— Так как так вышло, что вы вообще начали встречаться? — голос Йоко был ленивым и спокойным, что не отменяло её ехидной усмешки. Градус выпитого уже немного ударил в голову, и все наконец смогли расслабиться. Непринуждённая и дружеская беседа у камина помогала занимательно коротать вечер. Даже Уэнсдей, поддавшись на уговоры Энид, решила присоединиться. Ближе к вечеру в доме похолодало, и они решили развести огонь в камине на первом этаже. Как оказалось, дом не был таким мрачным, как отпечаталось в сознании гостей с первых минут их пребывания в нём.
— Хм… Была гроза… — начала Уэнсдей, задумчиво рассматривая огонь в камине через стекло бокала с вином. Алкоголь немного помог расслабить нервы, а потому она даже позволила себе ответить без обычно свойственного ей сарказма. Да и к тому же правду она рассказывать всё равно не собиралась.
— Я залезла к ней в кровать, — довольно ухмыльнулась Энид, зарываясь носом в чёрные волосы девушки, чья голова покоилась у неё на плече в этот момент.
— Она залезла ко мне в кровать, — всё таким же безэмоциональным голосом утвердительно ответила Уэнсдей, подыгрывая и вольготно располагаясь на плече своей невесты, хотя всем было слышно, как в её интонации промелькнула неприкрытая нежность.
Ответили будущие супруги почти хором, что в очередной раз заставило всех присутствующих улыбнуться. Девушки, видимо, не понимали, как их отношения, да и они сами выглядели со стороны, в глазах друзей. И насколько многое изменили этим в окружающих. Дивина как-то решила назвать это «Фактором Уэнсдей». В конце концов, судьба большей половины учащихся Невермора внезапно поменяла своё направление на диаметрально противоположное или хаотично непонятное только потому, что в неё явилась одна мрачная единица из крайне странной семьи. Сирена искренне считала, что большая часть изменения их жизни произошла или из-за Уэнсдей, или вопреки её появлению в академии. Сама она втайне была той благодарна. Ведь если бы не дурной пример этих двух противоположностей, то Йоко точно ещё пару лет ходила бы вокруг да около, планомерно изводя её плоскими шуточками и несуразными подкатами.
— То есть просто вот так вот взяла и залезла? Так банально? — Йоко досадливо цыкнула, чуть сильнее прижимая к себе Дивину. — Я разочарована.
— Эй, я не припомню, чтобы наши отношения в самом начале тебя вообще касались, — Уэнсдей почти беззлобно фыркнула, вновь отпивая из своего бокала, чуть сощурившись и глядя поверх него на пару из вампира и сирены.
— Вообще-то, они касались всех. Если честно, то ты последняя, кто заметил, что Синклер к тебе неровно дышит, — Бьянка глухо усмехнулась, подливая себе вина.
Часа полтора они стаскивали к камину все подушки, пледы и вили общее гнездо. Нашёлся удобный низкий журнальный столик, на котором почему-то оказались знакомые следы от когтей. Нашлись и пара небольших уютных кресел и софа, которые Йоко, Энид и Кент перетащили поближе к камину. Дух в камине задобрили стаканом вина, и огонь в нём теперь был тёплым и согревающим, во всяком случае, он больше не пытался метким выстрелом угля подпалить кому-нибудь одежду, мерзко при этом хихикая и вспыхивая синим цветом вместо обычного. Вообще, в доме оказалось много странных вещей. И ещё больше они даже не обследовали. Но, по словам Синклер, прожившей в доме Аддамсов до неприличия долго и сохранившей рассудок, к каждой странной вещи можно было найти подход. Взгляд Бьянки вернулся к живой руке, что мирно дремал на коленях Уэнсдей. Нужно сказать, что, по сравнению с некоторыми образчиками в этом доме, Вещь казался уже каким-то своим и даже милым. Иногда казалось, что он похож на домашнего питомца. Главное было ему об этом не говорить.
— В смысле? — Уэнсдей даже не встрепенулась, переводя взгляд на Барклай и чуть хмуря брови. Она немного недоумённо уставилась на свою бывшую соперницу по учебе, пытаясь понять, шутит та сейчас или всё же нет.
— В прямом. Уэнсдей, ты извини, но до тебя реально дошло самой последней. Но ты не расстраивайся. В очереди из последних прямо перед тобой была и Энид, — подала голос Дивина, расположившаяся спиной на груди вампира, которая мягко обнимала её за талию.
Они сидели на полу, опираясь спинами на софу, на которой разлеглась Бьянка в расслабленной позе. Пол был устелен пледами, ввиду того, что все дружно отказались постелить тут одну из шкур-ковров, что были в гостиной. Никому не хотелось снова быть покусанными очередной ожившей утварью.
— Именно так, — Энид усмехнулась, оставляя лёгкий поцелуй на виске своей девушки. — Ребята правы. До нас с тобой доходило дольше, чем до всех остальных. Даже Аякс всё понял раньше, чем я. Поэтому мы тихо мирно и разошлись. Ну хоть где-то я оказалась сообразительнее, чем ты, — она усмехнулась, следя за тем, как удивлённо приподнялись брови Уэнс, а её тёмные, почти чёрные глаза испытующе впились в голубые напротив.
— Ты сейчас намекаешь на то, что я оказалась менее дальновидной, чем эта тупая горгона? — в голосе Уэнсдей прорезалась сталь. Желваки на её щеках чуть приподнялись, и Энид поспешила всё разъяснить немного подробней.
— Нет же. Аякс тоже не сам понял. Ему объяснил кое-кто другой.
Уэнсдей переводила испытующий взгляд с одного собравшегося на другого, вопросительно приподняв чёрную аккуратную бровь.
— Это была не я, — Бьянка лениво отмахнулась. — Я, к сожалению, тоже не первая поняла, в чём дело.
— И не я, — хмыкнул Кент, сдвигаясь в бок и доставая ещё одну бутылку из ящика, стоявшего рядом с его креслом. Искомый ящик он поставил туда сам, так как устал постоянно ходить к столу за очередной бутылкой. Которые, кстати, поимели дурную привычку заканчиваться.
— И не я. Но я была одной из первых, кто понял, — честно созналась Дивина, приподнимая руку и наматывая на палец одну из прядей длинных волос Йоко, чему сама вампирша ехидно улыбнулась.
— Я была из первых, но это тоже не я, — усмехнулась вампирша, следя за действиями своей сирены и искоса посматривая на хозяек дома. Очки она сняла, и потому сейчас было хорошо видно её почти красные радужки глаз. На самом деле их цвет был обычным карим, но при определённым освещении начинал отливать кроваво-красным, впрочем, как и у большинства вампиров.
— Ксавье? — Уэнсдей задумчиво уставилась снова на Бьянку, но та лишь покачала головой, улыбнувшись.
— Не поверишь. Юджин! Мелкий вас раскусил почти сразу же. Не думала, что у любителя пчёл окажется интуиция в этих делах получше, чем у всех нас. В общем, он решил поиграть в благородство и к тому моменту, когда всё уже поняли Йоко и Дивина, решил сам поговорить с Аяксом, — Барклай хмыкнула себе под нос, вспоминая случившееся. Горгона тогда сначала вообще не понял, что до него пытался донести Оттингер. И лишь спустя некоторое время наблюдений за девушками вынужден был согласиться и донести до остальных все надлежащие выводы. Однако оказалось, что убедить в своей правоте того же Ксавье и заставить его раскрыть глаза на происходящее сразу не вышло. Художник устроил форменную истерику с обличительными речами и обвинениями во лжи друзей, порываясь лично пойти к Аддамс и всё узнать у неё. Благо, того удалось остановить совместными усилиями почти всей Белладонны. Велика была вероятность того, что Торп просто не уйдёт живым от комнаты девушек.
Уэнсдей молча уставилась в камин, продолжая слушать эти забавные, с точки зрения остальных, истории. Оборотень всё так же мягко обнимала её за талию, и Аддамс с удивлением для самой себя заметила, что не злится. Хотя ей и было неприятно осознавать, что начало их с Энид отношений затянулись на более долгий срок именно из-за неё самой. Что, в принципе, было вполне ожидаемо. И тогда, и сейчас эмоции не были её коньком. Хотя ныне всё стало получше, со слов Энид.
— Мы бы всё равно оказались здесь, даже если бы до тебя всё дошло ещё спустя полгода или год, — волчица тихо прошептала это на ухо Уэнсдей, обдав его горячим дыханием, чем заставила её слегка вздрогнуть.
Уэнсдей немного хмуро подняла взгляд на свою девушку и так же тихо ответила той:
—
Un'altra parola nel mio orecchio e ti rinchiuderò.
— Уэнс… Это нечестно, ты же знаешь, что я всё ещё не понимаю все твои словечки, — Энид чуть обиженно поджала губы, а Аддамс, наоборот, едва заметно коварно усмехнулась, оставляя смазанный легкий поцелуй на линии подбородка блондинки.
— Кое-что понимаешь, и пока этого достаточно. Остальному научишься со временем.
— Ну всё-таки? — волчица заглянула в глаза девушки и посмотрела своим фирменным умоляющим взглядом, на что Уэнсдей лишь вздохнула, поднимая глаза к потолку.
— Кто тут ещё нечестный? Ладно, я сказала…
— Она сказала, что запрёт тебя, — криво улыбнулась Йоко, посматривая на экран своего смартфона, на котором в постоянном режиме последние полчаса работал переводчик. Танака ждала того момента, когда Уэнсдей что-нибудь сообразит на другом языке, и вот это случилось. Аддамс наградила вампира испепеляющим взглядом своих чёрных глаз, слегка затуманенных возлиянием вина в организм. Энид же удивлённо распахнула глаза, переводя взгляд с подруги на Уэнсдей. Вещь на коленях Аддамс чуть приподнялся и выдал весьма говорящий жест, оттопырив средний палец вверх. На что сама Йоко лишь чуть шире усмехнулась.
— Оставьте свои брачные игры для собственной комнаты, прошу вас — Бьянка фыркнула, пресекая очередную потенциальную попытку оставить всех присутствующих без живого, пока ещё, вампира.
— Эй, друг, не стоит в меня кидать неприличными жестами. Я, между прочим, вполне могу выдать про тебя пару интересных подробностей, которые могут не понравиться твоей хозяйке, — Йоко саркастично усмехнулась, дёрнув бровью, внимательно следя за тем, как Вещь в панике застыл, а потом попытался быстро уползти прочь с потенциально опасной локации. Далеко уползти, правда, не успел. Его быстро поймала за пальцы сама Уэнсдей, с подозрением прищурившись и приподнимая придаток напротив своего лица.
— Я так и знала, что ты тогда учавствовал во всей той ситуации с обменом телами. Очень непрактично с твоей стороны… — она чуть встряхнула его, опасно щурясь не очень трезвым взглядом. Однако несчастного Вещь в очередной раз спасла Энид, мягко разжимая пальцы своей будущей жены и предоставляя придатку возможность быстро сбежать по её руке, спрятавшись за надёжным плечом оборотня.
— Мне кажется, о том случае все подробности мы уже давно узнали. Так что не трогай Вещь. Он пытался помочь.
— Помочь? — бровь Уэнсдей дёрнулась вверх. — Это ты называешь «помочь»? Мы два дня пробыли в телах друг друга без единого понятия, как выбраться из этой ситуации!
— Вот было бы кому возмущаться! — Бьянка резко приняла сидячее положение, уставившись на Аддамс таким же слегка нетрезвым взглядом. — Я из-за тебя четыре дня говорила жутким мужским басом!
— Зато получились отличные воспоминания и практика других частот, — ухмыльнулась на этот спич Уэнсдей, вновь удобно устраиваясь на плече Энид.
— А мы с сестрой на пару чесались, как придурки. Половину Невермора засыпали собственной чешуёй! — Кент не остался в долгу, он всё ещё был немного зол за тот случай. Сирена чуть подался вперёд, слишком резко дёрнув рукой, из-за чего на пол пролилось немного вина.
— Ты же сам потом хвастался, что чешуя стала крупнее, прочнее и цветом лучше! — Энид тоже не отставала, оскалившись в недоброй ухмылке. Когти на её руках чуть вытянулись, но этого никто не заметил. Разве что Уэнсдей слегка вздрогнула, ощущая, как кончики когтей чуть впились ей в бок.
— Да ладно вам, Йоко так вообще чуть на тот свет не отправилась от истощения, — Дивина криво усмехнулась, понимая, что сама вампирша на этот счёт ничего не скажет. — Про Ксавье и Аякса я молчу, эти идиоты виноваты сами. Но проклятие Йоко было слишком жёстким.
— Она заслужила, — спокойно ответила Уэнсдей с непроницаемым лицом, ощущая, как хватка руки Энид на её талии становится чуть жёстче. По позвоночнику пробежался нетрезвый строй мурашек в ответ на это прикосновение.
— Заслужила? — глаза Дивины опасно сощурились. Сирена вся подобралась, готовая защищать свою женщину, но руки Йоко крепко прижали её к себе. Вампирша ухмылялась, наблюдая за ситуацией. Ей давно не терпелось обсудить как следует тот случай, виновницей которого тогда стала, но с центральными, так сказать, действующими лицами. Однако внимание сирены нужно было срочно переключать. Танака всерьёз опасалась, что из этого выйдет, не приведи Сатана, ссора.
— О мой бог, можно подумать, вы обе этим не воспользовались? Ну ладно Уэнсдей, она так и вовсе порой на пуританскую монашку смахивает, но я, чёрт возьми, в жизнь не поверю, что наш волчонок не воспользовалась моментом. Или вы хотите сказать, что не ходили в душ те два дня?
Вопрос вышел крайне провокационным, но Йоко добилась своего. Все зарождающиеся разборки были пресечены на корню, и внимание всех присутствующих обратилось на будущих супруг. Тем более, что количество распитого ранее вина располагало к, так сказать, задушевным разговорам. Повисло неловкое молчание, за которое лицо оборотня и даже уши начали стремительно краснеть. Уэнсдей же этого пока не замечала и, совершенно не изменившись в лице, лишь слегка нахмурившись, ответила:
— Да как у тебя вообще язык повернулся ляпнуть настолько безосновательную чушь?
Однако воцарившаяся неловкая тишина, в которую она обратила внимание, что все странно ухмыляются, глядя на оборотня, заставила её замереть на месте, ощущая, как подрагивают руки её невесты у неё на талии. А когти на пальцах Энид резко выдвинулись с характерным звуком. Она медленно повернула голову, опасно сощурившись и вглядываясь в пунцовое лицо своей девушки, которая старательно пыталась сделать вид, что всё ранее сказанное лишь пустые домыслы. Возмущённая гримаса у неё получалась из рук вон плохо. Глаза часто моргали, а губы чуть подрагивали, то ли в испуге, то ли от стыда.
— Я не… — глухо промямлила оборотень, косясь на Уэнсдей на её плече, как на самую ядовитую в мире змею, которая готовилась к броску в опасной близости от её шеи.
— Эни-и-ид… — низким шипящим шёпотом произнесла Аддамс почти ей на ухо. Её губы были сжаты в линию, а в глазах плескался арктический холод, что заставило волчицу сжаться на месте. Руки Уэнсдей прочно ухватили ту за плечо, явно давая понять, что сбежать не выйдет.
— Ой, да ну вас к чёрту, — Бьянка снова отпила из своего бокала, с усмешкой следя за девушками. — Идите уже в свою комнату, — она поднялась и, потянувшись, осмотрела всех присутствующих, мимолетно взглянув на часы. В её горле застрял саркастичный смешок, но она понимала, что если они сейчас продолжат, то это может закончиться плохо уже даже для кого-нибудь из них. Скорее всего, для Танаки, вон как та сидела, ухмылялась, довольная своими действиями. Хотя, если честно, она сама бы хотела позубоскалить на этот счёт, но вынуждена была признать, что за этот долгий день прилично устала. Так что никаких нервов на ночные разборки у неё уже попросту не было.
— Да. Вещь, покажешь нам комнаты? — Йоко начала вставать с места, прихватив с собой посмеивающуюся Дивину. Упомянутый Вещь бодро соскочил с плеча блондинки и поспешил скрыться с потенциально опасной территории, увлекая за собой остальных.
Уэнсдей так же не отводила взгляд от Энид, которая нерешительно помахала ребятам рукой, не смотря в их сторону. Она боялась разорвать зрительный контакт с опасными чёрными глазами напротив. Когда все покинули помещение, она медленно сглотнула, чуть поджав губы.
— Так… Я должна тебе всё рассказать?
—
Chiudi la bocca. Ti rinchiuderò e ti fotterò, — прошипела Уэнсдей, медленно поднимаясь с места и не ослабляя хватку на плече волчицы, увлекая её за собой. По спине Энид промаршировали мурашки, когда она так же медленно встала напротив своей девушки, чуть боязливо заглядывая той в глаза.
— А можно мне… ну… перевод?
Уэнсдей зло усмехнулась, и Энид поняла, что эта ночь будет долгой. Зрачки её будущей жены были расширены, заставляя цвет её глаз выглядеть как бездонная пропасть, а улыбка не предвещала ничего хорошего.
***
Ксавье проклял тот день, когда решил добираться до дома Уэнсдей и Энид самостоятельно. А ещё гугл карты и навигатор. Он прибыл рано утром в городок, недалеко от которого, судя по всему, и находился искомый дом, но вот дальше поехать пока не удалось. Его синий пикап был забит под завязку всеми необходимыми инструментами: красками и прочими нужными ему принадлежностями. А ещё зачем-то понадобившимся ребятам большим количеством алкоголя. Он остановился у заправки, напротив полицейского участка, и решил выпить кофе перед тем, как отправиться дальше. Голова у него с утра болела, а ночная поездка выдалась не самой лучшей в жизни.
Ожидая, пока ему сделают кофе, он сонно оглядывался вокруг, размышляя, стоит ли остановиться в городке и поспать пару часов, прежде чем вновь отправляться искать чёртов дом. Ксавье не понимал, как такое вообще может произойти, но почему-то почти не был удивлен. Скорее, раздражен. При каждой попытке выехать за пределы города в назначенное направление навигатор начинал сходить с ума, а дорога путалась в предрассветном тумане. В результате он уже в третий раз возвращался в этот городок, названия которого пока всё ещё не запомнил. Воспалённый недосыпом и раздражением мозг художника вырисовывал ему весьма мрачные перспективы.
Получая свой кофе, он вдруг решил попытать удачи у такой же заспанной девушки за стойкой.
— Скажите, Вы не знаете, где находится старый особняк по Осиновой улице?
Девушка медленно моргнула. Потом ещё раз, и вдруг как будто резко проснулась, в ужасе уставившись на посетителя.
— З-з-зачем Вам проклятый дом? — она даже отодвинулась от стойки, лишь бы быть подальше от странного посетителя. Об этом доме в городке не знал только глухой. И даже местные изгои обходили его стороной, настолько много всяких мерзких слухов вокруг него ходило.
Ксавье удивлённо приподнял брови. Пара секунд ему понадобилась, чтобы переварить информацию, после чего он усмехнулся, кивая и понимая, что цель его путешествия уже близко.
— Да, именно тот дом. У меня заказ, — он кивнул головой на свою машину, быстро придумав первое попавшееся на ум оправдание. — Я должен как можно быстрее его туда доставить, — Торп предпочёл умолчать о том, что в курсе, кто именно живёт теперь в этом особняке и что он, по сути, приглашённый в него гость, ибо лицо девушки при его словах, кажется, побелело.
— Советую Вам отказаться от этого заказа. Или обратитесь к шерифу и его людям. Уж они-то дорогу точно знают… — девушка как-то нервно усмехнулась, указывая на полицейский участок на другой стороне дороги. Ксавье улыбнулся, подумав, что вариант не кажется таким уж плохим, но, памятуя о нелюбви Уэнсдей к службам правоохранительных органов, решил всё-таки не соваться к шерифу.
Кивнув девушке на прощание, Торп отправился к своей машине, попивая горячий кофе из картонного стаканчика. Но пока он доставал ключи из кармана курки, то услышал любопытный разговор. Вернее, отчаянный вопль.
— Я увольняюсь! — мужской голос с нотками истерики вопил на всю улицу. Ксавье недоумённо повернулся, приподняв бровь, наблюдая, как молодой офицер бросает свой мотоциклетный шлем о порог участка, размахивая руками и тыча пальцем куда-то за спину стоявшего напротив него седого шерифа. — Это уже в третий раз за месяц! Я так больше не могу!
— Остынь, Говард, — шериф устало массировал переносицу, сдвинув свою широкополую шляпу чуть назад. — Просто съезди туда наконец и извинись. Ты в самом деле был неправ.
— Да что это вообще такое?! Шериф Доусон, это ведь порча государственного имущества, между прочим! Это недопустимо! — молодой рыжий полицейский даже покраснел от гнева. Однако старый шериф, видимо, с утра тоже был не в духе и его молодой протеже, вероятно, уже довел его до той стадии, когда нервы старшего тоже не выдержали.
— Недопустимо было выписывать штраф за парковку изгою, к которому ты решил подкатить, идиот! Теперь забирай свой подарочек и езжай в этот проклятый дом извиняться! Думаешь, тебя одного это достало, чёртов ты сукин сын?! — шериф бросил свою шляпу на асфальт, злобно щерясь и тыча пальцем в грудь молодого патрульного. Ксавье уже подходил к ним, догадываясь, о каком доме идёт речь. И о ком именно.
— Доброе утро, господа полицейские, — он вежливо улыбнулся, прихлебывая из стакана горячий кофе, заставив спорщиков замолчать и грозно на него покоситься. — Прошу прощения, что прерываю, но я услышал кое-что важное для меня. Не о старом ли особняке на Осиновой улице вы говорите? Мне как раз туда нужно. Могу я запросить разрешения поехать с вами?
Полицейские хмуро уставились на него, оглядывая с ног до головы тощего парня в обычных синих джинсах, сером свитере и коричневой куртке. Ничем особо не выделяющегося на фоне остальных граждан. Шериф молча поднял свою шляпу, отряхивая её от пыли, и сурово взглянул на незнакомца.
— Кто такой, и зачем тебе в этот дом?
Ксавье же на минуту завис, рассматривая наконец поближе причину беспокойства молодого полицейского: перепачканное в свежей крови крыльцо участка, на ступеньках которого лежала громадная голова лесного кабана. Судя по всему, ещё свежая. В этот момент он подумал о том, что его решение было не самым актуальным в жизни. Парень сглотнул, ощущая, как кофе во рту стал резко горьким до невозможности.
— Эм… У меня доставка… В этот дом, — нашёлся Ксавье, не сводя взгляд с «подарочка» под дверью участка. Торп почувствовал, как в его горле встал ком под тяжёлыми взглядами полицейских.
***
Спустя пару часов езды по туманной дороге вслед за хмурым молодым патрульным на мотоцикле, Ксавье уже успел сто раз пожалеть о том, что вообще подошёл к служителям правопорядка. Ему буквально чуть ли не допрос устроили двое озлобленных и смертельно уставших полицейских, после чего они всё-таки поехали к нужному дому. «Подарочек», правда, пришлось закинуть в его пикап, благо хоть дали, чем завернуть это безобразие. В общем, по обрывкам рассказов Торп уже понял, в чём примерно дело. Несколько недель назад в город на чёрной раритетной машине приехали две девушки за продуктами. За рулём была блондинка, и именно к ней, пока вторая была в магазине, решил подкатить этот горе-ухажёр под предлогом штрафа за неправильную парковку. Как раз в момент, когда он пытался выведать номер телефона, и вернулась вторая девушка. Слово за слово, и в ходе незначительной перепалки с сопутствующими завуалированными оскорблениями со стороны Уэнсдей, а это была именно она, в чём Торп уже даже не сомневался, искомый полицейский рассердился и решил-таки выписать необоснованный, на самом деле, штраф нерадивым девушкам. Казалось бы, на этом и разошлись. Но уже через пару ночей на пороге полицейского участка оказался первый «подарочек». С припиской кровью: «Штраф оплачен».
Ксавье тяжело вздохнул. Шерифу и его молодому помощнику он так и не сказал, что является не просто доставщиком, а другом этих самых девушек. Иначе всё могло бы затянуться на более длительный срок. Но теперь было уже поздно. Озлобленный с утра по раньше Говард, как звали молодого патрульного, всё же согласился под напором начальника поехать в злополучный дом, сопровождая Ксавье. Торп понимал, что согласился тот просто потому, что одному ему было попросту страшно туда ехать: с мстительными изгоями связываться не хотел никто. Вообще-то художник его прекрасно понимал, но, с другой стороны, втайне над ним посмеивался. Кому как не ему лично знать, что полицейский ещё легко отделался.
Ещё через десяток минут они наконец прибыли. Утро только начиналось, а густой туман, обволакивающий старый особняк, наводил на не самые хорошие мысли. Ксавье вышел из машины, с подозрением оглядывая дом. Рядом остановил свой мотоцикл Говард, сняв шлем и хмуро озираясь, подошёл к молодому человеку.
— Это здесь. Видит господь, я бы при всём желании не хотел посещать это богом проклятое место, — он судорожно погладил пальцами маленький католический крестик на чётках, обернутых вокруг его запястья. Ксавье на это жест лишь хмыкнул, чем заслужил негодующий взгляд рыжего полицейского. — Что смешного?
— Нет, ничего, — он пожал плечами, оглядывая дом. — Забирай свой «подарочек» и пойдём поприветствуем хозяек, — Торп подбросил в руке ключи от машины и кивнул на свёрток с головой кабана в кузове пикапа. Полицейский угрюмо вздохнул и отправился к машине забирать мёртвый груз, всем своим видом показывая отвращение и недовольство. Ксавье очень старался не улыбнуться этому и, напустив на лицо маску лёгкого подозрения к окружающему, подошёл к воротам. Толкнув их рукой, он услышал надсадный скрип тяжёлого кованого изделия, по ошибке названного воротами явно каким-то извращённым разумом. От этого звука он поёжился, а полицейский, шедший за его спиной, напрягся, тяжело таща в руках объёмный сверток из брезентовой ткани, в которую была завернута голова несчастного животного.
— Не нравится мне это… — тихо проговорил он.
Уже подходя к дому, они услышали приглушённые голоса. Кто-то явно ругался, и звук исходил с другой стороны дома. Парни напряглись, прислушиваясь, и, одновременно кивнув друг другу, тихо проследовали на голоса. Слух Ксавье уловил знакомые разгневанные интонации на каком-то незнакомом языке, а следом леденящий душу рык. За этим проследовали громкий хлопок дверью и удаляющийся звук быстрых тяжёлых шагов.
Недолго думая, художник огляделся, подхватив в руки лопату, стоявшую у стены рядом с какими-то мешками, и направился к двери с другой стороны дома. За ним так же быстро побежал ошеломлённый полицейский, почему-то всё ещё не выпускавший из рук свою ношу.
Подбежав к невзрачной пошарпанной двери, Ксавье дёрнул ручку на себя, но дверь не поддалась. Он остервенело продолжил дергать за неё, как вдруг дверь резко рванулась внутрь, увлекая несчастного художника, всё ещё не отпустившего ручку, за собой.
— Вещь, за ней! — гневный голос Уэнсдей отпечатался в его сознании, когда он с удивлением, как в замедленной съёмке, пролетел мимо неё, запнувшись обо что-то, выпустив лопату из рук и поскользнувшись на чём-то мокром. Ксавье некрасиво упал лицом вперед на кафельный пол в какую-то лужу. От удара лбом об пол он отключился, напоследок заметив, что лужа была красной.
Уэнсдей меланхолично и безучастно проследила за кульбитом Торпа, который, прокатившись по полу ещё пару метров по инерции, уткнулся головой в разделываемую ей на данный момент тушу кабана, которую утром с охоты принесла Энид в качестве извинений. Она знала, чем можно задобрить свою будущую жену, увлекающуюся на досуге таксидермией, а потому старалась, как могла. Хотя саму Уэнс это слегка раздражало, вернее раздражал факт последующей уборки. В конце концов, оборотень почему-то упрямо не желала оставлять свою добычу во дворе и, со склонностью бывалого маньяка, затаскивала очередное животное на кафельный пол столовой. Она просто отлично знала, что Уэнсдей нравится заниматься такими делами в доме, а не на улице. Вид окровавленной кухни грел её чёрное сердце. Саму же Уэнсдей в который раз беспокоил только один вопрос: где, собственно, голова?
— Никому не двигаться! — заорал бледный, как полотно, полицейский, выронив сверток из рук и схватившись за служебное оружие. Он наставил его на черноволосую девушку с абсолютно спокойным лицом, холодным взглядом, с ног до головы перепачканную кровью. На ней был плотный длинный чёрный фартук, перчатки, а в руках она держала большой мясницкий нож. Она всё так же безучастно оторвала свой взгляд от прокатившегося по полу Ксавье, за которым остался размазанный по кафелю кровавый след, на полицейского и медленно подняла руки, прожигая того взглядом чёрных глаз. Сверток, выпавший из рук полицейского, раскрылся, и под ноги девушки выпала голова кабана. Она чуть приподняла бровь, проследив за странным предметом.
— О. А вот и голова, — возвращая внимание полицейскому, она чуть кивнула. — Доброе утро, офицер.
— Да что вы… — договорить ошарашенный полицейский не успел. Послышался глухой удар, и он упал вперёд, отключившись и выронив оружие. За его спиной стояла Энид, слегка перепачканная кровью и грязью, в светлом пальто на голое тело и лопатой в руках, которую ранее из рук выпустил Ксавье.
Уэнсдей опустила руки, слегка улыбнувшись своей женщине, более не уделяя ни минуты внимания происходившему вокруг.
—
Il mio lupo!
— Эм… Могу я узнать, что происходит? — на пороге столовой стояла заспанная Бьянка, осматривая место происшествия. Брови её хмурились, пока она пыталась хоть как-то прийти в себя спросонья и сделать какой-нибудь маломальский логический вывод. Из-за её спины выглянул Кент, пытающийся привести в порядок свои вьющиеся волосы и заспанно фокусируя взгляд на происходящем. На мгновение он застыл, осознавая картину в целом.
А посмотреть было на что. В кухонном отделении столовой на светлом кафеле пола лежала почти разделанная туша крупного кабана. Под ним расплывалась лужа крови, в которой рядом лежал лицом вниз один молодой человек с подозрительно знакомым пучком волос на затылке. В открытых на улицу дверях лежал второй, причём в полицейской форме. Между ними стояла Уэнсдей с как всегда невозмутимым лицом, в чёрном фартуке, перчатках, с ножом в руке и в крови, у её ног лежала голова кабана, а в дверях была Энид с лопатой в руках, выглядевшая не лучше своей невесты, разве что ещё в грязи и босиком.
— Стоит ли мне объяснить, что всё это одно большое стечение обстоятельств? — Аддамс усмехнулась едва заметно кончиками губ, искоса поглядывая на Энид, мнущуюся в дверях.
— Это что? — пришедший в себя Кент в ужасе уставился на происходящее.
— Это ужин, — Уэнсдей кивнула на кабана. — Но если ты про тело возле добычи Энид, то, кажется, это Ксавье.
— А второй? — Бьянка устало потирала виски. Ей казалось, что о некоторых вещах она уже успела позабыть, но вот и свежее напоминание о том, в чьём доме они находились. Всё это произвело на неё впечатление сродни осознанию возвращению с того света директрисы Уимс и возобновлению обучения в Неверморе. То есть чего-то не слишком желанного и из серии невозможного.
— А это, кажется, доставка. Из полицейского участка, — нашлась Энид, переступая через валяющегося на полу полицейского. Она аккуратно отставила лопату в сторону, убирая упавшие на лицо волосы, спутанные, в листьях и крови животного.
—
Cara mia, я же просила тебя больше так не делать. Двух раз было более чем достаточно, — Уэнсдей чуть саркастично усмехнулась, аккуратно поправляя рукой растрепавшиеся волосы блондинки, что встала рядом с ней.
— Как говорит дядюшка Фестер: «Дела надо доводить до конца». А Аддамсы возвращают долги в три раза больше. Как видишь, я учусь, — Энид довольно подбоченилась и широко улыбнулась, обнажая клыки, что понемногу принимали нормальную человеческую длину.
Бьянка вновь устало вздохнула, оглядываясь.
— Он хоть живой? — спросила Барклай, косясь на офицера. Состояние Ксавье её почему-то беспокоило в последнюю очередь.
— Вроде да, — Энид присела рядом с рыжим патрульными на корточки и приложила ему ладонь к носу, проверяя дыхание. Вещь, появившийся рядом с ней, приподнял большой палец вверх, как бы одобряя.
— Это что? — за спиной замершего в проходе Кента послышался голос Дивины, которая в ужасе озиралась по сторонам. Йоко, зашедшая следом, подслеповато щурилась без очков и зевала, демонстрируя всем присутствующим собственные клыки вампира.
На минуту воцарилось молчание.
— Доставка, — ответили ребята почти хором, заставляя сирену усомниться в том факте, проснулась она уже или всё-таки нет.
