Вовсе не спокойная жизнь

Хорикита в спешке покинула территорию школы, когда впервые поссорилась с Киëтакой. Сегодня была суббота, поэтому в школе не было людей помимо тех, кто ходит на дополнительные занятия. «Ну почему он не хочет принять мою поддержку, почему он всё ещё так далеко от меня, почему он всё ещё не доверяет мне?» — думала девушка, идя в общежитие быстрым шагом, дабы не быть слишком долго на улице, ей не хотелось быть среди людей. Сейчас она хотела закрыться в безопасном месте и пробыть там всю оставшуюся жизнь. Конечно, состояние Хорикиты нельзя было назвать здоровым, но и никаких психических заболеваний у неё не было. Сейчас ей было просто грустно и обидно, возможно её обида простиралась на весь мир, однако только ей это было известно, что может являться ложью, ведь человек, находящийся в таком состоянии, никогда не сможет оценить свои чувства. Обида и злоба, словно заражение, поглащает людей, когда они попадают в подобную ситуацию. Избежать последствий можно и даже очень просто, нужно просто поговорить с человеком, который причинил вам эту боль. Но сможете ли вы пересилить себя, чтобы сделать такое простое действо — поговорить? На улице рано начало темнеть, как это и происходит поздней осенью, снег падал с небес, свет фонарей тускло рассеивался в воздухе, создавая купол, лëгкий шум ветра был на улицы, который глушил собой постороние разговоры. Лёгкий мороз быстро замораживал горькие слëзы, которые она вынесла с крыши. Хорикита не знала куда идти, ей искренне не хотелось сегодня встречаться ещё раз с Аянокоджи. Закрыв лицо шарфом, который ей подарил её парень, что заставило чувства внутри неё ещё больше усилиться, она направилась в сторону своей комнаты, где она могла отдохнуть. По пути она не встретила никого, кто мог бы с ней заговорить, поэтому добралась до своей комнаты она в полной одиночества тишине. Впервые за долгое время она нажала в лифте кнопку тринадцатого этажа, где и распологалась её комната. Сузуне долгое время жила вместе с Киëтакой, поэтому возращаться в её комнату было непривычно. Возможно, она сегодня слишком много сказала в порыве обиды, хотя сейчас уже об этом думать поздно. Даже если она не хотела, чтобы это произошло, это не отменят того, что оно уже произошло. В нашем мире нужно уметь принимать то, что уже сделано. Прошлое нельзя изменить. Последней каплей для неё стало именно возращение в свою комнату. Кому-то может показать, что это ничего не значит, но для Сузуне это было равносильно возвращению в своё одиночество, которое она носила в своём прошлом. Можно сказать, что Киëтака стал её лучом света в абсолютной тьме, которую же она и создала для себя. Открыв дверь и включив свет, она заметила, что её комната, хоть и такая же как и любая другая, но немного другая. Сузуне поняла, что её комната стала ей чужда. Закрыв дверь на всё возможные замки, она кинула свои вещи в шкаф и легла на не застеленную кровать. Девушка выключила всевозможные средства связи, чтобы никто не мог с ней поговорить сейчас. Кто-то может расценить это как глупое самоистязание, но разве она одна такая? Каждый в этой жизни хоть раз занимался подобным, когда хотел побыть в одиночестве. Как-никак люди одиноки по своей натуре, мы можем только забыть это одиночество, чтобы нам стало легче. Однако, иногда нам нужно побыть одним, чтобы потом было легче. Есть ли люди, которые счастливв каждый момент своей жизни? Конечно, люди, которые никогда не взаимодействовали с другими людьми, не будут несчастны. Их состояние можно назвать пограничным между нейтральным и счастливым, ведь их никогда не смогут предать или обидеть, однако такие люди неполноценны, ведь человек — всё, что его окружает, а если же его никто не окружает, то он попросту пуст. Сейчас и Аянокоджи и Хорикита несчастны в своей сути. _________________________________________ Киëтака стоял на крыше школы, когда Сузуне покинула его. Снег начал заваливаться под лёгкую школьную форму, которая была на нём, однако парень не придавал этому значению. Развернувшись к краю, он направился в сторону этого самого края крыши, который был закрыт низким металическим забором. — Я заслужил это? — спросил он сам у себя, — нужно ли мне дать ей немного времени? Не зная ответа на свой же вопрос, он тяжко вздохнул, создав при этом лёгкий пар, который слегка рассеивал свет перед ним в белых спектрах. Подросток начал потихоньку замерзать, однако он всё также не сходил своего места. Киëтака слышал, что ему пришло ещё несколько сообщений на телефон, но он боялся посмотреть в телефон. Впервые за свою жизнь он испугался, поэтому решил просто подождать чего-нибудь, что могло бы разрушить его опасения. Прошло ещё около десяти минут прежде, чем парень решил уйти с крыши, вид с который был самым завораживающим: солнце уже скрылось за горизонтом, однако небо всё ещё было лёгкого красного оттенка возле горизонта, снегопад усилился, а свет в окнах общежитий всё больше и больше освещал окрестности, люди, что были на улице, походило на маленьких насекомых, которые направлялись в разные стороны, а ветер обдувал его холодное лицо. Спустившись на первый этаж школы, Киëтака накинул своё серое пальто и вышел со школы. Не имея никакого представления куда ему идти, он решил просто прогуляться, дабы очистить своё сознание. Умиротворëнная прогулка не смогла долго продолжаться, ведь Аянокоджи захотел посмотреть, где сейчас находится Сузуне. Достав свой телефон, он попытался включить его, однако то ли от холода, то ли попросту по причине того, что он разрядился, телефон не включался. Лёгкая волна волнения накатила на подростка, который не знал что и думать в этой ситуации. К счастью, он заметил Хирату, который прогуливался в одиночестве. — Хирата! — подбежав и схватив его за плечо, сказал Аянокоджи слегка надрывистым тоном. Парень со светлым и волосами слегка жался и напрягся, ведь он явно не ожидал, что его так напугают. — Ох, Аянокоджи-кун, что-то стряслось? — сказал Хирата, немного странно для его обычного тона, хотя если учитывать отношение Аянокоджи к Хирата в последние полтора месяца, то ничего странного тут нет. Аянокоджи и Хирата не общаются даже тогда, когда они находятся в спортивном зале по утрам. — Да, можешь одолжить свой телефон? — Конечно. Аянокоджи взял его телефон и зашёл в список контактов, где точно должна была быть Сузуне. Начав звонок, он с надеждой, что она ответит, слушал ритмичные гудки, однако никто так и не ответил. Аянокоджи передал телеыон обратно и хотел уже уходить, но его однакласник окликнул его. — Аянокоджи-кун, можешь немного подождать. Аянокоджи повернулся к нему. — Я понимаю, что в последнее время мы не общаемся, но я хочу помочь тебе. Мог бы ты объяснить мне ситуацию? Киëтака стоял напротив него, не знаю, что сказать. — Ты уверен, что хочешь помочь? — Знаешь, когда-то мы стояли также но наоборот. Хирата имел ввиду ситуацию, когда именно Аянокоджи пришёл к нему, чтобы помочь ему и вернуть на правильный путь. — С чего ты это решил? — спросил Аянокоджи. — Я вижу по твоему лицу, что сейчас ты обеспокоен. А ещё я вижу лёгкий слег замёрзшей слезы. Киëтака аккуратно провёл по лицу, содрав лёд, который образовался слезой, что когда была пролита им. Искренне удивившись такому, он посмотрел на Хирата. — Я плачу? — Сейчас нет. Аянокоджи немного задумался, стоит ли ему рассказать всё, что происходило в последнее время. — Я поссорился с Сузуне. -… — Она сказала, что за всё время наших отношений я ничуть не изменился. Видишь ли… — Может лучше присядем? — спросил Хирата уже с более тёплым выражением лица, видя, что Аянокоджи решил ему открыться. Заняв ближайшую скамью, Киëтака продолжил излагать свои чувства. — В начале этого года Сузуне призналась мне, и мы начали встречаться. Тогда я не любил её, но искренне хотел полюбить. — Все с этим сталкиваются: понятие «любить» и «нравится» разные на корню. — Нет, тогда я ничего не чувствовал к ней, я решил сделать это в целях эксперемента. Прошло много времени, и моей школьной жизни начала угрожать опасность, поэтому я был очень занят, к тому же это касалось и Сузуне, поэтому я сделал много чего, что может многим не понравиться. Когда же я разобрался со всем, то она сказала, что я должен был довериться ей и оставить это на её плечи как президента. — Но, ведь ты же делал это всё, чтобы отгородить её от опасности. — Я не знаю, — поникшие ответил Аянокоджи, — ей я сказал, что хотел отгородить её, но я сам ещё не решил. Аянокоджи изначально делал это только в эгоистичных целях, чтобы остаться в школе. Но могло ли это вырасти в заботу о дорогом ему человеке? — Я не буду вдаваться в подробности ссоры, ведь это личное, но я хочу знать: тебе больно. — Думаю, что да. — Тогда я могу сказать, что ты её любишь. Я не знаю тебя так, как Хорикита-сан, но если же твоей целью было полюбить, то ты справился. — Что мне теперь делать? — спросил Киëтака. — Это ты должен решить сам. Ты можешь оставить всё как есть или пойти к ней, чтобы поговорить. — Я даже не знаю, где она сейчас. — Никто не говорил, что будет просто. Аянокоджи сидел рядом с Хиратой, клонившись головой вниз. Вдруг, ещё одна слеза упала на уже заснеженную дорогу. — Я сейчас пойду, — сказал Аянокоджи, вставая, но его остановили. — Подожди немного, я думаю, тебе нужно отдохнуть. Плакать это нормально, когда тебе больно, — сказал Хирата, цитируя слова Аянокоджи, которые были когда-то адресованы ему. ________________________________ Прошло почти два часа с соры, за которые Сузуне так и не смогла уснуть: бесконечный поток мыслей мешал ей. Тихий плач девушки был прерван стуком в её дверь. Она неохотна встала с постели и бросила взгляд на дверь своими красными глазами — Кто там? — тихо прохрипела она. Ответа она не получила. Подойдя к двери и посмотрев в глазок, она никого не заметила, поэтому решила уйти, однако ей помешал ещё пару ударов в её дверь. Чувствая раздражение, она накинула на себя хоть какую-то одежду, чтобы выйти к незванному гостью. Открыв дверь она увидела Киëтаку, лицо которого было краснее, чем самый красный цвет, с его лица капал пот даже а такую холодную погоду, а ноги были подкошены. — Сузуне, я… Сузуне попыталась закрыть дверь, однако ей помешала кисть, которую просунул Киëтака. Она ударила по его пальцам, чтобы он убрал руку, однако он даже не пожал виду, что ему больно. То-ли он и правда не чувствовал боль, то-ли он хотел так принять своё наказание, это не имеет значения. Девушка вновь открыла и закрыла дверь, ударив по пальцам. К её сожалению, парень просунул вторую руку и открыл дверь для себя. Киëтака зашёл в комнату, после чего получил удар по ноге. Сузуне была в ярости от того, что он зашёл к ней без разрешения. — Я же сказала, чтобы ты пропал из моей жизни! — кричала она, снова и снова нанося удары по Аянокоджи, который даже не собирался что-то предпринимать, — ты же ничуть не изменился, сколько бы я не старалась. Аянокоджи молча терпел всё это, хотя он многое хотел ей сказать, однако слова буд-то ком застряли в горле. — Я, — неловко сказал он, — я испугался за тебя. — Да неужели?! Думаешь, что я поверю в это, когда ты два часа был непонятно где, а я могла быть в настоящей опасности. Я столько раз звонила и писала тебе, но ты решил, что выгнать Ягами будет выгоднее. А когда ты пришёл ко мне, опоздаа почти на два часа, то ничуть не переживал, а просто спросил что произошло. Неужели тебе было мало тех звонков, сообщений и фотографии? — Я… — Я ненавижу тебя! — крикнула девушка. К сожалению, только сейчас она осознала то, что сказала ему. Она не хотела, это получилось само собой. Слова, которые она сказала, для неё были пустыми, однако для Киëтаки они не были пустыми. — Я очень испугался, когда смог прочитать твои сообщения! — крикнул Киëтака, что поставило Сузуне в тупик. Это первый раз, когда он поменял тон своего голоса, так ещё и на такой отчаяный, — я правда, — сказал Киëтака намного тише, — испугался. Киëтака закрыл за собой дверь, чтобы не привлекать внимание других девушек, которые живут на этаже. — Сузуне, я не хотел, чтобы Ягами как-то навредил тебе, поэтому выгнал его сегодня. Я верю, что ты могла бы и сама с этим справиться, но я переживал, что могло бы стать слишком поздно. Сузуне потеряла последние силы, поэтому просто встала перед ним, перестав бить его и смотря в пол. — Сузуне, я впервые за всю свою сознательную жизнь начал чувствовать что-то только благодоря тебе: ещё на острове я принял решение бросить экзамен, чтобы обезопасить тебя, я впервые непроизвольно улыбнулся только благодаря тебе. Конечно, это могло быть неуместно или неуклюже, но я рад, что именно ты была огнём, который смог зажечь во мне эти эмоции. Только ты заставляла меня вставать по утрам, когда казалось бы и вставать мне незачем. Только благодаря тебе я почувствовал волнение, страх, радость и боль. Аянокоджи проглотил новый ком, подступающий к горлу. — Сузуне, видишь ли, я хочу провести остаток своей жизни с тобой, однако я переживаю за поездку, которая может стать моей последней. Именно по этой причине я хотел избавить тебя от Ягами, чтобы он никак не мог тебе навредить. В прошлом ты говорила, что хотела бы вместе со мной уничтожить белую комнату, однако это невозможно после нашего выпуска. — И что же ты будешь делать? — Я говорил, что буду сражаться с отцом во время этой поездки, ведь эта единственная возможность, когда я могу сделать неожиданный удар. Именно для этой операции мне нужен Йохан, ведь он тоже из того места. Именно для того, чтобы Йохан мог выбраться со мной, я стал одним из участников группы, по устранению Нагумо. Мне нужны были деньги, прости. Ты не обязана прощать меня, но я сказал тебе это всё, чтобы утешить себя: я бы не мог дальше жить, убивая самого себя, если бы не сказал тебе эти слова. Сузуне посмотрела в глаза своего парня, в которых уже не было тех безжизненных стëкл, а были два красных залитых слезами грустных глаза. Ей стало стыдно за себя. — О, Боже! Прости меня! — сказала она, подойдя ближе, чтобы посмотреть на костяшку его правой руки. — Нет, это я должен извиниться, что был таким невежественным. Давай забудем эту неприятную ситуацию. Аянокоджи сел на пол, махнув рукой, чтобы Сузуне села напротив него. Выполнив его просьбу, она в слезах обняла его, а он её, после чего они оба плаки в плечо друг друга. Прошло порядком десяти минут тишины, в течение которой никто не смел нарушить этот момент. — Пошли домой, Сузуне, — сказал Киëтака, протерев свои глаза.