправлюсь в город. Чудесный прием, передайте мою благодарность мастеру Рагнвиндру. И конечно же вы… — пауза тянется, пока Зандик окидывает его внимательным взглядом, — с вами не заскучаешь, капитан. Кэйа поднимается следом. Ничуть не таясь, держась на дистанции в пару метров, он молча сопровождает Зандика до выхода с террасы, сквозь наполненный гостями зал, ловко лавируя между редкими танцующими парами, выходит за главные двери на крыльцо. Он остается неподвижен, когда ученый салютует ему на прощание. Плечи Кэйи расслабляются только тогда, когда растворяются в ночной мгле огни фонарей повозки, на которой оставшиеся члены делегации покидают винокурню. Дарел приоткрывает одну из створок главных дверей поместья, пропуская его вперед в зал. Кэйа мечтает не увидеть там никого, чтобы все гости растворились по волшебству, и он мог упасть на диван у камина и просто закрыть глаза, но не успевает совершить и пары шагов, как попадает в цепкие когти Фредерики Гуннхильдр. — Мне вот интересно, сэр Кэйа, вы и ваш брат осознаете всю серьезность доверенной вам ответственности? — Фредерика беспощадно сжимает его локоть с такой силой, что Кэйа осознает: ее недовольство до начала приема было детским лепетом по сравнению с имеющимся сейчас, и при желании Рыцарь Ольхи, хоть и в отставке, но все еще способна переломить ему хребет, и вероятно не только в метафорическом плане. — Ваш спутник, — она смеривает Дарела, топчущегося за спиной у Кэйи, строгим оценивающим взглядом, — примчался вниз в абсолютно неподобающем взъерошенном виде и утащил мою дочь в неизвестном направлении прямо посреди беседы с главой делегации, бросив его на Шеймуса. Я конечно не сомневаюсь в нем, но оставлять его без поддержки сейчас, когда Фатуи усилили напор, апеллируя своими благими намерениями, а Лоуренсы их поддерживают… — Госпожа Гуннхильдр, я понимаю, что это не лучшее время, но… — Кэйа учтиво провожает ее к столикам, быть может некоторые представители аристократии Мондштадта и внушают трепет, но он давно научился разговаривать на их языке, — так сложились обстоятельства, и я думаю магистр сама вам все расскажет, если решит, что в этом есть такая необходимость. — Хочешь сказать, что моя дочь занимается делами ордена сейчас? — Фредерика останавливается и впивается в его лицо ледяным взглядом. — Тогда где господин Рагнвиндр, пропавший хозяин этого званого вечера? Неужто вместе с магистром решает дела ненавистного ему Ордо Фавониус? Ее голос так и сочится едким недоверием. Кэйе хочется сжать виски пальцами. Он был бы рад, будь Дилюк здесь, с удовольствием получил бы вместо него эту рану. Эту, да и любую другую тоже. Ему нечего добавить, он мысленно просит прощения у Джинн, за то, что оставляет ей необходимость разбираться с ее недовольной матерью, надеясь только на то, что у Рыцаря Одуванчик, в отличие от него самого, перед грозной Фредерикой Гуннхильдр все-таки будут некие поблажки. Кэйа осматривает зал, пытаясь оценить насколько уместно будет выступить с завершающей речью и вежливо выпроводить всех прямо сейчас. Назойливая мысль о том, что он не имеет на это права, упрямо ввинчивается в мозг. Возможно и правда стоит попросить Эльзера взять слово, как управляющего поместьем и действующего главу ассоциации виноделов Мондштадта. Вариант куда более подходящий чем он сам, особенно в текущем состоянии. Кэйа находит его глазами и невольно кривится. Шуберт Лоуренс, изрядно набравшийся, продолжает осаждать столик с коллекционными винами, требуя очередной бокал у Эльзера, судя по нахмуренным бровям уже исчерпавшего весь свой арсенал вежливых отказов. Кэйа подбирается ближе, становится так, чтобы попасть в поле зрения Лоуренса и скрыть своим плечом устало трущего пальцами переносицу Эльзера. Шуберт тут же переключает все внимание на него, окидывает капитана презрительным взглядом с головы до ног. — Где хозяин? Какое неуважение, — он пьяно тянет гласные и неловко взмахивает рукой. Кэйе приходится отклониться в сторону, чтобы ненароком не получить по носу. — Покинуть собственноручно организованный прием… не закончив обсуждать наши дела! Мы не обговорили сделку! — Боюсь, не выйдет. Дилюк подчеркнул, что это светское мероприятие, все деловые вопросы вы сможете обсудить с ним в другой день... — Я не с тобой пришел об этом разговаривать! Ты не Рагнвиндр, — Шуберт отстраняется от стола и его слегка качает в сторону. Он высокомерно вскидывает подбородок вверх и брезгливо шипит, — ты просто безродная шваль, оборванец, которого Крепус зачем-то притащил в дом. Ну хоть его сын, слава Архонтам, образумился и выгнал тебя из клана. Кэйа замирает на секунду. Чужие пренебрежительные слова неожиданно вторят его собственным навязчивым мыслям, одолевающим его весь вечер: не достоин оказанного Дилюком доверия, не имеет права вести себя так, будто это и его дом тоже. Был когда-то, но сейчас… Кэйа отбрасывает уничижительные мысли. Быть приемным сыном Крепуса Рагнвиндра - это не все, чего он достиг в жизни. Происхождение - не единственное, что его определяет. — Я может быть и не часть семьи Рагнвиндр больше, но я все еще капитан Ордо Фавониус и правая рука действующего магистра, — показательно вежливо с холодным высокомерием произносит он, температура вокруг них ощутимо падает. — Я попрошу Эрнеста сопроводить вас к повозке, кажется вина вам сегодня уже хватит, господин Лоуренс. — Да как ты смеешь?! - Шуберт резко придвигается ближе и тыкает пальцем Кэйе прямо в грудь, с силой, будто намеревается проткнуть ее насквозь или как минимум сдвинуть того с места. Дарел перехватывает чужую руку за запястье, не давая совершить новый тычок, сдавливает так, что у Лоуренса глаза на лоб лезут. — Господину не пристало так себя вести, вы не находите? — доброжелательно интересуется Дарел, растягивая на губах улыбку и заглядывая тому прямо в глаза. Он оборачивается к Кэйе, опасные тени сплетаются, делая его выражение лица до странного пугающим, несмотря на приподнятые уголки губ. — Я провожу господина Лоуренса к его экипажу. Заканчивай с этим, Кэйа. Он провожает взглядом Дарела и извергающего себе под нос тихие проклятия, но послушно идущего следом Шуберта, пока те не пересекают зал, скрываясь за дверью. Что же дальше? Пойти наверх, чтобы проведать Джинн и Дилюка? Проследить за отправкой особо спешащих по домам гостей? Прочесать еще раз винокурню? Кэйа невольно косится на лестницу, ведущую на второй этаж. Эльзер кладет ладонь ему на плечо, чуть сжимая, вытягивая Кэйю из собственных похожих на вязкий кисель мыслей. Он из раза в раз не замечает как проваливается куда-то в подсознание, слишком устал. — Мастер Кэйа, — Эльзер смеривает его внимательным взглядом, — я могу помочь с завершением приема, если вы спешите… Эльзер тоже многозначительно смотрит в сторону лестницы, Кэйа раздумывает пару мгновений и благодарно кивает. За отправкой Шуберта и безопасностью поместья проследит Дарел со своими людьми, гости в надежных руках управляющего винокурней и Аделинды, Вэл зорким взором отслеживает все выходящие за рамки обычного детали. Все чего ему сейчас хочется, это увидеть причину своих нервно подрагивающих пальцев, и убедиться, что он в порядке.***
Кэйа устало вваливается в спальню, ноги все больше наливаются свинцом, упомянутая Зандиком отдача, игнорируемая ранее на чистом упрямстве и адреналине, начинает давить на плечи. Кэйа лишь надеется, что его не размажет снова до состояния, когда он будет способен передвигаться только ползком по полу. Джинн бросает на него быстрый взгляд, ее светлое платье безнадежно испорчено, алые кровавые росчерки покрывают лиф, отметинами застывают на тонкой струящейся ткани юбки, Кэйа с сожалением закусывает губу, не так она должна была провести этот вечер. Одуванчиковый бриз мягкой волной прокатывается по комнате, вливая в его тело силы, но чувство облегчения настолько крошечное, что едва ощутимо отзывается теплом в скованных остаточным напряжением мышцах. Кэйа смотрит на ее изможденный вид и едва мерцающий бирюзовым сиянием Глаз Бога, и сжимает ее ладонь, молчаливо прося остановиться, не тратить последние силы. — Я в порядке, — он переводит взгляд на Дилюка, накрытого легким покрывалом по самые плечи. Его глаза закрыты, кожа все еще болезненно бледная, почти прозрачная, темные ресницы едва заметно дрожат в тусклом свете лампы. Джинн развязала ленту, крепко стягивающую локоны, медь расплавленным металлом разлилась по подушке. Дыхание Дилюка медленное и глубокое, как и его сон. — А он как? — Рана была неглубокая, но он потерял много крови. Я не волшебник, чтобы создавать ее из воздуха, если он захочет восстановиться быстрее, потребуется переливание. — Джинн поджимает губы, Кэйа уверен она бы устроила выволочку Дилюку, за безответственную беготню с дырой в боку, не реши тот так удачно отключиться. Она отстраняется, уступая Кэйе место на кровати и устало опускается в кресло. — Повязка свежая, завтра смените на новую. Что там внизу? — Эльзер выпроваживает остатки любителей засиживаться на светских мероприятиях. Шеймус еще здесь, как и твоя мать. — Хорошо. Я отправляюсь в город, Хоффман прибудет сразу, как сможет собрать патрульный отряд. Ты сориентируешь их по маршруту, пусть патрулируют окрестности винокурни, если Дилюк посмеет возразить, я сама пырну его в другой бок и помогать больше не стану, — в голубых глазах мелькает опасная изумрудная искра, — ты остаешься здесь, присмотришь за Дилюком. — При всем уважении, магистр, не думаю, что господину Рагнвиндру требуется нянька, — Кэйа пытается вяло улыбнуться, но Джинн не обращает внимания на его слабые попытки развеять гнетущую атмосферу, — я хотел бы вернуться в город, уверен Хоффмана с ребятами здесь будет достаточно, а я… — Ты остаешься здесь, Кэйа. — неумолимо припечатывает Джинн, прерывая его посреди фразы. — Это приказ. Ни Дилюк, ни ты, не посвятили меня в детали того, во что вы оба вляпались. С ним то все понятно, но ты… Кэйа хочет лечь на кровать рядом с Дилюком, желательно без сознания, прямо сейчас, лишь бы не слышать горького разочарования, сквозящего в ее словах. — Я доверяю тебе и не лезу в детали, но если дело грозит обернуться прямым столкновением с Фатуи, я хочу знать все подробности заранее, а не когда кто-нибудь уже истекает кровью. — сталь звенит в ее голосе, Джинн, с высокой чуть растрепанной прической, в легком вечернем платье, устало откинувшись на кресло, становится похожей на магистра как никогда. — Я жду от тебя рапорт и полный отчет завтра к обеду, пошлешь мне лично в руки с птицей Дилюка, не забудь отдельно вписать все свои домыслы и выкладки по делу, я хочу знать над чем вы работаете с Альбедо в том числе. Ты меня понял, капитан? — Абсолютно. — несмотря на всю досаду Кэйа чувствует легкий трепет. Варка определенно не ошибся, выбирая преемницу на место действующего магистра. Ему не остается ничего иного, кроме как повиноваться. Может и к лучшему, многие вещи стоит обдумать, прежде чем снова лезть на рожон к Фатуи. Ему нужно время, чтобы составить план. — Кэйа… — голос Джинн смягчается, — ты сам выглядишь так, будто сейчас с ног свалишься. Возьми передышку, я не желаю видеть тебя в ордене завтра и до вечера следующего дня. Кэйа улыбается, на этот раз искренне, последний раз, когда Джинн так распекала его, был годы назад. Ее не по юному проницательная и грозная речь смогла выдернуть его из ямы самокопания, ненависти и парадоксальной жалости к себе, в которую он провалился после смерти Крепуса и ухода Дилюка из города. Убедившись, что Кэйа внял ее словам и не планирует сорваться в город следом, Джинн покидает комнату. Анемо частицы полупрозрачными семенами одуванчика еще кружат по комнате какое-то время, Кэйа отрешенно наблюдает за их плавным падением пару минут, после чего поднимается на ноги. Хоффмана ждать как минимум пару часов, а ему объективно нужно поспать, чтобы быть способным ясно мыслить в ближайшем будущем. Кэйа распускает шнуровку и стягивает корсет. Бросает взгляд на Дилюка, тот по прежнему мирно спит, его брови расслаблены, ровное дыхание кажется громким в тишине, повисшей в комнате. Кэйа сбрасывает сапоги и забирается на кровать, занимая вторую половину. Находит чужие прохладные пальцы под покрывалом, перемещает ладонь выше и сжимает запястье, прикрыв веки, отсчитывает удары - успокаивающий мерный ритм. Он знает о шрамах, знает о Полуночном герое, всегда безрассудно бросающемся в пекло в одиночку, но чужие раны все еще вызывают больную дрожь где-то глубоко внутри, будто они находятся на его собственном теле. Он жмурится, крепче сжимая в пальцах чужую руку, прогоняя отголоски иррационального страха. Сейчас все в порядке. Они в порядке. Дилюк проснется, вновь посмотрит на него своим хмурым взглядом, и все будет как прежде. Кэйа не допустит повторения… Он не замечает, как засыпает, проигравший собственной усталости и убаюканный чужим мерным сердцебиением.