Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Очень скоро Ань Цзе ощутил всю силу бесцеремонности и бесконечного напора блудной сестрицы Мо Цзинь. Однако, бессовестный Мо Конг без всякого сочувствия заметил, что теперь его сестра по крайней мере не прогуливает занятия. Утро: — Ух ты, Ань Цзе-гэгэ, надо же, какое совпадение! Мы идем в школу вместе! Даже Сяо Юй не захотела меня подождать, ей же хуже. Ее лицо после снятия макияжа выглядело довольно красивым и до ужаса похожим на лицо сестры — Мо Юй. Однако общий стиль все еще производил неизгладимое впечатление. // в оригинале употребляется выражение: Ее чувство моды настолько пугающее, что она чуть не убила прогуливающегося старика// За обедом: — Цзе-гэгэ, ты не идешь домой? Гэгэ, как ты можешь есть эту гадость из школьной столовой? Я приготовила кое-что на обед, хе-хе, хочешь попробовать? Давай, открой ротик, кусай! Просто укуси разок! Ань Цзе, не рискуя открывать рот, молча посмотрел на ее наряд, который был куда красочнее, чем еда в миске, и почувствовал, как у него пропал последний аппетит. На перемене: — Эй, я в шоке от вас, чуваки. Вы что, так и болтаетесь тут после уроков? Ты что, никогда раньше мужиков не встречала? Прежде чем Ань Цзе успел удивиться манерам этой девицы, как она обернулась и сразу же превратилась из отпетой гопницы в застенчивую маленькую девочку: — О, Ань Цзе-гэгэ, как прошел твой первый день в классе? Мисс, ваши предки, должно быть, были родом из Сычуани, верно? Иначе как бы вы могли так легко менять лица? (1) Вечером: — Ань Цзе-геге, подожди меня, хе-хе. Вы, старшеклассники так поздно заканчиваете занятия. Ты устал? Давай я приготовлю для тебя что-нибудь вкусненькое, хочешь? Ань Цзе-гэгэ, ты такой худой, что сердце кровью обливается, глядя на тебя. Только ленивый не оглядывался на них, и у всех было такое выражение на лице, будто увидели чудищ, сбежавших из зоопарка. Наконец, они добрались до дома, и Ань Цзе увидел Мо Конга, наблюдавшего за их приближением, прислонившись к дверному косяку. Девица глупо хохотала, то и дело выдавая свои «вау» и «гэгэ», и Ань Цзе чувствовал, как его выдержка трещит по швам. Даже если бы этот парень, Мо Конг помог ему с переездом еще два раза, то и тогда день с его сестрой перекрыл бы любой долг. Впрочем, если не считать постоянных домогательств со стороны соседки, жизнь Ань Цзе потекла тихо и однообразно. Раньше он и представить не мог, что однажды наступит такой момент, когда он со спокойным сердцем будет следовать рутинному расписанию день за днем с утра до вечера. Это было странное чувство — снова оказаться в школе. Ань Цзе выбрал себе место в заднем ряду, чтобы самому не быть на виду, но иметь возможность свободно наблюдать за одноклассниками. Там были зубрилки в очках, такие старательные и ответственные, что даже в туалет не смели отлучиться до конца всех уроков. Были мальчики, которые тупо смотрели в свои контрольные работы, заполненные крестиками. Были глупенькие девчонки, втайне считающие, что у них слишком большие лица, и поэтому разговаривающие с другими, слегка опустив голову. Были и пацаны, от которых постоянно воняло потом, а они даже во время уроков глазели в окно на баскетбольную площадку. Были девицы, прячущие в своих партах лак для ногтей и дешевую помаду. И мальчики, что все время пялились в спину самой красивой девушки… Ань Цзе было любопытно изучать их всех. Однажды в такой момент преподавательница засекла, что его мысли далеки от формул на доске, которые она объясняла. Ее свирепый взгляд так и говорил: «Пошел обратный отсчет до даты вступительного экзамена, у этого ребенка не пробудилось ни капли ответственности! Такой важный период, а он считает ворон с глупой ухмылкой на физиономии!» Ань Цзе поспешно улыбнулся ей, и, наклонившись над партой принялся усердно конспектировать. Справедливости ради, надо заметить, что с возрастом понимать школьные предметы стало легче. Занятия не были сложными для Ань Цзе, но мысль о предстоящих экзаменах его несколько угнетала. Учитывая, как мало то, чему обучали в школе, имело общего с его жизнью, в голове не осталось почти никаких знаний. Сейчас Ань Цзе, фактически приходилось усваивать все с нуля за исключением английского языка. Вторая половина дня всем давалась с трудом. Бедные дети вставали с петухами, а ложились спать за полночь. В послеобеденное время классы наполнялись тяжелым ароматом кофе. Некоторые щипали себя, стараясь не отрубиться, другие напоминали зомби с полуприкрытыми веками, третьи держались до последнего, как Тузки (2) прежде чем упасть в обморок, кто-то оцепенело пялился на учителя глазами, обведенными темными кругами, как у панды. На этом фоне те, кто продолжал записывать, казались еще более примечательными. Атмосфера всеобщей апатии была настолько заразительной, что, если бы это был английский, Ань Цзе последовал бы местной традиции и положил бы голову на парту, чтобы отдохнуть. Заснуть в таком положении он не мог, но хотя бы расслабился. Месяц миновал словно в трансе. Прошлая жизнь Ань Цзе начала казаться сном. Все эти приключения и дни бурной молодости. Легкомыслие юности давно миновало. Как говорится, за все надо платить. Он не предполагал, что судьба даст ему возможность вернуться на тот перекресток, где он свернул не туда, и он будет находиться между нормальными обычными детьми, мирно и спокойно проводя свои дни. Размеренное течение почти комфортной жизни иногда заставляло Ань Цзе на минуту застыть в неуверенности — реально ли все это? Дети сидели в классе, шуршали листками своих контрольных работ, у них было будущее, были амбиции, были грандиозные планы. Но у Ань Цзе не было больших целей. Он лишь хотел поступить в тот же университет, что и Мо Конг и молча присматривать за ними тремя в течение нескольких лет. Лучше всего лет десять, до тех пор, пока Мо Конгу не исполнится тридцать, он встанет на ноги, создаст собственную семью и будет уверенно делать карьеру. Вот тогда можно и покинуть их. По-настоящему отдав долг покойному профессору. А чем заняться потом? Ань Цзе еще не заглядывал так далеко вперед. Вероятно… он продолжит бродить по свету. Время для него промелькнуло незаметно. Но был ли смысл в его жизни? В мгновение ока наступила поздняя осень. Почти что за одну ночь летняя жара сменилась на холод. Деревья окрасились в десятки ярких оттенков. Палая листва кружила в воздухе и усыпала улицы. В очередной раз успешно избежав засады Мо Цзинь, Ань Цзе бесцельно брел по тротуару. На календаре была пятница. Если бы он был хорошим учеником, ему бы сейчас стоило немедленно отправиться домой, составить план на выходные и засесть за занятия до полуночи. Ань Цзе поправил ремень сумки на плече. Чем больше он вспоминал свою юность, тем абсурднее все казалось. Говорят, во многой мудрости много печали. Но он не чувствовал себя в печали, скорее все это его забавляло. Ань Цзе немного помедлил у края дороги, потом саркастически помотал головой. «Идите к такой-то матери со своим кодексом поведения прилежного ученика», — ухмыльнулся он и, развернувшись, пошагал в другую сторону. Быстро стемнело. Чем ближе была зима, тем короче становились дни, а ночь наступала все раньше и раньше. Когда один за другим загорались фонари, люди снимали с себя обличья праведников, выпуская на волю своих демонов. В баре, который выбрал Ань Цзе, было шумно. Тут царила непринужденная атмосфера, далекая от буржуазной чопорности. Ань Цзе терпеть не мог заведения с претензиями, типа инструментальной музыки или табличек «Здесь не караоке-бар», куда пускали только по дресс-коду. Ему нравились места, где грохотала музыка и тусовались разнообразные странные и стремные личности в поисках удовольствий и развлечений, пропахшие сигаретным дымом и темными делишками. Или, можно сказать, Ань Цзе привык прятаться в таких непритязательных заведениях. Заказав не слишком крепкий коктейль, Ань Цзе нашел себе уголок и устроился там, положив рядом сумку. Царящий здесь сумрак поглотил его фигуру, и только в глазах поблескивали отражения тусклых ламп. Его лицо казалось непроницаемым, и только присмотревшись можно было заметить, что он рассеянно изучает публику в баре. По какой-то причине, это заставляло людей держаться от него на расстоянии. Сила ауры иногда впечатляет, надо признать. Внезапно Ань Цзе обратил внимание на вошедшего в двери высокого молодого человека. На фоне разнородно и пестро одетой толпы он выделялся скромным видом — рубашка и выцветшие джинсы, голова опущена, длинноватые волосы прикрывают половину лица. Он двинулся вперед, аккуратно пробираясь между людьми, и его почти никто не замечал. Ань Цзе ошеломленно следил за юношей, прищурив глаза. Мо Конг. Как он мог оказаться в таком месте. Они жили по соседству уже больше месяца, и он был в курсе, что Мо Конг иногда куда-то исчезает по ночам… хм, потому что его сестрица Мо Цзинь часто использовала это как предлог заявиться к Ань Цзе. Этот факт не вызывал подозрений. Все-таки Мо Конг молод, стресс от вступительных экзаменов не давит на него, конечно, у него могут быть свои планы… но… Ань Цзе нахмурился. Все-таки, это заведение было не самым приличным. Когда Мо Конг только вошел, его взгляд быстро скользнул по сторонам, будто он искал кого, назначившего ему встречу. Взяв бокал с недопитым коктейлем, Ань Цзе пересел, чтобы наблюдать за своим соседом с более удобного ракурса. Как и ожидалось, из-за столика встал мужчина, чтобы поприветствовать Мо Конга. Это был мужчина средних лет с незапоминающейся внешностью. Ничем не примечательное спокойное лицо, однако, когда он повернулся к Мо Конгу, и Ань Цзе смог лучше его рассмотреть, пальцы бессознательно крепче стиснули бокал. Глаза этого человека были холодными. Не безразличными или равнодушными, а излучающими холод, как будто он был какой-то опасной ядовитой рептилией. Но то, как он обращался к Мо Конгу совершенно не вязалось с этим взглядом. Он казался очень осторожным, даже заискивающим. Юноша, что-то сказал, и мужчина тут же улыбнулся и кивнул, указывая на место и требуя у официанта меню. Мо Конг взмахнул рукой, останавливая его, и это жест был резким и даже грубоватым. Прежде, чем сесть, юноша словно почувствовал на себе нескромный взгляд. Мо Конг внезапно обернулся и, обведя глазами зал, уставился в сторону Ань Цзе. Теперь его лицо было ясно видно. Обычно на нем всегда играла улыбка, от которой на сердце становилось тепло, но сейчас… Если бы Ань Цзе знал его чуть хуже, то решил бы, что это другой человек. Жесткое, суровое выражение… а в остром подбородке и плотно сжатых губах был даже намек на жестокость. Мо Конг не смог обнаружить того, кто смотрел на него, слегка нахмурился, еще раз оглядел толпу и осторожно сел. То место, которое он выбрал, полностью соответствовало тому, что предпочитал сам Ань Цзе — укромное, там, где полумрак, оберегает от чужого любопытства. Ань Цзе понимал, что снова пересаживаться для лучшего обзора не очень хорошая идея. Юноша оказался чрезвычайно чувствительным. Так что оставалось наблюдать с прежнего ракурса. Он видел, что говорит в основном тот мужчина средних лет. Его губы быстро двигались, как будто он тараторит. Тем временем под столом его пальцы нервно сминали штанину, а заискивающее выражение на лице проступало все ярче. Примерно через двадцать минут выражение сменилось радостью, и мужчина перестал так терзать свои несчастные брюки. Еще через некоторое время Ань Цзе заметил, что он явно ощутил облегчение, достал носовой платок и вытер пот со лба. Вскоре он встал и протянул руку Мо Конгу. Юноша, скрытый в тени, не двигался. Он, похоже, не собирался пожимать руку мужчине. Тот напрягся, но проявил самообладание и справился с собой. Он улыбнулся, что-то сказал, кивнул и ушел. В тот момент, когда мужчина обернулся, его лицо вернуло свое первоначальное холодное и спокойное выражение. Растерянность и страх пропали, как будто их никогда и не было. Ань Цзе рассеянно взял свой бокал с коктейлем и сделал небольшой глоток. Примечания автора: «О, мне нравится эта маленькая индюшка «вау», девочка Мо Цзинь» ПРИМЕЧАНИЯ : (1) — Отсылка к Бянь Лянь, стилю сычуаньской оперы, который предполагает быструю смену масок на лице. (2) — Набор китайских наклеек с очень милым кроликом в главной роли